Этнический диспаритет: сущность, методология изучения, фазовая динамика, уровни детерминации тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.11, доктор философских наук Голубев, Андрей Васильевич

• Голубев, Андрей Васильевич
• доктор философских наук
• 2004

Оглавление диссертации доктор философских наук Голубев, Андрей Васильевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Этнический паритет/диспаритет как предмет социально-философского анализа.

§ 1 .Своеобразие методологических средств современной гуманитаристики.

§2. Методология изучения межэтнических отношений: обзор подходов.

§3. Этно-политическое исследование и его основные принципы.

3.1. Принцип дополнительности.

3.2. Принцип детерминизма.

3.3. Принцип аксиологической рациональности.

3.4. Принцип историзма.

3.5. Принцип эвристической контекстуальности.

3.6. Принцип симметрии.

ГЛАВА II. Место идеографического подхода в осмыслении этничности.

§1. Культурологический смысл феномена полиэтничности.

§2. Базовая мифологема этнической идентичности: теократический фаворитизм.

§3. Альтернативный демарш Ницше и Гегеля.

3.1. Ф.Ницше и его генеалогия морали.

3.2. Позитивный характер христианской религии: позиция Гегеля.

ГЛАВА III. Номотетическая парадигма и ее эвристический потенциал в изучении этничности.

§1. Агрессия в межэтнических взаимодействиях.

§2. Понятие социального архетипа и его место в анализе этно-политической сферы.

§3. Поиски нетривиальных исследовательских методик: опыт Л.Н.Гумилева и А.Дж.Тойнби.

3.1. Социальный мимесис в структуре межэтнического взаимодействия.

3.2. Этническая идентичность и ее фазовая динамика.

3.3. Архаический этно-регрессивный синдром как динамический инвариант.

3.4. Проективный потенциал социального архетипа.

ГЛАВА IV. Архетипические компоненты идентичности в контексте общественной модернизации: о возможных альтернативах реидентификации российской цивилизации.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Этнический диспаритет: сущность, методология изучения, фазовая динамика, уровни детерминации»

Актуальность проблемы. В современных условиях как в России, так и за рубежом не вызывает никакого сомнения нарастающая актуальность выделения и изучения наиболее значимых факторов и причин нарушения паритета в межнациональных отношениях. В целом на это обстоятельство указывают многочисленные исследования всего огромного комплекса факторов, которые могут сыграть свою положительную роль в обеспечении подлинного равенства в межэтнических отношениях. Речь идет, прежде всего, об изучении этнических меньшинств, этнокультурной идентичности, этнического, или национального, самосознания, специфических параметров этнической картины мира, этнических предубеждений и стереотипов, феноменов агрессии и толерантности в этой сфере. При всем многообразии подходов и материалов, полученных в специальных областях научного знания по данной проблеме, важно учитывать, что сегодня категория этнического все более настойчиво вторгается и в сферу собственно философского дискурса -вопросы о природе человека и ключевых смыслах его существования.

Два взаимосвязанных явления «паритет» - «диспаритет» (от лат. «patitas» - равенство и «disparatas» - неравный, разделенный, обособленный) фиксируют онтологически непреложный факт существования единого мира, который тем не менее пребывает в расчлененном многообразии. С философских позиций социальная проблема этнического диспаритета носит весьма своеобразный характер. Эта специфика определяется сочетанием целого ряда таких признаков, как транзитивность, транспарентность, табуированность, конфликтогенность, и, наконец, - выраженное рассогласование институциональных и внеинституциональных составляющих в комплексе факторов, условий и причин этнического неравенства.

На признак транзитивности особо указывает то обстоятельство, что проблема диспаритета характеризуется устойчивой воспроизводимостью в социальном времени и пространстве. Это состояние может устойчиво сохраняться вне зависимости от социально-политических, экономических, географических и иных условий. Транспарентность неравенства в межэтнических отношениях проявляет себя в том, что более или менее резкие отличия представителей других этнических групп от людей «своих», «обычных», «наших» для каждого вполне наглядны и очевидны. Эти различия зачастую не требуют особых доказательств, как не требует доказательств и наличие проблем, связанных с этими отличиями. Табуированностъ этой темы явно указывает на действие в обществе особых механизмов запрета на открытое обсуждение вопросов, связанных с неравенством этнических групп.

В части, касающейся ситуации в российской науки, то A.A. Улунян так комментирует признак табуированности этнической проблематики: «Долгое время тема этнической психологии и особенно аспектов, касающихся взаимных представлений народов в их конфликтном проявлении, стереотипизации образов этнического сознания в новейший период истории, была нежелательной для российских иследователей. Вместе с тем, как выяснилось позже, на пути изучения стояли не только идеологические и цензурные преграды, но и серьезные опасения любого пишущего по данному вопросу ученого быть обвиненным в неуважении национальных традиций, примитивизации чьей-либо официальной или неофициальной точки зрения, а нередко и в открытом расизме»1.

Конфликтогенность именно этой проблемы резко выражена в сравнении с иными проявлениями противоречивости общественных "взаимодействий. Этот признак особо указывает на ярко выраженный дисбаланс институциональных и внеинституционалъных механизмов констатации, обоснования и возложения вины, действующих в межэтнических отношениях. Так, в рамках правового поля возложение вины и ответственности на весь народ обладает сомнительной

1 Улунян A.A. Балканские народы друг о друге: явные пристрастия и тайные чувства в конце XX века. // Общественные науки и современность. 1999. № 4. С. 78. законностью и морально осуждается. Тогда как в стихийном общественном сознании очень часто наблюдается перенос вины с отдельных представителей того или иного этноса на всю этническую группу. При этом если на уровне индивидуального сознания сосуществуют типологические варианты возложения вины, связанные с индивидуальными психологическими особенностями того или иного субъекта и определяющими на кого данным субъектом в случае постигшей его неудачи возлагается ответственность (на другого, себя самого или внешние обстоятельства), то на уровне общественного сознания устойчиво преобладает именно экстрапунитивная тенденция: в решении вопроса «кто виноват?» стихийное массовое сознание указывает, как правило, именно на этнически другого, чем на самого себя или объективные обстоятельства.

Итак, транспарентность и табуированность проблематики этнического диспаритета, его транзитивность и конфликтогенность, наряду с диспропорциональностью институциональных (в первую очередь, правовых) и внеинституциональных механизмов возложения вины, функционирующих в межэтнических отношениях, ставят проблему этнического диспаритета в особое положение и делают ее инвариантно актуальной в любом полиэтничном сообществе.

Отмеченная выше особая сложность социальной проблемы этнического паритета указывает на необходимость разработки специальных исследовательских процедур, развертывающихся в самых разных контекстах и в соответствии с различными концептуальными основаниями. Необходимо подчеркнуть, что социально-философская разработка проблемы этнического паритета в еще большей степени актуализируется в связи с той исторически уникальной ситуацией, в которой все более настойчиво проявляют себя признаки глобализации мирового исторического процесса, причем не только в плане экономическом, политическом или информационном, но и аксиологическом и смысложизненным (экзистенциальном). Это обстоятельство настоятельно диктует требование обеспечить подлинный диалог различных культур и субкультур. И этот процесс должен завершиться созданием эффективно работающих регулятивов как институционального, так и внеинституционального планов.

Актуальность этой проблематики обостряется в условиях продолжительного системного кризиса, в который оказалась погружена Россия, взбудораженная разнокачественными импульсами этнического самосознания, что, впрочем, не делает ее положение в чем-то исключительным, ибо всплеск национального самосознания - вообще примета последних десятилетий. Сама природа и формы проявления этих импульсов, разваливших Советский Союз, но пока еще не сумевших до конца "сработать" в России, даже на первый взгляд явно неоднородны. В этом ряду виден богатейший спектр, начиная от спровоцированных как извне, так и изнутри спекуляций на национальной почве и завершая отнюдь не фиктивными, но прочно заложенными в памяти народов иррационально-драматическими этнопсихологическими комплексами и травмами. Как правило, происхождение последних скрывается даже за пределами времени жизни ныне живущих поколений в более или менее далекой истории конфликтных межэтнических отношений. Вместе с тем, их источники усматриваются и в сравнительно недавней истории беспрецедентного двуединого давления универсального государства (СССР) и своего рода "вселенской церкви" (в виде, скажем, ортодоксальной идеологии марксизма).

Если в этой связи хотя бы предварительно обратиться к изучению баланса конструктивных и деструктивных импульсов современного общественного развития, то в качестве одной из самых действенных социальных угроз целостности современной России выступает так называемая правовая маргинализация населения. Одной из ее причин выступает снижение легитимности современной власти, вследствие отсутствия действительного обеспечения этнического паритета в нашей многонациональной стране.

Нам представляется, что игнорирование или замалчивание социальной значимости и постоянно индуцируемой актуальности проблематики этнического паритета сегодня совершенно недопустимо. Представляется ясным, что не в интересах России в целом, ни отдельных ее народов и этнических групп, ни самой государственной власти, а в равной степени также противостоящим друг другу властным элитам пытаться закрывать глаза на окрашенный подчас в кровавые тона этнический фон общественного развития. Более того, может оказаться, что именно факторы, представляющиеся, на первый взгляд, только фоновыми и малосущественными, приобретут (увы, ретроспективно!) статус весьма мощных детерминант общественной модернизации либо, напротив, долговременной стагнации социума.

Ясно, что от того, какие варианты теоретической разработки проблемы этнического паритета будут предложены обществу, во многом зависит будущее страны и будущее каждого из нас. При этом важно, чтобы результаты философского исследования источников этнического диспаритета получили свою адекватную научную интерпретацию как вне различных форм утопии, так и вне навязчивых форм идеологии. Именно здесь как никогда нужны независимые констатации реального положения дел, которые могут подготовить подлинно конструктивный вариант ответа на вызов времени.

Постановка проблемы. Бросая общий взгляд на антропосферу Земли легко увидеть ее динамическую мозаичностъ, трансформирующуюся в историческом времени и находящуюся во взаимодействии с многообразием ландшафтов нашей планеты. По аналогии с биосферой эту мозаичную целостность Л.Н. Гумилев назвал этносферой Земли. Мозаика этнического расселения на планете отнюдь не совпадает с границами отдельных государств. Другим проявлением несовпадения этнической и политической карт мира является полиэтничность весьма значительного числа ныне существующих и ранее сосуществовавших государственных образований.

Полиэтничность, которая проявляет себя на различных уровнях описания антропосферы, позволяет характеризовать последнюю как существенно диспаратный социум. Полиэтничность в сочетании с этническим диспаритетом сама по себе создает массу вторичных проблем социального характера. В большинстве случаев источником этих проблем является динамическая интерференция отдельных составляющих социального действия, направленных на разрушение этнического равновесия и утверждения диспаритета, с одной стороны, либо, напротив, - попытки утверждения паритета в ущерб интересам отдельных корпоративных групп, сознательно эксплуатирующих ценности национального самосознания и этничности.

Мало кого сейчас удивит констатация, что этнический паритет является состоянием временным и хрупким, несмотря на постоянное стремление полиэтничного сообщества включить в действие институциональные механизмы поддержания его устойчивости и стабильности. Однако этнический паритет зачастую даже не успевает надежно институциализироваться, быстро нарушается и переходит в диспаритет, что вновь и вновь возвращает межэтнические отношения в зону острого социального конфликта.

Более того, даже при достижении достаточно высокой степени институциализации механизмов поддержания этнического паритета наблюдается быстрое выхолащивание ранее выстроенных институтов, утрата их стабилизирующей функции, перераспределение баланса институционального и внеинституционального контроля межэтнических отношений в пользу сугубо внеинституциональных механизмов, а затем -более или менее явный возврат к фактическому диспаритету.

Проблема адекватного понимания этнического паритета является частным случаем одной из глобальных проблем мирового сообщества -проблемы межэтнических отношений, которая сегодня входит в «горячую десятку» актуальнейших задач, занимающих действующих политиков, экспертов, ученых, представителей общественных организаций. В литературе отмечается, что «многообразие прочтений аспектов межэтнических отношений является не столько результатом научной несогласованности или конфликта мнений, сколько проявлением многомерного [курсив наш - А.Г.] характера самой структуры процессов межэтнической коммуникации»2.

Те или иные аспекты этой многогранной проблемы обсуждались в обществоведческой литературе неоднократно и самыми разными авторами как отечествеными, так и зарубежными. Среди них можно особо отметить работы Х.Арендт, М. Бубера, Дж. Вико, Г.-В.-Ф. Гегеля, И.Г.Гердера, Ж.Гобино, JI. Моргана, Ф.Ницше, Г. Тарда, А. Дж. Тойнби, Э. Эриксона, К. Ясперса. Нельзя обойти стороной и труды по этой проблематике отечественных мыслителей Н. А. Бердяева, JI.H. Гумилева, Н.Я. Данилевского, Ф.М. Достоевского, К.Н. Леонтьева, П.А. Сорокина, B.C. Соловьева. Среди современных исследователей намеченной проблемы следовало бы выделить труды И.Л. Андреева, О.Ю. Артемова, A.C. Ахиезера, Э. Геллнера, В.В. Ильина, В.И. Козлова, C.B. Лурье, A.C. Панарина, В.М. Розина, Н.Г. Скворцова, В.А. Тишкова, A.A. Улуняна, А.Я. Флиера, В.И. Фрейдзона, Я.Г. Шемякина, А.Л. Янова, E.H. Ярковой.

С философских позиций теоретическая проблема этнического паритета (диспаритета) носит явно нетривиальный характер, поскольку очевидным образом вряд ли может быть с порога «решена» в том же ключе и по тому же сценарию, что и, скажем, проблема обеспечения прав и свобод отдельных индивидов, граждан, «безотносительно к полу, расе или вероисповеданию», в духе идей теоретика демократии де Токвиля или как это было заявлено в «Декларации прав и свобод личности».

История человечества убедительно показывает, что в полиэтничных сообществах проблема паритета отдельных этнических групп никогда не сводилась и, по-видимому, не может быть сведена к необходимости простой политической декларации равенства гражданских и иных прав субъектов права,

2 Яркова E.H. Русские в Киргизии: социокультурная динамика межэтнических отношений. // Общественные науки и современность. 1999. № 5. С. 105. и даже если в качестве такого субъекта понимается некий коллективный представитель. Имеется масса примеров, когда даже фактическое ограничение прав отдельных этнических групп не вредило целостности и стабильности полиэтничного сообщества. И, напротив, имеются примеры противоположного характера, когда снятие тех или иных ограничений приводило не к укреплению, а распаду целостного сообщества.

Конечно, из этого отнюдь не следует, что тотальное ограничение в правах, типичное для авторитарных режимов, допустимо и должно быть средством обеспечения общественной стабильности. Но само по себе решение проблемы этнического паритета в рамках узко юридической рациональности, особенно, если имеется в виду рациональность позитивного права противопоставляющего себя праву естественному, может оказаться и зачастую оказывается только социальной фикцией.

В этой связи следует отметить, что один из самых авторитетных в современной западной политической науке авторов Адам Пшеворский, обратив внимание на связь структуры социального конфликта с характером динамики перехода от авторитаризма к демократическим институтам, счел возможным выделить в качестве одного из пяти типовых исходов политической модернизации один априори тупиковый вариант, поскольку именно он по своим начальным условиям связан с проблематикой обеспечения именно этнического паритета. Названный выше автор пишет, что «конфликты, касающиеся политической роли религии, расы или языка, меньше всего [курсив наш - А.Г.] поддаются разрешению с помощью институтов», в связи с чем, «не один демократический институт не может утвердиться, и политические силы начинают бороться за новую диктатуру»3. Как видим, в теоретическом плане проблема этнического паритета находится в непосредственной связи с

3 Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке. М.: РОССПЭН. 1999. С. 92. проблемой общественной модернизации, что для российского общества весьма актуально.

Логично задаться вопросом: почему собственно институциональные механизмы, вырабатывающиеся обществом с таким большим трудом дают сбои именно в тех пластах социокультурной реальности, которые имеют непосредственное отношение к проблематике этнического? Именно это обстоятельство, с нашей точки зрения, должно стать основным вопросом не только сугубо философского изучения, но предполагает привлечение и систематическое переосмысление данных целого ряда специальных наук — социальной психологии, культурологии, социолингвистики и т.д. В целом многоаспектный и междисциплинарный характер проблемы этнического диспаритета сегодня ни у кого не вызывает сомнений. При внимательном рассмотрении ту или иную интерпретации этой проблемы мы можем обнаружить в самых различных смысловых и понятийных контекстах. В их числе можно назвать такие контексты (и соответствующие им научные дисциплины) как социально-психологический, социолингвистический, правовой, культурологический, этический, собственно философский, социологический, историософский, этнополитический и даже мистико-эзотерический. Заметим, что этот список, конечно же, не полон и может быть при желании значительно расширен.

В настоящем исследовании проблема этнического йаритета раскрывается в веере следующих взаимно связанных друг с другом установочных вопросов. Прежде всего, важно выяснить, каковы те основные факторы, которые приводят к демонстративному бессилию и хрупкости собственно институциональных механизмов обеспечения этнического паритета. Связаны ли они с самим характером проблемы или носят, скорее, неспецифический характер? Сегодня не совсем ясно, сводится ли социальная проблема обеспечения межэтнического паритета лишь к формам социокультурной легитимации и устойчивой институциализации механизмов так называемой неконфронтационной солидарности». Нам представляется, что возможные варианты решения этой проблемы не находятся лишь только в сфере действия институциональных механизмов социального контроля.

С учетом этих предположений важно разобраться, следует ли искать некие универсальные рецепты и технологии построения сугубо институциональных проектов, направленных на устранение этнического диспаритета. Можно ли аргументированно доказать, что они на самом деле могут быть выстроены и, соответственно, эффективно функционировать? Не исключено, что сама по себе исходная установка на идею универсализма порочна и неизбежно заводит в тупик.

В философском плане не совсем очевидно и следущее: при наличии целого спектра объективных этнических различий внутри любого полиэтничного сообщества, то есть в условиях наличия фактического диспаритета, который может быть зафиксирован в результате сопоставлений по огромному множеству признаков, мыслимо ли равенство конкретных этнических групп только лишь как декларированное юридически равенство прав и возможностей, или же существуют и иные возможности целеполагания, обеспечения и констатации подлинного (нефиктивного) равенства?

Особый аспект разработки данной проблемы . связан с вопросом: трансформируются ли закономерным образом известные культурные различия (различия, например, традиций и т.п.) непосредственно в этнополитический диспаритет (различия политического статуса) и каковы закономерности такой трансформации? В более конкретном выражении этот общий вопрос может быть сформулирован несколько иначе: связаны ли тенденции распространения в сообществе этнического диспаритета непосредственно с характером этнической картины мира и насколько значимо ее влияние в процессах межпоколенной трансляции социального опыта?

Кроме того, небезынтересно выяснить, насколько в конкретном полиэтничном сообществе механизм поддержания баланса власти (на индивидуальном и групповом уровне) может быть принят в качестве основного механизма поддержания паритета в условиях существенного различия этнической картины мира партнеров по межэтническому взаимодействию.

На уровне философского понимания в настоящей работе особо выделяются установочные вопросы следующего характера. Является ли этнический паритет только лишь утопическим идеалом, достижение которого в принципе невозможно? Может ли этнический паритет быть контрпродуктивным и, если да, то при каких условиях эта контрпродуктивность возможна? Должен ли этнический паритет считаться абсолютной «общечеловеческой ценностью»? Может ли его противоположность, а именно, этнический диспаритет, нести в себе какие-то адаптивные функции, выступать в качестве приоритетной социальной ценности? Какие формы этнической идентичности коррелируют с нарастанием диспаритета? Всегда ли национализм представляет собой попытку и форму утверждения этнического диспаритета? Существуют ли механизмы стабилизации диспаритета в такой форме, которая исключает нарастание межэтнической напряженности? И наконец: возможно ли, и при каких условиях, появление ложной идентичности и, соответственно, - ложного паритета?

Выделяя процессуальный аспект рассмотрения проблемы, целесообразно было бы проанализировать и следующие вопросы: можно ли говорить о закономерном характере взаимной смены состояний паритета и диспаритета? Существует ли некая фазовая динамика перехода от диспаритета к паритету и если да, то каковы содержательные характеристики отдельных фаз? Если этнический диспаритет и паритет связаны во времени циклически, являет ли временная динамика смены диспаритета паритетом и паритета диспаритетом пример навязанного социального ритма? Или же никакой вынужденной цикличности здесь не нужно предполагать, а следует говорить только о стохастических временных рядах состояний?

Наконец, в завершение следует ответить на главный вопрос, - при всей очевидной междисциплинарности поставленной выше исследовательской задачи, - где, собственно, следует искать ее исходную «клеточку»! Этот вопрос очевидным образом связан с методологическими основаниями, которые, вообще говоря, в каждом конкретном изучаемом случае по своему характеру могут быть теми или иными. Следовательно, в ходе содержательной разработки поставленной проблемы естественным образом встает задача выбора адекватной методологии исследования.

Цель исследования. Полагая в качестве зависимой переменной динамику состояний паритета и диспаритета в полиэтничных сообществах, настоящее исследование имеет своей целью:

1) выделение на теоретическом уровне анализа наиболее значимых независимых переменных (факторов, причин и условий), влияние которых на указанную динамику носит инвариантный и определяющий характер;

2) выявление и описание характера соответствующих факторов, причин и условий нарастания этнического неравенства в полиэтничных социальных системах;

3) обоснование возможных принципов упорядочения указанного гипотетического множества факторов, причин и условий."

Задачи исследования. В соответствии с обозначенной выше целью исследования в перечень основных задач его входят:

1) междисциплинарный анализ широкой базы данных, полученных в эмпирических и теоретических исследованиях гуманитарного плана;

2) выделение тех векторов анализа, которые имеют отношение к проблематике этнического паритета и диспаритета;

3) экспликация в рамках исследования базовых принципов, теоретических положений и ценностей, определяющих ход исследования проблемы;

4) рефлексивное обобщение полученных в исследовании данных с целью разработки принципов построения адекватной методологической процедуры, направленной на получение выводов теоретического характера, касающихся как самой природы, так характера и степени влияния социокультурных детерминант на этнический паритет и диспаритет;

5) применение полученных теоретических выводов к анализу современной ситуации в России в связи с ее полиэтничностью, пролонгированным кризисом идентичности, в еще большей степени обострившимся в процессе столкновения цивилизаций и глобализации культурного, экономического и информационного пространства.

Объект исследования. В качестве объекта исследования выделен особый класс межэтнических отношений, которые возникают при условии опосредованного или непосредственного межэтнического контакта и поддерживаются в зоне латентного или открытого социального конфликта.

Предмет исследования. В качестве основного предмета исследования, направленного на изучение спектра социокультурных факторов и условий, способных приобретать статус позитивных либо негативных детерминант этнического паритета (диспаритета), выступают ключевые архетипические факторы конструкции, деконструкции и реконструкции социальных институтов, с функционированием которых в полиэтничном сообществе связана смена состояний паритета и диспаритета. В качестве сопутствующих факторов нарастания диспаритета затрагиваются такие как: толерантность в межэтнических отношениях, обстоятельства формирования предубеждений, напряженности и взаимной агрессии, этноцентризм, трайбализм и этничность, этническая (этнокультурная) идентичность и ее фазовая динамика, закономерности процесса трансформации личностной идентичности в глобальные институциональные изменения.

В методологическом плане предметом настоящего исследования выступают также концептуальные основания описания и анализа идентичности, обоснование роли выделяемых форм этнической идентичности в качестве независимой переменной в детерминации динамики состояний паритета и диспаритета как зависимой переменной.

Логика и основные методологические принципы исследования. При описании логики проведенного исследования мы исходим из положения, согласно которому в гуманитарной сфере как избранный исследователем путь движения, так и сам результат в научном плане представляют собой равную ценность. Особенностью любого гуманитарного исследования является его рефлексивный характер. Сложность исследовательской позиции гуманитария заключается в том, что эта рефлексивность должна обеспечиваться, с одной стороны, процессуально, а с другой, - она должна адекватно отражаться в итоговых данных. Представляется ясным, что, любая принятая последовательность изложения результатов исследования может лишь только отчасти воспроизвести логику проведенного анализа. Более того, логика исследования, как особым образом организованного процесса, не совпадает и не может совпадать с логикой изложения его результатов.

Для преодоления этой трудности в работе использована сложная «кольцевая» и многослойная структура изложения, применение которой обосновывается посредством отнесения к одному из важнейших методологических регулятивов исследования - принципе эвристической контекстуалъности. Он позволяет одновременно актуализировать и держать в поле внимания (как в ходе собственно исследования, так и в ходе изложении его результатов) целый набор более или менее релевантных разрабатываемой проблеме контекстов и, соответственно, фактов и феноменов, значение которых для экспликации проблемы раскрывается именно с учетом этого многообразия.

В работе сознательно используется такой исследовательский прием, который предполагает не последовательное развертывание иерархически построенной теоретической системы из некоторых аксиоматически базовых оснований, но неоднократное возвращение в новых контекстах к ранее освещавшимся теоретическим результатам, использованным терминам и оценкам. В диссертации предпринята попытка задействовать широкий репертуар сугубо научно-исследовательских и в то же время стилевых приемов, могущих работать на основную задачу. Среди привлеченных для этих целей средств могут быть названы такие как обращение к идее дополнительности, вариация контекста, обращение к идее симметрии, отнесение к ценности, описательные и объяснительные процедуры, анализ и рефлексия, ассоциативные ряды и метафоры, провокативные умолчания, многоадресные ссылки внутреннего и внешнего характера.

Подчеркнем, что критическое отношение к идее иерархии является характерной особенностью общей логики проведенного исследования. Квалификация роли этой идеи в эпистемологии как своеобразного «парадигмалъного заблуждения» сочетается в диссертации с поликонтекстуальным изучением и содержательным анализом ее социокультурных эффектов и последствий.

Последовательное проведение в работе впервые сформулированного принципа эвристической контекстуалъности обосновывается указанием на поликонтекстуальность как фундаментальную характеристику культуры, отражающуюся и в поликонтекстуальности продуцируемых, в частности в науке, текстов. Иными словами, текст интерпретируется как модель культуры. Соответственно этому, конструирование текста осуществляется как создание не moho-, а принципиальным образом поликонтекстуального целого.

Применение принципа эвристической контекстуалъности обосновано также тем обстоятельством, что в работе он представлен как результат рефлексивной конвертации другого методологического принципа, принятого в ходе исследования в качестве, если можно так выразиться, «заглавного» принципа. Речь идет о принципе дополнительности, методологическое значение которого в данной работе также подробно освещено. Сфера авторского приложения принципа дополнительности в настоящем исследовании отнюдь не исчерпывается только предметной областью анализа. Отношения дополнительности выстраиваются также в методологическом плане. Так, если одно из функциональных предназначений принципа эвристической констекстуальности в работе - актуализировать в исследовательском плане неоднородные фактуальные поля, а также поля смыслов и значений, то главным средством экспликации отношений общности, подобия, тождества в этих полях служит использование дополнительного методического приема, в нашем случае - принципа симметрии.

Совместное применение взаимно дополняющих друг друга методологических принципов (принципа эвристической контекстуальности и принципа симметрии) отражено также в итоговой форме изложения результатов исследования. Центральная по своему значению и насыщенности оригинальными научными результатами, полученными в ходе исследования, глава 3, реализующая, по преимуществу, номотетический метод исследования, имеет в качестве своего сквозного организующего приема именно принцип симметрии. В то же время принцип эвристической контекстуальности обеспечивает большей частью обслуживание своего рода подготовительных процедур (реализованных в работе в стиле идеографического метода исследования), которые проведены в предшествующей главе 2.

Впрочем, взаимная дополнительность этих двух принципов проявляет себя уже на стадии их выбора и обоснования. Так, принцип эвристической контекстуальности, полученный как результат конвертации принципа дополнительности, одновременно находит свое обоснование в работе посредством указания на понятие трансляции как проявление рефлексивной симметрии (в том преимущественно смысле, который придает ей М.А. Розов).

Два других методологических принципа {принцип историзма и принцип аксиологической рациональности) также характеризуются взаимной дополнительностью. Выделение принципа аксиологической рациональности вслед за принципом историзма для гуманитария оправдано тем обстоятельством, что развитие во времени может быть описано как специфическая форма движения материи. Существенной особенностью такой формы движения является изменение онтологического статуса системы ценностей, под определяющим влиянием которой находится данная социальная общность. В начальных фазах ценности представлены в качестве общественного идеала, а на завершающих этапах - уже включены в структуру вновь сформированных социальных институтов.

Наконец, принцип детерминизма, также включенный в работе в перечень руководящих принципов, сам по себе заряжен дополнительностью. В гуманитарных исследованиях он непосредственно связан с установкой на раскрытие двух взаимно комлиментарных друг другу «диполей» детерминации. Один из этих «диполей» может быть обозначен кратко как «диполь каузальности (причинности)». Другой - как «диполь смысла».

Таким образом, логика проведенного исследования подчинена зафиксированной в работе интенции гуманитарного познания к междисциплинарным синтезам, фокусирую щимся в русле важнейших социальных проблем современности. В связи с этим обстоятельством для работы в целом характерно стремление к соотнесению позиций, установка на многоаспектный и поликонтекстуальный компаративизм. Так, межэтнические отношения в ходе исследования рассматриваются под разными углами зрения. Анализ проводится с использованием целенаправленного изменения точки зрения наблюдателя. Практикуется обращение к различным, иногда противоречащим и отрицающим друг друга позициям.

Вместе с тем логика проведенного исследования определяется не только указанными выше методологическими принципами, но и некоторыми содержательными моментами. Речь идет в данном случае о движении в предметном междисциплинарном поле на стыках ряда концепций (теорий) разного уровня обобщенности, некоторые из которых могут быть охарактеризованы в качестве базовых концепций. В их числе, прежде всего, должны быть выделены теория этногенеза JI.H. Гумилева и концепция А. Дж. Тойнби. В первой теории раскрываются некоторые закономерности этнической динамики на уровне осмысления этноса как специфической формы социальной организации. Вторая обращена к специфическим формам социальной организации более общего характера. Сопоставление указанных двух концепций в работе дало импульс к движению исследовательской мысли на более высокий уровень обобщенности анализа. Речь идет о концепции социального архетипа, заявленной, в частности, Ю.М. Плюсниным. Таким образом, наряду с концепцией этногенеза и концепцией роста и развития цивилизаций в качестве одного из важных базовых положений может быть охарактеризована концепция социального архетипа.

Кроме того, в ходе исследования сыграли свою заметную роль такие теоретические системы как философская концепция мифа А.Ф. Лосева, концепция генеалогии морали Ф.Ницше, концепция личной и групповой идентичности Э. Эриксона, философская концепция идентичности М. Бубера, рефлексивно-герменевтическая концепция коммуникации Х.-Г. Гадамера, а также социокультурная концепция циклов мировой истории A.C. Панарина.

Научная новизна полученных результатов исследования. 1) Оценена методологическая достоверность принципа симметрии в его приложении к изучению структур и процессов, традиционно относимых к гуманитарной сфере. Впервые систематически реализован симметрийный подход как вариант системного исследования социума и, в частности, изучения природы этнических общностей.

2) В указанной выше парадигме в качестве базового позиционировано понятие социального архетипа. Это позволило аргументированно расширить перечень архетипических инвариантов социальной системы, в который наряду с территориальностью, репродуктивной группой (семьей), альянсоподдерживающим поведением и асимметрией социальных взаимодействий (иерархией), традиционно рассматриваемых в научной литературе в качестве инвариантных компонент любой социальной системы по результатам проведенного анализа дополнительно включены: а) групповая (коллективная) идентичность, интерпретируемая в работе как особый субъективный смыслообразующий и интегрирующий фактор, имеющий многослойную структуру, упорядоченную по степени архаичности различных своих формообразований; б) социальный мимесис, связанный с устойчивой структурой дифференцированных ролей и функций, а также специфических взаимодействий по типу «лидер-ведомый», которые воспроизводятся между творческим меньшинством и конформным большинством, усваивающим через механизм социального подражания ценностные и смысловые элементы символического универсума.

3) Наряду со структурными инвариантами социального архетипа дополнительно выделен и подробно описан его динамический инвариант -архаический этнорегрессивный синдром. Сформулирован принцип закономерной возвратной динамической регрессии социальной системы к архетипическим формам и процессам. Установлено, что эти процессы разворачиваются, по преимуществу, | в условиях кризисной динамики социальной организации, что имеет важное прогностическое значение, позволяя последовательно описать и объяснить сущность значительного числа социокультурных феноменов, наблюдаемых, в частности, в области межэтнических отношений.

4) Мобилизация эвристического потенциала методологического принципа симметрии, с одной стороны, и принципа дополнительности, с другой, позволила по результатам анализа признаков комплиментарное™ и признаков потенциала взаимной экспликации концепций этногенеза Л.Н. Гумилева и концепции роста и развития цивилизаций А. Дж. Тойнби провести собственную интерпретацию известных типологических комплексов А.Тойнби (архаизм, футуризм, отрешение и преображение) как возможных форм этнической идентичности, артикулируемых в переходном социуме.

5) Сформулированы представления о проекции архитектоники социального архетипа в идентичность. В связи с чем, в частности, показано, что социальный архетип, выступая в качестве детерминанты любой социальной структуры, причем детерминанты очень высокого уровня обобщенности, может структурировать качественный состав и содержание значительного числа кросс-идеологических семиотических систем. В качестве примеров таких систем, испытывающих последствия проекции социального архетипа в идентичность, могут служить известные системы религиозных воззрений (иудаизм, христианство), а также ряд политических учений (марксизм, западный либерализм). По итогам анализа установлено, что в качестве антиномичных по своей природе характеристик этих учений процесс проекции архитектоники социального архетипа в идентичность может задавать такие их параметры как воля к власти, консервативный потенциал и позитивность.

6) Показано, что оценка перспектив глобализации, а также экспликация возможных ее механизмов в значительной степени связана с типом принимаемой историко-философской метаконцепции (которая, в свою очередь, может иметь те или иные этнокультурные корни), а также теми концептульными основами, которые выступают базовыми в трактовке таких сопряженных понятий как социум и социогенез, этнос и этногенез, цивилизация и законы ее развития. Установлено, что разворачивающиеся ныне процессы глобализации могут существенным образом зависеть от характера идентичности, присущей тем или иным субъектам, действующим в современном геополитическом пространстве. При этом определяющей характеристикой идентичности того или иного коллективного субъекта социального действия оказывается ее принадлежность либо к классу паритет-идентичностей, либо к классу диспаритет-идентичностей.

7) Благодаря обстоятельному идеографическому описанию и анализу феномена теократического этнофаворитизма, рассмотренного на модели социокультурной матрицы иудаизма, а также реализации дополнительного к идеографическому номотетического подхода с анализом выделенного набора наиболее универсальных инвариант социального архетипа, проецирующихся в результативную идентичность той или иной этнической общности, на основе компаративного подхода выделены и описаны некоторые ключевые характеристики русской (российской) идентичности. В работе показана ее антиномичная природа, в частности, расщепление, социокультурной и этнической идентичности под влиянием исторически сложившихся отношений между правящими элитами и подданными (русского, российского, советского) государства.

Положения, выносимые на защиту. С учетом характера зависимой переменной, выделенной в качестве таковой на этапе постановки проблемы, а также сформулированных выше целей и задач исследования, в качестве положений выносимых на защиту выдвигаются следующие тезисы.

1) В качестве ведущих детерминирующих факторов усиления этнического диспаритета в любом полиэтничном сообществе выступает стохастически взаимосвязанная совокупность факторов и явлений, между которыми, в свою очередь, могут устанавливаться как отношения причины и следствия, так и отношения взаимной обусловленности. Причем в некоторых случаях с принципиально нелинейными формами взаимной сопряженности и вероятностным характером взаимосвязи. В число наиболее значимых факторов, претендующих на статус детерминант этнического диспаритета, согласно полученным в исследовании результатам, включены: наличие кризисной динамики сообщества, которая может проявлять себя как внутри этнической группы, так и в ее ближайшем социальном окружении; характер идентичности этнической группы как самой по себе, так и в сочетании с характером идентичности иных этнических образований, с которыми данная структура находится в непосредственном или опосредованном контакте; возвратная архаическая регрессия, закономерным образом возникающая в пределах этнической группы на первых фазах кризисной этнической динамики; реактивная деинституциализация и адаптивная реинституциализация определенных зон и форм социальных взаимодействий в пределах этноса, которая затрагивает также и зону взаимодействий данного этноса со своими соседями по полиэтничному сообществу. Перечисленные факторы могут выступать также в роли прогнозных критериев усиления этнического диспаритета и, соответственно, критериев нарастания сложности задачи социального инжениринга по обеспечению этнического паритета.

2) Устойчивость социальных институтов и действенность включенных в их структуру ценностно-нормативных комплексов, функционирование которых было первоначально направлено на поддержание неконкурентной толерантности в полиэтничном сообществе, резко снижается в определенных фазах кризисного развития, что коррелирует с динамикой форм групповой идентичности.

3) Разрешение кризиса идентичности, возникающего в ситуации вызова, или процесс реидентификации в пределах этноса, и, соответственно, суперэтноса, корректно может быть описан только как фазовый процесс смены доминирующих форм идентичности, качественно отличающихся друг от друга по определенному критерию состояний этнического диспаритета в межэтнических отношениях. При оценке вероятности нарастания этнического диспаритета важно учитывать, во-первых, возможность проявления и распространения в пределах конкретного этноса таких форм групповой идентичности, которые условно могут быть отнесены к одному из двух классов: классу паритет-идентичностей и классу диспаритет-идентичностей; а вовторых, - принципиально фазовый характер процесса реидентификации. На различных этапах кризисной динамики этноса до окончательного и полного завершения процесса реидентификации баланс различных форм паритет-идентичностей и диспаритет-идентичностей может существенным образом меняться.

4) На уровне феноменологического описания межэтнических отношений можно констатировать долговременную приверженность некоторых этнических групп формам диспаритет-идентичности, с другой стороны, имеются данные о преобладании форм паритет-идентичности, характерных для других этнических групп. Вместе с тем на сегодня нет убедительных научных оснований для констатаций примордиалистского толка о «врожденной» предрасположенности того или иного этноса к формам идентичности, связанным с тенденциями к диспаритету или, напротив, паритету. Межпоколенная пролонгация соответствующих форм групповой идентичности может быть эксплицирована с привлечением социально-конструктивистской парадигмы и, скорее всего, связана с характером социоэтнокультурных матриц, влияние которых в некоторых случаях может распространяться и за пределы конкретного этноса, формируя гибридные культуры и, соответственно, гибридные формы идентичности.

5) Результаты настоящего исследования свидетельствуют, что примордиалистская исследовательская установка в изучении межэтнических отношений и, соответственно, разработки проблемы этнического паритета (диспаритета), не может быть с порога отвергнута как неадекватная самому характеру предмета. В работе проведено разделение большой совокупности содержательных характеристик групповой идентичности на два больших класса, а именно: ядерных и периферийных характеристик идентичности. Установлено, что состав первого класса характеристик идентичности теснейшим образом связан со структурой социального архетипа, представление о котором последовательно разрабатывается в настоящем исследовании с опорой, прежде всего, на два ведущих для данного исследования методологических принципа (принцип дополнительности и принцип симметрии), а также с привлечением эвристического потенциала данных этологии. Архитектоника социального архетипа закономерным образом «проецируется» в групповую идентичность, формируя в ее ядерной зоне два основных радикала идентичности: семантический и энергетический. Семантический радикал идентичности благодаря своему происхождению является изоморфным для различных культур и этнических групп. Его наличие задает в межэтнических отношениях возможность преодоления этноцентризма и достижение паритета. Энергетический потенциал групповой идентичности также связан с социальным архетипом и выражается, прежде всего, в тенденции к агрессии.

6) Раскрытие функциональной роли семантического и энергетического радикалов идентичности в детерминации состояний этнического диспаритета должно учитывать существенно нелинейный характер их взаимодействия. При прочих равных условиях этнический диспаритет, по-видимому, может возникать при очень низких либо очень высоких уровнях агрессии, которые проявляются в межэтнических взаимодействиях. Паритет же более вероятен при некотором среднем уровне выраженности энергетического потенциала в групповой идентичности этноса.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Сегодня как никогда важно подчеркнуть, %то понятие «цивилизация» имеет не только эпистемологическую, но и аксиологическую функцию. В этой связи необходимо учитывать, что в контексте проблем глобализации тот выбор из целого веера возможных вариантов реидентификации, который может совершиться в рамках российской цивилизации, не может быть ничем иным, как выбором из набора неких универсальных форм самосознания, воплощенных в общественных институтах. Так, И.Н. Ионов, в этой связи пишет: «Становится ясно, что Россия движется сейчас к точке цивилизационного самоопределения, в которой могут «сработать» как интеграционные, объединяющие, так и изолирующие, разъединяющие ценности, мифы и картины истории. Происходит актуализация альтернативных проектов цивилизационного статуса России»4.

В настоящей работе показано, как из основных положений концепции мультицивилизационного строения мира Дж. Тойнби следует ряд чрезвычайно важных выводов, которые не могут быть проигнорированы в поисках адекватного ответа пути развития. В частности, введенное в эходе анализа понятие диспаритет-идентичности дает возможность сформулировать адекватный критерий социальной значимости содержания весьма значительного числа кросс-идеологических семиотических систем. Указанный критерий работает не только ретроспективно, но обладает, по-видимому, прогностической ценностью. Его, к примеру, можно использовать для оценки перспектив разрешения кризиса идентичности на всем постсоветском пространстве.

Как бы это не выглядело парадоксальным, но из концепции А.Тойнби следует, что те реальные альтернативы, перед которыми стоит сегодня Россия, призванная задать новую форму цивилизационной идентичности, тем не менее, заранее уже известны как исторические формы не раз уже апробированные в истории человечества. Концепция этого мыслителя позволяет также утверждать, что среди возможных форм идентичности есть такие, которые априори и закономерным образом приводят к обращению вспять времени исторического субъекта. Вместе с тем имеются и такие, которые могут сохранить вектор времени, направленным в будущее.

Теоретическая разработка представлений о социальном архетипе, предпринятая в работе, и доказательство тезиса о проекции архитектоники социального архетипа в идентичность позволяют увидеть, как и каким образом

4 Ионов И.Н. Парадоксы российской цивилизации (По следам одной научной дискуссии). //Общественные науки и современность. 1999. № 5. С. 119. может происходить разрешение тотального кризиса идентичности в пределах российской цивилизации. В частности, в анализе процесса реидентификации нельзя пренебрегать той ролью, которую по своему положению социального инварианта призван в нем сыграть механизм социального мимесиса. Правильное понимание этого процесса предполагает также учет его фазовой динамики.

Полученные в настоящем исследовании результаты отвергают чрезвычайно распространенный стереотип понимания общественного движения «из архаики - в модерн» как неадекватный реальности. В работе показано, что возврат к архаическому сознанию и архаической идентичности, в частности, на уровне этноса закономерным образом встроены в этническую динамику (и, следовательно, в динамику межэтнических "и производных от них иных общественных отношений) в качестве необходимой фазы процесса реидентификации этноса. Если общественная модернизация трактуется как деархаизация, совершающаяся раз и навсегда, это означает только одно: отрицание того, что в будущем вновь и вновь будут повторяться вызовы, требующие адекватного ответа.

Комплексный анализ концепции А. Дж. Тойнби и теории этногенеза Л.Н. Гумилева приводит также к выводу, что описанные английским ученым формы идентичности существенным образом отличаются по признаку сопряженности от процессов социального программирования различных форм этнического диспаритета. По крайней мере, некоторые из этих форм идентичности, напротив, могут повышать вероятность паритета. Для России, которая вполне справедливо сегодня рассматривается как суперэтнос, выбор альтернативы цивилизационного самоопределения по критерию «паритет-диспаритет» может оказаться критическим.

Имея в виду неизбежность коммуникации российской и других цивилизаций, сегодня представленных на нашей планете, коммуникации как в геополитическом, так и экзистенционально-смысловом пространствах важно четко осознавать, какова природа идентичности наших партнеров по взаимодействию, каковы ее исторические и культурные корни, насколько в структуру иного общественного сознания встроена тенденция к открытому или, напротив, скрытому доминированию. Правильное понимание природы идентичности партнера абсолютно необходимо во избежание вырождения диалога идентичностей в односторонний монолог.

Апробация работы. Результаты исследования докладывались на ежегодной итоговой научной конференции Самарского государственного университета (1999-2003 гг.), Всероссийской научно-практической конференции «Изменяющаяся Россия: проблемы безопасности и пограничной политики» (Челябинск, апрель 2001, ЮУГУ), Международном научно-практическом семинаре «Межэтническая коммуникация в современном социокультурном пространстве» (Нижний Новгород, май 2001, НГЛУ), Международной научной конференции «Основания XXI века: Философия, культура и нравственность на рубеже тысячелетий» (Уфа, май - июнь 2001, БГУ), II Международной научно-практической конференции «Самарский край в контексте мировой культуры». «Самарская ассамблея - 2002». (Самара, 11-14 июня 2002 г.), Межрегиональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы этнической и религиозной толерантности народов Поволжья». (Самара, 17-18 октября 2002. Администрация Самарской области, СГПУ, Самарский историко-краеведческий музей), 60-я юбилейной региональной научно-технической конференции по итогам НИР СамГАСА (Самара, январь 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы развития современного российского общества» (Пенза, март 2003 г.), Международной научно-практической конференции «XXI век: Россия и Запад в поисках духовности». (Пенза, 9-11 апреля 2003 г.), Межрегиональной конференции «Россия как трансформирующееся общество: экономика, деловая культура, управление». (Оренбург, 11-13 марта 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Интеллектуальная подготовка инновационных процессов» (Пенза, 17-18 апреля 2003 г.), Всероссийской научно-теоретической конференции «Россия в глобальном мире». (Санкт-Петербург, Санкт-Петербургский политехнический университет, 13-15 мая 2003 г.), III Международной научно-практической конференции «Самарский край в контексте мировой культуры». «Самарская ассамблея 2003». (Самара, 10-15 июня 2003 г.), II Всероссийской научно-практической конференции «Вопросы современной филологии и методики обучения языкам в школе и вузе». (Пенза, 10-11 июня 2003 г.), Всероссийской научно-методической конференции «Языковые и культурные контакты различных народов» (Пенза, 26-27 июня, 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Прогнозирование и программирование социально-экономических процессов» (Пенза, июнь 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Роль социальных гигиенических и биологических факторов в становлении возрастных особенностей здоровья населения» (Пенза, сентябрь 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Современное состояние и перспективы развития экономики России» (Пенза, сентябрь 2003 г.), Международной. научно-практической конференции «Основные направления повышения эффективности экономики, управления и качества подготовки специалистов» (Пенза, 14-15 октября 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Природноресурсный потенциал, экология и устойчивое развитие регионов России» (Пенза, ноябрь 2003 г.).

На диссертацию получен положительный отзыв в центральной печати («Независимая газета», Приложение «Exlibris НГ» от 26 июня 2001 года). Книга получила положительный отзыв также в «Вестнике Самарского университета».

Структура диссертации ^подчинена поставленным в ней целям и задачам. Работа состоит из введения, четырех глав основной части, заключения и списка использованных источников и литературы. Общий объем диссертации составляет 333 страницы.

Заключение диссертации по теме «Социальная философия», Голубев, Андрей Васильевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В связи с тем исторически актуальным кризисом идентичности, который сегодня переживает Россия, важно опираться на адекватное понимание общих закономерностей процесса общественной реидентификации. Результаты проведенного выше анализа имеют непосредственное отношение к этому процессу.

В ходе исследования ранее было установлено, что реидентификации в условиях системного кризиса социума кризиса необходимым образом выстраиваются как фазовый процесс, разворачивающийся во времени в соответствии с определенной логикой. Фазовый характер процесса реидентификации означает, что социальная общность в норме последовательно дрейфует во времени от одной формы идентичности к другой. Полноценно завершенный цикл реидентификации, по сути дела, и есть, с одной стороны, -поиск Ответа на Вызов, а с другой - сам Ответ.

В диссертации констатируется, что архаические импульсы реидентификации неизбежно встроены в этот процесс и, по-видимому, присутствуют в нем практически вне зависимости от степени модернизации социальной общности. Однако если в пределах социальной общности реидентификация по архаическому типу, выступая в качестве начальной мобилизующей формы идентичности, не сменяется иными формами идентичности, она провоцирует распространение состояний диспаритета, в том числе и на институциональном уровне. Установлено также, что состояния диспаритета могут детерминироваться и иными неархаическими формами идентичности. Однако диспаритет, производный от архаизма, по всей вероятности характеризуется более выраженной социальной транспарентностью и является наиболее конф ликтогенным.

Хотелось бы подчеркнуть, что цикл процесса реидентификации не следует понимать как абсолютно заданный. Так, свобода выбора альтернатив реидентификации обеспечивается действием механизма социального мимесиса, прежде всего, в том его функциональном секторе, который имеет отношение к деятельности творческого меньшинства.

Аналитическое описание форм идентичности, как это было установлено в ходе анализа, возможно в различных смысловых и концептуальных контекстах. Их актуализация дает возможность эксплицировать не только фазовый характер, но и содержательную альтернативность процесса реидентификации, с одной стороны, и охарактеризовать его формально-процессуальные аспекты - с другой. Так, например, формально альтернативность процесса реидентификации может рассматриваться как некое комбинативное разнообразие, реализующееся в следующих координатах: "контридентификация" - "аутоидентификация" в сочетании с идентификацией "сверху" либо идентификацией "снизу" (Ницше); либо как тетрада "архаизм", "футуризм", "отрешение", "преображение" (Тойнби). При этом, как было выяснено, возможны более сложные сочетания вроде сочетания архаизма или футуризма с контридентификацией. Не исключено, что могут быть найдены и иные способы описания упорядоченности форм идентификации.

Особое значение имеет выделение такой процессуальной формы идентификации, как контридентификация. Эта структура существенным образом архаизирована и связана с финализмом, выступающим в качестве специфической концепции социального действия, исходящей из диспаритета и к нему же возвращающейся. Эта общественная форма, стало быть, представляет собой одну из разновидностей архаических импульсов реидентификации. В перечень наиболее важных источников таких импульсов входит также иерархия как инвариант социального архетипа. Иерархические отношения в сообществе могут порождать и порождают - также, впрочем, как и действие механизма социального мимесиса - идентификацию посредством уподобления авторитету. Последняя форма идентичности, по крайней мере, в западной культуре, по самой своей природе заражена вирусом позитивности, сопряжена с диспаритетом и, самое главное, в конечном итоге лишает социальную общность способности к само детерминации.

Ответ российского суперэтноса, как мы полагаем, несмотря на уроки эффективности, преподанные другим народам со стороны иудео-христианской цивилизации, во многом придерживающейся финалистской концепции социального действия, влекущей за собой выбор оценок вполне определенного характера, в частности, в отношении перспектив переустройства мирового порядка и глобализации, вряд ли должен и может быть подражательным. На пути инструментализации ценности свободы, входящей в острое противоречие с ведущей структурой российского национального самосознания, нас вряд ли ожидает что-то хорошее. И это доказали последние десять-пятнадцать лет либеральных реформ в России.

Подлинной дилеммой, способной как разрешить очередной кризис идентичности, так и определить место России в глобальном геополитическом и духовном пространстве, скорее всего, является дилемма, ставящая всех нас (и власти нынешнего российского государства, и формирующееся гражданское общество) перед выбором: стереотипная этноцентрическая альтернатива псевдоновой идентификации или некий рефлексивно-парадоксальный ответ на Вызов, подобный, но не обязательно тождественный тому ответу, который был предложен человечеству гением Христа.

Список литературы диссертационного исследования доктор философских наук Голубев, Андрей Васильевич, 2004 год

1. Агеев B.C. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологические проблемы. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. 240 с.

2. Акоф Р., Эмери Ф. О целеустремленных системах. М.: Советское радио, 1974. 272 с.

3. Акчурин И.А. Симметрия как принцип динамической унификации физики // Принцип симметрии. Историко-методологические проблемы. М.: Наука, 1978. С. 122-140

4. Александер Ф., Се лесник Ш. Человек и его душа: Познание и врачевание от древности и до наших дней. М.: Прогресс Культура; Изд-во Агентства «Яхтсмен», 1995. 608 с.

5. Алексеев Б.Т. Философское обоснование методологической и эвристической роли теории групп // Эвристическая и прогностическая функция философии в формировании научных теорий. Л.: ЛГУ, 1976. С.52-61.

6. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: Канон-Пресс; Кучково Поле, 2001. 287 с.

7. Андреев Даниил. Роза мира. Метафилософия истории. М.: Руссико,1991. 288 с.

8. Андреев И.Л. Осторожно с «часами» истории! (методологические проблемы цивилизационного процесса) // Вопросы философии. 1998. № 9. С.38-53.

9. Арапов М.В. Теория систем и изучение естественного языка: понятие симметрии и статуса. // Системные исследования. 1981. М.: Наука, 1981. С. 121-141.

10. Ю.Аристотель. Сочинения: В 4-х т. М.: Мысль, 1984.

11. П.Аронсон Э. Общественное животное. Введение в социальную психологию. М.: Аспект-Пресс, 1998. 517 с.

12. Артемова Т. Мы лед под ногами майора // Посев. 1999. № 8. С.21-24.

13. Артемьева Т.В., Микешин М.И. Европейская идентичность и российская ментальность // Вопросы философии, 2000. №2. С. 181-184

14. Бассин Ф.В., Ротенберг B.C., Смирнов И.Н. О принципе «социальной энергии» Г.Аммона. (Некоторые сопоставления методологических категорий и их анализ) // Бессознательное. Природа, функции, методы исследования. Т. 4. Тбилиси: Мецниереба, 1985. С.93-105.

15. Бачинин В.А. Антитеза естественного и позитивного права: философско-культурологический анализ. // Общественные науки и современность. 1999. № 6. С.76-87.

16. Беленький М.С. О мифологии и философии Библии. М.: Наука, 1977. 168с.

17. Белл Роджер Т. Социолингвистика. Цели, методы и проблемы. М.: Международные отношения, 1980. 320 с.

18. Белобородова И.Н. Этнокультурный фактор в управлении природопользованием сельских территорий // Общественные науки и современность. 1999. № 6. С. 88-95.

19. Берг Филипп Ш. Введение в Каббалу. Ростов-на-Дону: «Феникс», 1995. 575 с.

20. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: «Academia Центр», «МЕДИУМ», 1995. 334 с.

21. Бердяев H.A. Смысл истории. М.: Мысль, 1990. 176 с.

22. Бжезинский 3. Большой провал. Агония коммунизма // Квинтэссенция: Философский альманах. М.: Политиздат, 1990. С.256-277

23. Бимен У.О. Формирование национальной идентичности в условиях мультикультурализма (на примере Таджикистана) // Полис, 2000. №2. С. 156160

24. Борисова О.В. Категория этничности как эпистемологический феномен // Общественные науки и современность, 2003. № 3. С. 122-127

25. Борхес Х.Л. Проза разных лет. М.: Радуга, 1984. 320 с.

26. Брагина H.H., Доброхотова Т.А. Функциональные асимметрии человека. М.: Медицина, 1981. 288 с.

27. Бубер М. Хасидские предания. Первые наставники. М.: Республика. 1997. 335 с.

28. Бубер М. Я и Ты. М.: Высш. школа, 1993. 173 с.

29. Бунич И.Л. Пятисотлетняя война в России. Лом президента; Клыки президента; Исторические зарисовки: Историко-публицистическое исследование. Киев: А.С.К., Санкт-Петербург: Облик, 1997. 416 с.

30. Бунич И.Л. Пятисотлетняя война в России: Бегство с добычей. Кейс президента. Меч президента. Историко-публицистическое исследование -Киев: A.C.К., Санкт-Петербург: Облик, 1997. 400 с.

31. Бунич И.Л. Пятисотлетняя война в России: Война разгорается. Нашествие. Оккупация. Историко-публицистическое исследование. Киев: А.С.К., Санкт-Петербург: Облик, 1997. 368 с.

32. Бутовская М.Л. Современная этология и мифы о нарушенном балансе агрессии-торможения у человека // Общественные науки и современность. 1999. №4. С.128-134

33. Василенко И.А. О возможностях политической герменевтики // Вопросы философии. 1999. № 6. С.3-12

34. Вейль Г. Симметрия. М.: Наука, 1968. 192 с.

35. Вернадский В.И. Размышления натуралиста. М.: Наука, 1975. 174 с.

36. Вико Джамбатиста. Основания новой науки об общей природе нации. Л., 1940.

37. Вигнер Е. Этюды о симметрии. М.: Мир, 1971. 318 с.

38. Винер Б.Е. Этничность: в поисках парадигмы изучения // Этнографическое обозрение. 1998. № 4. С.3-26

39. Вормсбехер Г.Г. Российские немцы: у последней черты? // Общественные науки и современность. 1999, № 2. С. 75 84

40. Гадамер Г.-Г. Семантика и герменевтика // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. С.60-71

41. Ганзен В.А. Системные описания в психологии. Д.: Изд-во ЛГУ, 1984. 176с.

42. Гегель. Работы разных лет: В двух томах. Т.1. М.: Мысль, 1970. 672 с.

43. Геллнер Э. Нации и национализм. М.: Прогресс, 1991. 320 с.

44. Герцен А.И. Избранные философские произведения. Т. II. М.: ОГИЗ. 1946. 340 с.

45. Герцштейн Р.Э. Война, которую выиграл Гитлер. Смоленск: Русич, 1996. 608 с.

46. Гече Густав. Библейские истории / Пер. с венгерского. М.: Политиздат, 1990. 318 с.

47. Голубев A.B. Социально-культурный контекст реидентификации российской цивилизации. Проблемы этнического паритета. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2000. 240 с.

48. Голубев A.B. Методология изучения межэтнических отношений: дилемма примордиаризма и социального конструктивизма // Известия Самарского научного центра РАН. Специальный выпуск «Современные проблемы истории и философии». 2002. С. 20-28

49. Горин Н.И. Национальные лидеры России. Власть. 1998. № 5. С. 24-28

50. Готт B.C. Философские вопросы современной физики. М.: Высшая школа, 1972.416 с.

51. Грубах П. Критика «обвинения в антисемитизме» // Молодая гвардия. 1999. №3/4. С. 13-30

52. Гумилев JI.H. Этногенез и биосфера Земли. Д.: Гидрометеоиздат, 1990. 528 с.

53. Давыдов Ю.Н. Идиографический метод // Современная западная социология. Словарь. М.: Политиздат, 1990. С. 111-113.

54. Данилевский И.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. СПб., 1989. С. 172-183.

55. Дилигенский Г.Г. Российские архетипы и современность // Куда идет Россия? Общее и особенное в современном развитии. М., 1997. С.273-279.

56. Достоевский Ф.М. Искания и размышления. М.: Советская Россия, 1983. 464 с.

57. Дридзе Т.М. Социально-значимые процессы как объект управления (к экоантропоцентрической парадигме научного познания социальной реальности) // Социология: М. 1993-1994. №3-4. С. 164-170

58. Ильин М.В. Десять лет академической политологии новые масштабы научного знания // Полис. 1999. № 6. С. 135-143

59. Иноземцев В.Л. Социальное неравенство как проблема становления постэкономического общества// Полис. 1999. № 5. С. 17-30

60. Ионов И.Н. Парадоксы российской цивилизации (По следам одной научной дискуссии) // Общественные науки и современность. 1999. № 5. С. 115127

61. Кемеров В.Е. Концепция радикальной социальности // Вопросы философии. 1999. № 7. С. 3-13

62. Кле Мишель. Становление идентичности. // Психология подростка. Психосоциальное развитие. М.: Педагогика, 1991. 176 с.

63. Клемпетер В. ЬТ1. Язык Третьего рейха (записная книжка филолога). М.: Прогресс-Традиция, 1998. 384 с.

64. Князев Е. Процентная ненормальность // Посев. 1999. № 3. С.10-12

65. Козин Н.Г. Бегство от России. К логике исторических потрясений России в XX веке. Саратов: «Надежда», 1996. 168 с.

66. Козлова М.С. Проблемы оснований науки. // Природа научного познания. Логико-методологический аспект. Минск: Изд-во БГУ, 1979. С. 13-56

67. Колосов В. А. «Примордиализм» и современное национально-государственное строительство // Полис, 1998, №3. С. 95-106

68. Кон И.С. В поисках себя: Личность и ее самосознание. М.: Политиздат, 1984. 335 с.

69. Кон И.С. Дружба: Этико-психологический очерк. М.: Политиздат, 1989. 350 с.

70. Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. М.: Наука. 1975. 720 с.

71. Кропоткин П.А. Этика: Избранные труды. М.: Политиздат. 1991. 496 с.

72. Куббель Л.Е. Очерки потестарно-политической этнографии. М.: Гл. ред. вост. л-ры изд-ва «Наука», 1988. 272 с.

73. Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1977. 324 с.

74. Кустова Л.С. Тайна национального характера. М.: Изд-во ИКАР, 2003. 164с.

75. Кюри П. Избранные труды. М.-Л.: Наука, 1966. 399 с.

76. Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном или судьба разума после Фрейда // Московский психотерапевтический журнал. 1996. № 1 (11). С. 21-58.

77. Лезов С. «Еврейский вопрос» в русской интеллектуальной жизни // Знамя. 1996. №9. С. 182-187.

78. Локк Дж. Сочинения в трех томах. Т. 3. М.: Мысль, 1988. 688 с.

79. Лоренц К. Агрессия (так называемое зло): Пер. с нем. М.: Издательская группа "Прогресс", "Универс", 1994. 272 с.

80. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М.: Искусство, 1979.815 с.

81. Лосев А.Ф. Методологическое введение // Вопросы философии. 1999. № 9. С.76-99

82. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. 525с.

83. Лурье C.B. Историческая этнология. М.: Аспект-Пресс, 1998. 448 с.

84. Лурье C.B. Национализм, этничность, культура. Категории науки и историческая практика. // Общественные науки и современность. 1999. № 4. С. 101-111

85. Лучин A.A. Славяне и история // Молодая гвардия. 1997. № 10. С.239-351

86. Любищев A.A. О критериях реальности в таксономии // Проблемы формы систематики и эволюции организмов. М.: Наука, 1982. С. 113-131

87. Любищев A.A. Проблемы формы систематики и эволюции организмов. М.: Наука, 1982. 278 с.

88. Люблинская Л.Н. Групповые свойства времени и их аксиоматизация // Вопросы философии, 1970. № 9. С. 64-74

89. Мацук Т. Россия в контексте глобализации. Полемика с Альфредом Кохом о настоящем и будущем России // Посев. 1999. № 5. С.26-29

90. Мейен C.B., Соколов B.C., Шрейдер Ю.А. Классическая и неклассическая биология. Феномен Любищева// Вестник АН СССР, 1977. № 10. С. 112-124

91. Мещеряков А.Н. Общественные задачи японской археологии // Вопросы философии. 1999. № 6. С. 139-144

92. Минделл А. Лидер как мастер единоборства (введение в психологию демократии). 4.1-2. М., 1993. 88 е., 72 с.

93. Мнацаканян М.О. Нации, «нациестроительство» и национально-этнические процессы в современном мире // Социс. 1999. № 5. С.118-127.

94. Муталимов А.Э. Этническое самосознание (принципы исследования). Саратов: Изд-во Поволж. Фил. Рос. Учеб. Центра, 1996. 116 с.

95. Назаретян А.П. Синергетика, когнитивная психология и гипотеза техно-гуманитарного баланса // Общественные науки и современность. 1999. № 4. С.135 145.

96. Национализм: полемика 1909-1917. Сборник статей. Сост. М.А.Колерова. М.: Дом интеллектуальной книги, 2000. 240 с.

97. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла; Казус Вагнер; Антихрист; Ессе Homo: Сборник. Минск: ООО "Попурри", 1997. 544 с.

98. Ницше Ф. Так говорил Заратустра; К генеалогии морали; Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм: Сборник. Минск: ООО «Попурри», 1997. 624 с.

99. Новик (игумен Вениамин) Актуальные проблемы российского православного церковного сознания // Вопросы философии. 1999. № 2. С. 128141

100. Носовский Г.В., Фоменко А.Т. Русь и Рим. Правильно ли мы понимаем историю Европы и Азии? Кн.1. М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999. 608 с.

101. Носовский Г.В., Фоменко А.Т. Русь и Рим. Правильно ли мы понимаем историю Европы и Азии? Кн.2. М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999.624 с.

102. Овчинников Н.Ф. Принципы сохранения и проблема структуры материи // Философские проблемы физики элементарных частиц. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С.74-99.

103. Овчинников Н.Ф. Структура и симметрия // Системные исследования. 1969. М.: Наука, 1969. С.111-121

104. Ю8.0ртега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства // Самосознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М.: Политиздат, 1991. С.230-261

105. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Вопросы философии. 1989. № 3, 4.

106. Павич М. Хазарский словарь // Иностранная литература. М: Известия. 1991. №3. С. 5-58

107. Паин Э.А. Этнополитический маятник: цикличность этнополитических процессов в постсоветской России // Общественные науки и современность. 2003. №5. С. 122-130

108. Панарин A.C. Россия в циклах мировой истории. М.: МГУ, 1999. 288 с.

109. Пантин И.К. Проблема самоопределения России: историческое измерение // Вопросы философии. 1999. № 10. С.3-17

110. Петренко В.Ф. Психосемантика сознания. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1988. 208 с.

111. Плюснин Ю.М. Проблема биосоциальной эволюции: Теоретико-методологический анализ. Новосибирск: Наука. Сибирское Отделение, 1990. 240 с.

112. Поляков JI.B. Путь России в современность: модернизация как деархизация. М.: ИФРАН. 202 с.

113. Православная церковь. Современные ереси и секты в России. Рязань, 1996. 240 с.

114. Природа научного познания. Логико-методологический аспект. Минск: Изд-во БГУ, 1979. 272 с.

115. Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1999. 320 с.

116. Pao С.Р. Кластер-анализ в применении к изучению перемешивания рас в популяциях людей // Классификация и кластер. М.: Мир, 1980. С.148-167

117. Рахманин B.C. Россия: Конфликты идентификации. // Вестник Воронежского гос. ун-та. Сер.1. Гуманитарные науки. № 1, 1999. Изд-во Воронежского гос. ун-та, 1999. С.32-52

118. Роджерс Карл Р. Взгляд на психотерапию. Становление человека. М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994. 480 с.

119. Розин В.М. К концепции национальной школы в России (на примере Московской еврейской школы) // Общественные науки и современность. 1998. №6. С.171-178

120. Розин В.М. Культурология. М.: Форум-Инфра-М., 1998. 344 с.

121. Розов М.А. Явление рефлексивной симметрии при анализе деятельности // Теория познания. Т. 4. Познание социальной реальности. М.: Мысль, 1995. С.105-123

122. Руткевич М.Н. Теория нации: философские вопросы // Вопросы философии. 1999. № 5. С. 19-32

123. Рыбаков С.Е. К вопросу о понятии "этнос": философско-антропологический аспект // Этнографическое обозрение. 1998. № 6. С.3-15

124. Саати Т., Керне К. Аналитическое планирование. Организация систем: Пер. с англ. М.: Радио и связь, 1991. 224 с.

125. Савва М.В. Этнический статус в идеологии и политике // Полис. 1999. № 4. С.141-147

126. Савоскул С.С. Этнические аспекты постсоветской гражданской идентичности // Общественные науки и современность. 1999. № 5. С.91-104

127. Садохин А.П. Этнология. М.:Гардарики, 2002. 256 с.

128. Сатановский Е. Трава из под асфальта: Русские евреи на дороге в XXI век // Россия. 1998. № 2. С.69-68

129. Система. Симметрия. Гармония. М.: Мысль. 1988. 315 с.

130. Смелзер Н. Социология / Пер. с англ. М.: Феникс, 1994. 688 с.

131. Современная западная социология: Словарь. М.: Политиздат, 1990. 432с.

132. Соловьев B.C. Краткая повесть об антихристе // В.С.Соловьев. Избранное. М.: Советская Россия, 1990. С.381-422

133. Сонин A.C. Постижение совершенства: (Симметрия, асимметрия, диссимметрия, антисимметрия). М.: Знание, 1987. 208 с.

134. Татаркевич В. Античная эстетика. М.: Искусство, 1977. 327 с.

135. Тихонова Н.Е. Самоидентификация россиян и ее динамика // Общественные науки и современность. 1999. № 4. С. 5-18

136. Тихонравов Ю.В. Основы философии права. М.: Издательство «ВЕСТНИК», 1997. 608 с.

137. Тишков В.А. Забыть о нации (постнациональное понимание национализма) // Этнографическое обозрение. 1998. № 5. С.3-26

138. Тойнби Арнольд Дж. Постижение истории: Перевод с англ. М.: Прогресс, 1991. 736 с.

139. Трапкова А. Западники и националисты: возможен ли диалог? Материалы дискуссии. М.: ОГИ, 2003. 480 с.

140. Тронский И.М. История античной литературы. М.: Высшая школа, 1983. 464 с.

141. Тульчинский Г.Л. Слово и тело постмодернизма. От феноменологии невменяемости к метафизике свободы // Вопросы философии. 1999. № 10. С.35-53

142. Уайт А. Русская политика самосохранения // Молодая гвардия. 1991. № 4. С.210-228

143. Улунян A.A. Балканские народы друг о друге: явные пристрастия и тайные чувства в конце XX века // Общественные науки и современность. 1999. № 4. С.78-88

144. Ультерматт У. Этнонационализм в Европе. М.: РГГУ, 2000. 366 с.

145. Уоддингтон К.Х. Основные биологические концепции // На пути к теоретической биологии. Пролегомены. М.: Мир, 1970. С.11-38.

146. Урманцев Ю.А. Симметрия природы и природа симметрии. М.: Мысль, 1974. 229 с.

147. Фарукшин М.Х. Современный федерализм: российский и зарубежный опыт. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1998. 336 с.

148. Флиер АЛ. Культура как смысл истории // Общественные науки и современность. 1999. № 6. С.150-159

149. Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. М.: ООО «Фирма «Издательство ACT», 1998. 784 с.

150. Фрэзер Дж. Дж. Фольклор в Ветхом завете. М.: Изд-во полит, л-ры., 1989. 542 с.

151. Хантингтон Самюэл П. Столкновение цивилизаций и переустройство мирового порядка (отрывки из книги) // Pro et Contra. Журнал российской внутренней и внешней политики. Том 2, № 2. Распад и рождение государств. М.: Весна 1997. С.114-154.

152. Харрисон Дж., Уайнер Дж., Таннер Дж., Барникот Н. Биология человека. М.: Мир, 1979. 614 с.

153. Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780. СПб.: Алетейя, 1998. 306с.

154. Холтон Дж. Тематический анализ науки. М.: Прогресс, 1981. 384 с.

155. Хоружий С.С. Путем зерна: русская религиозная философия сегодня // Вопросы философии. 1999. № 9. С.139-147

156. Цюрхер К. Звездные войны, постмодернизм и столкновение цивилизаций // Полис. 1999. № 6. С. 105-118

157. Черников М.В. Как правда сопрягается с истиной? Русская парадигма // Вестник Воронежского государственного университета. Серия 1. Гуманитарные науки. 1999, № 1. С.82-89

158. Чижевский A.JI. Земное эхо солнечных бурь. М.: Мысль, 1976. 367 с.

159. Чудинов Э.М. Природа научной истины. М.: Политиздат, 1977. 312 с.

160. Шемякин Я.Г. Этнические конфликты: Цивилизационный ракурс // Общественные науки и современность. 1998. № 4. С.49-60.

161. Шнирельман В.А. Второе пришествие арийского мифа // Восток. 1998. №1. С.89-107.

162. Шпенглер О. Закат Европы. // Самосознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М.: Политиздат. 1991. С.23-54.

163. Шрейдер Ю.А. Сложные системы и космологические принципы // Системные исследования. 1975. С. 149-171

164. Шрейдер Ю.А., Шаров A.A. Системы и модели. М.: Радио и связь, 1982. 152 с.

165. Шульгин В.В. «Что нам в них не нравится.»: Об антисемитизме в России. СПб.: Хоре, 1992. 286 с.

166. Шюре Э. Великие посвященные. Очерк эзотеризма религий. Калуга: Типография Губернской Земской Управы. 1914. Репринтное воспроизведение издания 1914 г., М. 420 с.

167. Энгелыптейн J1. Постсоветские мысли о ключах к русской духовной истории // Вопросы философии. 1999, № 7. с. 14 25

168. Этнология. / Под ред. Г.Е.Маркова и В.В.Пименова. М.: Наука, 1994. 383с.

169. Юревич A.B. Психологические особенности российской науки // Вопросы философии. 1999. № 4. С. 11-23.

170. Яковлев А.Н. Погромная история. Вся история партии большевиков это история борьбы с евреями // Новое время. 1998. №48\49. С. 49-53.

171. Ян Э. Государственное и этническое понимание нации: противоречия и сходство // Полис, 2000. №1. С.114-123

172. Янов A.JI. От «патриотизма» к национальному самоуничтожению // Общественные науки и современность. 1998, № 6. С.107-124.

173. Янов A.JI. Патриотизм и национализм в России. 1825-1921. М.: ИКЦ «Академкнига», 2002. 398 с.

174. Яркова Е.Н. Русские в Киргизии: социокультурная динамика межэтнических отношений // Общественные науки и современность. 1999. № 5. С.105-114.

175. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. 527 с.

176. Armstrong J. Nations before Nationalism. Chapell Hill: University of North Carolina Press, 1982. IX. 264 p.

177. Bazhanov V. A. A Note on A.S. Panarin's Revansh Istorii. II Europe-Asia Studies. 1999. Vol. 51. N 4. P. 705-708.

178. Brass P.L. Ethnicity and Nationalism. New Delhi; London. Sage Publications. 1991. V. 231 p.

179. Fishman J. Does Race Matter? // Nations and Nationalism. 1995. Vol. 1. N 3. 1995. P.359-368.

180. Romanucci-Ross L., De Vos G. (eds.). Ethnic Identity. Creation, Conflict, and Accomodation. L.; New Delhi: Alta-Mira press, 1995. 400 p.

181. Smith A. D. Nations and Nationalism in a Global Era. Cambridge; Oxford: Polity Press. 1995. IX. 211 p.

182. Smith A.D. Chosen People: Why Ethnic Groups Survive. // Ethnic and racial Studies. 1992. Vol. 15. N3. P. 440-449.

183. Smith G. (ed.). The Nationality Question in the Post-Soviet States. L., 1996. 448 p.

184. Tishkov V. A. Ethnicity, Nationalism and Conflict in and After Soviet Union. L„ 1997.

185. Wiberg H. Self-Determination as an International Issue // Natiolism and Self-Determination in Africa / Ed. I. Lewis. L.:0 Ithaca Press, 1983. P. 46 55.