Гепатопротекторное действие опиоидных пептидов при стрессе тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 14.03.03, доктор наук Солин Алексей Владимирович

• Солин Алексей Владимирович
• доктор наук
• 2019

Оглавление диссертации доктор наук Солин Алексей Владимирович

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

1.1. Современные представления о механизмах развития стресса. Роль стресса в развитии нарушений в ЖКТ

1.2 Эндогенная опиоидная система. Физиологические и фармакологические эффекты опиоидов

ГЛАВА 2. МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

2.1. Экспериментальные животные

2.2. Используемые препараты

2.3. Метод определения стресс-устойчивости животных

2.4. Экспериментальная модель острого иммобилизационного стресса, плавательного стресса и хронического стресса ограничения подвижности

2.5. Биохимические исследования в плазме крови и ткани печени

2.6. Морфологические исследования ткани печени

2.7. Экспериментальная модель частичной гепатэктомии

2.8. Статистическая обработка материала

2.9. Список использованного программного обеспечения

2.10. Дизайн исследования

ГЛАВА 3. РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЙ

3.1. Сравнительная оценка антиоксидантной активности опиоидных пептидов при различных видах стресса

3.1.1. Сравнительная оценка антиоксидантной активности опиоидных пептидов при иммобилизационном стрессе различной продолжительности

3.1.2. Влияние опиоидных пептидов на прооксидантно-антиоксидантный баланс при плавательном стрессе

3.1.3. Антиоксидантная активность опиоидных пептидов при хроническом стрессе

3.2. Анализ влияния опиоидных пептидов на морфологические изменения в ткани печени при остром и хроническом стрессе

3.2.1. Влияние опиоидных пептидов на морфологические изменения в ткани печени при остром шестичасовом иммобилизационном стрессе

3.2.2. Эффекты опиоидных пептидов на морфологические изменения в ткани печени при хроническом стрессе

3.3. Влияние опиоидных пептидов на биохимические показатели плазмы крови при различных видах стресса

3.3.1. Эффекты опиоидных пептидов на активность АСТ, АЛТ, содержание общего белка, альбумина, глюкозы при различных видах стресса

3.3.2. Корригирующее действие опиоидных пептидов на нарушение липидного обмена при остром или хроническом стрессе

3.4. Анализ влияния опиоидных пептидов на морфологические и функциональные изменения в ткани печени после ее массивной резекции

3.5. Факторный анализ при различных видах стресса

3.5.1. Факторный анализ при остром трехчасовом иммобилизационном стрессе

3.5.2. Факторный анализ при остром шестичасовом иммобилизационном стрессе

3.5.3. Факторный анализ острого 12-часового стресса

3.5.4. Факторный анализ хронического стресса

3.5.5. Факторный анализ плавательного стресса

ГЛАВА 4. ОБСУЖДЕНИЕ ПОЛУЧЕННЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ВЫВОДЫ

ПРАКТИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

АГП - ацилгидроперекиси АЛТ - аланинаминотрансфераза АСТ - аспартатаминотрансфераза АФК - активные формы кислорода БАВ - биологически активные вещества ГЭБ - гематоэнцефалический барьер КАТ - каталаза

КРФ - кортикотропин-релизинг фактор

ЛДГ - лактатдегидрогеназа

ЛПВП - липопротеиды высокой плотности

ЛПНП - липопротеиды низкой плотности

ЛПОНП - липопротеиды очень низкой плотности

МДА - малоновый диальдегид

МФ - макрофаги

НЭЖК - неэстерифицированные жирные кислоты ОП - опиоидные пептиды ОР - опиоидные рецепторы

ОХ - общий холестерин

ПОЛ - перекисное окисление липидов

СОД - супероксиддисмутаза

ТГ - триглицериды

ЧГЭ - частичная гепатэктомия

ЭОС - эндогенная опиоидная система

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования

На рубеже двадцатого-двадцать первого веков получила дальнейшее развитие теория стресса, предложенная канадским ученым Г. Селье (1936). Известно, что стресс является одной из самых распространенных и эволюционно закрепленных реакций организма, которая возникает при действии чрезвычайных раздражителей. Согласно Г. Селье ведущим патогенетическим звеном стресса является система: гипоталамус-аденогипофиз-кора надпочечников, и при этом формируется неспецифический адаптационный синдром, проявляющийся гипертрофией коры надпочечников, инволюцией тимуса и лимфатических структур, язвами на слизистой ЖКТ [107]. Анализ механизма развития стресса с позиций теории функциональных систем [2] привел к закономерному выводу о том, что ведущим фактором формирования стресса являются отрицательные эмоции, которые возникают при отсутствии возможности достижения субъектом биологически или социально значимого результата. Суммирование отрицательных эмоций приводит к развитию устойчивого возбуждения головного мозга, которое через нервные и гуморальные механизмы оказывает патологические генерализованные влияния практически на все органы и ткани организма [107, 288].

Установлены особенности реагирования индивидуумов на действие одинаковых стрессорных раздражителей [105, 106, 100]. На основании многочисленных исследований сформировано представление о существовании стресс-устойчивых и стресс-неустойчивых особей [86]. Активность стресс-реализующих и стресс-лимитирующих систем является определяющей при выяснении устойчивости животных и людей к стрессу [86]. Изучение стресс-лимитирующих механизмов позволило выявить центральные

и периферические системы, обеспечивающие устойчивость индивидуумов к действию чрезвычайных раздражителей.

Общепризнано, что ведущую роль в реализации повреждающего действия стресса играет окислительный стресс, сопровождающийся активацией ПОЛ, развивающимися повреждениями мембран клеток [23, 273]. Дисфункция мембраны внутриклеточных органелл приводит к накоплению цитозольного Са2+ приводящему к активации внутриклеточных фосолипаз, липаз и протеаз, что в дальнейшем приводит к повреждению митохондрий и нарушениям энергетического обмена [23, 273, 187].

Стресс оказывает генерализованное повреждающее воздействие на организм, вызывает развитие стресс-индуцированных нарушений различных видов обмена [27, 70]. Установлено, что моделирование иммобилизационного стресса крысам приводило к угнетению анаэробного гликолиза, торможению пентозного цикла, глюконеогенеза и активации липолиза в жировой ткани [89].

Одним из органов-мишеней стресса является печень. Формирование стресса сопровождается угнетением микросомальных редуктаз и нарушением гидроксилирования, нарушением синтеза коферментов [93, 95]. При этом установлены особенности реагирования ферментативного аппарата печени у взрослых и старых особей.

Перспективным направлением профилактики и коррекции стресс-индуцированных повреждений является использование синтетических аналогов природных ОП. По современным представлениям эндогенная опиоидная система является ведущим компонентом антистрессорной системы организма [291, 121]. В настоящее время описано 4 типа опиоидных рецепторов: мю-, дельта-, каппа-, ORLI (opioid like receptor) [74], а также их подтипов: мю1-, мю2-, мю3-, дельта1- и дельта2-, каппа1альфа-, каппа1бетга-, каппа2-, каппа3- [136], для которых установлены селективные агонисты [121, 144].

Опиоидные пептиды обладают особой совокупностью свойств. Широко известен антистрессорный эффект опиоидов, что проявляется подавлением секреции адреналина, АКТГ и глюкокортикоидов при моделировании различных стрессорных ситуаций [44]. Показано, что опиоиды способны ускорять рост капилляров при замещении повреждения [66]. Установлено антиоксидантное действие агонистов ОР [44]. Показано, что применение агонистов отдельных типов ОР оказывает влияние на желчеотделение [54].

Одной из форм чрезвычайного воздействия является постоперационный стресс, когда у пациента наряду с травматическим повреждением тканей возникает стрессорная реакция, обусловленная действием целой совокупности факторов. В настоящее время резекции ткани широко применяются при лечении очаговых новообразований печени [8]. Однако выполнение массивных резекций печени часто сопровождается развитием тяжелого осложнения - пострезекционной печеночной недостаточности [81 20, 99, 214]. Снижение тяжести пострезекционных осложнений достигается стимуляцией восстановления объема функционирующей ткани, поскольку известно, что печеночная ткань обладает высокой регенераторной активностью [252]. Наличие у ОП как стресс-лимитирующего действия, так и стимулирующего влияния на регенерацию открывает возможности их использования при резекции печени для ускорения регенерации.

Все вышеизложенное позволяет предположить, что использование ОП для предупреждения стресс-индуцированных поражений печени является перспективным. При этом изучение особенностей влияния селективных агонистов ОР представляет как теоретический, так и практический интерес.

Степень разработанности темы

При анализе публикаций, посвященных изучению влияния стресса на организм, можно сделать вывод, что в настоящее время морфологические и функциональные изменения в печени, развивающиеся при действии

стрессорных факторов, исследованы недостаточно. Установлено, что развитие стресса сопровождается активацией ПОЛ в ткани печени, повышением концентрации АЛТ и АСТ, нарушением ферментативной и метаболической активности гепатоцитов [250]. В частности, показано накопление в ткани печени лактата, уменьшение величины соотношения НАВ+/НАОН при моделировании 24-часового стресса подвешивания за кожную складку [89]. При этом отмечено повышение концентрации пирувата, триглицеридов и свободных жирных кислот в ткани печени. Установлено, что выраженность нарушений белкового обмена при травматическом стрессе зависит от тяжести повреждения [27].

Показаны изменения активности ферментативного аппарата печени у крыс, подвергшихся стрессорному воздействию. Так, установлено угнетение функциональной активности редуктаз микросом у экспериментальных крыс, что приводит к ограничению скорости реакций гидроксилирования [93]. У животных, подверженных стрессу, отмечено снижение концентрации восстановленного НАДФ и увеличение концентрации окисленного НАД и НАДФ [95].

В литературе отсутствуют работы, посвященные сравнительному исследованию влияния различных видов стресса на морфологические и функциональные изменения, влиянию стресса на регенерацию ткани печени. Исследования, посвященные изучению влияния ОП на стресс-индуцированные нарушения в печени, не обнаружены. Представляет интерес проведение сравнительного анализа гепатопротекторного действия селективных агонистов различных классов ОР при стрессе, так как это будет способствовать успешному поиску новых гепатопротекторов на основе ОП.

Исследование влияния ОП на регенерацию печени после ЧГЭ позволит предложить новые средства для стимуляции регенерации печени после оперативного вмешательства.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Гепатопротекторное действие опиоидных пептидов при стрессе»

Цель работы

Выяснение механизмов гепатопротекторного действия эндогенной опиоидной системы при стрессе.

Основные задачи исследования

1. Исследовать морфологические и функциональные изменения в ткани печени при моделировании острого стресса различной тяжести у животных разных типологических групп.

2. Выяснить характер морфологических и функциональных нарушений в ткани печени при хроническом стрессе у животных различных типологических групп.

3. У животных разных типологических групп выяснить роль отдельных компонентов эндогенной опиоидной системы в реализации гепатопротекторного действия опиоидов при остром стрессе различной тяжести.

4. Изучить механизмы гепатопротекторного действия селективных агонистов опиоидных рецепторов при остром стрессе различной тяжести.

5. Провести анализ механизмов влияния исследуемых опиоидов на нарушения липидного обмена при остром и хроническом стрессах.

6. Исследовать роль селективных агонистов отдельных классов опиоидных рецепторов в предупреждении морфологических нарушений в ткани печени при хроническом стрессе у животных различных типологических групп.

7. Выяснить механизмы реализации гепатопротекторного действия селективных агонистов опиоидных рецепторов при хроническом стрессе.

8. Провести сравнительный анализ влияния селективных агонистов ОР на регенерацию ткани печени и восстановление функциональной активности гепатоцитов при частичной гепатэктомии.

9. Выяснить особенности реализации гепатопротективного действия опиоидов у животных различных типологических групп.

10. Предложить экспериментально обоснованный способ использования агонистов опиоидных рецепторов для стимуляции регенерации ткани печени и восстановления функциональной активности гепатоцитов при частичной гепатэктомии.

Научная новизна исследования

В работе впервые в сравнительном аспекте проанализировано влияние различных видов стресса на функциональное и морфологическое состояние печени у животных, разделенных на типологические группы.

Впервые установлено, что селективные агонисты ОР обладают гепатопротекторным действием, что проявляется уменьшением выраженности морфологических и функциональных нарушений в ткани печени, возникающих при остром или хроническом стрессе у устойчивых и неустойчивых к стрессу крыс Вистар. Доказано впервые, что гепатопротекторное действие ЭОС связано, прежде всего, с активацией ее динорфинергического звена. Впервые показано, что опиоиды активнее проявляют свое гепатопротекторное действие у животных с низкой устойчивостью к стрессу, которое характеризуется меньшей активностью стресс-лимитирующих систем. Установлено, что механизм стресс-протекторного действия ОП в ткани печени включает нормализацию баланса прооксидантных и антиоксидантных систем, адаптивные изменения в системе антиоксидантных ферментов, предупреждение развития цитолитического синдрома, восстановление функциональной активности печени.

Впервые проведен анализ влияния селективных агонистов различных типов ОР на статус белок-синтетической функции печени при хроническом и остром стрессе у экспериментальных животных и установлено, что активация динорфинергического звена ЭОС путем применения агониста каппа-ОР

динорфина А (1-13) оказывает наиболее выраженное стимулирующее действие. Установлено, что компоненты эндогенной опиоидной системы корригируют обмен липидов и белков при остром и хроническом стрессе у крыс.

Впервые установлено, что при стрессорном воздействии, связанном с чрезмерной физической нагрузкой, наиболее выраженное гепатопротекторное действие отмечается при активации мю-рецепторного компонента ЭОС.

Впервые установлено, что компоненты ЭОС, влияя на функциональную активность печени, участвуют в формировании механизмов, обеспечивающих стресс-устойчивость: стимуляция продукции антиоксидантных ферментов, коррекция нарушений микроциркуляции.

В работе впервые выполнен комплексный анализ влияния опиоидов на регенерацию ткани печени и функциональную активность гепатоцитов у животных, перенесших ЧГЭ. Установлено что селективные агонисты каппа-ОР динорфин А (1-13) и мю-ОР DAGO оказывают наиболее выраженное стимулирующее действие. Показано, что предварительное хроническое стрессорное воздействие не нарушает регенерацию ткани печени у животных после частичной гепатэктомии и даже стимулирует ее в начальном периоде после ЧГЭ.

Установлено, что эффекты опиоидов на развитие индуцированных стрессом нарушений в печени зависят от типологических особенностей животных.

Теоретическая и практическая значимость работы

Проведено исследование роли ЭОС в развитии стресс-индуцированных поражений печени у животных различных типологических групп. Установлено гепатопротекторное действие опиоидов при применении стрессорных раздражителей различной силы. При сравнительном анализе влияния различных пептидов показано, что наибольшее гепатопротекторное

действие и при остром, и при хроническом стрессорном воздействии отмечается при активации динорфинергического звена ЭОС путем введения агониста каппа-ОР динорфина А (1-13). Установлено, что антистрессорное действие опиоидов включает коррекцию стресс-индуцированных морфологических и функциональных расстройств ткани печени.

В работе установлено, что ОП оказывают стимулирующее действие на регенерацию ткани печени и функциональную активность гепатоцитов при частичной гепатэктомии.

Разработан способ стимуляции регенерации ткани печени при ЧГЭ путем применения динорфина А (1-13). Разработан метод использования опиоидов для коррекции индуцированных стрессом морфофункциональных нарушений печени у лабораторных животных. В работе установлено, что эффекты исследованных опиоидов под воздействием стресса зависят от индивидуальных особенностей организма, они наиболее выражены у особей неустойчивых к стрессу. Полученные результаты необходимо учитывать при использовании лекарственных аналогов ОП.

При разработке лечебных и профилактических мероприятий для лиц, деятельность которых может сопровождаться развитием стресса и повреждением печени, необходимо использовать данные о гепатопротекторном влиянии опиоидов и его зависимости от индивдуальных особенностей организма, полученные в работе.

Методология и методы диссертационного исследования

В работе исследована роль ОП в предупреждении стресс-индуцированных изменений в печени, а также влияния опиоидов на регенерацию печени после ЧГЭ у крыс, в том числе и предварительно стрессированных. В исследовании применен широкий набор методов: морфологических, планиметрических, биохимических с целью подтверждения развития изменений печени при стрессе, а также исследования

гепатопротекторных эффектов опиоидов. С целью выявления особенностей действия ОП животные были разделены на группы по типу: устойчивые и неустойчивые к стрессу. Выполнено исследование действия опиоидов на крыс различных групп. Применение селективных агонистов ОП в эквимолярных дозах позволило провести сравнительный анализ действия опиоидов и установить наиболее эффективные.

Использованные статистические методы показали существенную взаимосвязь морфологических, функциональных и биохимических изменений в печени и плазме, развивающихся при стрессе, а также позволили убедительно доказать корригирующее влияние агонистов отдельных классов ОП на развитие стресс-индуцированных поражений печени.

Внедрение результатов научных исследований

Полученные результаты используются в учебных программах кафедр патофизиологии, физиологии Курского государственного медицинского университета, Орловского государственного университета, Белгородского государственного университета и Воронежской государственной медицинской академии. Получен патент РФ №2636194 «Способ стимуляции репаративной регенерации печени после ее резекции».

Положения, выносимые на защиту

1. Активация эндогенной опиоидной системы уменьшает выраженность стресс-индуцированных морфологических и функциональных нарушений в ткани печени.

2. Стимуляция динорфинергического звена оказывает наиболее выраженный по сравнению с другими компонентами эндогенной опиоидной системы гепатопротективный эффект при стрессе.

3. Хроническое стрессорное воздействие не нарушает регенерацию печени после ЧГЭ.

4. ОП оказывают стимулирующий эффект на регенерацию печени после ЧГЭ, при этом наибольший эффект наблюдается при активации каппа- и мю-рецепторного звеньев эндогенной опиоидной системы.

5. При остром и хроническом стрессе активация различных компонентов эндогенной опиоидной системы предупреждает угнетение синтетической функции печени у животных.

6. Механизм реализации гепатопротекторного действия ОП включает: коррекцию нарушений баланса прооксидантных и антиоксидантных систем, активацию адаптационных процессов в системе антиоксидантных ферментов, цитопротекторное действие и коррекцию микроциркуляции в печеночной ткани при стрессе.

Степень достоверности полученных результатов

Достоверность результатов, полученных диссертантом, базируется на достаточно большом объеме экспериментальных исследований, рациональном распределении экспериментальных групп животных. В работе использован комплекс современных методов морфологических и биохимических исследований. Использовались сертифицированные препараты ОП, что позволило получить достоверные данные об их влиянии на развитие стресс-индуцированных поражений печени. Статистическая обработка полученных экспериментальных данных проведена с использованием современных методов сбора, анализа и обработки данных.

Апробация результатов

Материалы работы были представлены на V, VI дистанционных международных научных конференциях «Инновации в медицине» (Курск,

2013, 2014 гг.), X юбилейной международной научно-практической конференции молодых ученых-медиков (Курск, 26-27 февраля 2016), VII международном молодежном медицинском конгрессе «Санкт-Петербургские научные чтения-2017» (Санкт-Петербург, 6-8 декабря 2017 г.), международной конференции «Фундаментальные и прикладные исследования в медицине» (Сочи, 2-5 октября 2017 г.), международной научно-практической конференции «Наука сегодня: фундаментальные и прикладные исследования» (Вологда, 27 сентября 2017 г.).

Апробация диссертации проведена 30 октября 2018 г. на заседании кафедры патофизиологии ФГБОУ ВО КГМУ Минздрава России.

Публикации

По теме диссертации опубликовано 25 работ, в том числе 14 -включенных в перечень изданий, рекомендованных ВАК для публикации основных научных результатов диссертаций на соискание ученых степеней. Получен патент РФ №2636194 «Способ стимуляции репаративной регенерации печени после ее резекции».

Научные положения диссертации соответствуют формуле специальности 14.03.03 - патологическая физиология. Результаты проведенного исследования соответствуют пункту 2 «Изучение общих патогенетических механизмов развития заболеваний, типовых патологических процессов и реакций организма на воздействие патогенного фактора, в том числе механизмов формирования патологических систем и нарушений информационного процесса, обуславливающих развитие заболеваний», пункту 10 «Разработка новых путей этиологической, патогенетической и саногенетической терапии с учетом взаимодействия терапевтических факторов с защитно-приспособительными механизмами организма».

Личный вклад автора

Автору принадлежит ведущая роль в планировании диссертационного исследования, подготовке обзора отечественных и зарубежных источников литературы по теме диссертации, выполнении всего комплекса экспериментальных исследований, включенных в диссертацию, анализе и обобщении полученных результатов. Вклад автора является определяющим и заключается в непосредственном участии на всех этапах исследования: планировании, выполнении экспериментальной части, анализа полученных результатов, доклада и публикации результатов, оформлении диссертационной работы.

Структура и объем работы

Диссертация изложена на 276 страницах машинописного текста, иллюстрирована 45 таблицами и 71 рисунком и состоит из введения, обзора литературы, описания материалов и методов исследования, 4 глав, содержащих описание результатов собственных исследований, обсуждение результатов, заключения, выводов, практических рекомендаций, списка использованной литературы. Список литературы включает 338 литературных источников, в том числе 123 отечественных и 215 зарубежных авторов.

ГЛАВА 1. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

1.1. Современные представления о механизмах развития стресса. Роль стресса в развитии нарушений в ЖКТ

Открытие Г. Селье комплекса универсальных ответных реакций организма в ответ на действие чрезвычайного раздражителя положило начало активному изучению механизмов развития стресса [296]. В настоящее время термин «стресс» рассматривается в литературе в двух основных аспектах - как неспецифическая (общая) реакция организма на чрезвычайные воздействия, нарушающие его гомеостаз, а также как особое состояние нервной системы [24].

Со времен Г. Селье открытый им механизм ответной неспецифической реакции организма на чрезвычайный раздражитель, получивший название стресс-реакции, постоянно привлекает внимание исследователей. Еще Селье показал, что развитие стресса включает 3 стадии. На первой стадии - стадии тревоги, активизируются процессы синтеза, восстановления и роста структур, активируются иммунные реакции [22]. Вторая стадия характеризуется перенапряжением регуляторных процессов, а третья - истощением адаптационных систем и формированием различных видов патологии, которые Селье объединял в группу «болезней адаптации».

Эмоциональный стресс приводит к дезинтеграции различных функциональных систем гомеостатического уровня [84, 85]. Ключевую роль в развитии стресса играет лимбико-ретикулярный комплекс, который первым включается в ответную реакцию на действие стрессорных факторов [106]. С формированием эмоций связаны такие структуры лимбической системы, как миндалина, гиппокамп [84]. Активация ретикулярной формации сопровождается включением в развитие ответной реакции разнообразных структур головного мозга.

Стресс характеризуется напряжением гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой системы (ГГНС). Выделяют 3 стадии в развитии стресса: 1) тревоги, которая проявляется острыми изменениями функционирования организма и начальными этапами формирования устойчивости к действию чрезвычайного раздражителя; 2) резистентности, характеризуется развитием устойчивости организма к стрессору; 3) истощения, проявляется повреждением, которое развивается в различных органах и тканях [24]. Селье выделял эустресс, который имеет адаптивный характер и наблюдается, главным образом, при кратковременном действии стрессора, и дистресс, сопровождающийся патологическими изменениями [97]. Эволюция концепции стресса привела к представлениям о стрессе как о системном ответе целого организма, при котором в первую очередь, нарушаются межсистемные функциональные связи, обеспечивающие гомеостаз [106]. Известно, что стресс приводит к нарушениям функций физиологических систем: эндокринной, кровообращения, иммунитета, половой, высшей нервной деятельности [1, 107].

Постоянное внимание исследователей привлекает проблема эмоционального стресса, представление о котором было сформулировано Levi L. и соавт. [245]. С позиции теории функциональных систем стресс рассматривается как состояние, когда субъекты лишены возможности удовлетворять свои ведущие потребности, т.е. достигать полезных для них приспособительных результатов [2]. Изменение эмоционального статуса является первичной ответной реакцией на воздействие чрезвычайных факторов внешней среды [107]. Не вызывает сомнения ведущая роль эмоционального стресса в формировании психосоматических заболеваний: депрессий, неврозов, психозов, заболеваний сердечно-сосудистой системы, сосудистые мозговые нарушений и т.д. [107].

Начиная с Г. Селье, развиваются представления о значении гуморальных факторов в развитии стресса. Он рассматривал в качестве ведущего патогенетического механизма стресса гипоталамо-гипофизарно-

надпочечниковую систему [97]. В настоящее время установлено, что развитие стресса сопровождается также активацией гипоталамо-гипофизарно-тиреоидной системы, снижением функциональной активности инсулярного аппарата поджелудочной железы, повышением секреции глюкагона, снижением продукции СТГ [106]. При этом установлено, что эндокринные изменения зависят от стадии стресса [113]. Так, вышеприведенные изменения гормональной активности наблюдаются, в первую очередь, в стадию тревоги. Развитие стадии резистентности проявляется уменьшением продукции гормонов коры надпочечников, щитовидной железы, глюкагона, нормализацией содержания СТГ и инсулина [113]. Истощение адаптационных возможностей организма проявляется угнетением продукции гормонов коры надпочечников, инсулина, СТГ. Вызывают интерес экспериментальные данные о продукции кортикостерона при различных видах стресса. Так, моделирование десяти- или шестидесятиминутного холодового стресса, ротационного или иммобилизационного приводило к существенному увеличению в плазме крови содержания этого гормона [13, 14]. Показано, что моделирование иммобилизационного стресса сопровождается активацией гипоталамо-гипофизарной оси, что проявляется в том числе и развитием эндотоксинемии [283]. Уменьшение реактивности гипоталамо-гипофизарной системы у животных, подвергнутых иммобилизации, приводит к снижению выраженности эндотоксинемии. Однако эндотоксинемия может уменьшаться и при действии веществ, блокирующих БАВ в просвете кишечника [12].

Реализация эффектов глюкокортикоидов связана с активацией 2 типов рецепторов: собственно глюкокортикоидные GR и минералокортикоидные МК, которые связывают лиганды и регулируют транскрипцию гормон-зависимых генов [305]. Установлены особенности связывания глюкокортикоидов этими рецепторами - при базальном уровне кортикостерона в плазме крови крыс (80%) высокочувствительные МК связывают гормон, а повышение концентрации глюкокортикоидов, например, при стрессе, приводит к их связыванию с GR, которые характеризуются более

низкой аффинностью [334]. В то же время GR экспрессируются в организме повсеместно, тогда как МК, в основном, только в лимбических структурах [168]. Известно, что рецепторы к глюкокортикоидам локализованы внутриклеточно. В то же время высказываются предположения о наличии мембранных мест связывания этих гормонов, которые опосредуют, так называемые «быстрые» эффекты глюкокортикоидов [32].

Как установлено ранее, значительное повышение концентрации глюкокортикоидов в крови при тяжелых физических нагрузках ассоциировано со снижением уровня тестостерона [39]. В то же время при умеренных повторяющихся воздействиях наблюдается одновременное повышение как глюкокортикоидов, так и тестостерона [210, 286]. Гормоны гипофизарно-гонадной системы ограничивают реактивность коры надпочечников к стрессорным воздействиям [304]. По мнению ряда авторов именно соотношение физиологической активности гормонов двух этих систем определяет и характер ответной реакции организма на действие экстремальных факторов окружающей среды: либо адаптивная реакция, либо истощение функциональных возможностей гомеостатических систем организма, вызывающего патологические последствия [322]. Ранее показано, что при ожирении уровень тестостерона в организме снижается, что влияет на исход развития стрессорной реакции [175]. При этом даже у крыс с ожирением стрессорная реакция на умеренные физические нагрузки носит адаптивный характер, сопровождается преобладанием анаболических влияний тестостерона над катаболическими эффектами кортикостерона, что способствует повышению массы органов репродуктивной системы [76]. Установлены особенности социально-стрессовых расстройств в зависимости от эндокринного статуса, в частности у женщин в период менопаузы [75].

В регуляции активности эндокринных стресс-реализующих механизмов принимают участие стресс-лимитирующие системы, которые предупреждают переход стресса в дистресс [55]. Выделяют центральные стресс-лимитирующие механизмы, к которым относят опиоидергическую,

дофаминергическую, ГАМК-ергическую, серотониновую системы, систему пептида дельта-сна, систему мелатонина, а также периферические, включающие антиоксидантную систему, системы аденозина, простагландинов, оксида азота, цитопротекторных стресс-белков семейства ШР70 [86]. Показано, что введение компонентов стресс-лимитирующих систем снижает стресс-индуцированные изменения в органах и тканях [51].

В настоящее время большой интерес исследователей вызывает изучение молекулярных механизмов стресса, то есть неспецифических изменений, возникающих в клетках при действии стрессорных раздражителей [52]. Анализ литературы показывает, что в клетках при стрессе наблюдаются следующие изменения: агрегация и денатурация белков, активация свободнорадикального окисления, угнетение активности №+,К+-АТФазы, повышение концентрации Са2+ внутри клетки, усиление продукции оксида азота [52]. В частности установлено, что под влиянием разнообразных стрессорных факторов (иммобилизация, гипотермия, физическая нагрузка) отмечалось снижение активности №+,К+-АТФазы в цельных эритроцитах на 30-45% [52, 28]. При этом авторы связывают такое уменьшением с действием специфического ингибитора, а не с изменением структуры самого фермента или окружения. Известно, что торможение активности №+,К+-АТФазы сопровождается повышением концентрации внутриклеточного Са2+ за счет активации №+/Са2+ обменного механизма [208]. По мнению авторов, падение активности №+, К+-АТФазы имеет приспособительное значение, так как увеличение объема циркулирующей крови за счет выхода эритроцитов из депо, развивающееся при стрессе, приводит к усилению сердечной активности. Универсальной ответной реакцией на действие чрезвычайного раздражителя на клеточном уровне признано повышение содержания белков теплового шока. При этом индуцированную форму белка теплового шока - 70 рассматривают как молекулярный маркер клеточного стресса, а конститутивную - как маркер адаптационных процессов [48].

Многочисленные исследования подтверждают активацию перекисного окисления липидов при стрессе. Именно активация ПОЛ рассматривается как ведущий механизм развития стресс-индуцированных поражений клеток и тканей. Сформулирована концепция окислительного стресса, который проявляется нарушением прооксидантно-антиоксидантного баланса и образованием избытка активных форм кислорода [23]. Активация свободнорадикального окисления при стрессе вызывает нарушение целостности клеточной и внутриклеточных мембран, повышение их проницаемости, повышение внутриклеточной концентрации ионов кальция, что приводит к запуску каскада ферментативных реакций: активация протеаз, липаз и фосфолипаз. Развитие окислительного стресса приводит к нарушению структуры и функции ферментов, клеточных рецепторов, ионных каналов, отеку и деструкции митохондрий, а, следовательно, нарушению энергетического обмена в клетках [23].

В то же время в литературе присутствуют противоречивые данные о влиянии стресса на прооксидантно-антиоксидантный баланс. В частности, установлено, что моделирование ротационного стресса (всего 60 минут периодами по 10 минут с пятиминутными перерывами) усиливало спонтанную и активированную зимозаном продукцию активных форм кислорода с 25 по 60 минуты после воздействия стрессором [13]. Введение налоксона (блокатор ОР) животным повышения продукции свободных радикалов не вызывал. Напротив, у мышей, подвергнутых шестичасовой иммобилизации, не установлено активации как спонтанной, так и активированной зимозаном продукции активных форм кислорода. Десятиминутное холодовое воздействие не оказывало влияние на спонтанную, но подавляло стимулированную продукцию активных форм кислорода перитонеальными МФ [14]. Напротив, моделирование шестидесятиминутного холодового стресса усиливало и спонтанную, и стимулированную зимозаном продукцию свободных радикалов.

Однако, по мнению ряда авторов, активация ПОЛ как универсальный механизм повреждения, может играть роль «пускового» механизма стресс-реакции [4].

В последние годы сформулированы представления о нейроиммуноэндокринной системе регуляции функциональной активности организма. В рамках этой концепции особое внимание исследователей занимает изучение роли иммунных механизмов в развитии стресса [29]. Согласно современным представлениям антигены головного мозга не доступны иммунокомпетентным клеткам в обычных условиях, то есть при нормальной проницаемости гематоэнцефалического барьера (ГЭБ). Однако в условиях стресса проницаемость ГЭБ существенно увеличивается [167]. Установлено, что у стресс-устойчивых и стресс-неустойчивых особей после предъявления однотипной стрессорной нагрузки изменения содержания в плазме крови провоспалительных и противовоспалительных цитокинов имеют достоверные различия [29]. Показаны особенности реагирования иммунной системы и ЖКТ у животных с различной устойчивостью к стрессу. Так, у поведенчески активных в тесте «открытое поле» крыс не выявлено достоверных изменений площадей лимфоидных структур и их клеточного состава [29], а у поведенчески пассивных животных отмечалось уменьшение площадей Т- и В-зон пейеровых бляшек. Авторы связывают такие изменения с угнетением иммунного ответа при стрессе у стресс-неустойчивых особей и высокими адаптивными возможностями стресс-устойчивых крыс.

Список литературы диссертационного исследования доктор наук Солин Алексей Владимирович, 2019 год

| ■ -

МДА

ТГ

СОД

ьбуминкатал ечен

МДА в печени

глюкоза Щ

ОХ глюкоза ЮтИИИени

ОХ

Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3 Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3 Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3 Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3 контроль DAGO DSLET динорфин

Рисунок 3.5.13 - Факторная структура показателей крыс, перенесших хронический стресс ограничения подвижности получавших опиоидные пептиды.

3

2

1

и

0

4

3.5.5 Факторный анализ плавательного стресса

При анализе структуры факторов, возникающей через 39 часов после перенесенного плавательного стресса у крыс контрольной группы, установлены 3 фактора, ведущими из которых являются первый и второй (Рисунок 3.5.14). Первый фактор включал: содержание общего белка и глюкозы, активность каталазы в плазме, а также концентрацию АГП в ткани печени. Структура второго фактора: активность СОД в ткани печени и ОАА. Представленные факторы указывают на активацию процессов ПОЛ и истощение антиоксидантных механизмов.

На четвертые сутки факторная структура претерпела изменения. В первом факторе установлены корреляции содержания глюкозы, активности СОД и концентрации МДА в ткани печени, что указывает на активизацию антиоксидантной системы печени.

Второй фактор включал: содержание общего белка, активность каталазы в ткани печени и ОАА. Это может свидетельствовать о продолжающемся нарастании окислительного стресса на фоне высокой активности антиоксидантных систем печени.

На 7 сутки структура факторов была следующей: в первом факторе установлены корреляции содержания ЛПВП, ЛПНП, АГП, активности СОД в плазме крови и каталазы в ткани печени. Второй фактор включал: концентрации ТГ, НЭЖК и АГП в ткани печени. Третий фактор: активность СОД в ткани печени и АЛТ. Представленная структура указывает на мобилизацию энергетических резервов печени на фоне истощения антиоксидантных систем.

общий белок СОД в печени

-1

глюкоза АГП в печени

Д в печен

альбуми

СОД в печени глюкоза

МДА в печени

алаза в пе

общий белок

ЛПНП

СОД в печени

ТГ

АЛТ

СОД

каталаза в печени АГПНЦни

СОД

П в печен

НЭЖК

Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3 Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3 Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3

39 часов 4 суток 7 суток

Рисунок 3.5.14 - Факторная структура показателей крыс в разные сроки после перенесенного плавательного стресса.

2

1

0

н

2

3

У животных, перенесших плавательный стресс, при применении DAGO структура факторов выглядела следующим образом (рисунок 3.5.15). Первый фактор: концентрации МДА, АГП, активность каталазы в плазме и ткани печени. Структура второго фактора: содержание общего белка, НЭЖК и АГП в ткани печени.

На 4 сутки в этой группе показатели коррелировали следующим образом. Первый фактор: концентрации МДА, ЛПНП, ЛПВП в плазме и АГП в ткани печени и активность АСТ. Второй фактор включал: активность каталазы, АЛТ и ОАА, а третий - содержание ЛПОНП и глюкозы. Указанная структура факторов свидетельствует о росте активности антиоксидантных систем плазмы, мобилизации энергетических резервов.

На 7 сутки возникают существенные изменения факторной структуры. Первый фактор включал: концентрации МДА, ЛПНП, ЛПВП. Второй фактор: концентрация МДА и активность СОД в ткани печени, а третий - содержание АГП в плазме и активность каталазы в печени. Представленная структура факторов указывает на мобилизацию энергетических резервов и антиоксидантных систем.

В группе, перенесшей плавательный стресс и получавшей DSLET, через 39 часов нами установлено 2 фактора (Рисунок 3.5.16). Первый фактор: активность каталазы в печени и концентрации МДА, ОХ, ЛПВП в плазме крови. Структура второго фактора: содержание МДА в печени и АГП в плазме. Указанные корреляции свидетельствуют об активации процессов ПОЛ и снижении энергетических резервов.

каталаза

-1

МДА

АГЦНИни

НЭЖК

ЛПОНП

каталаза в печени общий белок альбуми

МДА

АГП в печени

ЛПНП

АЛТ

ЛПОНП

глюкоза

МДА

ЛПНП

МДА в печени

СО ни катал чени

каталаза

Фактор 1

Фактор 2 39 часов

Фактор 3 Фактор 1

Фактор 2 4 суток

Фактор 3 Фактор 1

Фактор 2 7 суток

Фактор 3

Рисунок 3.5.15 - Факторная структура показателей крыс в разные сроки после перенесенного плавательного стресса и введения DAGO.

2

1

0

н

2

3

4

каталаза в печени МДА в печени

-1

-2

-3

МДА

ОХ

альбуми общий белок

н АГ1 ни

глюкоза

МДА в печени

АЛТ

каталаза

альбуми

АЛТ

МДА

СОД

ЛПНП

люкоза

ОХ

ТГ

Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3 Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3 Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3

39 часов 4 суток 7 суток

Рисунок 3.5.16 - Факторная структура показателей у крыс в разные сроки после перенесенного плавательного стресса и применения DSLET.

3

2

н

1

0

4

Структура факторов в этой группе на 4 сутки после стресса выглядела следующим образом. Первый фактор: ОАА, активность АСТ, концентрации альбумина, общего белка, глюкозы в плазме и МДА в ткани печени. Второй фактор включал: содержание ЛНПОН, МДА, АГП в плазме и концентрацию АГП в ткани печени. Третий фактор состоял из следующих показателей: активность АЛТ и содержание ЛПНП, ЛПВП. Установленные взаимоотношения указывают на мобилизацию энергетических субстратов.

На 7 сутки после моделирования стресса первый фактор включал: активность каталазы, СОД, АЛТ в плазме, концентрации альбуминов, МДА, ЛПНП в плазме крови. Второй фактор: ОАА, активность АСТ, содержание глюкозы и ОХ. Указанная картина взаимосвязей свидетельствует об увеличении антиоксидантных систем на фоне снижения энергетических ресурсов.

Структура факторов у животных, перенесших плавательный стресс и получавших динорфин А (1-13), включала 3 фактора, из которых ведущими были первый и второй (Рисунок 3.5.17). Первый фактор: содержание ОХ, АГП, МДА, активность СОД. Второй фактор включал: концентрации глюкозы, альбуминов и МДА в ткани печени, третий: активность АСТ и ОАА.

На 4 сутки в этой группе структура факторов имела существенные особенности. Первый фактор включал: активность каталазы в ткани печени и плазме, содержание альбуминов, общего белка, АГП в ткани печени, ОАА. Во втором факторе установлены отрицательные корреляции между концентрациями ЛПНП и ЛПВП.

ОХ

СОД

МДА

глюкоза

альбуми

МДА в печени

каталаза в печени

альбуми

общий белок

АГ ни

ЛПНП

СОД

ОХ

СОД

НЭЖК

каталаза в печени

альбумин МДА в печени

Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3 Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3 Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3

39 часов 4 суток 7 суток

3

2

1

н

н

0

1

2

3

4

Рисунок 3.5.17 - Факторная структура показателей у крыс в разные сроки после перенесенного плавательного стресса и применения динорфина А (1-13).

На 7 сутки после плавательного стресса у животных, которым вводили динорфин А (1-13), установлены следующие взаимосвязи внутри факторов. Первый фактор: концентрации ОХ, МДА, АГП, активность СОД в плазме крови. Второй фактор включал: концентрацию НЭЖК, активность каталазы в ткани печени и ОАА. Третий фактор: концентрации альбуминов в плазме и МДА в ткани печени. Указанные изменения говорят о системной активации антиоксидантных систем и мобилизации энергетических ресурсов.

Данные факторного анализа подтверждают вывод о наличии у исследованных ОП гепатопротекторного стресс-лимитирующего действия при различных видах стресса. Такой эффект пептидов обусловлен активацией антиоксидантных систем и мобилизацией энергетических ресурсов.

ГЛАВА 4. ОБСУЖДЕНИЕ ПОЛУЧЕННЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ

Развитие учения о стрессе на протяжении последних восьмидесяти лет привело к раскрытию основных механизмов формирования этого процесса [296, 107]. Подробно изучена роль нервных и гуморальных механизмов в реализации приспособительного и повреждающего влияния стресс-индуцирующих факторов [106]. Сформулировано представление о стресс-реализующих и стресс-лимитирующих системах, взаимодействие которых в процессе развития стресса и определяет результирующий эффект [55].

Однако, несмотря на достигнутые успехи в изучении стресса не произошло серьезного прорыва в предупреждении и лечении заболеваний, связанных с реализацией его негативного эффекта [17, 124]. В этой связи, по нашему мнению, представляется перспективным изучение механизмов реализации повреждающего действия стресса на уровне отдельных органов-мишеней. Большой объем научной литературы посвящен исследованию влияния стресса на сердечно-сосудистую, нервную, эндокринную системы, желудочно-кишечный тракт [17]. Известно, что одним из органов-мишеней стресса является печень [121]. Однако подробный анализ действия различных стрессирующих факторов на морфологию и функциональную активность этого органа в литературе отсутствует.

Важным направлением по поиску эффективных средств предупреждения стресс-индуцированных повреждений различных органов, включая печень, является использование синтетических аналогов природных соединений, обладающих стресс-протективным действием. Среди стресс-лимитирующих систем особое место занимает ЭОС. С момента открытия в 1975 году первых ОП лей- и мет-энкефалинов изучение ее компонентов и функциональной активности в физиологических условиях, а также при различных формах патологии привлекает постоянное внимание исследователей [74]. В настоящее время обнаружены несколько семейств ОП:

энкефалины, эндорфины, динорфины, эндоморфины, неоэндорфины, орфанины, для которых показано существование в организме специфических рецепторов. В настоящее время установлены 4 основных типа ОР: мю-, дельта, каппа-, ОЯЫ [323], которые имеют соответствующие подтипы: мю1-, мю2-, мю3-, дельта1- и дельта2-, каппа1альфа-, каппа1бета, каппа2-, каппа3-[86].

Вышесказанное и явилось теоретической предпосылкой выполненного диссертационного исследования. В работе изучено влияние различных видов стресса на морфологические и функциональные изменения в печени, а также роль отдельных компонентов ЭОС в реализации стресс-протективного эффекта.

В диссертационной работе проведены сравнительные исследования по влиянию стресса на изменения в печени и плазме у животных с различной устойчивостью к стрессу. По современным представлениям у особей с различной устойчивостью к стрессу при однотипном действии стрессорного фактора развиваются ответные реакции, имеющие выраженные особенности [181]. Установлено, что низкая устойчивость животных к стрессу обусловлена недостаточностью стресс-лимитирующих механизмов. Одним из ведущих компонентов, ограничивающих развитие стресса, является ЭОС. Учитывая индивидуальный характер реагирования организмов на стресс, представляет интерес анализ характера и механизмов действия отдельных компонентов ЭОС на развитие стресс-индуцированных повреждений в печени у животных с различной устойчивостью к стрессу.

В исследовании использованы следующие модели стресса: острый иммобилизационный, плавательный стресс, длительный стресс ограничения подвижности, который воспроизводили, помещая животных ежедневно в течение 12 дней на 6 часов в тесные камеры, значительно ограничивающие их подвижность, без возможности доступа к воде, пище. Выбор указанных моделей объясняется следующим:

1) при воспроизведении острого иммобилизационного стресса путем фиксации животного на специальном столике на определенный промежуток времени моделируется стрессорный фактор, ограничивающий физическую активность животного и создающий негативный эмоциональный фон;

2) при плавательном стрессе, который воспроизводили, помещая животное в сосуд с водой t=22°C, оно подвергается не только действию негативного эмоционального фактора, но и получает избыточную физическую нагрузку;

3) двенадцатидневный стресс ограничения подвижности представляет собой модель хронического влияния стрессирующего фактора.

Таким образом, использование указанных моделей стресса позволило выполнить в работе сравнительный анализ влияния различных стрессорных факторов на печень.

При моделировании острого иммобилизационного стресса использована различная продолжительность иммобилизации: 3, 6 и 12 часов, что позволило сравнить стресс-индуцированные изменения в печени при действии стрессорного фактора различной силы.

В работе проведен сравнительный анализ гепатопротективного влияния отдельных компонентов ЭОС при стрессе. Для исследования выбраны следующие пептиды: DAGO - селективный агонист мю-ОР, DSLET -селективный агонист дельта-ОР; динорфин А (1-13) - селективный агонист каппа-ОР [44, 238, 104]. Пептиды использованы в эквимолярных дозах, что позволило корректно оценить значение активации различных звеньев ЭОС в реализации ее гепатопротективного действия.

В работе установлено, что моделирование острого шестичасового иммобилизационного стресса сопровождается характерными повреждениями в ткани печени: развитием дистрофических изменений в гепатоцитах, расширением междольковых синусов. При этом также установлено развитие регенераторных процессов в ткани печени, что проявлялось увеличением

числа двуядерных гепатоцитов и снижением доли клеток, ядра которых содержат одно ядрышко. Причем указанные изменения отмечались уже через 39 часов после моделирования острого иммобилизационного стресса и сохранялись через 4 суток после моделирования острой шестичасовой иммобилизации. Обращает на себя внимание раннее начало репаративных процессов в гепатоцитах: уже через 39 часов после моделирования иммобилизации показатели, характеризующие этот процесс, достоверно превышают аналогичные значения у интактных животных. То есть ткань печени сохраняет репаративный потенциал, несмотря на стресс-индуцированные повреждения. При сравнении стресс-устойчивых и стресс-неустойчивых крыс, подвергшихся воздействию шестичасовой иммобилизации, не установлено существенных различий как в выраженности дистрофических процессов в ткани печени, так и в активности репаративных.

Полученные результаты подтверждают данные литературы о наличии фазных изменений в печени после иммобилизационного стресса в зависимости от стадии стресс-реакции [27]. Наши данные подтверждают развитие дистрофических изменений в гепатоцитах и нарушения внутрипеченочной микроциркуляции. Однако в более ранних исследованиях [27] показано, что после шестичасовой иммобилизации в паренхиме печени формируются обширные очаги некроза, баллонной и жировой дистрофии гепатоцитов. Нормальную структуру сохраняют лишь менее 4% гепатоцитов. В наших исследованиях объемная доля дистрофически измененных клеток была существенно ниже, а также наблюдались только единичные некротизированные клетки. В работе подтверждается раннее начало репаративных процессов в печени после стресса: уже через 39 часов количество двуядерных клеток и гепатоцитов, содержащих более одного ядрышка, статистически достоверно увеличивается у животных, перенесших иммобилизацию.

В диссертационной работе не приведены описания морфологических изменений в ткани печени, которые наблюдались при трех- или двенадцатичасовой иммобилизации, а также после моделирования плавательного стресса. Это связано с тем, что нарушения в ткани печени при короткой иммобилизации или после интенсивного плавания также проявлялись дистрофией гепатоцитов, расширением внутридольковых синусов, активацией репаративных процессов, однако их выраженность оказалась незначительной, и на 4 сутки не установлено отличий между крысами, перенесшими трехчасовую иммобилизацию или плавательный стресс, и интактными животными. У крыс, которым моделировали двенадцатичасовую иммобилизацию, динамика процесса и значения изучаемых показателей не отличались существенно от животных, перенесших шестичасовой стресс. Таким образом, наши результаты показывают, что с увеличением продолжительности острого стресса отмечается нарастание тяжести морфологических нарушений в ткани печени, но при достижении определенного уровня такая зависимость уже не проявляется.

Моделирование хронического стресса ограничения подвижности сопровождалось также выраженными дистрофическими изменениями в ткани печени, однако в этом случае тяжесть процесса у стресс-неустойчивых крыс была значительно выше: доля дистрофически измененных гепатоцитов увеличилась в 2,6 раза, тогда как у стресс-устойчивых - на 79,9%, а коэффициент вакуолизации у стресс-неустойчивых особей вырос в 7,3 раза, а у стресс-устойчивых в 4,8 раза. Также активация репаративных процессов была более значительной у стресс-устойчивых особей, что проявлялось не только увеличением доли двуядерных клеток и снижением доли клеток с одним ядрышком, но и увеличением среднего диаметра ядер гепатоцитов. Как показывают наши исследования, особенности реагирования ткани печени животных с различной устойчивостью к стрессу проявляются в условиях хронического воздействия стрессорного фактора. Не только степень стресс-

индуцированных изменений в ткани печени устойчивых к стрессу крыс статистически достоверно ниже, чем у стресс-неустойчивых, но и активность репаративных процессов также существенно выше.

Таким образом, можно сделать вывод, что стрессорное воздействие приводит к развитию в печени комплекса структурных изменений, свидетельствующих о формировании адаптивной реакции. Причем необходимо отметить, что этот процесс реализуется в условиях ограниченных возможностей его пластического обеспечения, так как общая направленность обменных процессов характеризуется преобладанием катаболизма [119].

Развитие дистрофических изменений гепатоцитов связывают с действием высоких концентраций катехоламинов [35], вызывающих нарушения внутрипеченочной микроциркуляции, гипоксию и активацию ПОЛ.

Цитолиз - один из основных показателей активности патологического процесса в печени [116]. Данные литературы позволяют заключить, что чем тяжелее воздействие на организм, тем более выражено повышение активности аминотрансфераз [19]. Изучение показателей, характеризующих развитие стресс-индуцированного цитолитического синдрома в наших экспериментах, позволяет сделать вывод, что отсутствуют существенные различия между концентрациями АЛТ и АСТ у животных, подвергшихся шести- или двенадцатичасовой иммобилизации. При этом концентрации этих ферментов у крыс, перенесших трехчасовую иммобилизацию, существенно ниже.

Представленные данные подтверждают тот факт, что степень стресс-индуцированных нарушений в гепатоцитах нарастает только до определенной силы раздражителя, дальнейшее ее увеличение не сопровождается утяжелением проявлений процесса.

Моделирование острого шести- или двенадцатичасового стресса сопровождалось снижением уровня белка в плазме крови уже через 39 часов после воздействия. По нашему мнению, такое изменение объясняется, в

первую очередь, активацией протеолиза в начальный период эксперимента. Нарушение белковосинтетической функции печени проявляется позднее, на 4 сутки после воздействия, когда в крови уменьшается концентрация альбуминов. Хроническое действие стрессорного фактора приводит к снижению содержания и альбуминов, и белка в плазме крови. В данном случае такие изменения связаны, прежде всего, с угнетением белковосинтетической функции печени.

Обращает на себя внимание тот факт, что ни в условиях острого стресса, ни хронического концентрация глюкозы в те сроки, когда мы проводили измерения, не менялась. Это указывает на прочность гомеостатических механизмов, которые обеспечивают поддержание нормального уровня глюкозы в крови.

Представленные в работе результаты согласуются с данными литературы о нарушении белкового обмена после перенесенного стресса [56]. Как показано многочисленными исследованиями, у больных, перенесших травматический стресс, типичными проявлениями нарушения белковосинтетической функции печени являются уменьшение концентрации альбуминов и снижение альбумин/глобулинового индекса, падение концентрации профакторов свертывания [19].

Полученные результаты подтверждают данные литературы о повышении концентрации ОХ и НЭЖК в крови после стрессорного воздействия [113]. В наших экспериментах при моделировании острого или хронического стресса наблюдалось повышение содержания в крови ОХ, НЭЖК, ЛПОНП и ЛПНП, причем изменения содержания ЛПОНП и ЛПНП не зависели от продолжительности стрессорного воздействия. Изменения ЛПВП носили разнонаправленный характер. У животных, перенесших трехчасовую иммобилизацию, концентрация ЛПВП увеличивалась, у крыс, которым моделировали шестичасовой, двенадцатичасовой, плавательный или хронический стресс, этот показатель снижался.

Повышение содержания ОХ и НЭЖК в плазме при стрессе является типовым изменением, которое связано с усилением мобилизации триглицеридов и эстерификации НЭЖК в жировой ткани под влиянием адреналина [113]. Подобный эффект обусловлен активацией аденилатциклазы выделяющимися при стрессе катехоламинами, что обеспечивает перестройку метаболизма с углеводного на липидный путь [177]. Увеличение в плазме ОХ связывают с торможением ключевого фермента катаболизма холестерина - 7-альфа-гидроксилазы [3] продуктами ПОЛ, которые накапливаются при стрессе. Ранее показано, что повышение в крови концентрации НЭЖК приводит к усилению образования ЛПНП [113].

Обращает на себя внимание незначительное увеличение содержания ОХ и НЭЖК при плавательном стрессе по сравнению с иммобилизационным. По нашему мнению, это объясняется тем, что интенсивная физическая нагрузка при плавании сопровождается активным потреблением продуктов липолиза, хотя возможно, что двухчасовой плавательный стресс по сравнению с шестичасовой иммобилизацией характеризуется менее продолжительным и сильным действием стрессорного фактора.

Уже спустя 39 часов после воздействия трехчасовой иммобилизации или после интенсивного плавания отмечается усиление образования ЛПВП, что указывает на высокую функциональную активность гепатоцитов. Пусковым фактором гиперпродукции ЛПВП может быть, по нашему мнению, умеренная активация ПОЛ, поскольку известно, что ЛПВП обладают выраженным антиоксидантным действием [6].

Напротив, снижение концентрации ЛПВП в плазме может быть отражением угнетения функциональной активности гепатоцитов в условиях тяжелого стрессорного воздействия. Накопление продуктов ПОЛ также оказывает угнетающее влияние на образование ЛПВП [6].

В настоящее время не вызывает сомнения ведущая роль нарушений прооксидантно-антиоксидантного баланса и активации ПОЛ в развитии стресс-индуцированных поражений различных органов [44]. Многочисленные литературные данные подтверждают тот факт, что воздействие чрезвычайного раздражителя вызывает структурные и функциональные нарушения в печени [27, 25]. В частности, развиваются нарушения микроциркуляции, что ведет к гипоксии гепатоцитов и усилению процессов ПОЛ с последующим повреждением митохондрий и некрозом клеток печени [9, 98].

В наших исследованиях установлено, что моделирование стресса сопровождается накоплением промежуточных и конечных продуктов ПОЛ и изменением активности антиоксидантных ферментов: СОД и каталазы (в плазме и ткани печени). При иммобилизационном стрессе различной продолжительности наблюдается статистически достоверное увеличение содержания продуктов ПОЛ в плазме и в ткани печени животных через 39 часов после начала эксперимента. Причем в этот период отсутствовали существенные различия между концентрациями МДА и АГП у крыс, подвергавшихся иммобилизации разной продолжительности. Установлено, что длительность увеличения содержания МДА и АГП в плазме крови зависит от продолжительности острого иммобилизационного стресса: после трехчасовой иммобилизации концентрация МДА и АГП не отличались от показателей интактных животных на 4 и 7 сутки эксперимента; после шестичасового стресса увеличение содержания продуктов ПОЛ наблюдалось на 4 сутки, при моделировании двенадцатичасовой - на 4 и 7 сутки. В ткани печени содержание продуктов ПОЛ было выше, чем в группе интактных животных на 4 и 7 сутки после моделирования шести- или двенадцатичасового стресса.

Однако установлены различия в изменении активности ферментов антиоксидантной системы. Так, трехчасовой иммобилизационный стресс вызывал повышение активности СОД (р<0,01) в плазме крови, но не оказывал

эффекта на активность каталазы. На четвертые и седьмые сутки после трехчасовой иммобилизации активность СОД и каталазы не отличались от аналогичных показателей у интактных животных. Увеличение активности обоих исследованных ферментов в ткани печени установлено только через 39 часов после моделирования трехчасового стресса. Моделирование шестичасовой иммобилизации также сопровождалось увеличением в плазме крови активности СОД, но концентрация каталазы при этом оказалась существенно ниже, чем у интактных животных (р<0,001). В ткани печени у таких крыс через 39 часов после моделирования стресса не отмечено статистически достоверных изменений активности СОД и каталазы. Активность каталазы была существенно выше, чем в интактной группе на 4 и 7 сутки, а СОД - ниже на 7 сутки эксперимента. В плазме крови крыс, подвергшихся двенадцатичасовому иммобилизационному стрессу, показано значительное снижение активности и СОД (р<0,05), и каталазы (р<0,001) через 39 часов и 4 суток эксперимента. На 7 сутки активность СОД восстанавливалась, а каталазы оставалась ниже, чем у интактных крыс. В ткани печени активность каталазы существенно не менялась, а активность СОД была статистически достоверно ниже по сравнению с интактной группой на протяжении всего эксперимента.

Таким образом, можно сделать вывод, что действие стрессорного раздражителя умеренной силы стимулирует активность СОД и каталазы, а его длительное предъявление, напротив, вызывает торможение активности ферментов, причем как в плазме крови, так и в ткани печени.

В этой связи представляет интерес сравнение результатов изучения прооксидантно-антиоксидантного баланса при иммобилизационном и плавательном стрессе. На основании данных морфологического (изучение структуры печени после моделирования плавательного стресса или иммобилизации) и биохимического (содержание АЛТ, АСТ) исследования можно заключить, что плавательный стресс по своим проявлениям в печени

по тяжести близок к трехчасовой иммобилизации. При плавательном стрессе изменение активности СОД в ткани печени было противоположным тому, что наблюдалось при трехчасовой иммобилизации: активность фермента снижалась через 39 часов после воздействия. При этом активность каталазы в ткани печени увеличивалась, как и при трехчасовой иммобилизации.

Известно, что основная функция СОД - это разрушение супероксид-анион радикала, который образуется в избыточном количестве при активации свободнорадикального окисления. Супероксид-анион радикал не только сам вызывает повреждение клеточных структур, но и вступает во взаимодействие с перекисью водорода в реакции Хабера-Вайса, в результате которой образуется одна из наиболее реактогенных форм кислорода гидроксил-радикал [311]. В наших экспериментах повышение активности СОД при короткой иммобилизации является важным адаптивным фактором, который снижает концентрацию супероксид-анион радикала. Уменьшение активности СОД в ткани печени при плавательном стрессе указывает на падение потенциала антиоксидантных систем, которые противостоят активации свободнорадикального окисления. Возможно, снижение активности СОД в ткани печени связано с накоплением в организме крыс недоокисленных продуктов обмена в условиях интенсивной физической нагрузки. Одновременное повышение активности СОД в плазме можно объяснить усилением активности этого фермента в других органах и тканях, которые, в том числе, и секретируют его в кровь. Повышение активности каталазы в печени отражает общую направленность изменений активности антиоксидантных ферментов при короткой продолжительности действия чрезвычайного фактора.

Падение активности антиоксидантных ферментов в плазме и печеночной ткани при моделировании хронического стресса подтверждает вывод об угнетении активности антиоксидантных ферментов при длительном воздействии стрессорного фактора. Ранее показано, что подавление

активности каталазы наблюдается именно при продолжительной иммобилизации [26], что обусловлено ингибирующим действием избыточных концентраций МДА и АГП, а также возможными структурными изменениями молекулы фермента в результате ее гликилирования [26]. Установлено, что низкий уровень активности каталазы усиливает токсическое действие продуктов ПОЛ [25].

Снижение активности антиоксидантных ферментов может быть связано с окислительным повреждением ДНК: перекись водорода тормозит активность СОД, а синглетный кислород - активность каталазы [311].

Однако нельзя рассматривать ПОЛ исключительно как механизм повреждения. В настоящее время накоплен большой объем информации, подтверждающей тот факт, что АФК являются вторичными мессенджерами и, таким образом, участвуют в регуляции разнообразных функций организма [23]. Гормоны, цитокины, нейромедиаторы могут изменять концентрацию АФК за счет усиления их образования или подавления отдельных компонентов системы антиоксидантной защиты. Ключевым ферментом образования АФК рассматривается НАДФН-оксидаза. В частности показано, что ангиотензин II, тромбоцитарный фактор роста, ФНО-альфа стимулируют образование О- за счет активации НАДФН-оксидазы, обеспечивая рост клеток гладкой мускулатуры сосудов in vitro. Механизм действия АФК как вторичных мессенджеров связывают с регуляцией внутриклеточного содержания ионов Ca2+ и фосфорилирования белков. В качестве вторичных мессенджеров могут выступать различные АФК: О2-, Н2О2, ОН-, которые регулируют процессы роста и дифференцировки клеток, апоптоза, свертывания крови [23]. Имеются доказательства стимулирующего влияния низких концентраций АФК на рост и пролиферацию различных клеток млекопитающих, а антиоксиданты, напротив, подавляют пролиферативную активность.

В последнее время появились доказательства участия окисленных ЛПНП в запуске каскада внутриклеточных сигналов через ц-АМФ и инозитолтрифосфатный путь, увеличивая концентрацию Са2+, активируя фосфолипазы С и D, стимулируя фосфорилирование остатков тирозина.

Как показано ранее, любая стрессорная реакция сопровождается кратковременным подъемом уровня АФК и развитием окислительного стресса [23]. Это обусловлено адаптацией организма к действию чрезвычайного раздражителя. АФК играют роль вторичных мессенджеров, участвуя в передаче сигнальной трансдукции, в экспрессии генов. Своевременная мобилизация антиоксидантной системы предупреждает избыточное образование АФК и их повреждающее действие.

Эффекты ОП при различных физиологических и патологических ситуациях определяются рядом факторов, важнейшими из которых являются: сродство ОП к определенным типам ОР, продолжительность действия ОП после секреции или введения, которая определяется устойчивостью пептидов к действию пептидаз, проницаемость через ГЭБ. Для исследования в нашей работе выбраны селективные агонисты основных классов ОР: DAGO -селективный агонист мю-ОР, DSLET - селективный агонист дельта-ОР, динорфин А (1-13) - селективный агонист каппа-ОР. Отсутствие селективного агониста ORLI объясняется тем, что до сих пор не установлены пептидные селективные агонисты этого типа ОР [323].

Устойчивость к действию эндопептидаз является одним из факторов, определяющих проницаемость ОП через ГЭБ [45]. Это связано с тем, что на уровне капилляров головного мозга ОП подвергаются ферментативному расщеплению, что значительно ограничивает их доступ к центральным ОР. Высказывается предположение, что ОП могут проникать через ГЭБ с помощью специальных переносчиков [45]. Помимо этого, проникновение ОП из кровотока в головной мозг при их периферическом введении возможно через анатомические образования, лишенные ГЭБ, расположенные в

гипоталамусе и продолговатом мозге. Однако основным фактором, определяющим проницаемость ГЭБ для ОП, является липофильность пептида. Установлена закономерность: чем выше липофильность ОП, тем выше его проницаемость через ГЭБ. Пептиды обычно не проникают через ГЭБ посредством пассивной трансмембранной диффузии вследствие их низкой липофильности, но модификация пептидной молекулы через липофилизацию, гликозилирование или галогенизирование существенно увеличивает возможности пептидов проникать через ГЭБ [45].

Таким образом, в настоящее время сформировались представления, что при определенных условиях ОП при периферическом введении могут проникать через ГЭБ и активировать центральные ОР [74].

Как показывают многочисленные литературные данные синтетические, устойчивые к действию эндопептидаз аналоги энкефалинов могут проникать через ГЭБ при наличии у их молекулы липофильных свойств [45]. Установлено существование специализированного переносчика ОП, названного авторами «пептидной транспортной системой - 1» [143]. Эта система обеспечивает проницаемость ГЭБ в обоих направлениях (из крови в ликвор и из ликвора в кровь) лей- и мет-энкефалинов, бета-казоморфина, динорфина (1-8). Способность ОП проникать через ГЭБ зависит от использованной дозы пептида. Так, с помощью радиорецепторного метода показано, что даларгин способен преодолевать ГЭБ при его периферическом введении в дозе 500,0 мкг/кг, а при использовании дозы 100,0 мкг/кг оказывает только периферические эффекты [59].

Известно, что при энзиматическом разрушении пептидов образуются фрагменты, способные проникать через ГЭБ и проявляющие высокую биологическую активность. Так, образование активных фрагментов было показано при расщеплении динорфина (1-8).

Ранее установлено, что динорфин А (1-13) при системном введении может оказывать эффекты, связанные с активацией центральных ОР [332]. В

опытах на кошках с окклюзией средней мозговой артерии показано, что применение динорфина А (1-13), который вводили подкожно, увеличивало выживаемость животных после экспериментального инсульта. Авторы пришли к выводу, что указанные эффекты реализуются через активацию центральных каппа-рецепторов.

В работе проведен сравнительный анализ гепатопротективного действия селективных агонистов отдельных типов ОР и установлено, что все изученные ОП: DAGO, DSLET и динорфин А (1-13), снижают выраженность стресс-индуцированных повреждений ткани печени. При остром иммобилизационном стрессе протективное действие опиоидов проявляется снижением суммарного объема синусоидов и усилением регенераторных процессов в паренхиме печени как в группе стресс-устойчивых, так и стресс-неустойчивых животных. У стресс-неустойчивых крыс отмечено также снижение удельного объема дистрофически измененной цитоплазмы при введении пептидов. Не установлено существенных различий в эффектах селективных агонистов отдельных классов ОР.

У крыс, которым моделировали хронический стресс, применение ОП оказывало более выраженный гепатопротективный эффект, чем при острой иммобилизации. Установлено, что активация каппа-рецепторного звена ЭОС путем применения селективного агониста каппа-ОР динорфина А (1-13) вызывала уменьшение объема дистрофически измененной ткани и усиление регенераторных процессов как у стресс-устойчивых, так и стресс-неустойчивых животных. Стресс-протективный эффект селективных агонистов мю- и дельта-ОР DAGO и DSLET был выражен преимущественно у стресс-неустойчивых крыс.

Гепатопротективное действие исследованных опиоидов проявлялось также снижением концентрации АЛТ и АСТ в плазме крови, что указывает на меньшую степень цитолиза в печени. При острой иммобилизации различной продолжительности наиболее выраженный цитопротективный эффект

наблюдался при активации динорфинергического звена ЭОС, несколько меньший при стимуляции дельта-рецепторов (применение DSLET). Введение DAGO, т.е. стимуляция мю-рецепторного компонента ЭОС, оказывало самое слабое действие.

Известно, что одним из компонентов стресс-лимитирующего эффекта опиоидов является их антиоксидантный эффект [26]. В нашем исследовании показано, что использованные в работе селективные агонисты отдельных типов ОР обладают антиоксидантной активностью при стрессе, что проявляется уменьшением содержания промежуточных и конечных продуктов ПОЛ: АГП и МДА, в плазме крови и ткани печени при действии различных стрессорных факторов.

Установлены особенности влияния опиоидов при различных видах стресса. Установлено, что при воспроизведении модели острого иммобилизационного стресса наиболее выраженное влияние на прооксидантно-антиоксидантный баланс в плазме крови оказывало применение селективного аналога дельта-ОР DSLET. Так, установлено, что у животных, которым вводили этот пептид, уже на 4 сутки после шестичасовой иммобилизации концентрации МДА и АГП достоверно не отличались от нормальных. На 4 сутки у животных, перенесших двенадцатичасовой стресс, содержание МДА, но не АГП, также оказалось в пределах нормы.

Как установлено в нашем исследовании, наиболее активным антиоксидантом, ингибирующим усиление процессов ПОЛ в ткани печени, оказался динорфин А (1-13). При введении этого пептида крысам, перенесшим 6-часовую, 12-часовую иммобилизацию или плавательный стресс, нормализация концентрации АГП в ткани печени наблюдалась уже на 4 сутки после моделирования стресса по сравнению с контрольной группой.

Наибольший антиоксидантный эффект в ткани печени при хроническом стрессе проявлял селективный агонист каппа-ОР динорфин А (113). Показано, что этот пептид вызывает уменьшение содержания МДА и

АГП, а также вызывает повышение активности СОД и каталазы. Установлено также повышение под влиянием динорфина А (1-13) активности каталазы в плазме крови (p<0,05). Другие исследованные пептиды такого эффекта не оказывали.

Среди исследованных ОП наибольшую антиоксидантную активность при плавательном стрессе проявлял DAGO. При его применении концентрация конечного продукта ПОЛ была достоверно ниже, чем в контрольной группе, и не отличалась от аналогичного значения у интактных крыс как в ткани печени, так и в плазме крови через 39 часов после моделирования стресса. Содержание АГП также было существенно меньше по сравнению с контрольной группой.

Установлены также особенности влияния селективных агонистов ОР на активность антиоксидантных ферментов СОД и каталазы при различных видах стресса. Эффекты препаратов зависели от характера стрессорного воздействия, срока наблюдения. Установлено, что влияние исследованных ОП на активность антиоксидантных ферментов в ткани печени зависит от продолжительности стресса. У животных, которым моделировали 3-часовой стресс, наибольшее стимулирующее действие на антиоксидантные ферменты оказывал DSLET, при 6-часовом стрессе введение динорфина А (1-13), но не DSLET или DAGO, повышало активность СОД на всех сроках наблюдения, а при 12-часовой иммобилизации все исследованные пептиды оказывали стимулирующее действие на активность СОД. Влияние ОП на активность каталазы в ткани печени было менее выражено, чем СОД. Наибольшую активность проявлял DSLET, при введении которого активность этого фермента достоверно увеличивалась у животных, перенесших 3- или 12-часовой стресс, на всех сроках наблюдения.

Высокая антиоксидантная активность ОП связана, по нашему мнению, с целым комплексом эффектов, присущих опиоидам, обладающим уникальной полифункциональностью. Установленное в работе антиоксидантное действие

опиоидов связано как с их периферическими эффектами, так и с влиянием на центральные мозговые структуры. В настоящее время показана способность ОП стимулировать активность ведущих периферических стресс-лимитирующих механизмов: системы простагландинов, аденозина, оксида азота, антиоксидантов, белков семейства HSP70, которые ограничивают стресс-реакцию на уровне органов и клеток [86].

Установлено, что активация ЭОС оказывает выраженное антистрессорное действие на уровне целостного организма. В частности, опиоиды подавляют выработку АКТГ, глюкокортикоидов и катехоламинов при стрессе, уменьшают тяжесть постстрессорных нарушений в различных органах и тканях [265, 23], в том числе и через активацию периферических механизмов. Высокая антиоксидантная активность ОП может объясняться их способностью предупреждать избыточную продукцию стрессорных гормонов, нарушения микроциркуляции и гипоксию, т.е. активацию тех механизмов, которые и обеспечивают усиление ПОЛ при стрессе.

Ингибирующий эффект ОП на продукцию стресс-реализующих гормонов зависит от их способности проникать через ГЭБ. В предыдущих исследованих показано, что DAGO и DSLET обладают низкой проницаемостью, а динорфин А (1-13) легко проникает через ГЭБ [45]. По нашему мнению, влияние динорфина А (1-13), в отличие от DSLET и DAGO реализуется через активацию не только периферических, но центральных рецепторов, в данном случае - каппа-ОР.

Высокая антиоксидантная активность динорфина А (1-13) в ткани печени объясняется, по-видимому, значительным присутствием в этом органе каппа-рецепторов, а также особенностями метаболизма ОП под влиянием специфических и неспецифических пептидаз [60]. Обращает на себя внимание высокая активность каталазы у животных, получавших динорфин А (1-13), поскольку предупреждение избыточного образования перекиси водорода значительно снижает токсическое действие активации ПОЛ [45]. Высокая

активность СОД в ткани печени при применении динорфина А (1-13) связана с относительно низким содержанием МДА, а, следовательно, и уменьшением его токсического влияния на фермент.

Состояние прооксидантно-антиоксидантного баланса в плазме крови зависит от уровня липопероксидации в различных органах и тканях. Поэтому более выраженные эффекты DAGO и DSLET по сравнению с динорфином А (1-13) на содержание МДА и АГП, а также активность СОД в плазме, по-видимому, объясняются их большей антиоксидантной активностью не в печени, а в других органах [44]. В частности, антиоксидантное действие DSLET в наших экспериментах связано с его влиянием на активность антиоксидантных ферментов: СОД и каталазы. Ранее показано, что эти 2 фермента работают сопряженно: каталаза обеспечивает разрушение перекиси водорода, образующейся из О-2 под влиянием СОД [88]. Снижение содержания свободных радикалов уменьшает интенсивность ПОЛ в ткани печени, что показано нами при использовании DSLET.

У крыс, которым моделировали плавательный стресс, наиболее активным антиоксидантом оказался DAGO - селективный агонист мю-ОР. По нашему мнению, эти различия объясняются особенностями обменных процессов при интенсивном плавании. Физическая нагрузка, как известно, сопровождается накоплением недоокисленных продуктов в мышечной ткани, которые в дальнейшем подвергаются метаболическим превращениям в печени. По-видимому, интенсивное воздействие недоокисленных продуктов изменяет чувствительность разных типов ОР к селективным агонистам, повышая активность, прежде всего, мю-ОР.

Приведенные результаты подтверждают, что особенности антиоксидантного действия селективных агонистов различных ОР зависят от характера стрессорного воздействия.

Одной из задач нашего исследования являлось изучение влияния стресса на регенерацию ткани печени. Нами установлено, что при развитии стресса

наблюдаются не только дистрофические изменения в гепатоцитах, но и стимуляция регенераторных процессов. Наиболее популярной моделью изучения регенерации печени является ЧГЭ [252]. Эта модель также воспроизводит реальную клиническую ситуацию, когда резекция печени сопровождается послеоперационным стрессом, а, значит, и регенерация протекает на фоне стресса. В этой связи представляет интерес исследование влияния ОП на регенерацию ткани печени после ЧГЭ.

Ранее показано, что способностью к регенерации обладают не только гепатоциты, но клетки билиарных протоков, Купферовские, звездчатые, эндотелиальные клетки [301, 222]. Восстановление объема органа идет за счет ускорения митотического деления, полиплоидизации и гипертрофии гепатоцитов [243]. Важную роль в регенерации печени после ЧГЭ играют мультипотентные стромальные клетки, которые тесно взаимодействуют с макрофагами [257, 278, 254]. Известно, что процесс регенерации печени после ЧГЭ контролируется целым каскадом ростовых факторов, цитокинов, транскрипционных факторов [330, 194, 200, 215, 292, 212, 196, 325, 331, 293, 246, 263, 278, 204, 197, 302, 278, 222, 271, 204, 200, 170, 199, 189, 216, 169, 276, 289, 139]. Подобные механизмы обеспечивают восстановление печени при ишемическом и реперфузионном повреждении органа [222, 258]. Наиболее важными из них являются фактор роста гепатоцитов, эпидермальный фактор роста, трансформирующий фактор роста-альфа, ангиогенные факторы [198]. Фактор роста гепатоцитов играет ключевую роль, поскольку индуцирует переход гепатоцитов в фазу митотического цикла. В неактивном состоянии он присутствует в матриксе ткани печени в значительных количествах, и после гепатэктомии под влиянием урокиназы и ферментов семейства металлопротеаз фактор роста гепатоцитов активируется и запускает деление клеток печени. Интересным представляется факт, что эпидермальный фактор роста действует, в основном, на начальной стадии регенерации печени, а трансформирующий фактор роста - альфа - на поздних этапах. Ранее

показано, что регенерация ткани печени сопровождается сокращением длительности фаз митотического цикла [198]. Когда масса регенерирующей печени достигает нормальных значений, регенерация органа останавливается [301, 243, 253, 247].

В настоящее время резекции печени получили широкое распространение в клинической практике как средство лечения очаговых поражений органов [8, 125]. Однако значительное уменьшение объема паренхимы органа в результате резекции часто сопровождается развитием грозного осложнения - печеночной недостаточности [81]. Тяжесть пострезекционной печеночной недостаточности определяется объемом удаленной части органа, сохранением функциональной активности оставшейся части гепатоцитов и их регенераторным потенциалом [87].

Представляет интерес изучение влияния ОП на регенерацию ткани печени после ЧГЭ. Как показано ранее, опиоиды стимулируют регенерацию различных тканей и органов [243]. В частности установлено, что применение синтетического пептида даларгина (агониста мю- и дельта-ОР) в широком диапазоне доз от 0,1 до 100 мкг/кг ускоряет заживление кожной раны у крыс и собак, при этом наибольшая эффективность отмечена при использовании пептида в дозе 10,0 мкг/кг [102]. Проведенный авторами сравнительный анализ позволил сделать вывод, что эффект даларгина был статистически достоверно выше, чем у некоторых лекарственных препаратов, которые традиционно используются для стимуляции регенерации: метилурацила, бутадиона и мази Вишневского. В экспериментах на крысах было показано, что даларгин при внутримышечном введении в течение 7 дней в дозе 10,0 мкг/кг ускорял регенерацию седалищного нерва [10], стимулировал пролиферацию клеток эпителия роговицы [111]. Опосредование специфическими рецепторами стимулирующего влияния ОП на процессы заживления подтверждается в опытах с использованием антагониста мю-, и в меньшей степени дельта-ОР, налоксона. Установлено, что применение этого

препарата устраняло стимулирующее действие опиоидов на регенерацию [10]. В экспериментах на мышах было установлено, что снижение экспрессии дельта-ОР вызывает нарушение дифференцировки клеток эпителия и тормозит заживление ран [171]. Напротив, стимуляция дельта-ОР ускоряет регенерацию кожных ран [315]. Авторы связывают такой эффект пептидов с влиянием на адгезию и миграцию клеток. Помимо этого, показано, что активация дельта-ОР приводит к повышению концентрации транскрипционного фактора POU2F3, который играет важную роль в дифференцировке кератиноцитов через Егк-зависимый сигнальный путь [315]. В исследованиях на пациентах подтверждена важная роль мю-ОР и каппа-ОР в заживлении кожных ран [178, 267]. Установлено, что бета-эндорфин и динорфин усиливают миграцию кератиноцитов человека, что позволило авторам выдвинуть предположение о ведущей роли ОП в регенерации ран и их реэпителизации [300]. Показан стимулирующий эффект лей-энкефалина на заживление ран, проявляющийся ускорением пролиферации фибробластов и эпителизации [243], причем наиболее выраженный эффект препарата наблюдался при его применении в дозе 20,0 мкМ. Указанный эффект устранялся введением антагониста дельта-ОР налтриндола, что подтверждает вовлеченность этого класса ОР в стимулирующий эффект лей-энкефалина. Установлено ускорение фосфорилирования интегрина бета-4 под влиянием лей-энкефалина, что приводило к снижению миграции кератиноцитов и уменьшению числа стабильных десмосом, которое опосредовано активацией Егк1/2 его эффектора Р90К8К

На основании многочисленных данных о стимулирующем действии ОП на течение репаративных процессов была выдвинута гипотеза о существовании в организме специальной системы контроля процесса регенерации, активируемой ноцицептивными стимулами [69]. Ведущим элементом этой системы является ЭОС. Для подтверждения гипотезы были выполнены эксперименты, в которых изучали влияние стимуляции

околоводопроводного серого вещества головного мозга на заживление кожной раны спины [69]. Показано, что уже к 4-6 дню наблюдается достоверное уменьшение размеров кожной раны. Известно, что околоводопроводное серое вещество является центральным звеном антиноцицептивной системы мозга, и концентрация ОП и ОР в этой структуре чрезвычайно высока [158].

Полученные в нашей работе результаты подтверждают данные литературы о практически полном восстановлении массы печени после 70% гепатэктомии у крыс через 7 дней [217]. По нашему мнению, стимулирующее влияние ОП на регенерацию ткани печени после ЧГЭ может объясняться активацией образования необходимых факторов роста, в частности, ключевого компонента каскада - фактора роста гепатоцитов. Действие опиоидов сопровождается или повышением синтеза фактора роста гепатоцитов в ткани печени, или более быстрой его активацией, что приводит к ускорению митотического деления сохранившихся клеток. Наиболее выраженным подобным действием обладает DAGO, именно поэтому его стимулирующее влияние отмечается на всех сроках наблюдения. Динорфин А (1-13) способен активировать выделение трансформирующего фактора роста - альфа сильнее, чем другие ОП, поэтому его активирующее влияние на регенерацию печени наиболее выражено на заключительном этапе (7 сутки).

Результаты нашего исследования подтверждают данные литературы о развитии печеночной недостаточности после обширной гепатэктомии, которая проявляется гипербилирубинемией и гипоальбуминемией [31]. Применение ОП оказывало гепатопротективное действие, что проявлялось более низкими уровнями общего билирубина, АЛТ, АСТ и ЛДГ, а также активацией белковосинтетической функции гепатоцитов. По нашему мнению, такое влияние пептидов объясняется присущими им антиоксидантным и антигипоксическим эффектами [72, 74], что снижает повреждающее действие ЧГЭ на печень. Наибольший гепатопротективный эффект установлен при применении динорфина А (1-13) и DAGO, что связано, по-видимому, с

особенностями распределения ОР в ткани печени или устойчивостью этих пептидов к действию эндопептидаз. В инактивации опиоидов принимают участие, в основном ферменты внешней поверхности мембраны и биологических жидкостей: ангиотензин-превращающий фермент, эндопептидаза 24.11, аминопептидаза М, энкефалинаминопептидаза [60]. Молекулы динорфина А (1-13) и DAGO обладают, по-видимому, достаточной устойчивостью к действию ферментов, что увеличивает продолжительность их влияния на специфические ОР.

В работе установлено стимулирующее влияние перенесенного двенадцатидневного стресса на регенерацию печени после ЧГЭ. Показано, что на 1 сутки после оперативного вмешательства масса регенерирующей печени у крыс, перенесших стресс, была достоверно выше, чем у нестрессированных животных. По нашему мнению это связано с тем, что развитие стресса наряду с дистрофическими изменениями в гепатоцитах запускает регенераторные процессы в органе, то есть активирует продукцию ростовых факторов, и в первую очередь, фактора роста гепатоцитов и эпидермального фактора роста, т.е. ЧГЭ выполняется на органе, в котором усилена регенераторная активность предшествующим стрессорным воздействием. Однако к третьим суткам эксперимента отсутствуют различия в массе печени между животными, перенесшими стресс и ЧГЭ, и крысами, которым выполняли только ЧГЭ, что указывает на ограниченность эффекта стимулирующих воздействий. Из всех исследованных ОП только динорфин А (1-13) оказывал стимулирующее действие на регенерацию печени после ЧГЭ у крыс, перенесших стресс. Ранее было показано, что хронический стресс не ухудшает регенерацию печени после ЧГЭ [161].

Таким образом, в проведенном исследовании установлено, что все звенья эндогенной опиоидной системы: мю-, дельта-, каппа-рецепторное, оказывают гепатопротекторный стресс-лимитирующий эффект, что проявляется снижением выраженности морфологических и функциональных

проявлений в печени при стрессе. Однако наиболее выраженное влияние показано при использовании селективного агониста каппа-рецепторов динорфина А (1-13).

Не установлено существенных различий стресс-лимитирующего действия селективных агонистов опиоидных рецепторов при легком 3-часовом стрессе. Напротив, при моделировании 6- или 12- часового стресса, а также хронического стресса показано, что наиболее выраженное стресс-лимитирующее действие проявлял селективный агонист каппа-рецепторов динорфин А (1-13). Следовательно, можно сделать вывод о том, что стресс-лимитирующее действие эндогенной опиоидной системы при стрессе реализуется через активацию каппа-рецепторного, т.е. динорфинергического звена.

В последние годы появляются публикации, указывающие, что ответные реакции на действие различных чрезвычайных раздражителей имеют определенные особенности. Установлено, что при форсированном плавании наиболее выраженное стресс-протективное действие (антиоксидантное) проявляет не динорфин А (1-13), как при иммобилизации, а селективный агонист мю-рецепторов DAGO. Мы объясняем такое действие тем, что при форсированном плавании в мышцах, а значит, в крови и в печени, происходит накопление недоокисленных продуктов обмена (лактат, пируват), и это повышает чувствительность опиоидных мю-рецепторов в печени к действию агонистов или, напротив, снижает чувствительность каппа- и дельта-рецепторов к действию агонистов. Поэтому в условиях чрезмерной физической нагрузки механизм гепатопротекторного действия эндогенной опиоидной системы связан, прежде всего, с активацией ее мю-рецепторного звена.

Известно, что стресс сопровождается активацией образования активных форм кислорода и ПОЛ, которое рассматривается сейчас как универсальный механизм повреждения при различных патологических процессах, в том числе

и при стрессе. Изучение влияния селективных агонистов ОР на содержание промежуточных и конечных продуктов перекисного окисления липидов АГП и МДА в плазме крови и ткани печени показало, что в плазме наибольший антиоксидантный эффект (снижение содержания продуктов ПОЛ по сравнению с контрольной группой) наблюдался при применении агонистов мю- и дельта-рецепторов DAGO и DSLET, а в ткани печени наибольший антиоксидантный эффект установлен при введении агониста-каппа рецепторов динорфина А (1-13). Мы полагаем, что механизм снижения продуктов ПОЛ в плазме при применении опиоидов связан, прежде всего, с уменьшением образования МДА и АГП в других (не в печени) органах (сердце, легкие, иммунокомпетентные клетки и т.д.), и здесь, как показано в литературе неоднократно ранее, наибольший антиоксидантный эффект демонстрируют агонисты мю- и дельта-рецепторов [53, 56, 64]. Уменьшение продукции продуктов ПОЛ в ткани печени отмечалось при введении селективных агонистов разных классов опиоидных рецепторов, но наибольший эффект наблюдался при введении каппа-агониста динорфина А (1-13).

По-видимому, ведущим механизмом стресс-лимитирующего влияния эндогенной опиоидной системы при стрессе является антиоксидантное действие, наиболее выраженное при активации каппа-рецепторного звена. Другим механизмом антиоксидантного гепатопротективного действия опиоидов является усиление продукции антиоксидантных ферментов: СОД и каталазы, а также веществ, обладающих антиоксидантными свойствами, в частности ЛПВП, подавление активности которых в печени (ферменты) и содержания в плазме (ЛПВП) установлено при стрессе.

Еще одним механизмом стресс-лимитирующего действия опиоидов является цитопротективное действие, которое проявляется уменьшением содержания АЛТ и АСТ в плазме крови.

Как компонент стресс-лимитирующего действия опиоидов можно рассматривать и их метаболическое действие на печень. В работе показано, что опиоиды предупреждают стресс-индуцированное снижение белоксинтетической функции печени на примере альбуминов.

С другой стороны и печень можно рассматривать как орган, участвующий в обеспечении стресс-устойчивости. Механизм такого участия связан с синтезом антиоксидантных ферментов, субстратов-ловушек свободных радикалов, образованием веществ, влияющих на формирование в организме условий для усиления свободнорадикального окисления (гипоксия, нарушения микроциркуляции, нарушение синтеза антиоксидантов).

Таким образом, полученные нами данные раскрывают механизмы участия ЭОС в предупреждении повреждения печени и стрессе и открывают перспективы применения патогенетической терапии на основе аналогов ОП при стресс-индуцированных повреждениях печени, а также и других формах ее патологии (Рисунок 4.1).

Рисунок 4.1 - Механизм гепатопротекторного действия ОП при стрессе.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итоги выполненного исследования. Проведенное нами исследование позволяет сделать вывод о гепатопротективном действии ОП при стрессе, которое проявляется уменьшением дистрофических и микроциркуляторных нарушений в ткани печени. Сравнительное изучение влияния селективных агонистов ОР в эквимолярных дозах на морфологические и функциональные изменения в ткани печени при остром или хроническом иммобилизационном стрессе показывает, что наиболее выраженное гепатопротективное действие наблюдается при активации динорфинергического звена ЭОС. При моделировании плавательного стресса наиболее сильное гепатопротекторное влияние оказывал селективный агонист мю-ОР DAGO. Это указывает на особенности реализации стресс-протективного действия компонентов стресс-лимитирующей системы при различных видах стресса. При сравнении влияния ОП у животных различных типологических групп установлено, что гепатопротективный эффект опиоидов более выражен у стресс-неустойчивых животных, которые характеризуются недостаточностью стресс-лимитирующих систем. Механизм гепатопротективного эффекта ОП при стрессе включает коррекцию прооксидантно-антиоксидантного баланса, стимуляцию адаптационных процессов в системе антиоксидантных ферментов, цитопротективное действие в ткани печени при стрессе..

Показано, что опиоиды предупреждают стресс-индуцированные нарушения липидного обмена, при этом не установлено особенностей влияния отдельных селективных агонистов ОР.

В опытах с моделированием ЧГЭ показано, что все исследованные опиоиды стимулируют регенерацию ткани печени, а селективные агонисты каппа-ОР динорфин А (1-13) и мю-ОР DAGO проявляли наиболее выраженный эффект. Интересным представляется установленный в работе

факт о стимулирующем влиянии перенесенного хронического стресса на регенерацию печени в начальный период этого процесса.

Рекомендации. Полученные результаты позволяют рекомендовать использование препаратов опиоидов, и прежде всего агонистов каппа-ОР и мю-ОР, для коррекции стресс-индуцированных и пострезекционных поражений печени. В работе установлено, что выраженность эффекта исследованных ОП зависит от индивидуальных особенностей животных. Показано, что стресс-протективное влияние селективных агонистов ОР проявляется, прежде всего, у стресс-неустойчивых крыс. Это позволяет сделать вывод, что при применении опиоидных препаратов нужно учитывать типологические характеристики организма, в частности, устойчивость к стрессу. Исследование механизма действия опиоидов показало их выраженное антиоксидантное действие в печени и в организме в целом, а также стимулирующее влияние на активность антиоксидантных ферментов. Полученные результаты приводят к выводу о возможности использования аналогов ОП в качестве эффективных антиоксидантов для коррекции различных форм патологии, связанных с активацией ПОЛ.

Перспективы дальнейшей разработки темы. Полученные в работе результаты могут быть основанием для продолжения исследований по выяснению механизма гепатопротективного действия при стрессе, взаимодействию опиоидов и других компонентов стресс-лимитирующей системы при реализации стресс-протективного действия в ткани печени.

Показанное в работе стимулирующее влияние ОП на регенерацию печени после ЧГЭ требует продолжения исследований по выяснению механизма установленного эффекта, влиянию опиоидов на секрецию факторов роста, участвующих в регуляции регенерации ткани печени. Полученные в работе данные открывают перспективы клинической апробации и дальнейшего использования синтетических аналогов ОП в качестве гепатопротективных средств для предупреждения поражений печени,

обусловленных влиянием стресса. Синтезированные на основе полученных данных новые лекарственные средства - синтетические аналоги опиоидов - в дальнейшем могут использоваться для лечения патологии, связанной с гиперактивацией ПОЛ, дисфункцией липидного и белкового обмена.

Гепатопротективное действие ОП, установленное при воздействии стресса, в том числе их стимулирующее действие на развитие в ткани печени восстановительных процессов, создает перспективы дальнейшего изучения влияния ОП при развитии различных патологических процессов в печени, связанных с ПОЛ, в частности отравлений гепатотропными ядами.

Результаты проведенного исследования о влиянии ОП на животных с разными особенностями реагирования на стресс делают перспективным проведение исследований новых терапевтических средств у организмов, имеющих сходные типологические черты. Проведение экспериментов позволит раскрыть механизмы реализации гепатопротективного эффекта опиоидов при стрессе.

Это открывает перспективы для синтеза новых средств для профилактики и лечения заболеваний печени на основе синтетических аналогов опиоидов, обладающих стресс-лимитирующей активностью.

ВЫВОДЫ

1. Моделирование острого иммобилизационного стресса различной продолжительности или хронического стресса ограничения подвижности сопровождается усилением ПОЛ, нарушением активности антиоксидантных ферментов, развитием цитолитического синдрома, нарушением синтетической функции в ткани печени, расстройствами липидного и белкового обмена. Выраженность указанных изменений повышается при увеличении продолжительности иммобилизации.

2. Морфологические изменения в ткани печени у крыс, перенесших острый шестичасовой иммобилизационный стресс или хронический стресс ограничения подвижности, проявляются развитием дистрофических изменений в гепатоцитах, расширением синусоидов, активацией регенераторных процессов. Указанные стресс-индуцированные изменения более выражены у стресс-неустойчивых крыс по сравнению со стресс-устойчивыми.

3. При моделировании двухчасового плавательного стресса наблюдаются непродолжительное усиление ПОЛ, нарушение активности антиоксидантных ферментов и повышение уровня АСТ.

4. Применение ОП при различных видах стресса оказывает гепатопротективное действие, что проявляется уменьшением уровня ПОЛ, стимуляцией активности антиоксидантных ферментов, подавлением цитолитического синдрома, снижением дистрофических изменений в гепатоцитах, восстановлением синтетической функции, коррекцией нарушений микроциркуляции и стимуляцией регенераторных процессов в ткани печени.

5. Гепатопротективное действие ОП при стрессе более выражено у стресс-неустойчивых животных по сравнению со стресс-устойчивыми.

6. Наиболее выраженное гепатопротективное действие при моделировании острого иммобилизационного стресса или хронического стресса ограничения подвижности наблюдалось при стимуляции динорфинергического звена ЭОС по сравнению с другими ее компонентами.

7. При плавательном стрессе наибольшее гепатопротективное влияние оказывал селективный агонист мю-ОР DAGO.

8. Моделирование острого иммобилизационного стресса или хронического стресса ограничения подвижности сопровождается повышением концентрации ОХ, НЭЖК, ТГ, ЛПНП, ЛПОНП, ЛПВП, снижением содержания общего белка и альбуминов в плазме крови.

9. ОП обладают корригирующим эффектом на стресс-индуцированные изменения липидного обмена. Не установлено существенных отличий влияния селективных агонистов различных классов ОР на стресс-индуцированные нарушения обмена.

10. Предварительное воздействие хронического стресса ограничения подвижности оказывало стимулирующий эффект на регенерацию печени у крыс, подвергнутых ЧГЭ, только в начальный период после выполнения оперативного вмешательства.

11. Активация ЭОС оказывала стимулирующее влияние на регенерацию печени после ЧГЭ, что проявлялось ускорением восстановления массы органа и функциональной активности печени.

12. Наибольшее стимулирующее действие на регенерацию печени после ЧГЭ проявляли селективный агонист каппа-ОР динорфин А (1-13) и селективный агонист дельта-ОР DSLET.

ПРАКТИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

1. Целесообразно использовать синтетические аналоги ОП, обладающие избирательной селективностью в отношении каппа-рецепторов, а также высокой устойчивостью к действию эндопептидаз для коррекции стресс-индуцированных поражений печени. Гепатопротективное действие ОП при стрессе проявляется при многократном введении пептидов в диапазоне доз 5,0 - 20 мкг/кг.

2. Гепатопротекторные эффекты ОП могут использоваться для разработки лекарственных препаратов на основе агонистов каппа- и мю-ОР с целью стимуляции репаративной регенерации печени после ЧГЭ.

3. При стрессе и ЧГЭ целесообразно использовать синтетические аналоги ОП для стимуляции функциональной активности печени и нормализации липидного обмена.

4. Рекомендуется использование селективных агонистов каппа-ОР у стресс-неустойчивых субъектов для профилактики стресс-индуцированных повреждений внутренних органов.

5. Результаты исследования целесообразно использовать в курсе лекций по патологической физиологии, физиологии как расширяющие современные преставления о стресс-лимитирующих системах организма и гепатопротекторных эффектах ОП.

6. Целесообразно использовать полученные данные при профессиональном отборе лиц, работа которых может быть связана с развитием стресса и повреждением печени.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Алишев, Н. В. Психоэмоциональный стресс и соматические заболевания у ветеранов подразделений особого риска / Н. В. Алишев, В. Н. Цыган, Б. А. Драбкин // Успехи геронтологии. - 2008. - Т. 21, № 2. - С. 276-285.

2. Анохин, П. К. Эмоциональное напряжение как предпосылка к развитию неврогенных заболеваний сердечно-сосудистой системы / П. К. Анохин // Вестн. АМН СССР. - 1965. - № 6. - С. 19-28.

3. Антиоксидантная активность липопротеидов высокой плотности /

A. Н. Климов [и др.] // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 1992. - Т. 108, № 7. - С. 40-42.

4. Барабой, В. А. Механизмы стресса и перекисное окисление липидов /

B. А. Барабой // Успехи соврем. биологии. - 1991. - Т. 111, № 6. - С. 923932.

5. Богданова, Н. Г. Влияние пептидных агонистов периферических опиоидных рецепторов на инструментальное пищевое поведение и пищевую мотивацию крыс / Н. Г. Богданова, А. А. Колпаков,

C. К. Судаков // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2014. - Т. 158, № 11. - С. 532-534.

6. Буеверов, А. О. Оксидативный стресс и его роль в повреждении печени /

A. О. Буеверов // Рос. журн. гепатологии, гастроэнтерологии и колопроктологии. - 2002. - № 4. - С. 21-25.

7. Виноградова, Е. П. Влияние интраназального введения окситоцина на поведение крыс с разной стратегией поведения, подвергнутых хроническому стрессу / Е. П. Виноградова, Д. А. Жуков // Рос. физиол. журн. им. И. М. Сеченова. - 2017. - Т. 103, № 1. - С. 3-9.

8. Вишневский, В. А. Операции на печени : руководство для хирургов /

B. А. Вишневский. - М. : Миклош, 2003. - 157 с.

9. Владимиров, Ю. А. Активные формы кислорода и азота: значение для диагностики, профилактики и терапии / Ю. А. Владимиров // Биохимия. -2004. - Т. 69, № 1. - С. 1-3.

10. Влияние опиоидного пептида даларгина на регенерацию седалищного нерва крысы / Г. Н. Акоев [и др.] // Физиол. журн. СССР им. И. М. Сеченова. - 1989. - Т. 75, № 1. - С. 33-37.

11. Влияние острого эмоционального стресса на протеомный профиль некоторых отделов головного мозга и лизосомальный протеолиз у крыс с разной поведенческой активностью / Н. Э. Шаранова [и др.] // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2016. - Т. 161, № 3. - С. 330-334.

12. Влияние пектин-гелевых частиц на эндотоксинемию, вызванную иммобилизационным стрессом у мышей / Н. М. Падерин [и др.] // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2017. - Т. 163, № 4. - С. 411-414.

13. Гейн, С. В. Влияние блокады опиатных рецепторов на микробицидный потенциал и продукцию ИЛ-1бета, ФНО-альфа и ИЛ-10 перитонеальными макрофагами в условиях стресса / С. В. Гейн, И. Л. Шаравьева // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2016. - Т. 161, № 3. - С. 313-317.

14. Гейн, С. В. Влияние холодового стресса на функциональную активность перитонеальных макрофагов мыши в условиях блокады опиатных рецепторов / С. В. Гейн, И. Л. Шаравьева // Рос. физиол. журн. им. И. М. Сеченова. - 2016. - Т. 102, № 2. - С. 188-194.

15. Гизатуллин, Т. Р. Анализ личностных психологических профилей у сотрудников спецподразделений МВД России при воздействии профессиональной стрессовой ситуации / Т. Р. Гизатуллин, В. Н. Цыган, Р. Х. Гизатуллин // Мед. вестн. МВД. - 2016. - Т. 80, № 1. - С. 74-77.

16. Гуцол, А. А. Практическая морфометрия органов и тканей / А. А. Гуцол, Б. Ю. Кондратьев. - Томск, 1988. - 134 с.

17. Девяткина, Т. А. Фармакологическая активность мексидола при стрессорных повреждениях печени / Т. А. Девяткина, Р. В. Луценко, Е. М. Важничая // Эксперим. и клинич. фармакология. - 2003. - Т. 66, № 3. - С. 56-58.

18. Действие интерлейкина-1бета на функциональную активность лимфоидных структур желудочно-кишечного тракта у крыс при острой эмоциональной стрессорной нагрузке / Е. А. Иванова [и др.] // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2009. - Т. 148, № 10. - С. 377-382.

19. Деребянина, И. И. Травматическая болезнь / И. И. Деребянина, О. С. Насонкина. - Ленинград, 1987. - 302 с.

20. Дзидзава, И. И. Осложнения после обширных резекций печени / И. И. Дзидзава, А. В. Слободяник, В. И. Ионцев // Вестн. Рос. воен.-мед. акад. - 2015. - Т. 51, № 3. - С. 261-266.

21. Динамика концентрации цитокинов в крови крыс с разными поведенческими характеристиками после острой стрессорной нагрузки / С. С. Перцов [и др.] // Рос. физиол. журн. им. И. М. Сеченова. - 2015. - Т. 101, № 9. - С. 1032-1041

22. Дмитриева, Н. В. Электрофизиологические и информационные аспекты развития стресса / Н. В. Дмитриева, О. С. Глазачев // Успехи физиол. наук. - 2005. - Т. 36, № 4. - С. 57-74.

23. Дубинина, Е. Е. Роль активных форм кислорода в качестве сигнальных молекул в метаболизме тканей при состояниях окислительного стресса / Е. Е. Дубинина // Вопр. мед. химии. - 2001. - Т. 47, № 6. - С. 561-581.

24. Дюжикова, Н. А. Эпигенетические механизмы формирования постстрессорных состояний / Н. А. Дюжикова, Е. Б. Скоморохова, А. И. Вайдо // Успехи физиол. наук. - 2015. - Т. 46, № 1. - С. 47-75.

25. Зборовская, И. А. Антиоксидантная система организма, ее значение в метаболизме, клинические аспекты / И. А. Зборовская, М. В. Банникова // Вестн. РАМН. - 1995. - № 6. - С. 53-60.

26. Зорькина, А. В. Антиоксидантное действие цитохрома С в условиях пролонгированного иммобилизационного стресса / А. В. Зорькина, В. И. Инчина, Я. В. Костин // Бюл. эксперим. биологии и медицины. -1997. - Т. 123, № 6. - С. 642-644.

27. Иванов, Д. Е. Нарушения функций печени при травматическом стрессе / Д. Е. Иванов, Д. М. Пучиньян // Успехи физиол. наук. - 1998. - Т. 29, № 1. - С. 58-67.

28. Изменения функционально-биохимических показателей крови крыс линии Вистар и спонтанно гипертензивных крыс линии SHR при кратковременном и длительном беге на тредмиле / М. Н. Маслова [и др.] // Журн. эволюц. биохимии и физиологии. - 2005. - Т. 41, № 2. - С. 129133.

29. Иммунные звенья системной организации поведения / К. В. Судаков [и др.] // Успехи физиол. наук. - 2011. - Т. 42, № 3. - С. 81-96.

30. Иммуномодулирующие эффекты синтетического аналога энкефалинов и транскраниальной стимуляции высвобождения эндогенных опиодных пептидов / А. Х. Каде [и др.] // Иммунология. - 1991. - № 6. - С. 34-37.

31. Истомин, Н. П. Особенности панкреатической и послеоперационной печеночной недостаточности в хирургии / Н. П. Истомин, Ю. В. Иванов, Д. Н. Панченко. - М. : Медицина, 2011. - 206 с.

32. Калинина, Т. С. Канонический и неканонический механизмы действия глюкокортикоидных гормонов стресса / Т. С. Калинина, Е. В. Сухарева, Н. Н. Дыгало // Успехи физиол. наук. - 2016. - Т. 47, № 3. - С. 59-69.

33. Калиниченко, Л. С. Цитокиновый профиль периферической крови у крыс с разными поведенческими характеристиками при остром эмоциональном

стрессе / Л. С. Калиниченко, Е. В. Коплик, С. С. Перцов // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2013. - Т. 156, № 10. - С. 426-429.

34. Клеточно-молекулярные основы изменения нейроиммунного взаимодействия при стрессе / Е. А. Корнева [и др.] // Рос. физиол. журн. им. И. М. Сеченова. - 2017. - Т. 103, № 3. - С. 217-229.

35. Климов, А. Н. Липиды, липопротеиды и атеросклероз / А. Н. Климов, Н. Г. Никульчева. - СПб. : Питер, 1995. - 304 с.

36. Кондашевская, М. В. Экспериментальная оценка влияния малых доз гепарина на поведение и морфофункциональное состояние печени крыс Вистар при посттравматическом стрессовом расстройстве / М. В. Кондашевская // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2017. - Т. 164, № 10. - С. 490-494.

37. Коплик, Е. В. Клеточный состав В- и Т-зависимых зон тонкой кишки в постстрессорном периоде (экспериментальное исследование) / Е. В. Коплик, Е. А. Иванова, С. С. Перцов // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2017. - Т. 164, № 10. - С. 404-411.

38. Коплик, Е. В. Тест открытого поля как прогностический критерий устойчивости к эмоциональному стрессу у крыс линии Вистар / Е. В. Коплик, Р. М. Салиева, А. В. Горбунова // Журн. высшей нерв. деятельности. - 1995. - Т. 45, № 4. - С. 775-781.

39. Кубасов, Р. В. Гормональные изменения в ответ на экстремальные факторы внешней среды / Р. В. Кубасов // Вестн. РАМН. - 2014. - №2 9/10.

- С. 102-109.

40. Кушнерова, Н. Ф. Влияние стресса на состояние липидного и углеводного обмена печени, профилактика / Н. Ф. Кушнерова // Гигиена и санитария.

- 2005. - № 5. - С. 17-21.

41. Ламины и ламинопатии: роль в самообновлении и дифференцировке стволовых клеток взрослого организма / А. С. Забирник [и др.] // Трансляц. медицина. - 2013. - Т. 161, № 6. - С. 77-82.

42. Лескова, К. Ф. Особенности изменений фосфолипидного состава плазматических мембран гепатоцитов при развитии геморрагического шока у кошек / К. Ф. Лескова, В. И. Удовиченко // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 1997. - Т. 123, № 3. - С. 261-264.

43. Лишманов, Ю. Б. Опиоидергическое звено морфофункциональных изменений миокарда при стрессе и адаптации / Ю. Б. Лишманов, Н. В. Нарыжная, Л. Н. Маслов. - Томск : Красное знамя, 2003. - 224 с.

44. Лишманов, Ю. Б. Опиоидные нейропептиды, стресс и адаптационная защита сердца / Ю. Б. Лишманов, Л. Н. Маслов. - Томск : Изд-во Томск. ун-та, 1994. - 352 с.

45. Лишманов, Ю. Б. Проницаемость гематоэнцефалического барьера для лигандов опиоидных рецепторов / Ю. Б. Лишманов, Л. Н. Маслов, К. Райс // Эксперим. и клинич. фармакология. - 2002. - Т. 65, №2 4. - С. 7177.

46. Лишманов, Ю. Б. Роль опиоидных нейропептидов в регуляции эндокринных механизмов стресса и адаптации сердца к стрессорным повреждениям : автореф. дис. ... д-ра мед. наук : 14.00.16 / Ю. Б. Лишманов. - Томск, 1988. - 50 с.

47. Макаренко, Е. В. Комплексное определение активности супероксиддисмутазы и глутатионредуктазы в эритроцитах больных с хроническими заболеваниями печени / Е. В. Макаренко // Лаб. дело. -1988. - № 11. - С. 48-50.

48. Малышева, Е. В. Роль белков теплового шока в формировании стрессустойчивости у разных генетических линий животных /

Е. В. Малышева, А. В. Замотринский, И. Ю. Малышев // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2016. - Т. 118, № 7. - С. 11-13.

49. Маслов, Л. Н. Антиаритмическое действие агонистов мю-опиатных рецепторов при адреналовых аритмиях: роль вегетативной нервной системы / Л. Н. Маслов, Ю. Б. Лишманов, А. В. Крылатов // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 1996. - Т. 122, № 7. - С. 25-27.

50. Маслов, Л. Н. Опиоидные рецепторы. Состояние проблемы и перспективы / Л. Н. Маслов, Ю. Б. Лишманов, Г. Н. Смагин // Эксперим. и клинич. фармакология. - 2002. - T. 65, № 2. - C. 70-75.

51. Маслов, Л. Н. Роль эндогенной опиоидной системы в регуляции функционального состояния сердца / Л. Н. Маслов, А. В. Мухамедзянов, Ю. Б. Лишманов // Рос. физиол. журн. им. И. М. Сеченова. - 2016. -Т. 102, № 9. - С. 1017-1029.

52. Маслова, М. Н. Молекулярные механизмы стресса / М. Н. Маслова // Рос. физиол. журн. им. И. М. Сеченова. - 2005. - Т. 91, № 11. - С. 1320-1328.

53. Масюк, Т. В. Влияние энкефалинов на секреторную функцию печени / Т. В. Масюк, С. П. Весельский, А. И. Масюк // Рос. физиол. журн. им. И. М. Сеченова. - 1998. - T. 84, № 4. - C. 399-404.

54. Медведев, М. А. Роль опиоидных рецепторов печени в регуляции желчеотделения / М. А. Медведев, И. В. Рудин, А. Ф. Гараева // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2006. - Т. 142, № 3. - С. 494-496.

55. Меерсон, Ф. З. Адаптационная медицина: механизмы и защитные эффекты адаптации / Ф. З. Меерсон. - М. : Hypoxia Medical LTD, 1993. -331 с.

56. Меерсон, Ф. З. Адаптация, стресс и профилактика / Ф. З. Меерсон. - М. : Наука, 1981. - 277 с.

57. Меерсон, Ф. З. Стресс-лимитирующие системы и проблема защиты от аритмий / Ф. З. Меерсон // Кардиология. - 1987. - № 7. - С. 5-12.

58. Меньшикова, В. В. Лабораторные методы исследования в клинике : справочник / В. В. Меньшикова. - М. : Медицина, 1987. - 368 с.

59. Место приложения (центральное или периферическое) потивоязвенного действия синтетического аналога эндогенных опиоидов даларгина в экспериментальной модели цистеаминовых дуоденальных язв у крыс / В. М. Полонский [и др.] // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 1987.

- Т. 103, № 4. - С. 57-60.

60. Метаболизм энкефалинов при различных функциональных и патологических состояниях организма / Л. Ф. Панченко [и др.] // Вопр. мед. химии. - 1999. - Т. 45, № 4. - С. 277-288.

61. Метод определения активности каталазы / М. А. Королюк [и др.] // Лаб. дело. - 1988. - № 1. - С. 16-19.

62. Миронов, С. Ф. Влияние микроионофоретического введения мет-энкефалина в различные структуры мозга на секрецию лютеинизирующего и тиреотропного гормонов / С. Ф. Миронов, В. Н. Бабичев // Пробл. эндокринологии. - 1983. - № 4. - С. 51-55.

63. Митюшина, Н. В. Влияние энкефалинов на активность ферментов регуляторных пептидов в головном мозге и периферических органах : автореф. дис. ... канд. биол. наук : 03.00.04 / Н. В. Митюшина. - М., 1999.

- 138 с.

64. Михайленко, В. А. Долговременные влияния стрессорных воздействий в неонатальный период развития на ноцицептивную систему и психоэмоциональное поведение / В. А. Михайленко, И. П. Буткевич, М. К. Астапова // Рос. физиол. журн. им. И. М. Сеченова. - 2016. - Т. 102, № 5. - С. 540-550.

65. Непорада, К. К. Хронический стресс нарушает структурную организацию органического матрикса костной ткани пародонта / К. К. Непорада, Ф.С.

Леонтьева, Л.М. Тарасенко // Бюл. эксперим. биологии и медицины. -2003. - Т. 135, № 6. - С. 637-638.

66. Новый пептидный активатор репаративной регенерации тканей / О. Б. Ильинский [и др.] // Фармакология и токсикология. - 1987. - Т. 50, № 4. - С. 64-66.

67. Ноцицептивные реакции у крыс при многократных стрессорных воздействиях / А. Ю. Козлов [и др.] // Бюллетень экспериментальной биологии и медицины. - 2016. - Т. 159, № 6. - С. 676-680.

68. Об участии вегетативной нервной системы в реализации антиаритмического эффекта адаптации к периодической гипобарической гипоксии / Н. В. Нарыжная [и др.] // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2017. - Т. 163, № 3. - С. 275-278.

69. Об участии опиоидергических структур мозга в процессах заживления / О. Б. Ильинский [и др.] // Докл. АН СССР. - 1986. - Т. 289, № 1. - С. 7984.

70. Овсянников, В. И. Механизмы изменений сократительной активности различных отделов желудочно-кишечного тракта при психогенном стрессе / В. И. Овсянников, Т. П. Березина, К. А. Шемеровский // Мед. академ. журн. - 2014. - Т. 14, № 3. - С. 52-58.

71. Окислительный стресс как один из механизмов снижения всасывания глюкозы в условиях иммобилизационного стресса / Л. И. Колесникова, [и др.] // Бюл. эксперим. и клинич. биологии. - 2017. - Т. 164, № 8. - С. 156159.

72. Опиатергическое звено антиаритмического эффекта адаптации к гипоксии на модели ишемии и реперфузии in vivo / Ю. Б. Лишманов [и др.] // Патол. физиология и эксперим. терапия. - 2003. - № 1. - C. 19-21.

73. Опиоидная система и устойчивость сердца к повреждениям при ишемии-реперфузии / Ю. Б. Лишманов [и др.] // Рос. физиол. журн. им. И. М. Сеченова. - 2000. - Т. 86, № 2. - С. 164-173.

74. Опиоиды - триггеры адаптивного феномена ишемического прекондиционирования сердца / Л. Н. Маслов [и др.] // Рос. физиол. журнал им И. М. Сеченова. - 2014. - Т. 100, № 9. - С. 993-1007.

75. Особенности социально-стрессовых расстройств у женщин в перименопаузе / В. Н. Цыган [и др.] // Клинич. патофизиология. - 2016. -Т. 22, № 1. - С. 166-170.

76. Пальчикова, Н. А. Особенности стрессорной реакции на физическую нагрузку у крыс с алиментарным ожирением / Н. А. Пальчикова, О. И. Кузьминова, В. Г. Селятницкая // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2017. - Т. 164, № 11. - С. 536-540.

77. Перцов, С. С. Десинхроноз и эрозивно-язвенные поражения слизистой оболочки желудка у активных и пассивных в открытом поле крыс: эффект экзогенного мелатонина / С. С. Перцов // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2003. - Т. 135, № 3. - С. 283-286.

78. Перцов, С. С. Мелатонин в системных механизмах эмоционального стресса / С. С. Перцов. - М. : Изд-во РАМН, 2011. - 231 с.

79. Подвигина, Т. Т. Влияние глюкокортикоидных гормонов на процессы заживления в слизистой оболочке желудка / Т. Т. Подвигина, Л. П. Филаретова // Успехи физиол. наук. - 2016. - Т. 47, № 1. - С. 3-14.

80. Подвигина, Т. Т. Двойственные эффекты глюкокортикоидных гормонов на слизистую оболочку желудка / Т. Т. Подвигина, Л. П. Филаретова // Успехи физиол. наук. - 2014. - Т. 45, № 4. - С. 19-33.

81. Пострезекционная печеночная недостаточность: современные проблемы определения, эпидемиологии, патогенеза, оценки факторов риска,

профилактики и лечения / В. А. Вишневский [и др.] // Укр. журн. хирургии. - 2013. - № 3. - С. 172-183.

82. Продолжительное изменение адаптивного поведения после болевого воздействия при воспалении в неонатальный период / В. А. Михайленко [и др.] // Журн. эволюц. биохимии и физиологии. - 2015. - Т. 51, №2 2. - С. 108-114.

83. Протеомная характеристика сыворотки крови крыс с различной поведенческой активностью после острой стрессорной нагрузки / Н. В. Кирбаева [и др.] // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2016. -Т. 162, № 11. - С. 550-553.

84. Протеомное исследование гиппокампа крыс в условиях эмоционального стресса / Н. Э. Шаранова [и др.] // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2013. - Т. 156, № 11. - С. 532-535.

85. Психофизиология стресса в профессиональной деятельности / О. В. Леонтьев [и др.]. - СПб. : ВМедА, 2007. - 99 с.

86. Пшенникова, М. Г. Врожденная эффективность стресс-лимитирующих систем, как фактор устойчивости к стрессорным повреждениям / М. Г. Пшенникова // Успехи физиол. наук. - 2003. - № 3. - С. 66-67.

87. Регенерация печени млекопитающих / А. В. Ельчанинов [и др.] // Клин. и эксперим. морфология. - 2012. - № 4. - С. 57-61.

88. Роль мю- и дельта-опиатных рецепторов в формировании резистентности миокарда к свободнорадикальному повреждению / Т. Ю. Реброва [и др.] // Рос. физиол. журн. им. И. М. Сеченова. - 2001. - Т. 87, № 5. - С. 628641.

89. Роль опиоидных рецепторов в регуляции устойчивости сердца к действию ишемии-реперфузии / А. В. Крылатов [и др.] // Рос. физиол. журн. им. И. М. Сеченова. - 2017. - Т. 103, № 3. - С. 230-249.

90. Роль эндогенной опиоидной системы в регуляции толерантности сердца к стрессорному повреждению / Ю. Б. Лишманов [и др.] // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2017. - Т. 163, № 1. - С. 32-35.

91. Роль эндогенных агонистов опиоидных рецепторов в регуляции устойчивости сердца к действию реперфузии / А. С. Горбунов [и др.] // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2017. - Т. 164, № 7. - С. 25-28.

92. Рудин, И. В. Опиоидные пептиды модулируют секрецию основных детерминант желчетока / И. В. Рудин, М. А. Медведев // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 1997. - Т. 123, № 5. - С. 498-500.

93. Рудько, Н. П. Активность редуктаз микросом печени взрослых и старых крыс при иммобилизационном стрессе / Н. П. Рудько, В. В. Давыдов // Вопр. мед. химии. - 2001. - Т. 47, № 5. - С. 506-510.

94. Рудько, Н. П. Изучение особенностей регуляции активности редуктаз микросом печени взрослых и старых крыс при стрессе / Н. П. Рудько, В. В. Давыдов // Вопр. мед. химии. - 2001. - Т. 47, № 6. - С. 599-604.

95. Рудько, Н. П. Содержание пиридиновых коферментов в печени взрослых и старых крыс при стрессе / Н. П. Рудько, В. В. Давыдов // Патол. физиология и эксперим. терапия. - 2004. - № 2. - С. 22-23.

96. Саркисов, Д. С. Микроскопическая техника : руководство / Д. С. Саркисов, Ю. Л. Петров. - М. : Медицина, 1996. - 544 с.

97. Селье, Г. Стресс без дистресса / Г. Селье. - М. : Прогресс, 1979. - 126 с.

98. Симоненков, А. П. Современная концепция стресса и адаптации с учетом новых данных о генезе тканевой гипоксии / А. П. Симоненков, В. Д. Федоров // Вестн. РАМН. - 2008. - № 5. - С. 7-14.

99. Смородский, А. В. Перспективы хирургического лечения осложнений портальной гипертензии при циррозе у больных декомпенсированной печеночной недостаточностью / А. В. Смородский, В. И. Ионцев // Вестн. Рос. воен.-мед. акад. - 2010. - № 1. - С. 210-216.

100. Состояние органов-маркеров стресса у крыс с разной поведенческой активностью при многократных стрессорных воздействиях / С. С. Перцов [и др.] // Бюл. эксперим. биологии и медицины. - 2015. - Т. 160, № 7. - С. 25-29.

101. Состояние перекисного окисления у больных с язвенной болезнью желудка и двенадцатиперстной кишки / Л. И. Галактионова [и др.] // Клин. и лаб. диагностика. - 1998. - № 6. - С. 10-14.

102. Спевак, С. Е. Даларгин - регулятор репаративной регенерации тканей / С. Е. Спевак // Бюл. Всесоюз. кардиол. науч. центра АМН СССР. - 1986. - № 2. - С. 78-81.

103. Стресс-проотективное действие диприма / В. Г. Спрыгин [и др.] // Эксперим. и клинич. фармакология. - 2002. - Т. 65, № 4. - С. 56-58.