Роль нарушения оксидативного статуса у больных системной красной волчанкой в развитии факторов риска сердечно-сосудистых заболеваний тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 14.01.04, кандидат наук Смирнова Елена Владимировна

• Смирнова Елена Владимировна
• кандидат наук
• 2018

Оглавление диссертации кандидат наук Смирнова Елена Владимировна

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

1.1 Оксидативный статус в условиях нормальных физиологических

реакций

1.2. Свободные радикалы

1.2.1. Активные формы кислорода

1.2.2. Активные формы азота

1.2.3. Радикал кофермента Q (убихинол)

1.3 Антиоксиданты

1.4 Маркёры оксидативного стресса

1.5 Оксидативный стресс и воспаление

1.6 Системная красная волчанка

1.6.1. Клинические проявления и классификация СКВ

1.6.2 Этиология

1.6.3 Патогенез СКВ

1.7 Оксидативный стресс у больных СКВ

1.7.1 Источники АФК при СКВ

1.7.2 Снижение антиоксидантной защиты при СКВ

1.7.3 Маркеры оксидативного стресса у больных СКВ

1.8 Значение оксидативного стресса в ускоренном развитии атеросклероза при СКВ

ГЛАВА 2. МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

2.1 Группы исследованных больных

2.2 Методы обследования больных

2.3 Специальные методы исследования

2.4 Статистическая обработка данных

ГЛАВА 3. РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

3.1 Исследование функциональной активности нейтрофилов под

действием искусственных стимулов

3.2 Исследование доли окисленного альбумина

3.4 Исследование антиоксидантной активности плазмы крови

3.5 Исследование связи иммуновоспалительной реакции и поражения внутренних органов с нарушением оксидативного статуса

3.6 Исследование частоты сердечно-сосудистых заболеваний и гиперлипидемии в группе больных СКВ

3.7 Исследование значения показателей функциональной активности нейтрофилов в прогнозировании развития факторов сердечнососудистого риска

ГЛАВА 4. ОБСУЖДЕНИЕ

ВЫВОДЫ

ПРАКТИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

ПРИЛОЖЕНИЯ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

АБАП - 2,2'-азо-бис(2-амидинопропан)дигидрохлорид

АДФ - аденозиндифосфат

АКР - Американская коллегия ревматологов

АЛТ - аланинаминотрансфераза

АНА - антинуклеарные антитела

АОА - антиоксидантная активность

АСТ - аспартатаминотрансфераза

АТФ - аденозинтрифосфат

АФА - активные формы азота

АФК - активные формы кислорода

АФС - антифосфолипидный синдром

вкДНК - внеклеточная ДНК

ВН - волчаночный нефрит

ВЭБ - вирус Эпштейн-Барр

ВЭЖХ - высокоэффективная жидкостная хроматография ГИБП - генно-инженерный биологический препарат ГКС - глюкокортикостероид

Г-КСФ - гранулоцитарный колониестимулирующий фактор ГМ-КСФ - гранулоцитарно-макрофагальный колониестимулирующий фактор

ГНП - гранулоцит низкой плотности

ГПО - глутатионпероксидаза

ДГЭА - дегидроэпиандростерон

ДНК - дезоксирибонуклеиновая кислота

ДОА - доля окисленного альбумина

дсДНК - двуспиральная ДНК

ИЛ- 1в - интерлейкина- 1в

ИФА - иммуноферментный анализ

ИФН-а - интерферон альфа

ЛДГ - лактатдегидрогеназа

ЛПВП - липопротеины высокой плотности

ЛПНП - липопротеины низкой плотности

МДА - малоновый диальдегид

мРНК - матричная рибонуклеиновая кислота

МС - мочевой синдром

мтДНК - митохондриальная ДНК

НАДФН - никотинамидадениндинуклеотидфосфат

НВЛ - нейтрофильная внеклеточная ловушка

НС - нефротический синдром

ПОЛ - перекисное окисление липидов

ПЭГ-6000 - полиэтиленгликоль-6000

САР - супероксидный анион-радикал

САЧ - сывороточный альбумин человека

СКВ - системная красная волчанка

СОД - супероксиддисмутаза

СОЭ - скорость оседания эритроцитов

СРБ - С-реактивный белок

ФМА - форбол-12-миристат-13-ацетат

ФМЛФ - формил-метионил-лейцил-фенилаланин

ФНО-а - фактор некроза опухоли а

ХЛ - хемилюминесценция

ЦИК - циркулирующий иммунный комплекс

ЦНС - центральная нервная система

ЭПР - электронный парамагнитный резонанс

8-ОН-дГ - 8-гидрокси-дезоксигуанозин

ApoE-/- - нокаутирование гена аполипопротеина Е

BAFF - фактор, активирующий В-клетки (B-cell activating factor)

CRAMP - кателицидин

DNMT1 - ДНК-(цитозин-5)-метилтрансфераза 1 (DNA (cytosine-5)-methyltransferase)

ERK - киназа, активируемая внеклеточным сигналом (extracellular signal-regulated kinase)

HLA - человеческий лейкоцитарный антиген (human leukocyte antigen) Ig - иммуноглобулин (immunoglobulin)

MMP-9 - матриксная металлопротеиназа 9 (matrix metalloproteinase 9) NF-kB - ядерный фактор транскрипции kB (nuclear factor kappa-light-chain-enhancer of activated B cells)

NOX4 - НАДФН-оксидаза 4 (NADPH oxidase 4) NRF2 - ядерный фактор эритроид 2-связанный с фактором 2 (nuclear factor (erythroid-derived 2)-like

PAD-4 - ядерная пептидиларгинин деиминаза 4 (protein arginine deiminase 4)

SDI - шкала для оценки повреждения органов, накопленное с момента начала заболевания (Systemic Lupus International Collaborating Clinics/American College of Rheumatology Damage Index)

SLEDAI-2K - шкала для оценки активности СКВ (Systemic Lupus Erythematosus Disease Activity Index)

TLR9 - толл-подобный рецептор 9 (toll-like receptor 9)

ВВЕДЕНИЕ

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Роль нарушения оксидативного статуса у больных системной красной волчанкой в развитии факторов риска сердечно-сосудистых заболеваний»

Актуальность работы

Введение в терапевтическую практику современных иммуносупрессивных средств значительно изменило течение системной красной волчанки (СКВ), поэтому в настоящее время важную роль среди причин смертности при СКВ играют отдаленные осложнения, связанные с развитием раннего атеросклероза и, как следствие, развитие сердечно -сосудистых заболеваний. В исследовании [1] было обнаружено, что частота инфаркта миокарда среди больных СКВ женского пола в возрасте от 35 до 44 лет более чем в пятьдесят раз превышает таковую в популяции женщин аналогичного возраста; по данным мета-анализа десяти популяционных исследований частота ОНМК у больных СКВ в 2,53 раза превышала таковую в общей популяции [2]; также у больных СКВ были отмечены более частые субклинические проявления атеросклероза (толщина комплекса интима-медиа и количество атеросклеротических бляшек в сонных артериях) [3, 4], при этом наличие традиционных факторов риска не способно в полной мере объяснить подобное явление. Среди возможных причин ускоренного развития атеросклероза обсуждаются персистирующее воспаление и нарушение оксидативного статуса, приводящие к дисфункции и повреждению эндотелия.

Негативное действие оксидативного стресса при СКВ связывают с образованием окисленных форм белков и ДНК, повреждением липидных мембран [5]. В исследовании [6] было продемонстрировано, что повышенный уровень окисленных липопротеинов низкой плотности является фактором риска развития сердечно-сосудистых заболеваний у больных СКВ. Также существуют данные о влиянии оксидативного стресса на индукцию апоптоза и нетоза при СКВ, образование аутоантигенов и повреждение тканей.

Нейтрофилы являются одним из основных источников активных форм кислорода (АФК) и, соответственно, оксидативного стресса, в организме

человека. На мышиных моделях атеросклероза было обнаружено, что ингибирование ферментов, обеспечивающих образование АФК в ходе респираторного взрыва: НАДФН-оксидазы и миелопероксидазы (МПО) -подавляет прогрессирование атеросклероза [7]. В исследовании [8] уровень МПО сыворотки крови был значимым предиктором тяжелых сердечно -сосудистых осложнений. По современным данным, нейтрофилы участвуют в патогенезе СКВ, а также играют важную роль в развитии атеросклероза благодаря способности образовывать нейтрофильные внеклеточные ловушки (НВЛ) в ходе нетоза, одного из механизмов клеточной смерти, характерного для нейтрофилов. Было показано [9], что нестабильность атеросклеротических бляшек коррелирует с уровнем нетоза нейтрофилов, инфильтрирующих бляшки. На мышиных моделях атеросклероза продемонстрировано, что подавление образования нейтрофильных внеклеточных ловушек (НВЛ) уменьшает атеросклеротическое поражение сосудов. Однако, до настоящего момента системного изучения оксидативного статуса у больных СКВ не проводилось.

Цель исследования: оценить особенности оксидативного статуса у больных СКВ и их взаимосвязь с риском развития сердечно-сосудистых осложнений.

Задачи исследования

1. Определить показатели функциональной активности нейтрофилов как источников активных форм кислорода и уточнить выраженность оксидативного стресса по доле окисленного альбумина.

2. Оценить антиоксидантную активность плазмы крови.

3. Изучить взаимосвязь выраженности иммуновоспалительной реакции и висцеритов с нарушением оксидативного статуса.

4. Выявить частоту сердечно-сосудистых заболеваний и развития гиперлипидемии в группе больных СКВ.

5. Изучить взаимосвязь нарушения оксидативного статуса у больных СКВ

с риском развития сердечно-сосудистых осложнений и

гиперлипидемией.

Научная новизна

Впервые была изучена функциональная активность нейтрофилов больных СКВ, связанная с образованием свободных радикалов с применением хемилюминесцентных методик с двухстадийной стимуляцией и регистрацией кинетической кривой хемилюминесценции. Показано, что нейтрофилы больных СКВ находятся в активированном и праймированном состоянии по сравнению с нейтрофилами здоровых доноров, активированное и праймированное состояние нейтрофилов при СКВ индуцируются провоспалительными цитокинами, в частности, интерлейкином-lß (ИЛ-lß).

Впервые показано, что показатели функциональной активности нейтрофилов: удельная интегральная и пиковая активности нейтрофила коррелируют с уровнем общего холестерина сыворотки, а удельная интегральная активность нейтрофила является предиктором гиперлипидемии.

Впервые показано, что при СКВ не происходит значительной окислительной модификации альбумина, что свидетельствует о сохранности третичной структуры белка. Показано, что концентрация ЦИК при СКВ опосредовано может быть оценена с помощью измерения триптофановой флуоресценции.

Комбинация терапии цитостатическими препаратами приводит к повышению антиоксидантной активности плазмы.

Практическая значимость работы

Полученные данные расширяют представления о роли оксидативного стресса при СКВ и могут служить основой для дальнейшего изучения вклада нарушения оксидативного статуса в патогенез самого заболевания и развитие

сердечно-сосудистых осложнений.

Предложены новые методы оценки оксидативного стресса в крови больных СКВ: определение антиоксидантной активности плазмы и функциональной активности нейтрофилов с помощью кинетической люминол-активированной хемилюминесценции с двухстадийной стимуляцией, определение содержания окислительной модификации альбумина с помощью спектрофлуориметрии.

Данные методики могут быть использованы в дальнейших исследованиях клинического значения показателей оксидативного статуса у больных СКВ.

Применение удельной интегральной активности нейтрофила, отражающей его функциональную активность, имеет клиническое значение для прогнозирования раннего развития атеросклероза, и, следовательно, для своевременной компенсации гиперлипидемии и предупреждения возникновения сердечно-сосудистых осложнений.

Повышение антиоксидантной активности плазмы крови при назначении цитостатиков свидетельствует об их протективном эффекте в отношении развития гиперлипидемии и, следовательно, для своевременной компенсации гиперлипидемиии и предупреждения возникновения сердечнососудистых осложнений.

Повышение антиоксидантной активности плазмы крови при назначении цитостатиков свидетельствует об их протективном эффекте в отношении развития гиперлипидемии и, следовательно, сердечно -сосудистых осложнений..

Основные положения, выносимые на защиту:

1. У больных СКВ, по сравнению со здоровыми донорами, отмечается активация нейтрофильного звена оксидативного стресса.

2. При СКВ не нарушается транспортная функция альбумина поскольку не отмечена системная окислительная модификация его молекулы.

3. Антиоксидантная активность плазмы крови больных СКВ повышена, при этом её уровень коррелирует с лечением цитостатическими препаратами. Комбинированная терапия цитостатиками и кортикостероидами, по сравнению с монотерапией кортикостероидами, повышает антиоксидантную активность плазмы крови, что является аргументом в пользу самостоятельного влияния цитостатиков на антиоксидантные свойства плазмы крови.

4. Показатели оксидативного статуса отражают выраженность воспалительных реакций: коэффициент затухания респираторного взрыва нейтрофилов коррелирует с уровнем СОЭ, удельная спонтанная активность нейтрофила снижается по мере возрастания активности процесса у больных с поражением почек.

5. ИЛ-1Р определяет активированное и праймированное состояние нейтрофилов при СКВ.

6. Триптофановая флуоресценция отражает концентрацию циркулирующих иммунных комплексов (ЦИК), концентрацию антител к ДНК, а также тяжесть заболевания (развитие висцеритов).

7. Удельная интегральная и пиковая активность нейтрофила коррелируют с концентрацией общего холестерина, и представляют значение при прогнозировании развития гиперлипидемии.

Внедрение результатов исследования в практику

Результаты исследования используются врачами нефрологического и ревматологического отделений Университетской клинической больницы №3 Первого МГМУ имени И.М. Сеченова (главный врач - к.м.н. В.В. Панасюк) и сотрудниками кафедры внутренних болезней Факультета фундаментальной медицины МГУ имени М.В. Ломоносова (зав. - академик РАН, д.м.н., профессор Н.А. Мухин), кафедры внутренних, профессиональных болезней и пульмонологии Первого МГМУ имени И.М. Сеченова (зав. - академик РАН, д.м.н., профессор Н.А. Мухин); внедрены в практику преподавания курса

внутренних болезней студентам Факультета фундаментальной медицины МГУ имени М.В. Ломоносова и Первого МГМУ имени И.М. Сеченова.

Апробация работы

Апробация диссертационной работы состоялась 27 июня 2017 г. на совместном заседании кафедры внутренних болезней Факультета фундаментальной медицины МГУ имени М.В. Ломоносова и кафедры внутренних, профессиональных болезней и пульмонологии медико-профилактического факультета Первого МГМУ имени И.М. Сеченова. Результаты диссертационной работы были доложены конференциях: 16th International Nutrition & Diagnostics Conference (Прага, Чешская республика, октябрь 2015 г.), VIII Международной научной конференции SCIENCE4HEALTH2017 (Москва, апрель 2017 г.).

Публикации

По теме диссертации опубликовано 3 печатных работы в журналах, включенных в перечень Высшей аттестационной комиссии.

Структура и объем диссертации

Диссертация изложена на 101 странице машинописного текста и состоит из введения, 4 глав, выводов, практических рекомендаций, приложений и списка литературы. Библиография включает 177 источников литературы (5 -отечественные и 172 - зарубежные). Работа иллюстрирована 1 таблицей и 12 рисунками.

Работа выполнена на кафедре внутренних болезней Факультета фундаментальной медицины МГУ имени М.В. Ломоносова, в Клинике нефрологии, внутренних и профессиональных болезней имени Е.М. Тареева (УКБ №3 Первого МГМУ имени И.М. Сеченова) и кафедре медицинской биофизики Факультета фундаментальной медицины МГУ имени М.В. Ломоносова.

Выражаю глубокую благодарность за повседневную помощь в работе над диссертацией научному руководителю академику РАН, профессору Н.А. Мухину. Сердечно признательна за помощь в работе и ценные консультации к.м.н., доценту кафедры внутренних болезней Факультета фундаментальной медицины МГУ имени М.В. Ломоносова, Т.Н. Красновой; к.х.н., доценту кафедры медицинской биофизики Факультета фундаментальной медицины МГУ имени М.В. Ломоносова Е.В. Проскурниной; рецензентам - д.м.н., профессору кафедры внутренних болезней Факультета фундаментальной медицины МГУ имени М.В. Ломоносова, Моисееву С.В., к.м.н., ассистенту кафедры внутренних болезней Факультета фундаментальной медицины МГУ имени М.В. Ломоносова, Георгиновой О.А., а также всему коллективу Клиники нефрологии, внутренних и профессиональных болезней имени Е.М. Тареева. Автор благодарит за плодотворное сотрудничество коллектив лаборатории кафедры медицинской биофизики Факультета фундаментальной медицины МГУ имени М.В. Ломоносова (зав. - академик РАН, профессор, д.б.н., Владимиров Ю.А.).

ГЛАВА 1. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

1.1 Оксидативный статус в условиях нормальных физиологических реакций

Свободные радикалы играют важную роль в регуляции функции всех живых организмов. Свободные радикалы представляют собой молекулы, содержащие на внешней электронной оболочке неспаренный электрон. Это придаёт данным частицам высокую реакционную способность, так как они стремятся занять энергетически выгодное состояние, отдав избыточный неспаренный электрон или приняв недостающий электрон от окружающих молекул-мишеней.

В условиях нормальной жизнедеятельности свободные радикалы участвуют в регуляции многих физиологических процессов, например, в осуществлении неспецифической защиты против инфекционных агентов и контроле иммунной системы в целом, контроле тонуса гладкой мускулатуры и уровня артериального давления, осуществлении реакций дыхательной цепи переноса электронов митохондрий, необходимых для синтеза АТФ.

Тем не менее, свободные радикалы способны также повреждать биомолекулы (белки, липиды, ДНК), вызывая нарушение их функции. Следовательно, нормальная работа и развитие клеток и всего организма в целом были бы невозможны без специальной антиоксидантной системы защиты. Её основной задачей является предотвращение и ограничение патологических реакций, вызванных так называемым «оксидативным стрессом». Термин «оксидативный стресс» был впервые введён в 1985 г. Helmut Sies, и представляет собой нарушение равновесия между про - и антиоксидантами, приводящее к повышенному образованию свободных радикалов, вызывающее повреждение биомолекул и развитие патологических процессов. Это нарушение может являться как результатом подавления антиоксидантной системы, так и следствием повышенной продукции свободных радикалов.

1.2. Свободные радикалы

1.2.1. Активные формы кислорода

АФК являются результатом нормального метаболизма клетки. Этот термин включает все радикалы, в которых основным элементом является кислород, а также их высокоактивные производные: супероксид анион (O2-), синглетный кислород OO2), озон (O3), пероксид водорода (Н2О2), гипогалоидные кислоты (HOI, HOBr, HOCl), гидроксильный радикал (OH), радикалы липидов (L% LO% LOO^).

Одним из источников АФК в организме человека являются клетки, обладающие фагоцитарной активностью: гранулоциты, моноциты и макрофаги. При активации НАДФН-оксидазы в этих клетках развивается так называемый «респираторный взрыв», результатом которого является образование АФК, обладающих бактерицидным действием.

В ходе данных процессов образуется основная первичная АФК, супероксидный анион-радикал (САР), способный повреждать не только патогенные микроорганизмы, но и непосредственно фагоцитирующие клетки. В связи с этим концентрация САР поддерживается на определенном уровне благодаря наличию в клетках фермента супероксиддисмутазы. Супероксиддисмутаза катализирует реакцию дисмутации САР, результатом которой является продукция кислорода и пероксида водорода. В норме фагоцитирующие клетки используют пероксид водорода для синтеза гипохлорит-аниона, обладающего бактерицидным действием, в ходе реакции, катализируемой ферментом - миелопероксидазой [10]. Пероксид водорода, легко диффундирующий в клетки, нейтрализуют ферменты каталаза и глутатионпероксидаза (ГПО) [11]. В присутствии ионов двухвалентного железа возможно также расщепление пероксида водорода с образованием высокотоксичного гидроксильного радикала (реакция Фентона). Эта реакция возможна ввиду высвобождения в цитозоль железа при повреждении САР железосодержащих белков, в результате чего ионы железа становятся доступными для реакции Фентона. Гидроксильный

радикал представляет собой короткоживущую (около 10-9 с) частицу с чрезвычайно высокой реакционной способностью, повреждающую все виды биомолекул в ближайшем окружении, что приводит к денатурации и инактивации белков, нарушению структуры нуклеиновых кислот и мутациям генов, перекисному окислению липидов и нарушению мембран клеток.

Другим источником АФК в клетке является дыхательная цепь митохондрий, необходимая для синтеза АТФ. В норме происходит перенос электрона по дыхательной цепи, результатом которого является окисление молекулярного кислорода до воды, однако до 3-4% электронов покидают дыхательную цепь с последующим образованием САР [12].

1.2.2. Активные формы азота

Клетки живых организмов, например, фагоцитирующие клетки, клетки эндотелия, способны также продуцировать под действием гемсодержащих ферментов КО-синтаз свободные радикалы - производные азота, среди которых наиболее важное значение имеет метастабильный монооксид азота N0. С одной стороны, он участвует в регуляции многих функций благодаря своему прямому действию: осуществления контроля тонуса гладкой мускулатуры и уровня артериального давления, передачи нервного импульса, регуляции иммунной системы. С другой стороны, возможно также его непрямое влияние как результат действия продуктов его метаболизма -активных форм азота (АФА), образующихся во время респираторного взрыва в активированных фагоцитах в ходе реакции N0 и САР. В первую очередь, это подразумевает синтез сильнейшего окислителя, пероксинитрита (ОКОО-), обеспечивающего эффективное бактерицидное действие клеток врожденной системы иммунитета [13].

1.2.3. Радикал кофермента О (убихинол).

Кофермент Q (убихинол) является ключевым звеном дыхательной цепи митохондрий, при одноэлектронном окислении которого образуется радикал семиубихинон, последний также может возникать при одноэлектронном восстановлении убихинона. В норме этот радикал участвует в процессе

переноса электронов, однако, при нарушении работы дыхательной цепи он может стать источником АФК.

Негативное действие свободных радикалов связано с их способностью повреждать биомолекулы: нуклеиновые кислоты, белки, липиды. Свободные радикалы вызывают мутации (точечные мутации, связанные с модификацией азотистых оснований, одноцепочечные разрывы, поперечные сшивки) в молекулах ядерной и митохондриальной (мт) ДНК, при этом маркёром повреждения ДНК может служить 8-гидрокси-дезоксигуанозин (8-ОН-дГ) [7]. МтДНК наиболее чувствительна к окислительному повреждению ввиду особенностей системы репарации и белкового окружения, этот факт подтверждает более высокое содержание 8-ОН-дГ в мтДНК, по сравнению с ядерной ДНК [14].

Также свободные радикалы вызывают изменения структуры белков (присоединение карбонильных групп, окисление серосодержащих и ароматических аминокислот, образование внутри- и межмолекулярных сшивок, фрагментация) и нарушение их функции [15].

Гидроксильный радикал способен проникать в липидный слой мембран, запуская каскад реакций перекисного окисления липидов (ПОЛ). ПОЛ сопровождается повреждением многих мембранных белков, из которых наиболее важное значение имеет Са-зависимая АТФаза. В результате подавления этого фермента происходит повышение концентрации кальция в клетке, способствующее активации фосфолипаз и протеаз и инициации каскада реакций апоптоза. Также ПОЛ приводит к снижению стабильности липидного слоя и утрате мембраной её барьерной функции [16].

Повреждение структур митохондрий имеет особое значение, так как нарушение работы дыхательной цепи является причиной повышения образования новых свободных радикалов и формирования порочного круга, приводящего к накоплению продуктов окисления биомолекул и запуску апоптоза [12].

К факторам, способствующим нарушению равновесия между про- и

антиоксидантной системами, следует отнести воздействие табачного дыма, озона, ионизирующего излучения, солей тяжелых металлов и мышьяка, ультрафиолетовое излучение [17].

1.3 Антиоксиданты

В норме воздействие свободных радикалов находится под контролем защитных ферментативных и неферментативных антиоксидантных систем.

Примерами ферментных антиоксидантов могут служить супероксиддисмутаза (СОД), каталаза, ГПО.

СОД, как уже было указано выше, катализирует реакцию дисмутации супероксида в молекулярный кислород и пероксид водорода. В организме человека существует три формы фермента: СОД1 (цитоплазматическая), СОД2 (митохондриальная) и СОД3 (внеклеточная). Данные формы отличаются между собой типом переходного металла-кофактора активного центра фермента: цитоплазматическая и внеклеточная формы характеризуются наличием меди в активном центре, также в цитоплазматической форме цинк участвует в стабилизации конформации белковых молекул, митохондриальная форма содержит марганец [10].

Восстановление пероксида водорода до воды и молекулярного кислорода происходит с помощью каталазы или ГПО. Каталаза представляет собой тетрамерный фермент, содержащий в активном центре гем [18].

ГПО катализирует восстановление пероксида водорода до воды и молекулярного кислорода, и гидропероксидов липидов до соответствующих спиртов. По своей структуре ферменты данного семейства представляют собой тетрамерные гликопротеины, содержащие в активном центре селеноцистеин.

Среди неферментных антиоксидантов следует выделить мочевую кислоту, витамины А, Е, С, Б и глутатион [19].

Витамин С (аскорбиновая кислота) - водорастворимое соединение, способное нейтрализовывать свободные радикалы, выступая в качестве

донора электрона, а также восстанавливать убихинон и витамин Е.

Витамин Е, или а-токоферол - жирорастворимое соединение, входящее в состав внутреннего слоя мембраны клетки, оказывает антиоксидантное действие, прерывая цепь ПОЛ.

Витамин А и каротиноиды (провитамины А), как и витамин Е, является компонентом клеточных мембран, обеспечивая её антиоксидантную защиту. Помимо антиоксидантных свойств, данные соединения участвуют в регуляции транскрипции, образовании зрительного сигнала. В экспериментах in vitro было показано, что при низком парциальном давлении кислорода каротиноиды проявляют антиоксидантные свойства, а при высоком -окисляются с образованием высокотоксичных перекисных соединений, являющихся прооксидантами [20].

Витамин D и его активные метаболиты (1,25-дигидроксихолекальциферол, эргокальциферол, 7 -дегидрохолестерол), жирорастворимые антиоксиданты, также проявляют антиоксидантные свойства, защищая мембрану клетки от перекисного окисления липидов, помимо этого они участвуют в регуляции обмена кальция и фосфора, а также являются ключевыми звеньями в процессах репарации ДНК, влияя на активность поли(АДФ-рибоза)-полимеразы, и активации апоптоза [21].

Глутатион, трипептид у-глутамилцистеинилглицин, содержащий тиоловую (SH) группу, представлен окисленной и восстановленной формами. Глутатион участвует в подавлении ПОЛ и восстановлении пероксида водорода, являясь кофактором фермента ГПО. В норме более 90% глутатиона находится в восстановленной форме, и, соответственно, менее 10% приходится на его окисленную форму. Соотношение восстановленной и окисленной форм глутатиона определяет окислительно-восстановительное равновесие внутриклеточной среды, и является одним из важнейших показателей, отражающих уровень оксидативного стресса [22].

1.4 Маркёры оксидативного стресса

На данный момент существуют три основных подхода, позволяющих оценить уровень оксидативного стресса и содержания свободных радикалов: оценка уровня непосредственно свободных радикалов, оценка уровня продуктов повреждения биомолекул, оценка антиоксидантного статуса.

К прямым методам оценки уровня свободных радикалов можно отнести хемилюминесценцию (ХЛ) и метод электронного парамагнитного резонанса (ЭПР). Недостаток метода ЭПР для изучения биологических объектов состоит в его недостаточной чувствительности, связанной с достаточно низкой стационарной концентрации свободных радикалов в исследуемых системах. Метод ХЛ, в свою очередь, обладает достаточной чувствительностью и эффективностью в обнаружении свободных радикалов. Данный метод основан не на определении концентрации радикалов, а оценке скорости реакции, в которой они участвуют. Уровень АФК может быть оценен также с помощью проточной цитометрии по интенсивности флуоресцентного сигнала дихлорфлуоресцеин-диацетата или родамина [23].

Так как свободные радикалы обладают исключительно высокой реакционной способностью, то не представляется возможным их выделение и изучение стандартными химическими методами. Тем не менее, их действие можно оценить, анализируя уровень устойчивых продуктов реакций с их участием, в литературе эти продукты также известны как «биомарёкеры оксидативного стресса».

Поиск биомаркёров оксидативного стресса представляется перспективным, так как исследование их уровня при различных патологических процессах позволит получить представление о степени оксидативного повреждения, прогнозировать последствия окисления, а также может помочь в разработке методов, направленных на предупреждение и уменьшение повреждения. Данные биомаркёры также могут служить потенциальными суррогатными точками при оценке клинической эффективности новых лекарственных средств. Их можно классифицировать в

зависимости от типа биомолекулы, подвергшейся окислению: продукты окисления липидов (малоновый диальдегид (МДА), Б2-изопростан, 4-гидрокси-2-ноненаль), белков (нитротирозин, карбонильные производные) и нуклеиновых кислот (8-гидроксидезоксигуанозин) [24].

Продукты окисления липидов

Оценка ПОЛ основана, главным образом, на методах анализа содержания устойчивых побочных и конечных продуктов реакций превращения и разрушения гидроперекисей.

МДА представляет собой побочный продукт метаболизма арахидоновой кислоты и конечный продукт окислительного повреждения других ненасыщенных жирных кислот. При высокой концентрации МДА образуют связи с макромолекулами: белками, фосфолипидами и нуклеиновыми кислотами, продукты этих реакций обладают канцерогенными и мутагенными свойствами. Содержание МДА оценивают с помощью реакции с тиобарбитуровой кислотой, продукт реакции определяют спектрофотометрически, недостатком метода является его низкая специфичность. Альтернативным методом может служить высокоэффективная жидкостная хроматография (ВЭЖХ) с ультрафиолетовым детектором, являющаяся более специфичным методом, тем не менее, её практическое применение в клинической практике ограничено ввиду технических сложностей, связанных с особенностями подготовки проб, требованиями к специальному оборудованию [25].

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Смирнова Елена Владимировна, 2018 год

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Manzi S. et al. Age-specific incidence rates of myocardial infarction and agina in women with systemic lupus erythematosus: comparison with the Framingham Study // Am J Epidemiol. 1997. Vol. 145, № 5. P. 408-415.

2. Holmqvist M. et al. Stroke in systemic lupus erythematosus: a meta-analysis of population-based cohort studies. // RMD Open. 2015. Vol. 1, № 1:e000168.

3. Chuang Y.W. et al. Risk of peripheral arterial occlusive disease in patients with systemic lupus erythematosus: a nationwide population-based cohort study // Medicine (Baltimore). 2015. Vol. 94, № 46: e2121.

4. Wu G.C. et al. Subclinical atherosclerosis in patients with systemic lupus erythematosus: a systemic review and meta-analysis // Autoimmun Rev. 2016. Vol. 15, № 1. P. 22-37.

5. Shah D. et al. Altered redox state and apoptosis in the pathogenesis of systemic lupus erythematosus // Immunobiology. 2013. Vol. 218, № 4. P. 620-627.

6. Lopez L.R. et al. OxLDL/beta2GPI complexes and autoantibodies in patients with systemic lupus erythematosus, systemic sclerosis and antiphospholipid syndrome: pathogenic implications for vascular involvement // Ann. N.Y. Acad. Sci. 2005. Vol. 1051. P. 313-322.

7. Kinkade K., Streeter J., Miller F.J. Inhibition of NADPH oxidase by apocynin attenuates progression of atherosclerosis // Int. J. Mol. Sci. 2013. Vol. 14, № 8. P. 17017-17028.

8. Vuilleumier N. et al. Serum levels of anti-apolipoprotein A-1 autoantibodies and myeloperoxidase as predictors of major adverse cardiovascular events after carotid endarterectomy // Thromb. Haemost. 2013. Vol. 109, № 4. P. 706-715.

9. Megens R.T. et al. Presence of luminal neutrophil extracellular traps in atherosclerosis // Thromb. Haemost. 2012. Vol. 107. № 3. P. 597-598.

10. Johnson F. Superoxide dismutases and their impact upon human health // Mol. Aspects Med. 2005. Vol. 26, № 4-5. P. 340-352.

11. Jones D.P., Thor H., Orrenius S. Metabolism of hydrogen peroxide in isolated hepatocytes: relative contributions of catalase and glutathione peroxidase in decomposition of endogenously generated H2O2 // Archiv. Biochem. Biophys. 1981. Vol. 210, № 2. P. 505-516.

12. Alam K., Jabeen S. Immunogenicity of mitochondrial DNA modified by hydroxyl radical // Cell. Immunol. 2007. Vol. 247, № 1. P. 12-17.

13. Gilkeson G. et al. Correlation of serum measures of nitric oxide production with lupus disease activity // J. Rheumatol. 1999. Vol. 26, № 2. P. 318-324.

14. Lood C. et al. Neutrophil extracellular traps enriched in oxidized mitochondrial DNA are interferogenic and contribute to lupus-like disease // Nature Med. 2016. Vol. 22, № 2. P. 146-153.

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

Dalle-Donne I. et al. Protein carbonyl groups as biomarkers of oxidative

stress // Clin. Chim. Acta. 2003. Vol. 329, № 1-2. P. 23-38.

Wang G., Li H., Firoze Khan M. Differential oxidative modification of

proteins in MRL+/+ and MRL/lpr mice: Increased formation of lipid

peroxidation-derived aldehyde-protein adducts may contribute to accelerated

onset of autoimmune response // Free Rad. Res. 2012. Vol. 46, № 12. P.

1472-1481.

Casciola-Rosen L. et al. Cleavage by granzyme B is strongly predictive of autoantigen status: implications for initiation of autoimmunity // J. Exp. Med. 1999. Vol. 190, № 6. P. 815-826.

Warchol T. et al. Catalase -262C>T polymorphism in systemic lupus erythematosus in Poland // Rheumatol. Int. 2008. Vol. 28, № 10. P. 10351039.

Lozovoy M.A. et al. Relationship between iron metabolism, oxidative stress, and insulin resistance in patients with systemic lupus erythematosus // Scand. J. Rheumatol. 2013. Vol. 42, № 4. P. 303-310. El-Agamey A. et al. Carotenoid radical chemistry and antioxidant/pro-oxidant properties // Archiv. Biochem. Biophys. 2004. Vol. 430, № 1. P. 3748.

Saedisomeolia A. et al. Vitamin D status and its association with antioxidant profiles in diabetic patients: A cross-sectional study in Iran // Ind. J. Med. Sci. 2013. Vol. 67, № 1-2. P. 29-37.

Shah D., Nath S.K. Interaction between glutathione and apoptosis in systemic lupus erythematosus // Autoimmun. Rev. 2013. Vol. 12, № 7. P. 741-751.

Uchiyama H. et al. EPR-spin trapping and flow cytometric studies of free radicals generated using cold atmospheric argon plasma and x-ray irradiation in aqueous solutions and intracellular milieu // PLoS One. 2015. Vol. 10, № 8. P. e0136956.

Shah D. et al. Oxidative stress and its biomarkers in systemic lupus erythematosus // J. Biomed. Sci. 2014. Vol. 21, № 23. P. 1-13. Hassan S.Z. et al. Oxidative stress in systemic lupus erythematosus and rheumatoid arthritis patients: relationship to disease manifestations and activity // Int. J. Rheum. Dis. 2011. Vol. 14, № 4. P. 325-331. Wang G. et al. Markers of oxidative and nitrosative stress in systemic lupus erythematosus: correlation with disease activity // Arthritis Rheum. 2010. Vol. 62, № 7. P. 2064-2072.

Abou-Raya A., el-Hallous D., Fayed H. 8-Isoprostaglandin F2 alpha: a potential index of lipid peroxidation in systemic lupus erythematosus // Clin. Invest. Med. 2004. Vol. 27, № 6. P. 306-311.

Basu S. Isoprostanes: novel bioactive products of lipid peroxidation // Free Radic. Res. 2004. Vol. 38, № 2. P. 105-122.

Maeshima E. et al. Effect of environmental changes on oxidative deoxyribonucleic acid (DNA) damage in systemic lupus erythematosus //

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

Arch. Environ. Health. 2002. Vol. 57, № 5. P. 425-428. Halliwell B., Whiteman M. Measuring reactive species and oxidative damage in vivo and in cell culture: how should you do it and what do the results mean? // Br. J. Pharmacol. 2004. Vol. 142, № 2. P. 231-255. Shacter E. Quantification and significance of protein oxidation in biological samples // Drug Metab. Rev. 2000. Vol. 32, № 3-4. P. 307-326. Dalle-Donne I. et al. Biomarkers of oxidative damage in human disease // Clin. Chem. 2006. Vol. 52, № 4. P. 601-623.

Ahsan H. 3-Nitrotyrosine: A biomarker of nitrogen free radical species modified proteins in systemic autoimmunogenic conditions // Hum. Immunol. 2013. Vol. 74, № 10. P. 1392-1399.

Morgan P.E. et al. Serum protein oxidation and apolipoprotein CIII levels in people with systemic lupus erythematosus with and without nephritis // Free Radic. Res. 2007. Vol. 41, № 12. P. 1301-1312.

Morgan P.E., Sturgess A.D., Davies M.J. Evidence for chronically elevated serum protein oxidation in systemic lupus erythematosus patients // Free Radic. Res. 2009. Vol. 43, № 2. P. 117-127.

Wayner D.D. et al. Quantitative measurement of the total, peroxyl radical-trapping antioxidant capability of human blood plasma by controlled peroxidation. The important contribution made by plasma proteins // FEBS Lett. 1985. Vol. 187, № 1. P. 33-37.

Ghiselli A. et al. A fluorescence-based method for measuring total plasma antioxidant capability // Free Radic. Biol. Med. 1995. Vol. 18, № 1. P. 2936.

Kienhöfer D. et al. Experimental lupus is aggravated in mouse strains with impaired induction of neutrophil extracellular traps // JCI Insight. 2017. Vol. 2, № 10. P. 92920.

Jorch S.K., Kubes P. An emerging role for neutrophil extracellular traps in noninfectious disease // Nat. Med. 2017. Vol. 23, № 3. P. 279-287. Román-Pintos L.M. et al. Diabetic Polyneuropathy in Type 2 Diabetes Mellitus: Inflammation, Oxidative Stress, and Mitochondrial Function // J. Diabetes Res. 2016. P. 2016: 3425617.

Weaver J., Taylor-Fishwick D.A. Relationship of NADPH Oxidase-1 expression to beta cell dysfunction induced by inflammatory cytokines // Biochem. Biophys. Res. Commun. 2017. Vol. 485, № 2. P. 290-294. Sanchez A., Calpena A.C., Clares B. Evaluating the Oxidative Stress in Inflammation: Role of Melatonin // Int. J. Mol. Sci. 2015. Vol. 16, № 8. P. 16981-17004.

Ivanov A.V. et al. Oxidative Stress during HIV Infection: Mechanisms and Consequences // Oxid. Med. Cell Longev. 2016. P. 2016: 8910396. Zhang Q. et al. Ionizing radiation promotes CCL27 secretion from keratinocytes through the cross talk between TNF-a and ROS // J. Biochem. Mol. Toxicol. 2017. Vol. 31, № 3. P. e21868.

Ogura M. et al. Mitochondrial reactive oxygen species suppress humoral

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

58

59

60

immune response through reduction of CD19 expression in B cells in mice // Eur. J. Immunol. 2017. Vol. 47, № 2. P. 406-418.

Salimi A. et al. Ellagic acid, a polyphenolic compound, selectively induces ROS-mediated apoptosis in cancerous B-lymphocytes of CLL patients by directly targeting mitochondria // Redox Biology. 2015. Vol. 6. P. 461-471. Yu J.H., Kim H. Oxidative Stress and Cytokines in the Pathogenesis of Pancreatic Cancer // J. Cancer Prev. 2014. Vol. 19, № 2. P. 97-102. Meitzler J.L. et al. NADPH Oxidases: A Perspective on Reactive Oxygen Species Production in Tumor Biology // Antioxidants and redox signaling. 2014. Vol. 20, № 17. P. 2873-2889.

Wu Q. et al. Nrf2 mediates redox adaptation in NOX4-overexpressed non-small cell lung cancer cells // Exp. Cell Res. 2017. Vol. 352, № 2. P. 245254.

Hou L, C.J., Zheng Y, Wu C. Critical role of miR- 155/FoxO 1/ROS axis in the regulation of non-small cell lung carcinomas // Tumour Biol. 2016. Vol. 37, № 4. P. 5185-5192.

Sies H., Berndt C., Jones D.P. Oxidative Stress // Annu. Rev. Biochem. 2017. Vol. 86. P. 715-748.

Lozhkin A. et al. NADPH oxidase 4 regulates vascular inflammation in aging and atherosclerosis // J. Mol. Cell. Cardiol. 2017. Vol. 102. P. 10-21. Steen K.A., Xu H., Bernlohr D.A. FABP4/aP2 Regulates Macrophage Redox Signaling and Inflammasome Activation via Control of UCP2 // Mol. Cell. Biol. 2017. Vol. 37, № 2. P. e00282-16.

Jin Y. et al. Involvement of EGF receptor signaling and NLRP12 inflammasome in fine particulate matter-induced lung inflammation in mice // Environ. Toxicol. 2017. Vol. 32, № 4. P. 1121-1134. González-Chávez A. et al. Pathophysiological implications between chronic inflammation and the development of diabetes and obesity // Cirugia y cirujanos. 2011. Vol. 79, № 2. P. 209-216.

Wang M. et al. Astilbin improves potassium oxonate-induced hyperuricemia and kidney injury through regulating oxidative stress and inflammation response in mice // Biomed. Pharmacother. 2016. Vol. 83. P. 975-988. Son J. et al. Surveying the damage: the challenges of developing nucleic acid biomarkers of inflammation // Mol. Biosyst. 2008. Vol. 4, № 9. P. 902908.

Keshari R.S. et al. Neutrophil extracellular traps contain mitochondrial as well as nuclear DNA and exhibit inflammatory potential // Cytometry. Part A. 2012. Vol. 81, № 3. P. 238-247.

Pan L. Oxidized Guanine Base Lesions Function in 8-Oxoguanine DNA Glycosylase-1-mediated Epigenetic Regulation of Nuclear Factor KB-driven Gene Expression // J. Biol. Chem. 2016. Vol. 291, № 49. P. 25553-25566. Aguilera-Aguirre L. Innate inflammation induced by the 8-oxoguanine DNA glycosylase-1 -KRAS-NF-kB pathway // J. Immunol. 2014. Vol. 193, № 9. P. 4643-4653.

61. Kummarapurugu A.B. NADPH: quinone oxidoreductase 1 regulates host susceptibility to ozone via isoprostane generation // J. Biol. Chem. 2013. Vol. 288, № 7. P. 4681-4691.

62. Scholz H. 8-isoprostane increases expression of interleukin-8 in human macrophages through activation of mitogen-activated protein kinases // Cardiovasc. Res. 2003. Vol. 59, № 4. P. 945-954.

63. Jarukitsopa S. Epidemiology of Systemic Lupus Erythematosus and Cutaneous Lupus Erythematosus in a Predominantly White Population in the United States // Arthritis Care Res. 2015. Vol. 67, № 6. P. 817-828.

64. Danchenko N., Satia J.A., Anthony M.S. Epidemiology of systemic lupus erythematosus: a comparison of worldwide disease burden // Lupus. 2006. Vol. 15, № 5. P. 308-318.

65. Healy E., Kieran E., Rogers S. Cutaneous lupus erythematosus--a study of clinical and laboratory prognostic factors in 65 patients // Ir. J. Med. Sci. 1995. Vol. 164, № 2. P. 113-115.

66. Oinuma K. et al. Osteonecrosis in patients with systemic lupus erythematosus develops very early after starting high dose corticosteroid treatment // Ann. Rheum. Dis. 2001. Vol. 60, № 12. P. 1145-1148.

67. Petri M. et al. Depression and cognitive impairment in newly diagnosed systemic lupus erythematosus // J. Rheumatol. 2010. Vol. 37, № 10. P. 2032-2038.

68. Bertsias G.K. et al. EULAR recommendations for the management of systemic lupus erythematosus with neuropsychiatric manifestations: report of a task force of the EULAR standing committee for clinical affairs // Ann. Rheum. Dis. 2010. Vol. 69, № 12. P. 2074-2082.

69. Livingston B., Bonner A., Pope J. Differences in clinical manifestations between childhood-onset lupus and adult-onset lupus: a meta-analysis // Lupus. 2011. Vol. 20, № 13. P. 1345-1355.

70. Nodler J. et al. Elevated antiphospholipid antibody titers and adverse pregnancy outcomes: analysis of a population-based hospital dataset // BMC Pregnancy Childbirth. 2009. Vol. 9, № 11.

71. Sanchez E. et al. Phenotypic associations of genetic susceptibility loci in systemic lupus erythematosus // Ann. Rheum. Dis. 2011. Vol. 70, № 10. P. 1752-1752.

72. Järvinen T.M. et al. Replication of GWAS-identified systemic lupus erythematosus susceptibility genes affirms B-cell receptor pathway signalling and strengthens the role of IRF5 in disease susceptibility in a Northern European population. Rheumatology (Oxford). 2012. Vol. 51, № 1. P. 87-92.

73. Fredi M. et al. Typing TREX1 gene in patients with systemic lupus erythematosus // Reumatismo. 2015. Vol. 67, № 1. P. 1-7.

74. Ellyard J.I. et al. Identification of a pathogenic variant in TREX1 in early-onset cerebral systemic lupus erythematosus by Whole-exome sequencing // Arthritis Rheumatol. 2014. Vol. 66, № 12. P. 3382-3386.

75

76

77

78

79

80

81

82

83

84

85

86

87

88

89

Ghodke-Puranik Y., Niewold T.B. Immunogenetics of systemic lupus erythematosus: A comprehensive review // J. Autoimmun. 2015. Vol. 64. P. 125-136.

Demirci F.Y. et al. Identification of a New Susceptibility Locus for Systemic Lupus Erythematosus on Chromosome 12 in Individuals of European Ancestry // Arthritis Rheumatol. 2016. Vol. 68, № 1. P. 174-183. Mavragani C.P. et al. Expression of Long Interspersed Nuclear Element 1 Retroelements and Induction of Type I Interferon in Patients With Systemic Autoimmune Disease // Arthritis Rheumatol. 2016. Vol. 68, № 11. P. 26862696.

Kalunian K.C. Interferon-targeted therapy in systemic lupus erythematosus: Is this an alternative to targeting B and T cells? // Lupus. 2016. Vol. 25, № 10. P. 1097-1101.

Scott E. et al. Immune cells and type 1 IFN in urine of SLE patients correlate with immunopathology in the kidney // Clin. Immunol. 2016. Vol. 168. P. 16-24.

Munroe M.E. et al. Altered type II interferon precedes autoantibody accrual and elevated type I interferon activity prior to systemic lupus erythematosus classification // Ann. Rheum. Dis. 2016. Vol. 75, № 11. P. 2014-2021. Lahita R.G. The immunoendocrinology of systemic lupus erythematosus // Clin. Immunol. 2016. Vol. 172, P. 98-100.

Mackern-Oberti J.P. et al. Hormonal Modulation of Dendritic Cells Differentiation, Maturation and Function: Implications for the Initiation and Progress of Systemic Autoimmunity // Arch. Immunol. Ther. Exp. 2017. Vol. 65, № 2. P. 123-136.

Draborg A., Izarzugaza J.M., Houen G. How compelling are the data for Epstein-Barr virus being a trigger for systemic lupus and other autoimmune diseases? // Curr. Opin. Rheumatol. 2016. Vol. 28, № 4. P. 398-404. Draborg A.H. et al. Impaired Cytokine Responses to Epstein-Barr Virus Antigens in Systemic Lupus Erythematosus Patients // J. Immunol. Res. 2016. Vol. 2016. P. 6473204.

Rasmussen N.S. et al. Humoral markers of active Epstein-Barr virus infection associate with anti-extractable nuclear antigen autoantibodies and plasma galectin-3 binding protein in systemic lupus erythematosus // Lupus. 2016. Vol. 25, № 14. P. 1567-1576.

Fernandez D., Kirou K.A. What Causes Lupus Flares? // Curr. Rheumatol. Rep. 2016. Vol. 18, № 3. P. 14.

Wang L., Law H. The Role of Autophagy in Lupus Nephritis // Int. J. Mol. Sci. 2015. Vol. 16, № 10. P. 25154-25167.

Sparks J.A., Costenbader K.H. Genetics, environment, and geneenvironment interactions in the development of systemic rheumatic diseases // Rheum. Dis. Clin. North Am. 2014. Vol. 40, № 4. P. 637-657. Cancro M.P., D'Cruz D.P., Khamashta M.A. The role of B lymphocyte stimulator (BLyS) in systemic lupus erythematosus // J. Clin. Invest. 2009.

Vol. 119, № 5. P. 1066-1073.

90. Muñoz L.E. et al. Remnants of secondarily necrotic cells fuel inflammation in systemic lupus erythematosus // Arthritis Rheum. 2009. Vol. 60, № 6. P. 1733-1742.

91. Brinkmann V. et al. Neutrophil extracellular traps kill bacteria // Science. 2004. Vol. 303, № 5663. P. 1532-1535.

92. Carmona-Rivera C., Kaplan M.J. Low-density granulocytes: a distinct class of neutrophils in systemic autoimmunity // Semin. Immunopathol. 2013. Vol. 15, № 4. P. 455-463.

93. Villanueva E. et al. Netting neutrophils induce endothelial damage, infiltrate tissues, and expose immunostimulatory molecules in systemic lupus erythematosus // J. Immunol. 2011. Vol. 187, № 1. P. 538-552.

94. Nakou M. et al. Gene network analysis of bone marrow mononuclear cells reveals activation of multiple kinase pathways in human systemic lupus erythematosus // PloS one. 2010. Vol. 5, № 10. P. e13351.

95. Singh N. et al. Genomic alterations in abnormal neutrophils isolated from adult patients with systemic lupus erythematosus // Arthritis Res. Ther. 2014. Vol. 16, № 4. P. R165.

96. Garcia-Romo G.S. et al. Netting neutrophils are major inducers of type I IFN production in pediatric systemic lupus erythematosus // Sci. Transl. Med. 2011. Vol. 15. P. 73ra20.

97. Lande R. et al. Neutrophils activate plasmacytoid dendritic cells by releasing self-DNA-peptide complexes in systemic lupus erythematosus // Sci. Transl. Med. 2011. Vol. 15. P. 73ra19.

98. Hakkim A. et al. Impairment of neutrophil extracellular trap degradation is associated with lupus nephritis // Proc. Natl Acad. Sci. USA. 2010. Vol. 107, № 21. P. 9813-8.

99. Leffler J. et al. Neutrophil extracellular traps that are not degraded in systemic lupus erythematosus activate complement exacerbating the disease // J. Immunol. 2012. Vol. 188, № 7. P. 3522-3531.

100. Kahlenberg J.M. et al. Neutrophil extracellular trap-associated protein activation of the NLRP3 inflammasome is enhanced in lupus macrophages // J. Immunol. 2013. Vol. 190, № 3. P. 1217-26.

101. Hoffmann M.H. et al. The cathelicidins LL-37 and rCRAMP are associated with pathogenic events of arthritis in humans and rats // Ann. Rheum. Dis. 2013. Vol. 72, № 7. P. 1239-48.

102. Knight J.S. et al. Peptidylarginine deiminase inhibition is immunomodulatory and vasculoprotective in murine lupus // J. Clin. Invest. 2013. Vol. 123, № 7. P. 2981-93.

103. Zhang S. et al. Elevated plasma cfDNA may be associated with active lupus nephritis and partially attributed to abnormal regulation of neutrophil extracellular traps (NETs) in patients with systemic lupus erythematosus // Intern. Med. 2014. Vol. 53, № 24. P. 2763-2771.

104. Pieterse E. Breaking immunological tolerance in systemic lupus

105

106

107

108

109

110

111

112

113

114

115

116

117

118

119

erythematosus // Front. Immunol. 2014. Vol. 5. P. 164.

van Bavel C.C. et al. Apoptosis-associated acetylation on histone H2B is an

epitope for lupus autoantibodies // Mol. Immunol. 2009. Vol. 47, № 2-3. P.

511-516.

Pieterse E. et al. Acetylated histones contribute to the immunostimulatory potential of neutrophil extracellular traps in systemic lupus erythematosus // Clin. Exp. Immunol. 2015. Vol. 179, № 1. P. 68-74.

Cheng F.J. et al. Human neutrophil peptide 1-3, a component of the neutrophil extracellular trap, as a potential biomarker of lupus nephritis // Int. J. Rheum. Dis. 2015. Vol. 18, № 5. P. 533-540.

Brunner H.I. et al. Association of noninvasively measured renal protein biomarkers with histologic features of lupus nephritis // Arthritis Rheum. 2012. Vol. 64, № 8. P. 2687-2697.

Sang A., Zheng Y.Y., Morel L. Contributions of B cells to lupus pathogenesis // Mol. Immunol. 2014. Vol. 62, № 2. P. 329-338. Coit P. et al. Epigenome profiling reveals significant DNA demethylation of interferon signature genes in lupus neutrophils // J. Autoimmun. 2015. Vol. 58. P. 59-66.

Li P. PAD4 is essential for antibacterial innate immunity mediated by neutrophil extracellular traps // J. Exp. Med. 2010. Vol. 207. P. 1853-1862. Wang Y. Histone hypercitrullination mediates chromatin decondensation and neutrophil extracellular trap formation // J. Cell. Biol. 2009. Vol. 184. P. 205-213.

Smith C.K. et al. Neutrophil extracellular trap-derived enzymes oxidize high-density lipoprotein: an additional proatherogenic mechanism in systemic lupus erythematosus // Arthritis Rheumatol. 2014. Vol. 66, № 9. P. 2532-2544.

Gupta A.K. et al. Efficient neutrophil extracellular trap induction requires mobilization of both intracellular

and extracellular calcium pools and is modulated by cyclosporine A // PLoS One. 2014. Vol. 9, № 5. P. e97088.

Shah D. et al. Soluble granzyme B and cytotoxic T lymphocyte activity in the pathogenesis of systemic lupus erythematosus // Cell. Immunol. 2011. Vol. 269, № 1. P. 16-21.

Munoz L.E. et al. Apoptosis in the pathogenesis of systemic lupus erythematosus // Lupus. 2008. Vol. 17, № 5. P. 371-375.

Elloumi N. et al. Differential reactive oxygen species production of neutrophils and their oxidative damage in patients with active and inactive systemic lupus erythematosus // Immunol. Lett. 2017. Vol. 184. P. 1-6.

Yang J. et al. Oxidative Stress and Treg and Th17 Dysfunction in Systemic Lupus Erythematosus // Oxid. Med. Cell. Longev. 2016. Vol. 2016:2526174.

Lee H.T. et al. Leukocyte mitochondrial DNA alteration in

systemic lupus erythematosus and its relevance to the susceptibility to lupus nephritis // Int. J. Mol. Sci. 2012. Vol. 13, № 7. P. 8853-8868.

120. Perry D.J. et al. Murine lupus susceptibility locus Sle1c2 mediates CD4+ T cell activation and maps to estrogen-related receptor y // J. Immunol. 2012. Vol. 189, № 2. P. 793-803.

121. Caza T.N. et al. HRES-1/Rab4-mediated depletion of Drp1 impairs mitochondrial homeostasis and represents a target for treatment in SLE // Ann. Rheum. Dis. 2014. Vol. 73, № 10. P. 1888-1897.

122. Recke A. et al. Allelic and copy-number variations of FcyRs affect granulocyte function and susceptibility for autoimmune blistering diseases // J. Autoimmune. 2015. Vol. 61. P. 36-44.

123. Perrazio S.F. et al. Increased neutrophil oxidative burst metabolism in systemic lupus erythematosus // Lupus. 2012. Vol. 21, № 14. P. 1543-1551.

124. Bengtsson A.A. et al. Low production of reactive oxygen species in granulocytes is associated with organ damage in systemic lupus erythematosus // Arthritis Res. Ther. 2014. Vol. 21, № 14. P. 1543-1551.

125. Fujii J. et al. Oxidative stress as a potential causal factor for autoimmune hemolytic anemia and systemic lupus erythematosus // World J. Nephrol. 2015. Vol. 4, № 2. P. 213-222.

126. Zhao M. et al. Nuclear Factor Erythroid 2-related Factor 2 Deficiency Exacerbates Lupus Nephritis in B6/lpr mice by Regulating Th17 Cell Function // Sci. Rep. 2016. Vol. 6. P. 38619.

127. Ebihara S. et al. Nuclear factor erythroid 2-related factor 2 is a critical target for the treatment of glucocorticoid-resistant lupus nephritis // Arthritis Res. Ther. 2016. Vol. 18, № 1. P. 139.

128. Li J. et al. Metabolic profiling reveals new serum biomarkers of lupus nephritis // Lupus. 2017. Vol. 1. P. 961203317694256.

129. Lee Y.H. et al. Association between glutathione S-transferase M1, P1, and NFKB1 polymorphisms and systemic lupus erythematosus susceptibility: a meta-analysis // Cell. Mol. Biol. 2016. Vol. 62, № 11. P. 21-26.

130. Iriyoda T.M.V. et al. Reduction of nitric oxide and DNA/RNA oxidation products are associated with active disease in systemic lupus erythematosus patients // Lupus. 2017. Vol. 1. P. 961203317692436.

131. Bae S.C. et al. Impaired antioxidant status and decreased dietary intake of antioxidants in patients with systemic lupus erythematosus // Rheumatol. Int. 2002. Vol. 22, № 6. P. 238-243.

132. Kudaravalli J. Improvement in endothelial dysfunction in patients with systemic lupus erythematosus with N-acetylcysteine and atorvastatin // Indian J. Pharmacol. 2011. Vol. 43, № 3. P. 311-315.

133

134

135

136

137

138

139

140

141

142

143

144

145

146

Alzolibani A.A. et al. 4-Hydroxy-2-nonenal modified histone-H2A: a possible antigenic stimulus for systemic lupuserythematosus autoantibodies // Cell. Immunol. 2013. Vol. 284, № 1-2. P. 154-162.

Segal B.M. et al. Oxidative stress and fatigue in systemic lupus erythematosus // Lupus. 2012. Vol. 21, № 9. P. 984-992.

Wang G. et al. Markers of oxidative and nitrosative stress in systemic lupus erythematosus: correlation with disease activity // Arthritis Rheum. 2010. Vol. 62, № 7. P. 2064-2072.

Ahsan H. 3-Nitrotyrosine: A biomarker of nitrogen free radical species modified proteins in systemic autoimmunogenic conditions // Hum. Immunol. 2013. Vol. 74, № 10. P. 1392-1329.

Zahn S. et al. Nitrosative stress: a hallmark of the junctional inflammation in cutaneous lupus erythematosus // Clin. Exp. Dermatol. 2013. Vol. 38, № 1. P. 96-97.

Khan F., Siddiqui A.A., Ali R. Measurement and significance of 3-nitrotyrosine in systemic lupus erythematosus // Scand. J. Immunol. 2006. Vol. 64, № 5. P. 507-514.

Evans M.D. et al. Aberrant processing of oxidative DNA damage in systemic lupus erythematosus // Biochem. Biophys. Res. Commun. 2000. Vol. 273, № 3. P. 894-898.

Kurien B.T. et al. Oxidatively modified autoantigens in autoimmune diseases // Free Radic. Biol. Med. 2006. Vol. 41, № 4. P. 549-556.

Shah D. et al. Altered redox state and apoptosis in the pathogenesis of systemic lupus erythematosus // Immunobiology. 2013. Vol. 41, № 4. P. 549-556.

Gheita T.A., Kenawy S.A. Measurement of malondialdehyde, glutathione, and glutathione peroxidase in SLE patients // Methods Mol. Biol. 2014. Vol. 1134. P. 193-199.

Zhang Q. et al. Oxidative protein damage and antioxidant status in systemic lupus erythematosus // Clin. Exp. Dermatol. 2010. Vol. 35, № 3. P. 287-294.

Tam L.S. et al. Effects of vitamins C and E on oxidative stress markers and endothelial function in patients with systemic lupus erythematosus: a double blind, placebo controlled pilot study // J. Rheumatol. 2005. Vol. 32, № 2. P. 275-282.

Abou-Raya A., Abou-Raya S. Inflammation:

a pivotal link between autoimmune diseases and atherosclerosis // Autoimmun. Rev. 2006. Vol. 5, № 5. P. 331-337.

Döring Y. et al. Lack of neutrophil-derived CRAMP reduces atherosclerosis in mice // Circ. Res. 2012. Vol. 110, № 8. P. 1052-1056.

147. Kanellakis P. et al. High-mobility group box protein 1 neutralization reduces development of diet-induced atherosclerosis in apolipoprotein e-deficient mice // Arterioscler. Thromb. Vasc. Biol. 2011. Vol. 31, № 2. P. 313-319.

148. Rajagopalan S. et al. Endothelial cell apoptosis in systemic lupus erythematosus: a common pathway for abnormal vascular function and thrombosis propensity // Blood. 2004. Vol. 103, № 10. P. 3677-3683.

149. Mak A., Kow N.Y. Imbalance between endothelial damage and repair: a gateway to cardiovascular disease in systemic lupus erythematosus // BioMed Res. Int. 2014. Vol. 2014. P. 178721.

150. Carmona-Rivera C. et al. Neutrophil extracellular traps induce endothelial dysfunction in systemic lupus erythematosus through the activation of matrix metalloproteinase-2 // Ann. Rheum. Dis. 2015. Vol. 74, № 7. P. 1417-1424.

151. Warnatsch A. et al. Inflammation. Neutrophil extracellular traps license macrophages for cytokine production in atherosclerosis // Science. 2015. Vol. 349. № 6245. P. 316-320.

152. Созарукова М.М. et al. Изменения в кинетике хемилюминесценции плазмы как мера системного окислительного стресса в организме человека // Биофизика. 2016. Т. 61. C. 337-344.

153. Проскурнина Е.В. et al. Новые люминесцентные методы оценки окислительного стресса у больных с системными васкулитами // Технологии живых систем. 2016. № 8. C. 26-36.

154. Созарукова М.М., Проскурнина Е.В., Владимиров Ю.А. Сывороточный альбумин как источник и мишень свободных радикалов в патологии // Вестник РГМУ. 2016. № 1. С. 61-67.

155. Медицинские лабораторные технологии. Руководство по клинической лабораторной диагностике // Под ред. проф. А.И. Карпищенко. Гэотар-Медиа. Москва. 2013.

156. Образцов И.В. et al. Оценка функциональной активности нейтрофилов цельной крови методом двухстадийной стимуляции: новый подход к хемилюминесцентному анализу // Российский иммунологический журнал. 2015. Т. 9. № 18. С. 418-425.

157. Perl A., Hanczko R., Doherty E. Assessment of mitochondrial dysfunction in lymphocytes of patients with systemic lupus erythematosus // Methods Mol. Biol. 2012. Vol. 900. Р. 61-89.

158. Craige S.M. et al. Endothelial NADPH oxidase 4 protects ApoE-/- mice from atherosclerotic lesions // Free Radic. Biol. Med. 2015. Vol. 89. Р. 1-7.

159. Perl A., Gergely P. Jr., Banki K. Mitochondrial dysfunction in T cells of patients with systemic lupus erythematosus // Int. Rev. Immunol. 2004. Vol.

23, № 3-4. P. 293-313.

160. Lopez-Pedrera C. et al. Oxidative stress in the pathogenesis of atherothrombosis associated with anti-phospholipid syndrome and systemic lupus erythematosus: new therapeutic approaches // Rheumatology (Oxford). 2016. Vol. 55, № 12. P. 2096-2108.

161. Suwannaroj S. et al. Antioxidants suppress mortality in the female NZB x NZW F1 mouse model of systemic lupus erythematosus (SLE) // Lupus. 2001. Vol. 10, № 4. P. 258-265.

162. Lai Z.W. et al. N-acetylcysteine reduces disease activity by blocking mammalian target of rapamycin in T cells from systemic lupus erythematosus patients: a randomized, double-blind, placebo-controlled trial // Arthritis Rheum. 2012. Vol. 64, № 9. P. 2937-2946.

163. Tomasoni R. et al. Rapamycin-sensitive signals control TCR/CD28-driven Ifng, Il4 and Foxp3 transcription and promoter region methylation // Eur. J. Immunol. 2011. Vol. 41, № 7. P. 2086-2096.

164. Costenbader K.H., Kang J.H., Karlson E.W. Antioxidant intake and risks of rheumatoid arthritis and systemic lupus erythematosus in women // Am. J. Epidemiol. 2010. Vol. 172, № 2. P. 205-216.

165. Maeshima E. et al. The efficacy of vitamin E against oxidative damage and autoantibody production in systemic lupus erythematosus: a preliminary study // Clin. Rheumatol. 2007. Vol. 26, № 3. P. 401-404.

166. Wated A. et al. Low levels of calcium or vitamin D - which is more important in systemic lupus erythematosus patients? An extensive data analysis // Clin. Exp. Rheumatol. 2017. Vol. 35, № 1. P. 108-112.

167. Young K.A. et al. Combined role of vitamin D status and CYP24A1 in the transition to systemic lupus erythematosus // Ann. Rheum. Dis. 2017. Vol. 76, № 1. P. 153-158.

168. Reynolds J.A., Bruce I.N. Vitamin D treatment for connective tissue diseases: hope beyond the hype? Rheumatology (Oxford). 2017. Vol. 56, № 2. P. 178-186.

169. Khan M.A. et al. Studies on peroxynitrite-modified H1 histone: implications in systemic lupus erythematosus // Biochimie. 2014. Vol. 97. P. 104-113.

170. Kaplan M.J. Role of neutrophils in systemic autoimmune diseases // Arthritis Res. Ther. 2013. Vol. 15, № 5. P. 219.

171. Wu Y. et al. IL-1ß and IL-6 Are Highly Expressed in RF+IgE+ Systemic Lupus Erythematous Subtype // J. Immunol. Res. 2017. Vol. 2017. P. 5096741.

172. Hahn M., Frey S., Hueber A.J. The novel interleukin-1 cytokine family members in inflammatory diseases // Curr. Opin. Rheumatol. 2017. Vol. 29, № 2. P. 208-213.

173. Yao Y. et al. Balance between inflammatory and regulatory cytokines in systemic lupus erythematosus // Genet. Mol. Res. 2016. Vol. 15, № 2.

174. Midgley A. et al. The role of neutrophil apoptosis in juvenile-onset systemic lupus erythematosus // Arthritis Rheum. 2009. Vol. 60, № 8. P. 2390-2401.

175. Chiewchengchol D. et al. The protective effect of GM-CSF on serum-induced neutrophil apoptosis in juvenile systemic lupus erythematosus patients // Clin. Rheumatol. 2015. Vol. 60, № 8. P. 2390-2401.

176. Armstrong D.J. et al. Distinctive effects of G-CSF, GM-CSF and TNFalpha on neutrophil apoptosis in systemic lupus erythematosus // Clin. Exp. Rheumatol. 2005. Vol. 23, № 2. P. 152-158.

177. Burmester G.R. et al. A randomised phase IIb study of mavrilimumab, a novel GM-CSF receptor alpha monoclonal antibody, in the treatment of rheumatoid arthritis // Ann. Rheum. Dis. 2017. Vol. 76, № 6. P. 1020-1030.