Выражение пространственных отношений в кумыкском языке тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.02, кандидат филологических наук Хочавова, Юлдуз Умарпашаевна

• Хочавова, Юлдуз Умарпашаевна
• кандидат филологических наук
• 2011

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Хочавова, Юлдуз Умарпашаевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ВЫРАЖЕНИЕ ПРОСТРАНСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ ИМЕННЫМИ ФОРМАМИ.

1.1. Два способа репрезентации сопространственности в кумыкском.

1.2. Роль служебных имен в репрезентации пространственных отношений.

1.2.1. Служебные имена, ориентированные на поверхность предмета.

1.2.2. Служебные имена, ориентированные на низ или основание предмета (тюп= «низ, нижняя часть»).

1.2.3. Служебные имена, ориентированные на переднюю часть предмета.

1.2.4. Служебные имена, ориентированные на боковую сторону предмета.

1.2.5. Служебные имена, ориентированные за заднюю часть предмета.

1.2.6. Служебные имена, ориентированные на внутреннее пространство.

1.2.7. Служебные имена, ориентированные на пространство в середине или в любой точке площади, приближающейся к середине, к центру определённого пространства.

1.2.8.Служебные имена, ориентированные на противоположное пространство.

1.3. Сочетаемостные возможности послелогов и служебных имен.

1.4. Выражение пространственных отношений падежными формами.

1-4.14Выражение пространственности дательным падежом.

1.4.2. Пространственные значения исходного падежа.

1.4.3. Пространственные значения местного падежа.

1.4.4. Пространственные значения грамматических падежей.

1.5. Присловные позиции именных групп.

Выводы по 1-й главе.

ГЛАВА 2. ВЫРАЖЕНИЕ ПРОСТРАНСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ ГЛАГОЛЬНЫМИ ФОРМАМИ.

2.1. Особенности глаголов пространственной ориентации.

2.2. Локум как характеристика размеров предмета.

2.3. Локум как место расположения предмета, как место и мера движения.

2.4.70собенности репрезентации пространственного значения различными лексико-семантическими группами глаголов.

2.4.1. Глаголы с семантикой местоположения в пространстве.

2.4.2. Глаголы перемещения.

2.4.3. Экзистенциальные глаголы.

2.4.4. Глаголы действия.

2.4.5. Глаголы движения.

2.4.6. Глаголы эмоционального состояния.

2.4.7. Глаголы отношения.

2.4.8. Глаголы зрительного и слухового воприятия.

2.5. Вопросы о направлении движения.

Выводы по 2-й главе.

ГЛАВА 3. ВЫРАЖЕНИЕ ПРОСТРАНСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ НАРЕЧИЯМИ И МЕСТОИМЕНИЯМИ.

3.1. Общие замечания.

3.2. Выражение пространственных значений наречиями.

3.2.1. Наречия, характеризующие горизонтальную плоскость пространства.

3.2.2. Наречия с семантикой алгъа «вперёд»/артгъа «назад» и их синонимы.

3.2.3. Наречия с семантикой онггъа «вправо» — солгъа «влево» и их синонимы.

3.2.4. Наречия с дистанционной семантикой и их синонимы.

3.3. Выражение пространственных значений местоимениями.

3.3.1. Указательные местоимения с пространственной семантикой.

ЗЛ.2.В<5просительные местоименные наречия.

3.3.3. Относительные местоименные наречия.

3.3.4. Вопросительно-относительные местоимения с пространственной семантикой.

Выводы по 3-й главе.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Выражение пространственных отношений в кумыкском языке»

Проблемами изучения пространства и времени интересовала ученых с древнейших времен. Все древние мыслители и философы пытались осмыслить и объяснить эти кардинальные для человеческого бытия категории. Еще в категориях Аристотеля пространству уделяется специальное место. Две из десяти категорий: место и положение связаны с пространственным представлением [Аристотель]. Как отмечает Е. С. Кубрякова, в сознании архаического человека пространство воспринималось как «обобщенное представление о целостном образовании между небом и землей /целостность/, которое наблюдаемо, видимо и осязаемо /имеет чувственную основу/, частью которого себя ощущает сам человек и внутри которого он относительно свободно перемещается или же перемещает подчиненные ему объекты; это расстилающаяся во все стороны протяженность, сквозь которую скользит его взгляд /пространство/ и которая доступна ему при панорамном охвате в виде поля зрения при ее обозрении и разглядывании» [Кубрякова 1997: 26].

Занимаемое тем или иным народом пространство, территория в той или иной степени определяет особенности его мировосприятия и национального характера. Влияние пространственных представлений на формирование национального менталитета отмечает 10. С. Степанов: «обращение с пространством - определенным образом нормированный аспект человеческого поведения, когда замечаем, что люди, воспитанные в разных национальных культурах, обращаются по существу с ним по-разному, в соответствии с принятыми в их стране «моделями» [Степанов

Актуальность работы определяется, прежде всего, особым местом, которое занимают пространственные отношения в лексико-грамматической системе любого языка - локативная семантика является значительно больше других типов значений в языке. Пространственный тип значений заключает в себе глубокое философское начало: пространство есть форма существования всего, что есть в мире, кроме того, идея пространства неразрывно связана с идеей времени.

Особенно актуальным представляется анализ репрезентации пространственных отношений в связи с новой антропоцентрической парадигмой, так как этот тип отношений наиболее полно отражает специфику восприятия мира языковым сознанием и, следовательно, может служить моделью для изучения языковой картины мира. В настоящее время языковая картина мира, как правило, описывается с учетом лексических данных языка. Кроме того, несмотря на обращение современного языкознания к функциональному аспекту языка, коммуникативная лингвистика в тюркологии как направление только начинает формироваться. В связи с этим, изучение структурных признаков, функционирования лексических единиц в художественном тексте является необхЦ1^ммм)6ршс5Щ1а.ш^вшьность данного исследования обусловлена несколькими факторами: во-первых, значимостью самого понятия пространства как в общефилософском, так и в собственно лингвистическом понимании, во-вторых, большой распространенностью в речи локативных лексем, в-третьих, необходимостью исследования языковой картины мира на лексико-грамматическом уровне и дальнейшим изучением лексико-семантических полей в кумыкском языке. Средства выражения пространственных отношений в кумыкском языке как особая функциональная система еще не описывались. Следовательно, само описание данной функциональной системы в одном из тюркских языках - актуальная научно-исследовательская задача.

Степень изученности проблемы. Категория пространства лишь в последнее время стала привлекать внимание лингвистов как компактное и интегративное явление. В русской системной лингвистике довольно полно прокомментированы отдельные языковые элементы репрезентации этого значения: пространственные предлоги, наречия, прилагательные, существительные, описаны некоторые специфические синтаксические конструкции, служащие для выражения местонахождения или движения предмета и т.д. [Агеева 1984].

В последние годы интерес к изучению пространственных значений усилился. Самые авторитетные представители семантического и когнитивного нацравления в современной русистике последних лет Ю. Д. Апресян, Р. М. Фрумкина, Е. С. Кубрякова, Е. В. Рахилина, А. В. Кравченко, Е. С. Яковлева, И. М. Кобозева имеют разработки по методологии когнитивного анализа и описанию пространства. С функционально-семантической точки зрения способы выражения категории пространства формами имени в русском языке представлены в работе М. В. Всеволодовой и Е. Ю. Владимирского [Всеволодова, Владимирский 1982; 2007].

В работах Е. В. Рахилиной [Рахилина 1996, 1997, 2000] высказаны принципиально важные положения, связанные с исследованием размера, являющегося одним из основных факторов формирования пространственного значения.

Теоретическим проблемам категории пространства и ее репрезентации с когнитивной точки зрения посвящены работы Е. С. Кубряковой [Кубрякова 1997,1998,2001].

А. В. Бондарко дает следующее определение локативности: «Локативность трактуется нами как семантическая категория, представляющая собой языковую интерпретацию мыслительной категории пространства, и вместе с тем как ФСП, которое охватывает разноуровневые средства данного языка, взаимодействующие при выражении пространственных отношений» [ТФГ, т. 6: 5]. Такое же понимание категории пространства представлено в трудах Арутюновой [1980] и Б. А. Серебретр0таъжг£й9й8}1ытки составления общей, универсальной системы локативных значений [78].

В 80-е гг. XX в. учеными активно изучалась семантика глаголов положения в пространстве, передающих характер взаимодействия субъекта и локума. В связи с этим выделяются каузативные, медиальные и стативные глаголы положения [Орлова 1982]; исследуются их парадигматические характеристики [Кондратенко 1985], валентностные свойства, роль глагола в структуре локативной конструкции [Саевич 1986].

И.В. Бойко в результате проведенного системно-семантического анализа пространственных конструкций приходит к важному выводу о том, что выделенные ранее пространственные значения «могут быть разграничены на более конкретные в зависимости от синтаксических условий употребления языковых форм» [Бойко 1988: 73]. Автор выделяет и систематизирует значения директива (направленное действие, перемещение относительно какого-либо ориентира - локума), локатива (место действия), тран-зитива (трасса движения) и способы их выражения с помощью глагольно-именных словосочетаний (стоять между машинами, стоять под крышей и т.д.).

В конце XX - начале XXI вв. усиливается интерес лингвистов к средствам вербализации категории пространства. Исследователи продолжают изучать словообразовательные и семантические связи глаголов пространственной локализации [Ибрагимова, 1992, Лопатин 1996]; их внутри-полевые отношения [Гак 1996]; рассматривают особенности семантики глаголов положения с точки зрения функциональности / нефункциональности [Рахилина 1998]; исследуют средства выражения пространственных отношений различного характера в тексте в рамках определенной синтаксической конструкции [Тихонова 2003].

Круг исследовательских интересов не ограничивается только единицами класса глаголов и имен существительных. О. Ю. Богуславская [2000] рассматривает семантические противопоставления, организующие семантическое поле пространственных прилагательных. В. В. Тихонова [2000] исследует наречия как одно из средств выражения пространственных отношений и представляет их типологию в соответствии с пространственными координатами.

Идея В. Г. Гака [1998] о пространстве вне пространства, о «выходе» и «входе» в пространство находит развитие в работах других исследователей. Е. С. Скобликова [1997] рассматривает систему выражения пространственных отношений как «поставщика» метафорических средств в другие лексические подсистемы. Е. В. Падучева обращается к метонимическим переносам, обогащающим поле «пространство» [2000].

Исследуемая проблема давно привлекала внимание и тюркологов. Отдельные аспекты пространственных отношений и средств их репрезентации описывались в этнокультурном [Кляшторный 1975; Кононов 1978; Тощакова 1978; Дамдинов 1981; Топоров 1982; Ткачев 1984; Жуковская 1986; Иманалисва 1989, Невская 2005], философском [Ахундов 1982; Серебренников 1988], сопоставительном [Есбаева 1979; Исмаилов 1979; Аб-дукадыров 1982; Бабанов 1985; Мулюкова 1985; Зейналова 1986; Кадыров 1989; Сагынбаев 1989] планах.

В кумыкском языке специальных исследований, посвященных изучению категории пространства и способам выражения пространственности, нет. Пространственных отношений кумыковеды касались попутно в связи с изучением семантики пространственных падежных форм (Н.К. Дмитриев, / Ю.П. Долинина, Ж.М. Хангишиев, Н.Э. Гаджиахмедов, Э.Н. Кардашев и др.) и послеложных конструкций (А. Магомедов). Лексические средства выражения оставались не изученными. В предлагаемой нами работе выявляется насколько возможно исчерпывающе пространственная лексика и грамматические средства выражения пространственных отношений в кумыкском языке.

Таким образом, в отечественной лингвистической науке намечены достаточно четкие ориентиры исследований, в русле которых выстраиваются и набирают силу новые исследования, средствам номинации пространственных отношений.

Несмотря на имеющиеся в современной лингвистике общие и частные работы, посвященные изучению пространственных отношений, проблемы выражения локативных значений на материалах тюркских языков изучены далеко не достаточно; полного и систематического освещения не получили еще отдельные топологические зоны. В нашем исследовании мы пытаемся подойти к анализу языковой интерпретации смысловой категории пространства с позиций функционально-семантической грамматики.

Объектом исследования послужили предикативные единицы с пространственной семантикой, а непосредственным предметом исследования явился локализатор, его синтаксическая, морфологическая, семантическая и дистрибутивная характеристики.

Целью данной работы является выявление способов и средств репрезентации пространственных отношений в современном кумыкском языке, грамматические характеристики локализатора и его семантический потенциал.

Реализация этой цели требует решения следующих конкретных задач:

1) собрать фактический материал из художественных произведений современных кумыкских авторов;

2) произвести семантическую классификацию лексических единиц с пространственной семантикой;

3) исследовать морфолого-синтаксические характеристики локализатора и его семантический потенциал;

4) выявить разнообразные пространственные отношения, передаваемые наиболее грамматикализованными языковыми средствами кумыкского языка;

5) выявить в описываемой пространственной системе подсистемы, специализированные на выражении пространственных отношений того или иного типа.

Рабочая гипотеза исследования состоит в том, что структурно-семантический анализ лексико-семантической группы «пространство» позволяет раскрыть содержание одного из наиболее значимых концептов, вербализованных средствами кумыкского языка, и выявить этноменталь-ные особенности репрезентации данного концепта в исследуемом языке.

Методологической базой исследования послужило представление о пространстве как одного из «наиболее фундаментальных областей в познании мира - категоризация пространства» [Кубрякова 1997: 22], которая отражает осознание человеком реального физического пространства, наряду с временем, и является важнейшим параметром материального мира, где осуществляется и физическое, и духовное, и социальное бытие человека.

Теоретической основой исследования послужили философские представления о пространстве как форме бытия, а также теория познания пространства и времени; лингвистическая теория номинации, разработанная Н. Д. Арутюновой, В. Г. Гаком, В. Н. Телия, А. А. Уфимцевой и другими лингвистами; идеи тематической, лексико-семантической, идеографической классификации лексики, разрабатываемые Л. Г. Бабенко, Л. М. Васильевым, Ю. Н. Карауловым, В. П. Москвиным, М.В. Всеволодовой, Е.Ю. Владимирским и другими; теория значения языковых единиц В. В. Виноградова, Ю. Д. Апресяна, С. Д. Кацнельсона, Е. С. Кубряковой, М. В. Никитина и других.

В данной диссертации активно используются и работы, выполненные на материалах тюркских языков: А. Н. Кононовым 1978; Серебренниковым 1988, Ахундовым 1982, Тощаковой 1978; Иманалиевой 1989, Невская 2005], Зейналовой 1986; Кадыровым 1989; Сагынбаевым 1989, А.Т. Додуе-вой и др.

Научная новизна исследования. Данная работа, сочетающая в себе исследование плана выражения и плана содержания языковых средств, выражающих локализацию в пространстве, с подробным семантическим анализом лексико-грамматических средств, предназначенных для выражения локативности в кумыкском языке, призвана восполнить в какой-то мере этот пробел. За последние двадцать лет значительно расширился список языков и ареалов, которые попали в сферу внимания исследователей, занимающихся пространственной картиной мира. Однако материал кумыкского языка впервые вводится в пространственную языковую картину мира.

Впервые описана грамматика пространства на кумыкском языковом материале; рассмотрено функционально-семантическое поле пространст-венности, состоящее из целого комплекса субполей. Внутри каждого из подчиненных полей выделены центральные типы пространственных отношений, кодируемые наиболее грамматикализованными языковыми средствами.

В диссертации выделена и описана система средств выражения пространственных отношений, также имеющая сложную внутреннюю структуру и состоящая из отдельных подсистем: подсистем синтаксических пространственных конструкций, пространственных предикатов, слов со значением пространственного дейксиса (местоимений, пространственных наречий), пространственных служебных частей речи: служебных имен, послелогов; пространственных падежей и других морфологических способов выражения пространственных отношений. Отмечена специализация отдельных подсистем на выражении определенного типа пространственных отношений. Выработаны классификации средств выражения пространст- < венных отношений на основании их ситуативных, топологических и эгоцентрических значений.

Теоретическая и практическая значимость. Анализ пространственных отношений в кумыкском языке имеет важное теоретическое и практическое значение. Он вводит в научный оборот данные одного из кыпчакских языков и обогащает, тем самым, наши представления о том, как язык структурирует пространство. Это расширяет имеющуюся источниковую базу по языковым системам средств выражения пространственных отношений, предлагает возможную модель описания пространственных отношений и средств их выражения в других языках, делает возможным провести сопоставление полученных результатов и выработать подходы к типологии пространственных систем.

Поскольку анализ ведется на материале кумыкского языка, то полученные результаты особенно важны для кумыкской филологии. Результаты исследования могут быть также использованы при написании учебно-методических пособий и в практике преподавания кумыкского языка.

Результаты данного исследования войдут в качестве одного из разделов в современную кумыкскую грамматику, послужат материалом для написания учебных пособий, лекционных курсов по кумыкскому языкознанию, чтения спецкурсов по кумыкскому языку на филологических факультетах.

Обоснованность и достоверность научных результатов и выводов исследования обеспечиваются: соответствием его принципиальных положений теоретико-методологическим принципам и поставленным задачам, выбором адекватных методов, широкой источниковедческой базой, успешной апробацией полученных результатов в научно-педагогической практике.

Материалом исследования служит картотека, состоящая из двух частей:

1. Лексические единицы с прямым и переносным значением положения в пространстве, выбранные из разных словарей кумыкского языка.

3. Лексические единицы с семантикой положения в пространстве в различных контекстах, извлеченные методом сплошной выборки из прозаических и поэтических текстов XX - начала XXI вв. - более 1200 словоупотреблений.

Реализация поставленных задач осуществлялась с применением следующих методов и приемов: 1) описательный метод с применением приемов наблюдения, интерпретации, сравнения и обобщения, 2) метод компонентного анализа для установления семантической структуры номинативных единиц, обозначающих положение в пространстве, 3) метод дистрибутивного анализа.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Репрезентацию пространства в кумыкском языке можно конструировать в полевую модель - лексико-семантическое поле «пространство», которое представлено совокупностью единиц, связанных между собой семантической общностью и структурными отношениями. По своей структурно-семантической организации поле «пространство» претендует на статус макрополя и представлено рядом микрополей, или функционально-семантических зон, конституенты которых отражают разные ипостаси восприятия пространства.

2. Для выражения пространственной семантики в кумыкском языке используются языковые средства разных уровней: лексические, морфологические и синтаксические. Грамматикализованным ядром пространствен-ности являются синтаксические локативные конструкции, формируемые пространственными предикатами. Специализированными маркерами пространственных отношений являются также пространственные падежи, собственно послелоги и послеложные имена. Они определяют ситуативный тип локализатора: место локации, пункт локации, старт, направление, финиш, трассу, преодолеваемое пространство при транслокации. Базовые ло- г

-"г кативные отношения и содержащие их пропозиции, выражаются широким спектром локативных конструкций. Локативные пропозиции могут соединяться между собой и с не локативными.

3. Пространственные отношения, как прямое отражение реальности, и средства их выражения служат базой для формирования более абстрактных отношений (темпоральных, каузальных и т.п.), которые пользуются готовыми пространственными структурами, наполняя их новым содержанием. Тюркский языковой материал, задействованный в предлагаемом исследовании, может послужить новым подтверждением данной теоретической посылки.

4. В сфере топологических значений, наиболее последовательно кодируемых грамматикализованными средствами тюркских языков, самой значимой является оппозиция общих (сопространственность/ несопространственность объекта локализации и опорного локума) и частных (передающих топологию локализатора и опорного локума) топологических значений. Первые выражаются падежными формами и собственно послелогами, вторые - служебными именами, послелогами и наречиями. Топологические значения в той или иной степени присущи всем пространственным элементам: падежным и падежно-послеложным формам имен, значительному числу пространственных предикатов, но на их выражении специализируются пространственные служебные имена; они и являются грамматическим ядром топологии в кумыкском языке.

5. Среди эгоцентрических элементов языка мы выделяем собственно эгоцентрические, специализирующиеся на выражении ориентации на субъект наблюдения (личные и указательные местоимения, местоименные наречия и их функциональные аналоги, собственно наречия, ряд глаголов) и образующие ядро эгоцентричное и несобственно эгоцентрические, выражающие эгоцентрические значения при определенных условиях (ряд служебных имен и послелогов). Личное пространство очерчивает территорию микромира человека, значение обладания является здесь основным.

6. Основными пространственными координатами абсолютного пространства являются местонахождение внутри и на поверхности локума и движение внутрь и на поверхность локума. Семантически и синтаксически в пространственных конструкциях предикат передает одно базовое локативное отношение. Эти конструкции монопропозитивны и монопредикативны

7. Этнокультурное своеобразие пространственной лексики проявляется, прежде всего, на семантическом уровне и находит отражение в нетрадиционности и нестандартности образов, легших в основу наименований. Этнокультурным содержанием обладают те единицы пространственности, в семантике которых нашли отражение особенности становления, развития и жизнедеятельности кумыков.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на расширенном заседании кафедры общего языкознания Дагестанского государственного педагогического университета, ряд положений диссертационного исследования освещались в докладах на научных сессиях профессорско-преподавательского состава ДГПУ, региональной научной конференции «Семантика языковых единиц разных уровней» (Махачкала, 2008) и международной научно-практической конференции «Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия» (Махачкала, 2009).

Содержание исследования отражено в 8 публикациях: Структура диссертации обусловлена кругом исследуемых вопросов и включает в себя введение, три главы, заключение, список использованной литературы и список справочной литературы. Каждая глава состоит из разделов и сопровождается выводами.

Заключение диссертации по теме «Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)», Хочавова, Юлдуз Умарпашаевна

Выводы по 3-й главе

Завершая анализ наречий и местоимений с пространственной семантикой, характеризующих положение или перемещение на горизонтальной плоскости пространства, следует отметить, что, во-первых, семантика рассмотренных лексем неразрывно связана с понятиями «точка отсчёта», «дополнительный ориентир», «позиция наблюдателя», иначе такие наречия потеряли бы смысл, а во-вторых, наречия с пространственной семантикой передают параметры языка, структурирующие пространство. ЛСГ наречий, подразделяясь на подгруппы со своими дифференциальными признаками, неоднородны и имеют разнообразную семантику, что даёт разностороннее представление о языкойтнршчрашажространство языка имеет сложное строение, так как в его выражении наречие является лишь одним из средств, достаточно абстрактных. Конкретизация структуры пространства осуществляется в русском языке посредством предложно-падежных форм имён существительных.

В кумыкском языке наречия места после наречий времени являются самыми распространенными обстоятельственными наречиями. Наречия места обозначают место, где совершается действие, направление движения или процесса.

По происхождению некоторые наречия - изолированные формы пространственных падежей имен. Они делятся на два типа. В тюркских языках в образовании наречий принимают участие формы пространственных падежей имен существительных, прилагательных и отчасти местоимений и числительных, а также деепричастий. Все наиболее продуктивные словообразовательные модели наречий связаны с указанными падежными формами имен существительных и прилагательных, которые, как уже отмечалось, выступают в роли словообразовательных формантов. Словообразовательные связи наречий с этими частями речи постоянно расширяются. Следовательно, имена существительные и прилагательные - основная словообразовательная база наречий в этих языках. Доля деепричастий в образовании наречий менее значительна, а падежных форм местоимений и числительных вовсе незнаМйтздрти.отметить, что наречия представляют собой начальный этап структурирования пространства средствами языка. В то же время эти средства ещё довольно абстрактны, так как данные наречия имеют широкое значение, которое конкретизируется в контексте. При характеристике данных наречий важными понятиями являются точка отсчёта (для горизонтальной плоскости пространства точкой отсчёта является какая-либо поверхность), дополнительный ориентир и позиция наблюдателя, так как для расположенных друг напротив друга субъектов местоположение одного и того же объекта воспринимается по-разному [ЯковМвжёрШЕьМ] .образом пространственные отношения отражаются в пространственных местоимениях. Некоторые из них способны к свернутому, конденсированному выражению семантики целых синтаксических конструкций. В них имплицируется как значение субъекта, так и значение локума, а также само пространственное отношение, что выявляется в глубинно-синтаксических трансформациях. Все указательные местоимения передают разные признаки пространства, группируясь в определённые лексико-семантические группы по наличию общего семантического признака.

Указательные местоимения ориентируют субъект действия на нахождение его в разных направлениях по вертикали и горизонтали, в состоянии покоя или движения Вопросительно-относительные наречия къайда? «где?» къайдан! «откуда?» объединяются по признаку «определение места, на котором находится предмет или к которому (от которого) движется предмет».

Лексико-семантическая группа вопросительно-относительных и неопределённых наречий имеют один семантический признак «определение места», подгруппы данных лексико-семантических групп дифференцируются по признакам «определённое место» и «неопределённое место», члены подгрупп противопоставляются по признакам «место» и «начальное / конечное место следования».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В проанализированных в диссертационной работе пространственных единицах, репрезентирующих ядерную пространственную модель, локали-затор выражен падежными формами существительных и местоимений, местоименными наречиями, а также полнозначными наречиями.

Проанализированный материал исследования позволил выделить три типа пространства в языковой картине кумыков:

1) абсолютное, в котором локализация осуществляется посредством фиксированных ориентиров (падежных форм существительных);

2) относительное, в котором локализация осуществляется дейктиче-скими средствами языка (местоименными и полнозначными наречиями);

3) личное, в котором точкой пространственного отсчета является человек (локализатор выражен падежными формами местоимений).

В художественной речевой среде преобладает абсолютное пространство. Материал исследования показал, что в художественном дискурсе около 50% от всех локализаторов осуществляется в первую очередь через фиксированные ориентиры.

В пространстве с фиксированными ориентирами значения конкурируют между собой пространственные ориентиры дательного, местного и предложного падежей. В процентном отношении и в абсолютном, и в относительном типах пространств доминируют къайда(«где»)-локализаторы, то есть в данной пространственной среде доминируют дательный и местный падежи.

Менее актуальным, но достаточно выраженным в художественной речи является относительное пространство. При формировании относительного пространства употребительны преимущественно местоименные наречия, указывающие на местонахождение объекта (лица или предмета) и направление движения относительно ПК. И здесь самой активной является группа «/съямдд(где)»-локализаторов. При этом «къайда( где)»-локализаторы более частотны в текстах, поскольку они играют особенно важную роль при создании сигнификативного пространства - пространства, о котором идет речь в рассказах и которое мыслится говорящими.

Достаточно актуальными для обиходно-бытовой речи являются местоименные наречия здесь и тут со значениями «в том месте, где находится говорящий или где он в момент речи мыслит себя». Из группы местоименных къайда(«где»)-локализаторов абсолютно частотным в кумыкском языке является слово онда «там», употребляющееся в значении «в месте, отличном от того, где находится говорящий или где он в момент речи мыслит себя». Количественный анализ показал, что данная лексема употребляется два раза чаще, чем лексема мунда «здесь». Так, в повести М. Хангишиева «Чубурув бойларда», состоящей из 62 ООО слов, 116 раз употреблено слово онда «там» и всего 48 раз встречается слово мунда «здесь».

Полнозначные пространственные кг.£Шс)<я(«где»)-локализаторы обозначают как местонахождение относительно наблюдателя, так и местонахождение по отношению к другим объектам, их употребление чаще зависит от конкретной темы рассказа или беседы.

Локализаторы-наречия, указывающие на конечный пункт движения къ<яйд<я(«куда»)-локализаторы, значительно менее представлены по сравнению с где-локализаторами и более употребительны в дискурсах, поскольку, вероятно, они более важны при создании ситуативного пространства. Из къ£шдя(«куда»)-локализаторов чаще остальных наречий встречается местоименное наречие къайда {Къайда барасан «Куда идешь»?). Реже употребляются местоименные наречия онда «туда» и мунда «сюда», указывающие на направление.

В абсолютном пространстве ориентация предмета (чаще человека) осуществляется через фиксированные, объективные ориентиры (предметы окружающего человека мира, посредством которых производится координация человека (юртда «в селе», уьйге «домой» и т.д.). Этот тип пространства, как показал материал исследования, является основным. В относительном пространстве ориентир является переменной и «задается контекстом» [Плунгян 2002: 95], пространственные координаты определяются с точки зрения позиции говорящего (онда «там», мунда «здесь»).

Как показал наш материал, основными пространственными координатами являются местонахождение внутри и на поверхности локума и движение внутрь и на поверхность локума. Причем при выражении лока-лизатора падежными формами существительных актуальны значения къайда «где, куда» и къайдан «откуда», при выражении пространства служебными именами и наречиями абсолютно доминирует значение къайда «где». Иными словами, семантика местонахождения характерна при относительном способе выражения пространства, а семантика конечного пункта движения актуальна при обозначении фиксированных, не зависящих от контекста и ситуации речи пространственных координат.

Если говорящему необходимо только обозначить пространственные координаты, он может употребить наречие или послеложно-падежную форму существительного; если говорящему необходимо оценить ситуацию, он прибегает к послеложно-падежной форме или к служебным именам.

Таким образом, «самой большой по своим масштабам и самой важной для восприятия мира и всей жизнедеятельности человека, а поэтому одной из самых существенных по своим последствиям, и выступает для человека такая целостность, как пространство - то, что вмещает человека, то, что он осознает вокруг себя, то, что он видит простирающимся перед ним» [Шамне 2000: 15].

Подобно падежным формам, обозначающим статическую локализацию, служебные имена с пространственным значением представляется возможным объединить в подгруппы, определяющие: а) положение, совпадающее с локализацией ориентира (уьстюнде «на»); б) положение внутри ориентира (ичинде «внутри»); в) положение около ориентира (къырыйында «рядом, вблизи»); г) положение перед ориентиром (алдында «перед»); д) положение позади ориентира: (артында «позади»); е) положение напротив ориентира {къаршысында «напротив); ж) положение над ориентиром {уъстюнде «над, сверху»); з) положение под ориентиром (тюбюнде «под, снизу»); и) положение между ориентирами {арасында «между»); к) положение вокруг ориентира (айланасында «вокруг»); л) положение вдоль ориентира {бой- «вдоль»); м) положение в центре ориентира ((ортасында «в центре, посередине).

Ядерная зона пространства в кумыкском языке включает в себя такие слова, которые непосредственно имеют в своей семантике пространственное значение, - метаслова. Они выражают самое общее, не конкретизированное представление о пространстве. В зависимости от их функциональных и семантических свойств предлагается выделять следующие основные группы метаслов: 1) слова с абсолютивным значением типа ер «место» и некоторые заимствованные из русского языка лексемы {район, участка и др.) 2) слова с релятивным значением (слова, обозначающие ориентиры в пространстве): орта «середина», оър «верх», тюп «внизу», арт «сзади» и др.; къабургъа «бок» и др.; 3) параметрические имена, обозначающие проI странственные размеры: узуну «длина», узун «длинный», къальмы «толщина», къалын«толстый» и др.

Семантическое поле пространства представлено грамматически различными лексическими единицами. Мы рассмотрели лексико-семантические группы существительных, глаголов, местоимений, наречий и служебных имен.

При изучении имен существительных с абсолютивным значением было выявлено, что их в кумыкском языке немного. Имена существительные с релятивным значением в кумыкском языке служат для выражения ориентации в пространстве. В кумыкском языке в данной подгруппе достаточное количество лексем, так как посредством их выражается местоположение и движение человека по отношению к сторонам объекта: орта «середина», баш «вершина», тюп «низ» и др.

Среди слов с релятивным значением были выявлены антонимические парадигмы (оър «верх» - тюп «низ», ал- «перед» - арт- «зад»). Данные лексемы связаны отношением контрарной антонимии.

Дейктические местоимения содержат указание на местоположение или направление движения относительно центра пространственной координации. Общим в семантике этих слов является то, что они характеризуют лица или предметы по признаку удаленности от центра речевого пространства, классифицируя их как «ближний» или «дальний» предметы.

В кумыкском языке система дейктических местоимений бинарная, ее составляют местоимения: бу, шу «этот», о, шо «тот». Бу, шу «этот» реализует сему «близость по отношению к говорящему лицу», о, шо «тот» реализует сему «отдаленность от говорящего лица».

Большой пласт лексики с пространственным значением в обоих языках составляют наречия. Наречия характеризуют языковое пространство в его основных параметрах - трех измерениях, они также могут указывать на степень удаленности объекта от ориентира.

Выделяются следующие группы наречий:

1) координационные наречия, характеризующие основные пространственные координаты (алда «впереди», артда «сзади», алгъа «вперед»);

2) дистанционные наречия, указывающие, в какой степени удалены объекты от ориентира (йыракъда «далеко», ювукъда «близко»);

3) дейктические наречия, указывающие на местонахождение и направление движения объекта (мунда «здесь» / онда «там»);

4) пространственно-дистанционные наречия, обозначающие местонахождение и движение объекта: гери «обратно», бери «ближе», ари «подальше»;

5) наречия, включающие в свою семантику вопрос или отношение к местонахождению или направлению движения: къайдаЧ «куда?», кьайдан «откуда?»;

6) неопределенные наречия, передающие неопределенное местонахождение и неопределенное направление движения без указания на линии координат: ари-бери «туда-сюда», онда-мунда «там-сям»).

Наречийная сфера имеет ярко выраженное антропоцентрическое субъективное содержание и связана с восприятием лица. Важную роль при этом играют понятия «точка отсчета», «место наблюдателя», «дополнительный ориентир», абсолютная ориентация», «относительная ориентация».

Некоторые наречия кумыкского языка с пространственным значением представляют собой застывшие формы имен существительных в пространственных падежах.

Основной оппозицией пространственных отношений, рассматриваемой в общем плане, является оппозиция перемещения и местонахождения. Соответственно этому пространственные отношения делятся на статические и динамические. Статические пространственные отношения обозначают местонахождение локализуемого объекта по отношению к локализа-тору. Динамические пространственные отношения обозначают трассу или направление движения предмета по отношению к локализатору. Статические и динамические пространственные отношения имеют различное выражение.

Для выражения статических пространственных отношений в кумыкском языке (позиция къайда'? «где?») используются следующие средства выражения: а) местный падеж имени: уъйде «дома»; б) сочетание имени со служебным именем: уъйню ичинде «в доме, внутри дома». Служебные имена формируются на основе только таких падежных форм имен существительных, которые приспособлены для выражения определенных пространственных отношений.

Динамические пространственные отношения выражаются следующими средствами. Сему «начальный пункт движения» (позиция къайдан? откуда?») имеет падежная форма в предложном падеже (уъйден «из дома»).

Сему «конечный пункт движения» (позиция къайда ерли? «куда?») выражает падежная форма имени в дательном падеже: уъйге «в дом»

Сему «трасса движения» (позиция кьайдан? «где?») выражает падежная форма имени в предложном падеже: уьйден «из дома».

Вследствие того, что в кумыкском языке статические и динамические пространственные отношения четко различаются и формально (падежные аффиксы), и семантически (значение служебного имени), то общее пространственное значение послеложной конструкции можно определить в изолированном употреблении, без глагольного окружения. Влияние контекста лишь усиливает значение статичности или динамичности падежной формы и послеложной конструкции.

Частные пространственные отношения указывают на геометрические позиции предметов, отображенные в формах языка. В зависимости от того, изображают ли они положение одного объекта в отношении другого в виде точки (трехмерного пространства), линии (плоскости) или окружности (дуги, сферы).

Пространственные отношения связаны с определенным пунктом в пространстве. Они делятся на следующие типы: а) внутренние пространственные отношения, б) внешние пространственные отношения, в) поверхностные пространственные отношения, г) верхние пространственные отношения, д) нижние пространственные отношения, е) передние пространственные отношения, ж) задние пространственные отношения, з) отношения пространственной близости, и) боковые пространственные отношения, к) серединные пространственные отношения, л) интерпозиционные пространственные отношения, м) противоположные пространственные отношения. Данные типы выделяются в обоих языках.

Некоторые типы пространственных отношений, а именно внутренние, поверхностные, отношения пространственной близости, предельные, имеют вариативные формы выражения: местные падежи и служебные имена. Служебные имена возникают позже, они компенсируют отсутствие ряда значений местных падежей и конкретизируют внутриместное и внешнеме-стное расположение объектов.

При выражении пространственных отношений некоторые конструкции могут вступать в синонимические и антонимические отношения. Синонимические конструкции отличаются от конструкции с основным значением или оттенками внутри основного признака, или стилистическими оттенками, или различием в сочетаемости с определенным кругом имен.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Хочавова, Юлдуз Умарпашаевна, 2011 год

1. Абдукадыров Л. Семантические функции предлога в лексико-грамматической системе языка (на материале немецкого, русского и узбекского языков): Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1982. 23 с.

2. Абдуллина А. А. Функционально-семантическое поле локальности в современном русском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Краснодар, 1994.

3. Агеева Р. А. Категория пространства и способы ее выражения в языке // Категории и законы марксистско-ленинской диалектики и язык. М., 1984. с. 84-113.

4. Алыпман И. В. Локализаторы в структуре предложения // Проблемы структурной лингвистики 1978. -М., 1981.

5. Апресян Ю. Д. Избранные труды. В 2 т. М.: Языки русской культуры, 1995. -Том 2. -766 с.

6. Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974. -368 с.

7. Апресян Ю. Д. Опыт описания значений глаголов по их синтаксическим признакам (типам управления) // Вопросы языкознания. 1965. № 5. -С. 51-66.

8. Аристотель. Категории. Библиотека on-line. Тексты античных авторов // www.philosophv.ru/library/Aristotle/kat/01 .html

9. Аристотель. Сочинения в 4-х томах. Т. 1. Текст. М.: Мысль, 1976 -550 с.

10. Арутюнова Н. Д. К проблеме функциональных типов лексического значения // Аспекты семантических исследований, Москва, 1980.

11. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы. М.:Наука, 1976. - 383 с.

12. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. 2 изд., испр. - М.: Языки русской культуры, 1999.-896 с.

13. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.

14. Ахундов М. Д. Концепции пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы. М.: Наука, 1982. - 222 с.

15. Бабанов А. В. Взаимодействие словообразовательных и синтаксических средств выражения направления в славянских языках (на материале болгарского, польского и русского языков: Автореф. дис. .канд. филол. наук. -Л., 1985. 16 с.

16. Бабушкин А. П. «Возможные миры» в семантическом пространстве языка. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001. - 86 с.

17. Базиев А. Т. Система спряжения в кумыкском и ногайском языках: Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1949. -18 с.

18. Баскаков Н. А. Алтайский язык. М., 1958. - 116 с.

19. Баскаков Н. А. Тюркские языки. М., 1966. - 244 с.

20. Баскаков Н. А. Каракалпакский язык. Фонетика и морфология. 4.1. Части речи и словообразование. М.: Изд-во АН СССР, 1952. - 542 с.

21. Баскаков Н. А. Историко-типологическая морфология тюркских языков.-М., 1979.-273 с.

22. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Едиториал УРСС, 2002. 448с.

23. Блажев Б. И. Употребление конструкций направления и места в современном русском языке. София, 1975. - 267 с.

24. Блажев Бл. Употребление конструкций направления и места в современном русском языке. София, 1975.

25. Богуславская О. Ю. Динамика и статика в семантике пространственных прилагательных // Логический анализ языка. Языки пространств, М., 1997.-С. 20-30.

26. Богуславская О. Ю. Динамика и статика в семантике пространственных прилагательных // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 20-29.

27. Богуславская О. Ю. Пространство и перемещение // Русский язык в его функционировании. Третьи Шмелевские чтения. М.: Рус. слов., 1998. -С. 10-12.

28. Болдырев Н. Н. Отражение пространства деятеля и пространства наблюдателя в высказывании // Логический анализ языка. Языки пространств.-М., 1997.-С. 212-217.

29. Болдырев Н. Н. Отражение пространства деятеля и пространства наблюдателя в высказывании // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 212-216.

30. Борисова С. А. Пространство как текстообразующая категория // Вестник МГУ. Серия 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. -2004. -№ 1.-е. 196-204.

31. Бранко Тошович. Глаголы каузации положения в пространстве // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000.-С. 163-178.

32. Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Языковая концептуализация мира: (На материале русской грамматики). М.: Языки русской культуры, 1997. - 574 с.

33. Волгина Н. С. Активные процессы в современном русском языке. Учебное пособие. М.: Логос, 2001. - 304 с.

34. Васенькин В. В. Структурно-семантическое описание лексико-семантической группы существительных со значением «пространство». -Л, 1987.

35. Васильев Л. М. Семантика русского глагола: Учеб. пособие для слушателей фак. повышения квалификации. М.: Высш. школа, 1981. -184 с.

36. Васильев Л. М. Теория семантических полей // Вопросы языкознания. 1971.-№5.-С. 105-113.

37. Всеволодова М. В., Владимирский Е. Ю. Способы выражения пространственных отношений в современном русском языке. М., 1982.

38. Всеволодова М. В., Владимирский Е. Ю. Способы выражения пространственных отношений в современном русском языке. М., 1987.

39. Гаджиахмедов Н. Э. Словоизменительные категории имени и глагола в кумыкском языке (сравнительно с другими тюркскими языками). -Махачкала, 2000. 385 с.

40. Гайсина P.M. Лексико-семантическое поле глаголов отношения в современном русском языке. Саратов, 1981.

41. Гак В. Г. Языковые преобразования. М., 1998.

42. Гак В. Г. К проблеме семантической синтагматики // Проблемы структурной лингвистики 1971. -М., 1972.

43. Гак В. Г. Пространство вне пространства // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 127-134.

44. Гак В. Г. ФСП предикатов локализации. Структуры, выражающие локативные отношения // Теория функциональной грамматики: Локатив-ность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб.: Наука, 1996. -С. 6-26.

45. Гак В. Г. Функционально-семантическое поле предикатов локализации // Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Поссесивность. Обусловленность. СПб.: Наука, 1996. - 230 с

46. Гереева А. И. Служебные слова в кумыкском и английском языках (послелоги и союзы): Дис. канд. филол. наук. Махачкала, 2004 148 с.

47. Грамматика азербайджанского языка (фонетика, морфология, синтаксис). Баку, 1971. - 413 с.

48. Грамматика карачаево-балкарского языка. Фонетика, морфология, синтаксис. Под общей редакцией Н. А. Баскакова. Нальчик: Эльбрус, 1976. -570 с.

49. Грамматика современного башкирского литературного языка. М.: Наука, 1981.-495 с.

50. Гузев В. Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: Имя (На материале староанатолийско-тюркского языка). Л.: Изд-во ЛГУ, 1987. -141 с.

51. Дамдинов Д. Г. О бурятских метрологических названиях // Этнография и фольклор монгольских народов. Элиста, 1981.

52. Дмитриев Н. К. Материалы по истории кумыкского языка // Языки Северного Кавказа и Дагестана. Сборник лингвистических исследований. -М.-Л., 1949. -324 с.

53. Дмитриев Н. К. Грамматика башкирского языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР.- 1948.-276 с.

54. Дмитриев Н. К. Грамматика кумыкского языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР.-1940. - 205 с.

55. Дмитриев Н.К. Служебные имена в турецком языке / Советское языкознание, т.З, -Л., 1937.

56. Дмитриев Н. К. Строй тюркских языков. М.: Изд-во АН СССР. -1962. - 608 с.

57. Додуева А. Т. Структура и семантика предложений с предикатами движения в карачаево-балкарском языке. Нальчик: Эльбрус, 2003. - 128 с.

58. Додуева А. Т. Категория пространственности и ее репрезентация в карачаево-балкарском языке: Дис. доктора филол. наук. Нальчик, 2008. - 395 с.

59. Долинина Ю. П. Падежи в современном кумыкском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. -М., 1956.

60. Есбаева Р. X. Казахские эквиваленты русских предложно-падежных конструкций пространственного значения: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Алма-Ата, 1979. - 25 с.

61. Жуковская Н.Л. Пространство и время в мировоззрении монголов // Мифы, культы, обряды народов зарубежной Азии. М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва «Наука», 1986. С. 118-134.

62. Зейналов Ф. Р. Служебные части речи в современных тюркских языках: Автореф. дис. .докт. филол. наук. Баку, 1966. - 44 с.

63. Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. -М., 1982.

64. Золотова Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. -М.: Наука, 1973.-351 с.

65. Ибрагимова В. Л. Отражение в языке категории пространства // Исследования по семантике. Уфа: БГУ, 1986. - 16-34.

66. Ибрагимова В.Л. Семантика глаголов пространственной локализации в современном русском языке. Уфа: Изд-е Башкир, ун-та, 1992.- 172 с.

67. Ибрагимова В. Л. Семантика русского глагола (лексика движения): Учебное пособие / Башк. ун-т. Уфа, 1988.

68. Иванов С. И. Родословное древо тюрок Абу-л-гази-хана. Грамматический очерк (Имя и глагол. Грамматические категории). Ташкент, 1965. - 202 с.

69. Иманалиева Р. А. Этнолингвистические вопросы изучения средств выражения пространственных представлений в казахском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. Алма-Ата, 1989. - 24 с.

70. Исенгалиева В.А. Служебные имена и послелоги в казахском языке. -Алма-Ата, 1957.

71. Исламджанова X. Закономерности построения предложений, обозначающих ситуацию движения: Автореф. дисс. .канд. филол. наук. М., 1982.-25 с.

72. Исмаилов К А. Семантический анализ пространственных прилагательных в английском языке (с привлечением материалов каракалпакского / языка): Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1979. - 28 с.

73. Кадыров Джоракулы. Семантика места и направления в группе сказуемого в туркменском и немецком языках: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Ашхабад, 1989. - 19 с.

74. Кардашев Э. Н. Система пространственных падежей современного кумыкского языка : сравнительно с турецким языком: Диссертация . кандидата филологических наук: Махачкала, 2009.- 168 с.

75. Карпенко Л. Б. Способы выражения локальности в русском и болгарском языках, СЕ, 1984, № 6.

76. Кибрик А. Е. К типологии пространственных значений (на материале падежных систем дагестанских языков) // Язык и человек. М., 1970. -С.110-156.

77. Килъдибекова Т. А. Глаголы действия в современном русском языке. Опыт функционально-семантического анализа. Саратов, 1985.

78. Кляшторный Г. Представления древних тюрков о пространстве // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. XI годичная сессия ДО ИВАН СССР (краткие сообщения и автоаннотации).-М., 1975.

79. Кобозева И. М. Грамматика описания пространства. Логический анализ языка. Языки пространств. - М., 1997. - С. 152-163.

80. Кобозева И. М. Как мы описываем пространство, которое видим: коммуникативные стратегии // Труды межд. семинара «Диалог-96» по компьютерной лингвистике и ее приложениям. -М., 1996.

81. Кобозева И. М. Как мы описываем пространство, которое видим: проблема выбора «ориентира» // Труды межд. семинара "Диалог-95" по компьютерной лингвистике и ее приложениям. Казань, 1995.

82. Кобозева И. М. Как мы описываем пространство, которое видим: форма объектов // Труды межд. семинара «Диалог-2000» по компьютерной лингвистике и ее приложениям. Протвино, 2000.

83. Кобозева И. М. Грамматика описания пространства // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 152-162.

84. Кобозева, И. М. Лингвистическая семантика. -М.: Едиториал УРСС, 2000.-352 с.

85. Коклянова А.А. Послелоги и служебные имена в узбекском литературном языке // Труды Института языкознания АН СССР, т.З, 1954.

86. Кондратенко Г. И. Лексико-семантическая группа глаголов со значением бытийности (на материале глаголов нахождения): Автореф. дис. .канд. филол. наук. -М., 1985.

87. Кононов А. Н. Грамматика турецкого языка. Istanbul, Milenyum

88. Кононов А. Н. Грамматика языков тюркских рунических памяпишков Vn-IX вв. Л.: Наук, 1980. - 254 с.

89. Кононов А. Н. Способы и термины определения стран света у тюркских народов // Тюркологический сборник. 1974. М., 1978.

90. Кононов А. Н. Грамматика современного турецкого литературного языка. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1956. - 569 с.

91. Кононов А. Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1960. - 446 с.

92. Коробейникова В. А. Лексико-семантическая группа прилагательных с пространственным значением (К проблеме системности лексики): Автореф. дисс. .канд. филол. наук. Саратов, 1980. - 18 с.

93. Кравченко А. В. Когнитивные структуры пространства и времени в естественном языке, СЛЯ, т.55, №3, с. 3 23.

94. Кравченко А. В. Когнитивные структуры пространства и времени в естественном языке // Известия РАН. Серия литературы и языка. 1996. - Т. 55. - № 3. - С. 3-24.

95. Кржижкова Е. Адвербальная детерминация со значением места и направления: Опыт трансформационного анализа // ВЯ, 1967. №2. С. 276 -277.

96. Кубрякова Е. С. Когнитивные аспекты в исследовании семантики слова. Семантика языковых единиц, М., 1998,т .1, с. 47 - 50.

97. Кубрякова Е. С. О понятиях места, предмета и пространства. // Логический анализ языка. Языки пространств. М., 1997. с.84 - 93.

98. Кубрякова Е. С. Язык пространства и пространство языка. СЛЯ, 1997, т. 56, №3, с. 22 -31.

99. Кубрякова Е. С. К вопросу о пространственном моделировании лингвистических систем // Вопросы языкознания. 1967. - №2. - 98-108.

100. Кубрякова Е. С. О понятиях места, предмета и пространства // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2001.-С. 84-91.

101. Кубрякова Е. С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира // Рос. Академия наук. Ин-т языкознания. М., 2004.

102. Кулъпина В. Г. Особенности локативного употребления личных местоимений // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1985. -№1. - С. 47-53.

103. Ли Тоан Тханг. Пространственная модель мира: когниция, культура, этнопсихология (на материале вьетнамского и русского языков). М.: ИЯ РАН, 1993.- 195 с.

104. Лопатин В. В. Глаголы пространственного расположения предмета, их словообразовательные и семантические связи. М., 1996.

105. Лотман Ю. М. Проблема художественного пространства в прозе Гоголя, Избранные статьи, т. 1, Таллинн, "Александра", 1992, с.407 - 413.

106. Лотман Ю. М. Семиотика пространства. Избранные статьи, т. 1, Таллин: Александра, 1992. - С. 386 - 472.

107. Магомедов А. Г. Собственно-послелоги и послелоги изолированные формы знаменательных слов в кумыкском языке. - Махачкала, 1966.

108. Мазурова Ю. В. Типология средств выражения пространственной локализации: вертикальная ось: Дисс. .канд. филол. наук. М., 2007 274 с.

109. Майтинская К. Е. Служебные слова в финно-угорских языках. М., 1982.

110. Малащенко В. 77. Свободное присоединение предложно-падежных форм. Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского университета, 1972. 171 с.

111. Мостепаненко А. М. Проблема универсальных свойств пространства и времени. JL, 1969.

112. Мулюкова 3. Б. Башкирские послелоги и способы их передачи в контактирующих языках: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Уфа, 1985.

113. Невская И. А. Пространственные отношения в тюркских языках Южной Сибири (на материале шорского языка). Новосибирск, 2005.

114. Невская И. А. Типология локативных конструкций в тюркских языках Южной Сибири (на материале шорского языка): Автореф. дис. .д-ра филол. наук. Новосибирск, 1997. - 45 с.

115. Николова А. Функциональная грамматика. Способы выражения пространственных значений в русском языке / на фоне болгарского. Шумен, 1997.

116. Ольмесов Н. X. Сравнительно-историческое исследование диалектной системы кумыкского языка. Фонетика. Морфология. Махачкала, 1997.

117. Оразов М. Семантика казахского глагола (опыт семантической классификации): Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Алма-Ата, 1983.

118. Орсулова Т. Е. Послелоги и служебные имена в алтайском языке. -Казань, 2001.

119. Падучева Е. В. Динамические модели в семантике лексики. М., 2004.

120. Падучева Е. В. Пространство в обличий времени и наоборот (к типологии метонимических переносов) Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки рус. культуры, 2000. С. 239-254.

121. Панова Л. Г. Пространство в поэтическом мире О. Мандельштама// Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000.

122. Пете И. Способы выражения пространственных отношений в русском языке в зеркале венгерского языка. Dissertationes slavicae, IX, Сегед, 1973.

123. Подосинов А. В. Пространственные представления в архаических культурах Евразии (ориентация по странам света): Автореф. дис. .д-ра истор. наук. М., 1997.

124. Потапенко Т. А. О семантических связях глаголов преобразующего воздействия на объект // Рус, яз. в школе. 1978. - № 1. - С. 97 - 100.

125. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т. I-II. -М.'.Учпедгиз, 1958. 356 с.

126. Потемкин В. К, Симанов А. Л. Пространство в структуре мира. Новосибирск: Наука, 1990. - 174 с.

127. Расулов Р. Глаголы состояния в узбекском языке и их валентность: Автореф. дис. .д-ра филол. наук. Ташкент, 1989.

128. Рахилина Е. В Когнитивный анализ предметных имен: от сочетаемости к семантике Автореф. дис. .д-ра филол. наук. М., 1999. - 27 с.

129. Рахилина Е. В. Локативность и вопрос // Теория функциональной грамматики, т. 6. Санкт-Петербург, 1996. - С. 27 - 52.

130. Рахилина Е. В. Семантика размера // Семиотика и информатика, М.,1995, вып. 34. С. 58 - 82.

131. Рахилина Е. В. Семантика русских позиционных предикатов: стоять, лежать, сидеть и висеть II Вопросы языкознания, 1998, № 6. -С. 69-80.

132. Рахилина, Е. В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. М.: Русские словари, 2000. - 414 с.

133. Рейхенбах Г. Философия пространства и времени. М.: Едиториал УРСС, 2003. 320 с.

134. Сагынбаев К. Французские предлоги со значением пространства и их соответствия в киргизском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. -Фрунзе, 1989.-23 с.

135. Севортян Э. В. Аффиксы именного словообразования в азербайджанском языке. Опыт сравнительного исследования. М., 1966.

136. Селиверстова О. Н. Контрастивная синтаксическая семантика: (Опыт описания).-М., 1990.

137. Семенова С. Ю. О некоторых свойствах имен пространственных параметров. Логический анализ языка. Языки пространств. - М., 1997. - С. 117-127.

138. Серебренников Б. А. Роль человеческого фактора в языке. Язык и мышление. М.: Наука, 1988. - 247 с.

139. Серебренников Б. А. К проблеме типов лексической и грамматической абстракции //Вопросы грамматического строя. М., 1955.

140. Серебренников Б. А., Гаджиева Н. 3. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Баку, 1979. - 302 с.

141. Сильницкий Г. Г. Семантические классы глаголов в современном английском языке: учебное пособие по спецкурсу. Смоленск: Изд-во СГПИ, 1986.- 112 с.

142. Степанов Ю. С. Пространство и миры новый, «воображаемый, ментальный» и прочие // Философия языка: в границах и вне границ. Международная серия монографий. - Харьков, 1994, т.2. - С. 3 - 18.

143. Степанов Ю. С. Семиотика. М., 1971.

144. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. М.: Наука, 1985. - 335 с.

145. Степанова М. Д., Хелъбиг Г. Части речи и проблема валентности в современном немецком языке. М.: Высш. шк., 1978. 259 с.

146. Саевич Т. Локативно-валентные глаголы созначением перемещения в пространстве: Дис. .канд. филол. наук. Л., 1988. - 182с.

147. Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. С.-Пб., 1996.

148. Теория функциональной грамматики. Т.6. СПб, 2002.

149. Тихонова В. В. Бытийность и пространство: Межвузовский сборник научных трудов. Семантика словоформы в высказывании. М., 1999.

150. Тихонова В. В. К вопросу о средствах выражения семантики пространства // Тенденции в системе номинации и предикации русского языка. М.: МПУ, 2002. -С. 31-34.

151. Тихонова В. В. Категория локальности в русском языке // Предложение и слово: парадигматический, текстовый и коммуникативный аспекты. -Саратов: Изд-во Саратовского пед. ин-та, 2000. 112-116.

152. Тихонова В. В. Локативная синтаксема в структуре простого предложения // Номинация. Предикация. Экспрессия. Межвуз. сб. н, тр. М.: МАНПО, 2002. - С. 215-217.

153. Тихонова В. В. Семантическая структура двусоставного предложения с бытийным значением и ее разновидности // Семантика лексических и грамматических единиц. Межвуз. сб. н. тр. М.: МПУ, 1995. - 113-119.

154. Ткачев В. И. Цвет и пространство в монгольской архитектуре // Пароды Азии и Африки. 1984. - № 3.

155. Топоров В. Н. Первобытные представления о мире: Очерки истории естественнонаучных знаний в древности. М., 1982. - С. 38 - 45.

156. Топоров В. Н. Локатив в славянских языках. М.: Изд-во АН СССР, 1961.-380 с.

157. Топоров В.Н. Пространство // Мифы народов мира. М.: Олимп, 1988.-Том 2.-С. 76-78.

158. Тощакова Е. М. Традиционные черты народной культуры алтайцев (XIX начало XX в. ). Новосибирск, 1978. - 157 с.

159. Филин Ф. 77. О лексико-семантических группах слов: сб, «Езиковед-ски изследвания в чест на академик Ст. Младенов». София, 1957. - . 535536.

160. Флоренский П. А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М.: Наука, 1993. - 190 с.

161. Фрумкина Р. М. Самосознание лингвистики вчера и завтра // Известия АН. Серия литературы и языка. - 1999. - Т. 58. -4. -С. 28-38.

162. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления: Пер. с нем. -М.: Республика, 1993. 447 с.

163. Хангишиев Д. М. Именные формы глагола в кумыкском языке в сравнительном освещении (имена действия и инфинитивы). Махачкала: ИПЦДГУ.- 1997.-86 с.

164. Хангишиев Д. М. Къумукъ тил. Морфология. Магьачкъала: Дагъы-стан пачалыкъ университетни нешрияты, 1995. - 231 с.

165. Чернейко Л.О. Способы представления пространства и времени в художественном тексте // Филологические науки. 1994. - №2. - С. 58-70.

166. Шамне И.Л. Поле пространства в русском и немецком языках (культурологические аспекты лингвистического анализа текстов) // Проблемы речевой коммуникации. Саратов: Изд-во СГУ, 2000. - С. 43-50.

167. Шерер В.Э. О выражении пространственных отношений в кетском языке // Вопросы языкознания. 1979. - №5. - С. 103-108.

168. Шукуров Ш. История развития глагольных форм узбекского языка (настоящее и будущее времена). Ташкент, 1966. - 137 с.

169. Щербак А. М. Очерки сравнительной грамматики тюркских языков (глагол). Д.: Наука, 1982. - 181 с.

170. Щербак А. М. Очерки сравнительной грамматики тюркских языков (имя). Л.: Наука, 1977. - 190 с.

171. Яковлева Е. С. Языковая картина пространства, задаваемая наречиями с семантикой «далеко» / «близко» // Логический анализ языка. Тождество и подобие: сравнение и индефикация. М., 1990.

172. Яковлева Е. Е. Выражение категории пространства в современном русском языке: На примере художественных произведений С. Н. Сергеева-Ценского: Дис. . канд. филол. наук. Тамбов, 2003.

173. ИСТОЧНИКИ ЦИТИРОВАННЫХ ПРИМЕРОВ

174. Абуков Камал. Мен гюнагьлыман, Марьям. Магьачкала: Дагкнигоиздат, 1972.

175. Абуков Камал. Учгъунлар. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1963.

176. Абуков Микайыл. Боран. Магьачкала: Дагкнигоиздат, 1985.

177. Абуков Микайыл. Жавгьар таш. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1978.

178. Абуков Микайыл. Яшавну ахыры ёкъ. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1969.

179. Акаев Абусупиян. Пайхаммарны ёлу булан: Дагкнигоиздат. Магьачкала, 1997.

180. Альбериев Шарип. Гьасиретлик. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1954.

181. Альбериев Шарип. Сержантны хабары. Магьачкъала: Дагучпедгиз, 1956.

182. Астемиров Багьавдин. Тангчолпан. Магьачкъала: Дагкнигоиз-дат, 1959

183. Атабаев Магъаммат. Излей къалгъанман. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1963.

184. Атабаев Магъаммат. Товба. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1993.

185. Атаев Баммат. Шавхалны гиччи уланы. Магьачкала: Дагкнигоиздат, 1998.

186. Атаева Зарипат. Къурдашлар къыйынлы гюн табула. Магьачкала, 1985.

187. Атаева Зарипат. Юртумну къатынлары. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1980.

188. Аткъай. Къумукъ тюзде. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1954.

189. Батырмурзаев Нугъай. Давут булан Лайла. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1965.

190. Бийболатов Темирболат. Бугъав уьзген йыр. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1990.

191. Гереев Юсуп. Мола Насрутдинни сапар ёлдашы. Магьачкъала: Даг-книгоиздат, 1962.

192. Гъажиее Анвар Юрекни янывлары. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1972.

193. Гъайбулла Давутов. Ахыр бийив. — Магьачкала: Дагкнигоиздат, 1995.

194. Гъайбулла Давутов. Йырлайгъан таллар. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1982.

195. Ибрагъимов Ибрагъим. Дагъыстан намус. Магьачкала: Дагкнигоиздат, 1980.

196. Ибрагъимова Узлипат. Сёнмейген от. Магьачкала: Дагкнигоиздат, 1982.

197. Керимов Ибрагим. Тик толкъунлар. Магьачкала: Дагкнигоиздат, 1994.

198. Керимов Ибрагъим. Йырчы Къазакъ. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1957.

199. Керимов Ибрагъим. Магьач. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1962.

200. Керимов Ибрагъим. Тик толкъунлар. Магьачкъала: Дагкнигоиз-дат, 1994.

201. Къумукъ халкъ йырлары. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1990.

202. Къурбанов Амир. Тав тюпдеги юртда. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1963

203. Мантаева Умукюсюм. Биринчи язбаш. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1988.

204. Османов Магъаммат-апенди. Шавхалны къаласы. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1959.

205. Салаватов Алимпаша. Айгъази. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1985.

206. Сулейманов Абдулвагъап. Иырлар ва поэмалар. Магьачкала: Дагкнигоиздат, 1956.

207. Султанов Камиль. Яшланы яшаву. Магьачкъала: Дагкнигоиз-дат, 1992.

208. Татамов Абдулгьамит. Ёгелер. Магьачкала: Дагкнигоиздат, 1964.

209. Устарханов Агъмат. Сюювню сокъмакълары. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1995.

210. Устарханов Агъмат. Хоншулар. Магьачкала: Дагкнигоиздат, 1995.

211. Хангишиев Магьаммат. Чубурув бойларда. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1954.

212. Ханмуразев Наби. Хошгелдинг, язбаш. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1959.

213. Шамсутдинов Къурбанали. Досланы тавушу. Магьачкъала: Дагу-педгиз, 1986.

214. Шамсутдинов Къурбанали. Уьст болгъан сююв. Магьачкъала: Да-гупедгиз, 1956.

215. Шамсутдинов Къурманали. Досланы тавушу. Магьачкала: Дагкнигоиздат, 1986.

216. Ягъияев Магъамматсолтан. Оьлюмден уьст болгъанлар. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1968.