Западносибирский город последней четверти XVIII - 60-х гг. XIX в. в системе региональных социально-экономических отношений тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Ивонин, Александр Романович

• Ивонин, Александр Романович
• доктор исторических наук
• 2000

Оглавление диссертации доктор исторических наук Ивонин, Александр Романович

ВВЕДЕНИЕ

1. Постановка проблемы

2. Историография

3. Источники

4. Задачи исследования

ГЛАВА 1. НАСЕЛЕНИЕ

1.1. Движение населения Западной Сибири, ,,

1.2. Движение городского населения

1.3. Демографические процессы

1.3.1. Брачность

1.3.2. Рождаемость

1.3.3. Смертность

1.3.4. Прирост населения

1.4. Сословный состав населения

ГЛАВА П. ГОРОД И РЫНОК

2.1. Город в горизонтальной структуре рынка

2.2. Город в вертикальной структуре регионального рынка

2.3. Организация рынка и типология предпринимательства

2.4. Городская экономика

2.5. В зеркале городского бюджета

ГЛАВА Ш. ДИНАМИКА ГОРОДСКОГО ПРОСТРАНСТВА

3.1. Генеральные планы: замыслы и действительность

3.2. Городское благоустройство

3.3. Городское пространство и функции городов

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Западносибирский город последней четверти XVIII - 60-х гг. XIX в. в системе региональных социально-экономических отношений»

1. Постановка проблемы

Стремительные темпы урбанизации современного мира в широком и узком смысле этого слова1 ставят перед человечеством массу проблем экологического, экономического, социально-политического, географического и градостроительного порядка. Их решение предполагает не только изучение сегодняшней ситуации, но и обращение к историческому прошлому городов. Воздействовать на социально-демографическую, общественно-политическую и т.п. ситуацию, на формирование городского пространства можно лишь с учетом объективных тенденций их развития, поскольку город, как и любая сложная система, формируется по определенным законам на определенной территории при содействии (или противодействии) известного ряда факторов.

В истории Сибири городам отведена особая роль первопроходцев и форпостов русской колонизации. Первые русские города "были порождены не столько местными, сколько общероссийскими условиями"2. По выражению Ф. Броделя, в Сибири (как и в Новом Свете) воссоздавались города "как бы сброшенные на парашюте"3. Не концентрация в определенных местах сельских жителей вызывала появление города, а городское население по мере его увеличения расселялось концентрическими кругами по прилегающей территории, образуя, вместе с новыми пришельцами из-за Урала, стабильную и динамичную структуру сельских поселений. Общепризнанно, что первые города являлись военно-административными пунктами. В последующем, при количественном росте городов наблюдалось расширение и усложнение их функций, и формирование различных типов городских поселении .

Уже к середине XVIII в. многие города Западной Сибири превратились в сложные многофункциональные образования. Дальнейшее их развитие было связано с формированием капиталистического уклада в экономике страны л J и совершенствованием рыночных связей и отношений. Процессы эти шли весьма противоречиво, при сложнейшем переплетении элементов уходящей крепостнической эпохи и зарождавшейся эры буржуазной цивилизации, что не могло не сказаться на социально-демографической ситуации, эволюции социально-экономических структур и внешнего облика поселений. Распутать этот сложный клубок противоречий, выявить основные тенденции развития дореформенного сибирского города, показать его роль как интегрирующего регионального начала - важнейшая задача исследователей как в академическом, так и в практическом отношении.

В академическом плане актуальность проблемы состоит в том, что ее решение позволит заполнить образовавшийся пробел в изучении городов Западной Сибири конца XVIII-середины XIX вв., в результате чего появится возможность более аргументировано судить об их эволюции в масштабах длительной временной протяженности (конец XVI - начало XX вв.), ибо только таким путем и можно определить основные закономерности развития городской жизни в Сибири.

В практическом (но не в примитивно-утилитарном) смысле возрождение исторических традиций в России предполагает также и воссоздание (разумеется, на новых временных, материальных и духовных основах) лучших традиционных образцов городской жизни. Последнее тем более важно, что в ходе форсированной урбанизации конца 20-30-х гг. XX в., которую не без оснований именуют псевдоурбанизацией3, была нарушена связь времен и на этой почве возникла квазигородская культура, сочетавшая элементы патриархально-деревенской жизни с "мещанской", где городские ценности усваивались самым поверхностным образом6. Показать развитие дореволюционного сибирского города в процессе длительной эволюции - значит во многом правильно сориентироваться на решение сегодняшних городских проблем.

Разумеется, сделать это в рамках одной работы, и даже одного направления вряд ли возможно. Изучение города предполагает интеграцию подходов и взглядов различных наук, создания интернаучных урбанистических концепций и гипотез и осмысления на основе исторического опыта городского феномена как аккумулятора экономической, социальной, политической, религиозной энергии человечества.

В том, что город играет огромную и во многих отношениях определяющую роль в истории цивилизации, не сомневается никто, но также никто не может сказать, что же, собственно, скрывается за этим понятием? Многочисленные попытки дать универсальное определение так ни к чему и не привели, и большинство ученых (начиная, вероятно, с А. Смита), отчаявшись обрести искомую дефиницию, в конце концов, приходят к тому, что город у есть нечто противоположное деревне , но и в этом случае обнаруживаются свои сложности. "Фактически, - справедливо полагает Ф. Бродель, - город от деревни никогда нельзя было отделить так, как отделяется вода от масла; в одно и то же время существовали разделение и сближение, разграничение и воссоединение"8.

Очевидно, единого определения не может быть найдено вообще. Во-первых, потому что будучи сложнейшей системой, город поворачивается к исследователю одной или несколькими гранями. В зависимости от поставленных задач каждое направление в урбанистике склонно выдавать именно эти грани за универсальные принципы. Во-вторых, города развиваются как во времени, так и в пространстве и, соответственно, не могут походить друг на друга как бильярдные шары из одной партии. Следовательно, при невозможности дать однозначного толкования, встает вопрос о классификации городов, но и здесь мы вступаем на слишком зыбкую почву неопределенности, ибо "существует тысяча способов классифицировать этот материал"9.

Современная классификация городов, по нашему мнению, должна базироваться на сочетании пространственного и временного подходов. Первый позволяет точнее определить региональную специфику города ("европейский", "русский", «ближневосточный" и т.п., причем для каждого вида существует целый набор подвидов), второй акцентирует внимание на качественно-временных изменениях ("античный", "средневековый", "капиталистиче5 ский" и т.п.). Примером первого подхода может служить классификация городов по линии "Запад - Восток".

Основными характеристиками западноевропейского города, по М. Ве-беру, являются наличие, крепости, рынка, а также собственного суда и, по крайней мере частично, собственного права, корпоративности и, связанной с ней автономии (на худой конец - относительной), т.е. управления при помощи аппарата, к организации которого так или иначе причастны гражю дане .

На другом краю планеты, в Китае, города были прежде всего "городами-мандаринами" с иерархией, внешне проявлявшейся в частицах: "фу" - город 1 ранга, "чжяу" - II и "ли" - III ранга. Крепость и рынок здесь, конечно, были тоже, но относительно трех оставшихся признаков, видимо, следует высказаться отрицательно, "только в Западной Европе и в областях, колонизованных ее эмигрантами, можно встретить города, которые еще и обслужи

1 ^ вают своих обитателей юридически и административно" Где-то между этими полюсами есть место и для российского, в том числе и сибирского города13.

Однако это не единственный возможный вариант. Начиная с эпохи Великих географических открытий важнейшей частью мировой истории становиться колонизация обширных территорий Старого и Нового Света. Понятно, что в разных местах колонизационные процессы протекали по- разному, но в то же время между ними имелось и немалое сходство. Последнее обстоятельство открывает большие возможности для сравнений и сопоставлений.

Города, возникавшие в зонах колонизации выполняли роль "фронтира" между "варварством" и "цивилизацией". Отсюда их особенности экономического, демографического, культурного и т.п. развития по сравнению с мет

14 рополиями, с одной стороны и известное взаимное сходство в направленности процессов - от города - крепости с военным гарнизоном до поселений со стабильным населением и многообразными функциями,- с другой13.

В основе временного подхода лежит принцип историзма, предполагающий выявление генезиса города и основных этапов его развития. В этом отношении значительную помощь исследователю может оказать концепция "модернизации", описывающая процесс перехода от традиционного аграрного к капиталистическому индустриальному обществу, что во многих отношениях сопоставимо с марксистской проблематикой перехода от феодального способа производства к капиталистическому.

Оба подхода указывают возможное направление научных поисков, но сами по себе они не могут дать ответ на вопрос о том, что представлял собой русский и западносибирский дореформенный город.

Ссылаясь на исследования Я.Е. Водарского, Б.Н. Миронов выделяет в русской исторической науке четыре точки зрения на то. какое поселение должно считаться городским: 1) "официальные города"; 2) торгово-промышленные поселения; 3) комбинация военно-административного и торгово-промышленного центра; 4) торгово-промышленное поселение с городской (посадской) общиной. Сам автор определяет город как поселение "многофункционального назначения со значительным (по крайней мере в несколько сотен человек) населением (его торгово-промышленная часть составляет посадскую общину), которое живет в условиях специфического уклада общественной жизни, своей деятельностью организует во всех отношениях (в хозяйственном, политико-административном, культурном) тяготеющую к нему сельскую округу и объединяет ее в единый государственно-хозяйственный механизм"16.

Наверное, прежде чем выносить окончательный вердикт, следует прислушаться к современникам.

В.Н. Татищев дал в своем роде классическое определение русского города XVIII в.: "Град есть место укрепленное или без укреплений, в котором многие дома разных чинов, что военные и гражданские служители, купечество, ремесленники . и все . называются граждане и состоят под властью начальства. Но у нас токмо тот городом имян ется, который подсудный уезд имеет, а прочие или крепости, или пригороды и остроги" . 10 августа 1807 г. Александр I утвердил доклад МВД по частному вопросу (о выгонной земле для посадов), в котором отразилась официальная точка зрения на их отличие от городов и селений: "Люди, населяющие посады, упражняются в торговле и промыслах по тому состоянию, в коем каждый из них по купеческому или мещанскому званию записан. А посему различие между посадами и городами, кроме образа их управления, состоит в том, что между городскими обывателями считаются не одни торговые, но и других состояний люди, посады же, в существе своем, составлены из одних людей, записанных в купеческое

18 | и мещанское звание" . По представлению центральной власти, следовательно, торгово-промышленная функция сама по себе еще не служила основанием для получения статуса города. Города же, по смыслу документа, отличаются, во-первых, управлением, т.е. административно, во-вторых, много сословностью состава населения.

Однако уже в первой четверти XIX в. у ученых появляются другие мнения. К. Герман, например, отчетливо сознавал, что "город отличается от деревни своим народонаселением и особливым родом промышленности, которая бывает мануфактурная и торговая". Российские же государи, по его мнению, "умножали, особливо в XVIII в. число городов не столько для ободрения мануфактурной и торговой промышленности, сколько по видам управления; и хотя место называлось городом, но промышленность онаго всегда оставалась земледельческая и народонаселение не умножалось до той степени, чтобы доставить оному поистине наименование города"19.

Несмотря на некоторую категоричность суждения ("государи умножали" число городов, все же сообразуясь с выгодами местоположения и экономическим потенциалом населенных пунктов), автор правильно подчеркнул главное. Города XIX - это торгово-промышленные поселения, российские же города, - прежде всего., административные центры.

П.И. Кеппен отмечал (в начале 40-х гг. XIX в.), что в российских законах нет четкого определения города. В юридическом смысле это, по его мнению, "место, пользующееся городовым положением, сколь бы велико или незначительно ни было его население"- . С точки зрения К.И. Арсеньева, в идеале, город - прежде всего, центр производства и обмена. Он "представляет великое удобство к сбыту и земледельческих, и мануфактурных изделий", втягивая в орбиту своей деятельности не только близлежащия, но и от-даленныя села". В конкретно-историческом смысле ученый выделял 3 разряда городов: 1) Города, основанные "по видам управления"; 2) "Учрежден-ныя для организации безопасности государственной и народной"; 3) "Про-изшедшия в следствие успехов народной промышленности или имеющия назначение торговое". Но "настоящими" городами для него оставались все же промышленные поселения, а "города без мануфактур суть или крепости, или деревни с административными постами"-1.

И.А. Милютин, отметив путаницу с городскими и сельскими поселениями, предложил "считать городом или местечком всякий центр, где существует отдельное еврейское поселение", поскольку "их можно найти почти везде, где есть маленький зародыш городской жизни"22. Критерий получился оригинальный, но вряд ли его стоит принимать серьезно.

По мнению авторов "Статистических таблиц." города - это "административные центры, отличающиеся своим преимущественно мануфактурно-торговым направлением, большею частию резко выделяются из массы поселений и этим вполне оправдывают значение, которое статистика приписывает цифре городов и городских поселений в административном смысле вообще". Здесь просматривается попытка объединить "административную" и "промышленную" точки зрения, но гибрид оказался непрочным. Последняя, в конце концов, одерживает верх и оказывается, что "число городских поселений, их величина, количество городского населения и проч., прямо и непосредственно служит мерилом развития фабрично-торговой деятельности страны"23.

Таким образом, с середины XVIII в. до начала 60-х гг. XIX в. акценты при определении понятия русского города постепенно смещались с административной на торгово-промышленную функцию. Это соответствовало тен денциям развития западноевропейских городов, превращавшихся в ходе промышленной революции в индустриально-коммерческие центры, а также, хотя и в меньшей степени, эволюции городов России. Во второй половине XIX в. тезис о тождестве понятий "город" и "индустриально-торговый центр" настолько окрепнет, что В. Зомбарт будет признавать городами только города "в экономическом смысле"24.

Интересную историческую типологию города создал В. Семенов-Тян-Шанский. По его мнению, города проходят в своем развитии некоторые стадии: военную, юридическую (очевидно, имеется в виду правовая автономия города), административную и торгово-промышленную. Особенностью русского города было то, что он миновал юридическую стадию и сильно подзадержался с торгово-промышленной. Поскольку развитие последней, "имея чисто экономический характер, было свободно от каких-либо указок", то многие села, по мнению автора, уже давно превратились в города, а официальное деление отстало от жизни и устарело25.

Определение города как центра ремесла и торговли, как поселения "в социально-экономическом смысле" длительное время если не господствовало, то было широко распространено в отечественной историографии. В этой связи весьма актуальным стало напоминание П.Г. Рындзюнского о несводимости города к экономическим категориям, о наличии у него также общественно-правовой, идеологической и культурной сфер деятельности26. А М.Г. Рабинович, с его свободным от схоластических споров взглядом этнографа счел нужным подчеркнуть, что "городами являются те поселения, которые признавали городами современники"27.

Из этого краткого обзора мнений следует, что каждая эпоха, определяя понятие "город", склонна была подчеркивать в качестве главного один или несколько признаков. Между тем город всегда полифункционален, хотя в разных странах и в разные периоды времени это проявлялось по-разному. В дореформенной Сибири города (губернские, окружные (уездные), безуездные и даже заштатные) были, прежде всего, административными центрами, получившими официальное признание имперской власти. Можно спорить о соотношении их функций, о степени развития в них "социально-экономических отношений, но в любом случае "официальные города", будучи объединены некоторой совокупностью признаков, имеют право на выделение в качестве объекта изучения.

Важнейшим вопросом всякого исследования являются вопросы о его методологии и методике. Утрата марксизмом монопольного положения в общественных науках ставит эти вопросы по-новому. Задача состоит в том, чтобы на основе синтеза достижений различных направлений и школ выработать собственное методологическое видение проблем и основных путей их решения. Автор не считает, что наследие К. Маркса. Ф. Энгельса и В.И. Ленина, непременно должно быть выброшено за борт "корабля истории", но решительно отказывается видеть в их трудах аналог "Священного писания".

Не утратили своей актуальности, например, мысли К. Маркса о городе, существование которого "отличается от простой множественности независимых домов. Здесь целое не просто сумма своих частей. Это своего ро

9 R да самостоятельный организм" . Здесь, по сути дела, заложены основы системного подхода к изучению города, и отбрасывать такие постулаты значило бы поступать слишком опрометчиво.

Богатые возможности для характеристики уровня развития города, рыночных отношений и типологии предпринимательства открывает знакомство

29 с работами В. Зомбарта. Опираясь на формулировку А. Смита ("город питается исключительно прибавочным продуктом деревни и потому может расти только с увеличением этого продукта"), В. Зомбарт определяет город как "поселение людей, которые в отношении своего пропитания поставлены в зависимость от продуктов чужого сельскохозяйственного труда"30 и прослеживает генезис капиталистического (по его мнению, крупно индустриального) города. Предшественником последнего он считает город торговый

3 J раннекапиталистический), образующийся вокруг ремесленного ядра . Этот город либо ограничен в своих размерах (30-40 тыс. чел.), либо растет за счет лиц, живущих на доходы с земли или получающих таковые от государства (придворные, чиновники, государственные кредиторы). Кроме них в большом городе находились богатейшие купцы, "а дальше целая группа приживальщиков, художников, адвокатов, затем лица, занятые в промышленности" (прежде всего, в изготовлении предметов роскоши)32.

Что касается собственно промышленности, то в своей раннекапитали-стической разновидности она, по мнению ученого, "не обладает вообще способностью к образованию городов. Промышленные центры XVIII в. (в о л горной и текстильной областях) - это средние или малые города .

В соответствии с развитием города происходило превращение торговли из до- и раннекапиталистической в капиталистическую. Для первых характерно преобладание периодической формы торговли, тогда как "история ярмарки позднекапиталистического времени в значительной мере история ее упадка"34. Одновременно капитализм преобразует и стационарную (лавочную) торговлю, организация и дух которой оставались неизменными с XVI в. по середину XIX в., существуя "в ремесленно-патриархальных рамках". Капитализм разрушает эту идиллию "не знающей тревог туретчины", ибо сущность капиталистической торговли в том, что предложение товаров опережает спрос на них. Появляется конкуренция, борьба за покупателя, необходимость создания новых коммерческих технологий. Тогда как докапиталистическая торговля, по В. Зомбарту, была организована по "ремесленному принципу". Торговцы объединялись в товарищества (как ремесленники в цехи), формы торговли регулировались (запрет ростовщичества и проч.), корпоративное право отражало ремесленную структуру"36. Торговля, в основном, двигалась "по накатанной колее", и коммерсант не гонялся за покупателем, а спокойно ждал, когда тот придет к нему, ибо больше, чаще всего, было идти не к кому.

Общим правилом было то, что торговец добывал своей деятельностью пропитание для себя и родных. Возможности накопления были малы и 99% всех торговцев могли быть "довольны, если за покрытием всех расходов могли обеспечить содержание семьи и уплатить за аренду домика".37 Норма прибыли, - по подсчетам автора, - за длительный период и для крупных фирм, колебалась в пределах 10-20%, чаще всего, будучи ближе к первому показателю. В соответствие с фазами становления капитализма В. Зомбарт выделяет три типа предпринимателей: докапиталистический, раннекапита-листический ("буржуа старого стиля") и "современный экономический человек".39 Капитализм, по В. Зомбарту, начинается там, где появляется капиталистический дух, где то, что прежде было средством к жизни (сельское хозяйство, ремесло, торговля), становится средством добывать деньги40.

Богатые методологические возможности открывает перед исследователем научное наследие Ф. Броделя41. Одно из центральных мест его концепции занимает "мир-экономика". Под этим понимается "экономически самостоятельный кусок планеты, способный в основном быть самодостаточным, такой, которому его внутренние связи и обмены придают определенное органическое единство"42. Признаками "мира-экономики" являются: 1) наличие определенного географического пространства с некоторыми медленно варьирующими границами; 2) наличие своего полюса, центра, представленного господствующим (время от времени смещающимся) городом; 3) наличие ряда концентрических зон: срединной, расположенной вокруг центра, и периферии или колониальных окраин43. Предложенная матрица хорошо накладывается на отечественную историю, подчеркивая ее своеобразие.

Россия, по мнению Ф. Броделя, долгое время была особым "миром-экономикой", имеющим тенденцию "организоваться в стороне от Европы"44 После Петра I процесс вхождения России в европейский "мир-экономику" ускорился, но последнему, в XVIII-XIX вв., еще не по силам было "переварить" этот гигантский кусок планеты и превратить его в колониальную периферию. Экономическим центром России была Москва, значительная часть Европейской России - ее средней зоной, Сибирь - колониальной окраиной. Оставаясь колонией, Сибирь, в свою очередь, во многом копировала модель мира-экономики", создавая региональные центры, средние зоны и периферии, которые предстоит выявить в ходе последующего анализа.

Оригинальной и заслуживающей внимания представляется трактовка Ф. Броделем вертикальной структуры рынка, включающая в себя иерархию форм и методов обмена, от натурального у основания, до высших механизмов (биржи, банки, иностранная торговля, вексельный курс) на ее вершине45. Иерархически соподчиненным городам в этих структурах отводится важнейшая роль. Они сравниваются с трансформаторами, повышающими напряжение, ускоряющими обмен.

Для правильного понимания социальной специфики городов серьезное значение имеют, кроме указанных работ, труды К. Бюхера, А. Вебера, М. Вебера47. Первый показал динамику больших городов от прошлого до настоящего, второй исследовал условия бурного развития индустриального города в XIX в. Работа М. Вебера представляет попытку основательно (с точки зрения величины населения, управления, экономики) разобраться с городским феноменом и наметить возможные направления типологизации городов: по типу хозяйственной деятельности ("город-ойкос" или "княжеский город", "город-потребитель", "город-производитель", "торговый город") или функционально ("земледельческие", политико-административные, экономические). Понимая сложность проблемы, автор оговаривается, что "существующие города представляют собой почти сплошь смешанные типы", а потому их классификация возможна только по преобладающему в каждом от

48 дельном случае признаку .

Обращение к вышеуказанным работам полезно и с точки зрения сравнения уровней развития различных стран. Авторы коллективного труда насчитали на всю Сибирь в 1860 г. 95 мануфактур с 2070 рабочими (т.е. по 22 работника на 1 заведение). Этого оказалось достаточно для утверждения о переходе обрабатывающей промышленности уже во второй четверти XIX века к мануфактурной стадии развития49. Между тем ремесленное производство (даже не мануфактура - А.И.) во Франции, - по утверждению Ф. Броделя, - которому долго принадлежало первое место, только около 1860 г. от

50 ступило на второй план по сравнению с современной промышленностью . Сибирь, стало быть, обогнала Францию на целую стадию?

Другой пример. Промышленный переворот в России, как утверждает большинство исследователей, начался на рубеже 30-40-х гг. XIX в. Германия же, по В. Зомбарту, в середине XIX в. "представляла собой в сущности, земледельческую страну с небольшим количеством незначительных маленьких и среднего размера городов" (Городское население Пруссии 28%f\ где "строй докапиталистической промышленности остался еще совершенно не тронутым'02. Германия (как совокупность государств), по тем временам, не была, конечно, образцово-капиталистической страной, но кто станет утверждать, что Россия превзошла ее по этим показателям.

Подводя итоги сказанному, необходимо отметить ряд принципиальных моментов. Города являлись важнейшим элементом "мира-экономики", но их место и роль были неодинаковы как во времени, так и в пространстве. В принципе роль городов состоит в организации и ускорении рыночных обменов, в повышении энергетического потенциала экономики, но в разных странах и в разные эпохи это проявлялось по-разному.

Оценивая значение города и его роль в организации рынка, необходимо четко разделять до-, ранне- и зрелокапиталистические формы обмена, промышленности, ремесла и т.п. Важнейшим рубежом здесь является отношение к материальному миру. Если в докапиталистическую эпоху сельскохозяйственные и торгово-промышленные занятия рассматривались как средство поддержания определенного уровня жизни "приличного состоянию", т.е. положению в обществе того или иного лица, то при капитализме все это становится только средством добывания денег или, точнее говоря, средством получения прибыли. Водораздел между этими эпохами определить не так-то легко, но, в общем, и целом первой соответствует "ремесленный" (как промышленности, так торговле и земледелию), второй - "индустриальный" уровень. Рынок, будучи очень древним "изобретением" человечества, также имеет в своем развитии качественные грани. Докапиталистический рынок -это не только базары, ярмарки и другие периодические форды торговли, но и примитивные формы обмена (натуральный обмен и обмен на наличные деньги). Капиталистический рынок отличается не столько тем, что втягивает в обменные операции землю и рабочую силу (это - не более чем развитие "вширь", т.к. продажа земли и свободный найм на работу существовали, по крайней мере, со времен античности), сколько совершенствованием механизмов обмена: появлением бирж, банковского частного кредита (вместо примитивного ростовщичества), развитием вексельного оборота, совершенствованием форм международного обмена.

Важнейшим методом исследования проблем урбанизации является системный подход, базирующийся на том, что историческая реальность представляет собой совокупности взаимосвязанных и взаимодействующих объектов, определенные целостные системные образования53.

Основной дефиницией здесь выступает понятие "системы", т.е. органической совокупности координированных и субординированных элементов, взаимодействие которых приводит к возникновению новых интегративных свойств, несводимых к свойствам элементов.

В силу этого западносибирский город последней четверти XVIII - 60-х гг. XIX в. рассматривается как особая сложноорганизованная система. Однако он, в свою очередь, является элементом в системах более высокого порядка. Таких систем, по крайней мере, две (фактически много больше, но обсуждение этой проблемы следует оставить до других времен). В первой системе западносибирский город рассматривается в иерархии российских городов (система "Русский город"), во второй - определяется роль и место города в системе региональных отношений (система "Западная Сибирь"). В научном смысле оба подхода равноценны, но второй вариант более актуален в современных условиях. Переход к рыночной экономике по-новому (а новое, как известно, хорошо забытое старое) ставит вопросы взаимодействия города и деревни, роль города в организации регионального рынка, его взаимодействия с вертикальными властными структурами, влияние на социально-демографическую ситуацию и т.д. Отсюда для более глубокого понимания сущности городского феномена необходим выход за его границы, необходимо изучение городских процессов на фоне и в связи с ситуацией в регионе.

Будучи сложноорганизованной системой, город сам состоит из ряда подсистем (население, экономика, городское пространство, культура, религия, управление и проч.). Все подсистемы не просто взаимосвязаны между собой, но и взаимопроникновение городское население невозможно представить вне связи с экономикой, культурой, властью; экономика немыслима без человеческого фактора, без определенного типа культуры, ментальности и т.п. Не зря напомнил Ф. Бродель в аналогичном случае, что можно "в каком угодно порядке писать следующее уравнение: "экономика - это политика, культура, общество, культура - это экономика, политика, общество и т.д.'04 Каждый из этих компонентов на каком-то этапе может брать верх над другими, становиться "базисным" явлением, одновременно зависящим от других. Это своего рода правильный многогранник (типа октаэдра), где все зависит от того, какой гранью он ставятся на пьедестал, вернее от того, с какими целями и под каким углом собираемся его рассматривать.

Эта модель, естественно, отличается от привычного марксистского варианта, где производственные отношения - суть базис, общество, культура, идеология и т.д. - разного уровня надстройки, способные, конечно, оказывать обратное влияние, но находящиеся (пусть даже с оговоркой Ф. Энгельса "в конечном итоге") в довольно жесткой зависимости от этого базиса. Свойственная не столько даже К. Марксу и Ф. Энгельсу, сколько "марксистам" переоценка материального фактора не должна, впрочем, помешать его дальнейшему изучению при условии отказа от абсолютизации35.

Системный подход, при всех своих несомненных достоинствах, имеет тот ограничитель, что он пригоден для исследования преимущественно статичных объектов. История же изучает динамичные процессы в их многообразии и совокупности. Отсюда необходимость дополнения принципа системности принципом историзма, проявляющемся в историко-генетическом, историко-сравнительном, историко-типологическом и т.п. методах.

Для анализа демографических структур важную услугу исследователю оказывает метод демографических коэффициентов, которые рассчитываются как отношение числа происшедших в населении событий к средней численности населения, продуцировавшего эти события в соответствующем периоде. В исследовании использованы главным образом так называемые общие коэффициенты движения населения-брачности, рождаемости, смертности, естественного прироста, а также коэффициент младенческой смертности и коэффициент рождаемости женщин в возрасте от 15 до 49 лет (специальный коэффициент рождаемости). Более точные, стандартизованные коэффициенты, сегодня ввести затруднительно из-за недостаточной разработанности источников по истории демографии города33'1.

2. Историография

Историография городов Западной Сибири опирается на прочные традиции, заложенные трудами Г.Ф. Миллера. В дальнейшем изучение сибирского города шло синхронно его развитию, в рамках общих тенденций русского сибиреведения и в соответствии с внутренней логикой развития сибирской урбанистики.

Начальный этап в исследовании городов Западной Сибири приходится на последнюю четверть XVIII в. Он представлен в первую очередь работами И.И. Лепехина. П.С. Палласа. И.И. Фалька. Труды академиков, написанные на основе личных впечатлений с привлечением документов административного и церковного делопроизводства, отличаются органическим взглядом на состояние городов и комплексным подходом к их изучению. Ученых в равной мере интересовали местоположение города и городской ландшафт,

18 демографическая ситуация и сословный состав населения, структура городской промышленности и торговые связи, технические достижения и городской образ жизни. Разумеется, эта органичность взгляда основывалась во многом на недостаточной дифференциации научного знания, находящегося на той стадии развития, когда сбор материала, фиксация неведомых ранее фактов ценятся превыше гипотез и логического анализа. Поэтому дальше простого описания городов ученые-путешественники, как правило, не шли.

Но именно эта непосредственность впечатления и описательность составляют сильную сторону работ академиков. В них отразился важный момент трансформации городских функций, изменений в сословном составе населения и внешнем облике городов. Особую ценность для исследователя города имеют "Записки путешествия ." И.П. Фалька. Заслугой последнего является, в частности, использование церковной документации при определении численности населения. Однако опираться на эти данные нужно с известной осторожностью. Так, в Коркиной слободе он насчитал 700 дворов и 5133 жителя о.п. в начале 70-х гг. XVIII в., но эти цифры могут относиться только к прихожанам местной церкви, в число которых входили также и жители окрестных деревень. В Томске в числе жителей в 1763 г. И.П. Фальк отметил 500 пеших и 300 конных казаков, хотя в действительности их было значительно меньше. Не сумел академик собрать и данных о жителях Тобольска, ограничившись указанием на количество дворов в городе37. Не всегда можно положиться и на личные впечатления ученых-путешественников. П.С. Паллас, например, утверждал, что алтайским приписным крестьянам "становится работа весьма приятною, так что многие из них отправляют са

58 мопроизвольно работы сверх своей должности" . Но, несмотря на все ошибки, недочеты, а порой и подчеркнутую тенденциозность в оценках общий итог работы ученых-путешественников состоит в том, что с их помощью и их трудами были заложены основы научного изучения сибирского городаУ).

Спецификой торгово-промышленной деятельности и городской жизни сибиряков живо интересовался А.Н.Радищев60. В "Описании Тобольского наместничества" он дает схему ярмарочной торговли, в письмах и дневниках упоминает о многих любопытных подробностях ремесла, торговли и бытового уклада .

Ценные факты о состоянии городской промышленности, о внутренней и внешней торговле содержатся в работе М.Д. Чулкова. Он, в частности, едва ли не первым обратил внимание на связь торговых дней с храмовыми праздниками в Сибири XVIII в.62

Весьма интересны обилием "мелких" деталей городской жизни и быта воспоминания о сибирской ссылке А. Коцебу.

Итоги изучения сибирских городов в последней четверти XVIII в. были подведены в "Словаре географическом ." А. Щекатова6'\ Конкретно-историческая ценность этой работы (как и других "Словарей"), по мнению Д.Я. Резуна, весьма относительна, поскольку приводимые здесь сведения отставали от реалий начала XIX в. на 30-50 лет, но "следует признать их значение как историографических источников", с помощью которых русское общество "познакомилось с историей и современным бытом городов Сибири

В последней четверти XV11I в. ученые описали местоположение большинства городов Западной Сибири (а также слобод, ставших городами), отметили достопримечательности того или иного города, привели данные о количестве дворов и населенности городов (иногда с разделением по полам), о сословно-профессиональной структуре горожан, указали на экономическую специализацию города. Вместе с тем работы были выполнены на сравнительно узкой источниковой базе, количественные показатели не всегда подвергались критическому рассмотрению, данные о населении часто были привязаны к ревизскому учету, фиксируя лишь мужское податное население. Однако именно в это время "зарождаются начала будущих направлений в современной урбанистке: историческое, географическое, экономическое, социологическое и архитектурное"6^.

Традиции, заложенные в XVIII в., были продолжены в первой половине XIX в., составляющей самостоятельный важный этап в изучении сибирского города. В его рамках можно выделить два периода: 1-й - 1810 г.- вторая половина 20-х гг. XIX в.; 2-й - 30-е гг.- середина 50-х гг. XIX в.

Первый период во многом базируется на тех исследовательских приемах, которые были выработаны в последней четверти XVIII в. при составлении "Топографических описаний" и в целом не отличается интенсивностью публикаций. Открывает этот период "Статистическое обозрение Сибири.", в котором для нашей темы наибольший интерес представляет раздел "Топографическое обозрение городов"66. В нем приводятся географические координаты городов, указывается расстояние от главных центров империи, дается общее описание каменного и деревянного строения, рассматривается сословный состав населения и торгово-промышленная ориентация городов. Достоинством работы является то, что однотипные сведения даются по всем городам Сибири (кроме Барнаула), поэтому есть хорошая возможность сравнения показателей, но, в сущности, работа не идет далее простого описания и является компиляцией административных данных, составленной по типу "Описаний" конца XVIII в. Сведения о населении касаются лишь лиц податного состояния на момент проведения V ревизии (1795 г.). Все это не лишает "Обозрение" характера ценного источника, хотя пользоваться им следует с известной осторожностью.

Заметным событием этого периода стали статистические работы Е. Зяб-ловского67 и К. Германа"8, в которых рассматривается территория, население и экономика Сибири в общероссийском контексте. Для раскрытия темы большее значение имеет исследование К. Германа, в котором представлены весьма обстоятельные сведения о числе горожан на 1811 г. В ряде случаев, конечно, можно усомниться в их точности69, но они легко поддаются исправлению. Заслуживает внимания подход К. Германа к изучению города.

21

Все они (от 2 тыс. до 70 тыс. жителей) были разбиты им на 4 группы в зависимости от численности населения и дополнительно выделены еще 2 группы городов с населением до 2 тыс. чел., которые "более заслуживают наименования слобод"70. Исследователь отмечал также специфику городских поселений России, промышленность которых была тесно соединена с "промышленностью сельскою".71 По сути дела К. Герман подчеркивал незавершенность процесса отделения города от деревни в России.

Кроме этих работ, в первой четверти XIX в. появились также описания отдельных городов72, среди которых особо следует упомянуть описание г. Барнаула К. Ледебура73.

Рубеж двух периодов отмечен творчеством П.А. Словцова. Д.Я. Резун t связывает с появлением "Исторического обозрения Сибири" новый этап в развитии сибирской урбанистки. Действительно, книга П.А. Словцова для сибиряков стала примерно тем, чем для русских вообще явилась "История государства Российского" Н.М. Карамзина, но для историка города немаловажное значение имеют и более ранние его работы73.

Наряду с изображением народных увеселений и картин пробуждения природы П.А. Словцов в "Прогулках вокруг Тобольска" дал великолепное описание современного состояния экономической жизни городов Тобольской губернии: Касаясь развития промышленности, автор указал на ее "посадский" (т.е. преимущественно ремесленный) характер, дал стоимостную оценку "рукодельной" промышленности губернии "в видных заведениях", выделил направления сибирской торговли (Ирбит, Нижний Новгород, Кяхта, пограничные линии, торговля внутри губернии). Знакомство автора с коммерцией в уездных городах уделило его в ее неразвитости, в том, что она "есть подобие мены азиатской".76 Причины неразвитости экономической жизни, по мнению П.А. Словцова, коренились в недостатке капиталов, предприимчивых людей, квалифицированных кадров и в узости рынка сбыта. "Нет сомнения, - писал он, - что многое можно бы завести в Сибири, но где предприимчивые капиталисты, где мастера и мастеровые, и где, говоря короче, капитал и искусство? Когда же водворится искусство и деятельность, не будут ли опять спрашивать, где место для продажи?" п Как сибирский патриот, П.А. Словцов сожалел о замедленности экономического развития своего края, возлагая надежды на лучшее будущее. Как искренний и глубоко убежденный в своих взглядах монархист-государственник, он не замечал того, что главной причиной неразвитости Сибири была перманентная эксплуатация региона имперскими структурами.

Вопросы, поставленные в ранних работах, были развиты П.А. Словцо-вым на более широком историческом материале в его двухтомном исследо

78 вании . Важнейшей заслугой его была постановка и решение проблем с точки зрения внутренних процессов освоения Сибири79.

Исходя из этой установки, автор показал эволюцию сибирского города на пути превращения его из военно-административного центра в административно-экономический, дал качественную и количественную характеристику сибирских городов. К сожалению, по первой половине XIX в. в работе содержится очень мало материала по городской тематике. Работы П.А. Слов-цова, при всех их неоднократно отмечавшихся слабостях80, являются важнейшим достижением сибирской урбанистики XIX в.

В 30-е гг. XIX в. П.А. Словцов был, конечно, самым талантливым сибирским ученым, но он уже не был одиночкой. В это время появляются работы М. Кузминского . И. Линка " и др.

В первой части работы И. Линка дается обстоятельное описание каждого города Тобольской губернии (не 1835 г.) - его внешнего облика, благоустройства, достопримечательностей, особенностей торговой и промышленной жизни, национального состава. Во второй части содержатся обобщенные статистические данные по городам Западной Сибири, включающие число зданий и сооружения (в целом, по сословной принадлежности, в расчете на 1 жителя), сословный состав населения. Особую ценность представляют сведения о потреблении жителей, о ценах на продукты питания, указания на торговую специализацию городских купцов.

Описание промышленности и ремесла в начале - середине 30-х гг. XIX в. содержится в статьях Н. Пиленкова83. Будучи видным сибирским предпринимателем и коммерции советником, он не ограничился "обозрением" важнейших отраслей промышленности и перечислением ярмарок, но и указал на причины замедленного роста мануфактур, связывая это с отдаленностью, малонаселенностью края, "необразованностью" жителей и отсутствием привычки к роскоши, с недостатком помещиков, малокапиталистостыо купцов, трудностями сбыта и вообще с недостатком всех способов к успешному

84 фабричному производству . Описывая состояние торговли, Н. Пиленков выделил Ишимскую и Обдорскую ярмарки, относительно же остальных заметил, что они "суть не что иное, как малые торжки, на коих сбываются крестьянские изделия, в быту их нужныя"Х:>.

В 40-х - начале 50-х гг. XIX в. количество работ, статей, заметок о городах Западной Сибири заметно возросло. Не в последнюю очередь это связано с тем, что в 1840 г. при Хозяйственном департаменте МВД начинает работу комиссия по городскому хозяйству, которую сменило в 1842 г. Временное отделение для устройства городского хозяйства под началом Н.А. Милютина. Это отделение создавалось с целыо подготовки и проведения городской реформы, а одним из важнейших направлений ее деятельности стало изучение и статистическое описание городов. Хотя реформу провести не удалось, а само отделение было закрыто в 1855 г., но оно сумело пробудить интерес к городской проблематике как у администрации, так и у научной общественности^'.

В эти годы появляется ряд работ, посвященных народонаселению городов империи, где, в частности, используется и сибирский материал, к сожа

87 лению, эпизодически и по большей части в обобщенной форме . Но ценность этих публикаций не в конкретных данных, а в попытках разобраться с дефинициями (какие поселения и по каким признакам включать в города, чем они отличаются от сельских поселений), в определении количественных параметров больших, средних, малых городов и т.д.

Параллельно этому велась работа по статистическому исследованию городов Западной Сибири. Наибольшее значение представляют статьи, написанные по результатам работы административно-статистических комитетов середины - второй половины 40-х гг. XIX в., посвященные Тобольску, Том

88 ску и Омску . В них содержатся подробные сведения о городском пространстве, населении, зданиях и сооружениях, о хозяйстве горожан (торговля, ремесло, промышленность), об учебных, кредитных и благотворительных заведениях. По своему характеру эти работы больше подходят к категории опубликованных источников, но их выход в свет в центральном журнале уже сам по себе является историографическим фактом. К ним примыкают весьма обширные статьи об Ишимском округе Е. Черняковского, и Ялуторовском округе - К. Голодникова, позволяющие лучше понять взаимосвязь города с окружными селами883. Подробно описав состояние хозяйства жителей округа. Н. Черняковский, в частности, пришел к выводу, "что собственно промышленность едва приметным образом питает здесь торговлю. Последняя привлекается только тем, что дает земля и пасущиеся на ней стада"89. Определенный интерес представляет статья Безобразова о городах Омске. Тюмени, Петропавловске и Семипалатинске90.

Большое значение для раскрытия темы имеют военно-статистические обозрения Тобольской и Томской губерний, содержащие обильные статистические материалы по разным отраслям (экономика, население, благоустройство и т.д.), а также краткие, но весьма емкие описания каждого города в отдельности с указанием на их особенности91.

Заметную лепту в изучение Западной Сибири вообще, городов, в частности, внесли служившие здесь офицеры и путешественники. И. Белов оставил по-своему уникальное описание Омска 1842-1846 гг., включающее обзор достопримечательностей города и окрестных мест (Инженерная беседка, загородная роща), примечательных событий (наводнения, смотры и учения),

92 рассказы о балах и праздниках . П. Небольсин оставил сведения о числе жителей, ценах на жизненные припасы, а также несколько любопытных по^

25 робностей о городах Западной Сибири, в первую очередь о Томске и Бар

93 науле .

Итогом развития историографии этого периода стали работа Ю. Гаге-мейстера, с его обширным разделом, посвященным городам Западной Сибири. Труд Ю. Гагемейстера является, в строго научном смысле, конечно, гигантской компиляцией, но он основан на архивных материалах с широким использованием губернаторских отчетов. И, кроме того, автор высказывает и свои взгляды на прошлое, настоящее и отчасти будущее городов, отмечает некоторые тенденции их развития. Ю. Гагемейстер первый подметил тенденцию ускоренного роста сельского населения, хотя и обосновал это тем, что "Сибирь не заключает в себе условий для развития городской жизни". Сюда, по мнению автора, относится неразвитость промышленности и мелочной торговли (из-за больших расстояний), ограниченность оптовой торговли несколькими городами - местами складирования товаров (Тюмень, Томск, Петропавловск, Семипалатинск), недостатком богатых потребителей (дворян-землевладельцев и крупных купцов) 94. С позиций сегодняшнего дня не составит труда упрекнуть автора в том. что он обратил внимание на важные, но второстепенные причины неразвитости городов и не заметил главной причины, коренящейся в колониальном положении Сибири, из которой, государство вывозило на основе неэквивалентного обмена, а вернее сказать, практически бесплатно, благородные металлы и пушнину. Впрочем, государственному чиновнику, составлявшему свой труд по распоряжению императора, думать над этим не приходилось.

Как бы то ни было, работа IO. Гагемейстера не потеряла своего значения с точки зрения богатства собранного фактического материала и до сих пор служит справочным пособием по многим сторонам сибирской действительности первой половины XIX в.

Таким образом, первая половина XIX в. имела свои определенные достижения в изучении дореформенного города. Был собран и частично опубликован богатый фактический материал о городском пространстве (количество улиц, площадей, казенных, общественных и частных зданий, мест общественного гуляния и т.д.), о населении городов с разделением по полу и возрасту к социальной принадлежности, о торговых, промышленных и ремесленных занятиях, о городском образе жизни.

Вместе с тем, научное осмысление региональной городской специфики в целом еще не вышло за рамки сбора и публикации фактического материала. Авторы "обозрений" и "описаний" составляли их по образцу губернаторских отчетов и в подаче материалов сильно зависели от сведений "местных начальств". Исключением на этом фоне являются работы П.А. Словцова, стремившегося показать развитие города с точки зрения внутренних процессов сибирской колонизации, и отчасти, Ю. Гагемейстера. обосновавшего "закономерность" неразвитости сибирских городов.

Говоря об историографии города первой половины XIX в., следует иметь в виду, что традиционно принятое деление на дворянское, буржуазное,

95 революционно-дворянское и демократическое направления в данном случае практически не проявилось. "Демократ" П.И. Небольсин во многом опирался на сторонника "буржуазного направления" П.А. Словцова, а материалами П.И. Небольсина, в свою очередь, активно пользовался "консерватор" Ю. Гагемейстер. В работе по статистическому описанию Тобольска (частично опубликованному) принимал активное участие под руководством чиновника И. фон Шиллинга декабрист Л.И. Свистунов.96 Научные интересы еще во многом совпадали с административными нуждами, по крайней мере, на уровне конкретных истирико-социологических исследований.

Новый этап в изучении городской проблематики (середина 50-х гг. - начало XX в.) проходил под знаком новых явлений, связанных с реформами 60-70-х гг. XIX в. и формированием новых социально-экономических, политических и ментальных структур, с одной стороны, и под влиянием ведущих тенденций развития исторической науки, - с другой. Важным событием в общественной и культурной жизни городов стал выход в свет с 1857 г. Тобольских и Томских губернских ведомостей, на страницах которых было опубликовано немало весьма ценных историко-краеведческих работ.

В первую очередь здесь следует назвать статьи Н.А. Абрамова. Они не отличаются ни широтой обобщений, ни новизной в постановке вопросов, но добросовестно собранный и умело обработанный материал делает их надежным помощником при изучении вопросов городской жизни97. Заслуживают внимания работы В. Ильина (делопроизводителя Тобольского губернского статистического комитета). При его самом активном участии стали выходить "Памятные книжки" для Тобольской губернии. В своей совокупности они дают развернутую панораму жизни Тобольской губернии на рубеже 50-60-х гг. XIX в. Здесь были опубликованы его очерки о Тобольске, описания окружных городов, ярмарок и торжков (с указанием на ассортимент товаров, с по суммами продаж и привоза), статистические сведения о губернии в целом.

Особую ценность имеют опубликованные в "Памятной книжке" статьи Е. Анучина о смертности в Тобольской губернии и продолжительности жизни в г. Тобольске". Уровень смертности он ставил в зависимость от типа племени, свойств почвы (включая климат, флору и фауну) и социальных условий, которые, по мнению Е. Анучина, "в настоящее время играют едва ли

1,100 тне главнейшую роль . Если смертность велика, - подчеркивал автор, -значит экономическое и нравственное положение общества тяжело, вследствие большого накопления вредно действующих на него влияний".101 Вооружившись этой (в основе своей позитивистской) доктриной, он попытался вывести определенные тенденции смертности в пределах Тобольской губернии. Не со всеми выводами автора можно согласиться. Так, он утверждает, что в южной части губернии (т.е. в наиболее благоприятных для жизни ус

I CP ловиях) смертность так же высока, "как в Индии" Вызывают сомнение и выводы о средней продолжительности жизни в Тобольске103. Однако значение работ Е. Анучина не в этих спорных выводах, а в том, что он первый обратил самое серьезное внимание на документы церковной статистики и предпринял попытку извлечь из них положительную информацию.

Среди других работ середины 50-х - середины 60-х гг. следует обратить внимание на статьи Г. Варлакова, Г. Колмогорова, А. Пошехина, М. Смоленского, В. Стефановского, И. Рылова, Столбова и некоего Н.К., опубликовавшего весьма обстоятельную работу о сальной торговле104.

Необходимо отметить также трехтомник И. Завалишина103. Последняя работа является своего рода комбинацией "обозрений" (с данными о числе зданий, промышленных заведений, о сословном составе населения городов и т.п.) с путевыми заметками, основанными на личных впечатлениях. Автор, как правило, ограничивается приведением фактов или описанием хозяйственных занятий (рыбной ловли и проч.), не затрудняя себя обобщениями и выводами. Там же, где таковые имеются, они по большей части носят назидательно-дидактический характер. Отметив достоинства Кургана, например, (опрятный городок с прямыми улицами). И. Завалишин переходит к поучениям. "Как бы не иметь и тротуаров, чтобы не ходить по колено в грязи? Как бы не иметь фонарей, действительно светящих ночью, а не напоказ?." и т.д.

Большей глубиной отличаются суждения автора о развитии сибирской

1(H) золотопромышленности , но для нашей темы это имеет второстепенное значение.

Из работ 70-х гг. XIX в. следует отметить двухтомник В. Вагина о Сперанском. но городская тематика в нем представлена слабо, главным образом, в связи с письмами М.М. Сперанского к дочери, где он отмечал балы, парады или упоминал о каких-то зданиях, садах, о явлениях хозяйственной жизни107. Кроме того, необходимо упомянуть неутомимую историко-краеведческую деятельность Н. Кострова|0Х.

Исследовательская работа активизировалась в связи с празднованием 300-летия присоединения Сибири. И. Беляев приготовил к торжественному заседанию "Краткий очерк 300-летнего существования г. Тобольска".'09 К. Голодников опубликовал весьма объемную монографию по Тобольску, которая с фактологической стороны не утратила значения и сегодня. В работе дается описание местоположения города, его церквей, зданий и сооружений, приводятся подробные сведения о населении и хозяйстве, равно как и замечательные факты общественной жизни (приезд великих князей), биографии выдающихся администраторов и т.п. Положительное значение имеет реконструкция списка управляющих Тобольской (Сибирской) епархией и Тобольской губернией. К. Голодников - патриот своего города, но, сведя воедино исторические факты, он приходит к пессимистическому выводу: "Будущность г. Тобольска темна; и предположение о светлой заре возрождения его маловероятно"110.

Наибольший резонанс среди трудов, изданных в связи с 300-летием присоединения Сибири, получила работа Н.М. Ядринцева. Собственно городская тематика в этом исследовании отходит на второй план, но много места уделяется развитию сибирского рынка (разделы VII и VIII). Краеугольным камнем доктрины Н.М. Ядринцева является положение о колониальной зависимости Сибири и связанной с этим хищнической эксплуатацией природных богатств (истребление ценных пушных зверей, золотопромышленность - "промысловая чума", примитивные способы хлебопашества и скотоводства). Отсюда неутешительный вывод о том, что Сибирь, если не изменится экономическая ситуация, обречена быть страной сырья, земледелия, животноводства111. Колониальная зависимость Сибири проявлялась "в мануфактурном иге Москвы", т.е. в господстве на сибирском рынке капитала Европейской России. Вся Сибирь, по мнению Н.М. Ядринцева, "находится в положении инородца к торговцу", и естественным следствием такой торговли стали "монопольные явления, кабала и обманы"112.

В развитии регионального рынка исследователь выделяет два этапа, полагая гранью между ними деятельность М.М. Сперанского в Сибири. До конца 1-й четверти XIX в. положение дел определялось господством "капиталистической олигархии" (т.е. союзом купечества и чиновничества для эксплуатации населения). М.М. Сперанский, отменив регламентацию, установив свободу торговли, способствовал некоторому ускорению экономического развития края, но он не увидел "монополии" и не создал против нее необ

30 ходимых законов113. Поэтому и на рубеже 70-80-х гг. XIX в., по мысли Н.М. Ядринцева, мы видим "общую эксплуатацию области ея мануфактурным рынком, а затем эксплуатацию внутреннюю посредниками торговли и монополистами"114.

Заслуга Н.М. Ядринцева, без сомнения, состоит в том, что он в полный голос заговорил о колониальной зависимости Сибири, равно как и в привлечении внимания общественности к обсуждению сибирских проблем. Но его работа имела подчеркнуто публицистический характер, ставила своей целью не создание объективной картины сибирского рынка, а потому (по законам жанра) автор нередко прибегал к сознательному сгущению красок. Так, он утверждал, что в Сибири есть даже города, "находящиеся почти в крепостной зависимости у . эксплуататора и кулака"11", но благоразумно воздерживался от указания географических координат этих городов. Увлекшись борьбой с капиталистами-эксплуататорами, автор упустил из виду главного эксплуататора Сибири - абсолютистское государство.

Отдавая должное публицисту, поднявшему свой голос в защиту сибирской окраины, следует все же отметить, что в работе присутствует в целом негативное отношение к торговле и недопонимание механизма действия рыночных структур. Отсюда - однозначно отрицательная роль крупных торговых домов, аккредитованных на сибирском рынке, преувеличение степени монополизации рынка, негативное отношение к кредиту - первейшему условию развития торговли и т.д.

Интересно отметить, что многие из проблем, поднятые Н.М. Яд-ринцевым накануне 300-летнего юбилея, еще в 1830 г. (т.е. за 52 года до выхода книги) обсуждались в III отделении. Так, в частности, ставился вопрос о "нецветущем состоянии" сибирской торговли, подчеркивалось, что главную выгоду от нее получают купцы "внутренних губерний", а Ирбитская ярмарка отрицательно сказывается на развитии сибирских торговых оборотов. Главный вывод состоял в том, что сибирская коммерция зависит от произвола it п11б россииских купцов, определяющих цену товарам по своим видам .

Иными словами, здесь также слышны вариации на тему "мануфактурного ига Москвы". Роднит Н.М. Ядринцева и столичных бюрократов 30-х гг. XIX в. и отрицательное отношение к "вязниковцам", которые, развозя фабричные изделия, распространяют между крестьянами "непомерную рос

117 кошь", составляя серьезную конкуренцию местным купцам. Речь здесь, разумеется, не о тождестве взглядов замечательного публициста и имперских чиновников, а об осознании различными политическими силами факта колониального положения Сибири, со всеми негативными последствиями для империи, и о стремлении как-то повлиять на ситуацию. В одном случае -тайно и скрытно, доводя информацию лишь до "своих", во втором - гласно и публично, обращаясь ко всему обществу.

Из работ, посвященных 300-летию Сибири, необходимо также отметить книгу И.В. Щеглова"8. Сегодня, конечно, его труд имеет значение по преимуществу историко-краеведческого справочника, но и таком случае заслуга автора состоит в сборе сведений по городам Сибири, сопровождаемых необходимым научным комментарием. Интересно отметить, что И.В. Щеглов задумывал (и начал сбор материала) написание книги по истории городов Сибири, но план этот не был осуществлен из-за безвременной кончины автора119. Замысел И.В. Щеглова свидетельствовал о том, что историография сибирского города прошла определенный этап накопления и первичной систематизации материала, на очередь дня вставал вопрос о его научном осмыслении и выявлении основных тенденций развития, однако возможность эта оказалась реализованной только через 66 лет, с выходом в свет монографии P.M. Кабо120.

По общему убеждению, многие историографические направления на рубеже XIX-XX вв. вступили в полосу кризиса. Одним из проявлений кризисных явлений в сибиреведении конца XIX - начала XX в. явилось отсутствие работ по истории города, сопоставимых по значимости с "Историческим обозрением ." П.А. Словцова. Города Западной Сибири не были забыты, но качественных изменений в их изучении не произошло. Книга-справочник

А.В. Адрианова приводит многочисленные, весьма интересные, а порой и уникальные подробности по истории города Томска, но уровень научности и способ подачи материала не поднимаются выше традиционных "обозре-ний".121

Определенным итогом развития дореволюционной историографии, точнее, ее областнического направления стал сборник статей о Сибири, вышедший в 1908 г. 122 Наибольший интерес в нем вызывает, естественно, работа Г.Н. Потанина о сибирских городах. Блестящая по форме исполнения статья, принадлежащая выдающемуся деятелю сибирской культуры, конечно. оказала свое влияние на последующую историографию. Для Г.Н. Потанина города Сибири - прежде всего очаги цивилизации. От пристального взгляда ученого и публициста, проведшего, к тому же, большую часть своей жизни в городах Сибири, не укрылась их "специализация": торговая - для Томска, промышленная - для Тюмени, административная - для Омска, "перемена профессии" для Барнаула, превратившегося из горнопромышленного рз города "в склад хлеба, масла и сельхозмашин" ~ .Однако Г.Н. Потанин описывает главным образом ситуацию конца Х1Х-начала XX в., лишь по мере необходимости, обращаясь к более ранним временам, а потому для избранной темы она имеет вспомогательный характер. То же самое можно сказать и об других статьях, помещенных в сборнике. Тем не менее, все они являются определенными ориентирами, позволяющими в своих суждениях об экономике Сибири оставаться в пределах здравого научного смысла, не переоценивая значения, например, торгово-промышленного фактора, но и не занижая его.

Подводя итоги дореволюционной историографии, нужно отметить следующее. Если в целом сибиреведение сделало значительный шаг вперед125, то об изучении городов Западной Сибири второй половины XVIII - середины XIX вв. этого сказать нельзя. Здесь главным итогом было накопление материала, составление описаний современного состояния городов. Слегка сгущая краски, можно сказать, что, исключая работы П.А. Словцова, Е. Анучина, в какой-то мере Ю. Гагемейстера и И. Завалишина, подавляющее большинство дореволюционных публикаций можно рассматривать в источниковедческом разделе работы. Тем не менее, трудами нескольких поколений ученых и краеведов был заложен фундамент научного изучения сибирского города, предприняты первые шаги по интерпретации его истории и выявлению основных тенденций развития.

В первые десятилетия существования Советского государства (20-30-е гг. XX в.) историей западносибирских городов дореформенной эпохи не занимался практически никто126. Старые кадры и научные центры в значительной мере были разрушены, научные связи порваны, новое поколение исследователей интересовалось не столько прошлым, сколько будущим. Да и чего уж там говорить о провинциальных городах, если до середины 30-х гг. в школах не велось преподавание отечественной истории. "На сибирский город, - правильно подчеркивает Д.Я. Резун. - утвердился взгляд, прежде всего, как на военно-административный форпост самодержавия, и в связи с общей негативной оценкой русской буржуазии недооценивались и хозяйственные функции городов Сибири ., а господствовавшая теория классовой

I о борьбы не позволяла увидеть органического единства города"

Тем важнее отметить, что связь времен не прервалась окончательно. В 1925 г. вышла в свет великолепная книга Н.П. Анциферова, посвященная методике изучения городов. Работа вобрала в себя лучшие рекомендации из арсенала отечественной и зарубежной урбанистки. Показывая пути изучения города, автор исходит из принципа системности (в то время предпочитали говорить о комплексном подходе), подчеркивая необходимость изучения анатомии (планировка и структура), физиологии (функции) и психологии (мы бы сказали сегодня - "ментальности") города. Системный подход у автора дополняется принципом историзма. Он указывает на необходимость изучения предпосылок возникновения (рельеф местности, почва, климатические условия, первоначальный тип поселения: деревня, крепость, монастырь и т.п.) и тенденций роста городов (вокруг одного ядра, вдоль транспортных магистралей, по направлениям рек и т.п.), на необходимость детального ознакомления с городским планом и особенностями его появления. От изучения городской целостности автор рекомендует перейти к изучению ее элементов (земли, воды, площади, улицы, дома и т.п.), а в последующем и функций города (экономических, социальных, культурно-просветительских). В полном объеме и для всех городов задачи, поставленные Н.П. Анциферовым, не реализованы и по сей день128.

Из сибирских краеведческих работ этого времени отметим брошюру и

129 ряд статей Г.Д. Няшина о городе Барнауле . Они, конечно, не содержали в себе каких-то новых сведений, тем более концепций, но, по крайней мере, не давали читателям забыть об историческом прошлом города.

Новый этап в изучении темы начинается в середине XX столетия и продолжается до начала 90-х гг. XX в. Для сибиреведения в целом он связан в первую очередь с именами В.И. Шункова, З.Я. Бояршиновой130, но с точки зрения избранной темы определенным рубежом нужно считать выход в свет монографии P.M. Кабо131. Значение работы состоит прежде всего в том, что она (с большим запозданием, правда) подвела итоги развития дореволюционной историографии (монография написана исключительно на базе опубликованных источников и трудов авторов XVIII-X1X вв.) и одновременно оказалась первой (и последней) работой монографического плана о дореформенных городах Западной Сибири, написанной с позиций марксистско-ленинской методологии. Опираясь преимущественно на экономико-географический подход, P.M. Кабо сумел поставить и по-своему успешно решить ряд проблем.

Он выделил экономико-географические районы Западной Сибири (экстенсивного животноводства, земледельческий, мелких крестьянских промыслов, горнозаводской, таежно - и тундро-промысловый, связанные между собой речными и обозно-транспортными перевозками), являвшиеся объективной основой существования регионального рынка. Хотя с точки зрения историко-экономической такая систематизация нуждается в известных коррективах, для своего времени это было новым словом в науке.

Сложнее обстоит дело с воссозданием модели организации и функционирования рынка. На позицию автора повлияли представления о рынке дореволюционных исследователей, в первую очередь, областническая концепция Сибири как колонии русского капитализма, а также ленинская концепция, по которой "степень развития внутреннего рынка есть степень развития I капитализма в стране". Отсюда преувеличенное представление о степени эксплуатации сибирского инородческого и русского населения русским капиталом, пространные рассуждения об "иге", наложенном метрополией на Сибирь, и только слабое упоминание о государственной (в данном случае Кабинетской) эксплуатации сибиряков при описании Алтайского горного

I *> ^ округа \ В ряде случаев исследователь без должной критики воспринимает высказывания дореволюционных публицистов (о "вековечном рабстве" инородцев. закабаленных русским капиталом, о сверхприбылях в русско-инородческой торговле, о полнейшем бесправии непосредственных производителей и их оторванности от рынка)1"14.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Ивонин, Александр Романович

Однако выводы автора построены на ограниченном круге источников, порой без должного их осмысления, и носят подчас характер иллюстраций к известным положениям марксизма о развитии рынка и исторической роли торгового капитала в первоначальном накоплении. Касаясь вопросов социальной структуры. В.П. Шпалтаков отмечает прежде всего податные слои: купцы, мещане, цеховые, разночинцы и дворовые, а из привилегированных -дворян и духовенство, и почему-то утверждает, что только купцов и мещан it м^ 15 можно отнести к торгово-промышленному населению . В этом проявилось недопонимание автором факта несовпадения социально-юридического статуса и профессиональных занятий. Непонятно, почему цеховым отказано в праве на принадлежность к торгово-промышленному населению? Чем же еще, кроме ремесла и торговли, занимались городские разночинцы? Как быть с "торгующими крестьянами"?

Нельзя согласиться и с утверждением, "что большую часть населения (в городах - А.И.) составляли непроизводительные слои - бюрократия, военные, духовенство, дворяне и разночинцы вне службы"216.Не совсем понятен и один из главных выводов автора, что в конце дореформенной эпохи "господствовали примитивные промыслы, базировавшиеся па ручном труде мелких товаропроизводителей. В силу этого и города не смогли приобрести той исторической роли, которая придается им капитализмом. Их экономическая функция была малозаметна, они выступали в основном в качестве центров

117 колонизации обширного сибирского края"- .

Что должно означать "примитивные промыслы" - охоту и рыболовство или ремесленную деятельность? Разве роль центров колонизации не предполагает также и экономическую активность горожан, или автор имел в виду исключительно военную колонизацию? Но последняя (и это признано всеми) отступала на второй план. Кроме того, в работах В.П. Шпалтакова воспроизводятся старые штампы о чудовищной эксплуатации инородцев, об оторванности от рынка непосредственных производителей - крестьян218.

Большое значение для изучения городов Западной Сибири в первой половине XIX в. имеют работы М.Г. Рутц. В статье, посвященной состоянию городской промышленности, она справедливо подчеркивает господство мелкотоварного производства и выявляет направление эволюции западносибирского города от военно-административного к торгово-промышленному, через аграрный и смешанный функциональные типы .

В другой статье М.Г. Рутц анализируется социальный состав горожан Западной Сибири первой половины XV - XIX вв., где обращается особое внимание на изменения в социальной сфере. В отличие от В.П. Шпалтакова М.Г. Рутц правильно подчеркивает преобладающую и растущую долю в составе населения городов податных сословий. К сожалению, она не уделила должного внимания неподатным слоям горожан, но в рамках одной статьи это было бы и невозможно".220 В статье о торговом предпринимательстве М.Г. Рутц приходит к выводу о расширении сферы его деятельности в зави

ТУ \ симости от типа города. " Необходимо отметить также, что ей принадлежит по сути дела первый историографический очерк о городах Западной Сибири первой половины XIX в., в котором она, в частности, решительно высказывается против тезиса о переходе сибирской обрабатывающей промышленности в собственно мануфактурный период222.

Признавая позитивный вклад М.Г. Рутц в изучение западносибирского города, следует отметить, что ее работами проблемы скорее поставлены, чем решены. Она склонна рассматривать движение городов в общерегиональном аспекте, между тем "поведение" каждого города зависело также и от принадлежности его к тому или иному историко-географическому и экономическому району. Показывая динамику промышленного развития, автор ограничивается общими цифрами роста, выявлением общих показателей, не обращая должного внимания на ассортимент выпускаемой продукции и долю каждого из видов в общем производстве.

Серьезный вклад в развитие сибирской урбанистики внесли работы Д.Я. Резуна. Условно их можно разделить на две группы. К первой группе относятся его историографические работы, ко второй - работы конкретно-исторического плана по истории городов дореформенной Сибири (сюда войдут и работы, написанные в соавторстве).

Значительным достижением автора следует признать его нетрадиционный подход к понятию историографического факта. Выделив "3 этажа" исторического знания, ко второму из них он отнес географические описания второй половины XVIII в., что как бы "повышает" их статус, переводя из разряда источников в раздел историографических работ. Хотя это еще, по Д.Я. Резуну, не есть собственно наука, но уже зарождение системы знаний как науки22"'. Думается, что есть все основания рассматривать и отчеты губернаторов не только как сумму статистических сведений, но и как (по крайней мере, частично) историографические факты. Тем более что многие "описания" первой половины XIX в. сильно зависели от форм и методов подачи материалов, принятых в этих отчетах, если не прямо черпали из них свои сведения224.

В статье о современной урбанистике и сибирском городоведении XVIII -первой половины XIX вв. Д.Я. Резун выявил особенности исторического,

54 географического, экономического, социологического и архитектурного подходов к изучению сибирского города, показал их зарождение в XVIII в. В появившейся затем монографии он обстоятельно проанализировал источники топографических, историко-географических описаний родов русских энциклопедий и словарей XVII - начала XIX в., показал их историографическое значение, состоящее, во-первых, в четком научном определении местоположения города по отношению к микро- и макроландшафту, с определением географических координат; во-вторых, в строгой и подробной формализации понятия города как поселения, ограниченного в пространстве и демографической структуре; в-третьих, в выделении исторической части описания, как одного из основных компонентов структуры знания; в-четвертых, в трактовке современного состояния города, прежде всего как торгово-промышленного и аграрного центра своей округи, связанного системными связями с другими городскими центрами Сибири22''.

Заслуживает внимания предложенная Д.Я. Резуном схема периодизации сибирского города: 1 этап - 2-я четв. XVIII в., - Г.Ф. Миллер. Д.Г. Мессер-шмидт - 70-80-е гг. XVIII в. (административные реформы); II этап - конец XVIII - рубеж 30-40-х гг. (выход в свет работы П.А. Словцова); III этап - 40-е гг. XIX в. - 1917 г., затем, после длительного перерыва, IV этап - 40-60-е гг. XX в.; V этап - рубеж 60-70-х гг. - рубеж 80-90-х гг.; VI этап - 90-е годы XX

ОТ* в."' Схема представляется вполне приемлемой, если в нее внести некоторые коррективы. IV-V этапы лучше объединить в один, но выделить в нем два периода, где границей действительно могут быть 60-70-е годы. Определяющим для него было господство марксистской идеологии и теории "исторического материализма" как единственно возможной в историографии. Другое дело, что в 70-е гг. обращается больше внимания на городовед-ческую проблематику, хотя и на прежней марксистской основе.

К работам второй группы относятся, прежде всего, монографии (написанные в соавторстве с О.Н. Бесединой) о городских ярмарках Сибири"'. У автора уже была возможность высказаться по этому поводу22;. Вкратце по

55 этому отметим основные моменты. Монографии Д.Я. Резуна и О.Н. Беседи-ной являются фактически первым комплексным исследованием сибирской ярмарочной торговли и отличаются новизной в постановке многих проблем (торговля как образ жизни горожанина, население как субъект рыночных отношений, торговая роль малых городов, соотношение легальных и нелегальных оборотов торговли и др.). Однако из поля зрения авторов выпали такие города как Барнаул, Бийск, Колывань, Петропавловск. Тюкалинск, наблюдается известное количественное несоответствие в подаче материала -вторая четверть XIX в. документирована слабее, чем рубеж XVIII-X1X вв., свойственны работе и мелкие погрешности, вроде механических описок. Тем не менее, выход в свет указанных монографий является с одной стороны прорывом, с другой - приглашением к дальнейшему исследованию рынка.

Обращают на себя внимание публикации Д.Я. Резуна о сибирских городах, написанные на основе архивных материалов, впервые вводимых в научный оборот2"1". Указать на них тем более важно, что привлекаемые автором документы относятся к рубежу XVII 1-Х IX вв. т.е. ко времени, крайне недостаточно освещенному в источниках. К сожалению, автор отказался в таблицах от порайонной группировки городов Тобольской губернии, что несколько мешает восприятию специфики тех или иных территорий.

На рубеже 80-90-х гг. наметился новый этап в сибирской урбанистике. Свидетельством его наступления является, кроме всего прочего, выделение в качестве самостоятельного объекта изучения сибирского купечества. В диссертационном исследовании Е.А. Зуевой (и в ряде ее публикаций) выявлена динамика численности и структура купеческой семьи, определены факторы влияния на эти изменения, показана степень устойчивости купеческих родов, рассмотрен вопрос о браке и социальном происхождении купеческих жен, проанализированы внутри семейные отношения, дана характеристика органов опеки и попечительства2"'2. Е.А. Зуевой успешно удалось преодолеть негативное отношение к купечеству, нередко проявлявшееся в советской историографии. Не отрицая фактов "непристойного поведения" купцов, она

56 подчеркивает, что кутежи, пьянки, семейные конфликты были все-таки исключением из правил и сурово осуждались купеческим обществом. Исследованию проблем купечества Западной Сибири посвящена диссертация А.О. Задорожной, купеческой семьи XIX - начала XX вв. (на материалах Томской губернии) монография Ю.М. Гончарова"' .

Заметным вкладом в изучение'истории сибирского купечества стали работы В.Н. Разгона. В них поднимаются важные вопросы первоначального накопления капитала в Сибири233, особенностей менталитета сибирского купечества XVIII- первой половины XIX вв.2"'6 Особое значение имеет исследование В.Н. Разгоном проблем частного предпринимательства на Алтае2"17. В его работах убедительно показано, что в пределах Алтайского горного округа, под административно-командным гнетом Кабинета развивались рыночные отношения и своеобразное, ориентированное на нужды горного округа, частное предпринимательство (подряды на поставку свинца из Нерчинска, "маркитантство", т.е. мясная торговля, хлебные поставки на рудники и заводы и пр.), которое при всех деформациях и искажениях, вытекающих из власти Кабинета, все же имело тенденцию к росту. В совместной монографии с Т.Н. Соболевой показаны также колебания в экономической политике Кабинета в первой половине XIX в. между крепостническими и рыночными формами ведения хозяйства, при сохранении доминирующей роли

238 первых.

Из работ последнего времени следует отметить весьма ценную монографию В.П. Бойко о томском купечестве конца XVIII-X1X веков. 239 Она отличается не только включением в научный оборот новых источников, но и (главным образом) новизной исследовательского подхода. Не связывая свое исследование непременно с марксистским направлением, он тем не менее не отвергает и ряда положений марксизма, носящих, по его мнению, "деидеоло-гизированный, общенаучный характер"." В работе обстоятельно рассматривается численность, происхождение и состав томского купечества 70-х гг. XVIII - середины 90-х гг. XIX в., его торговля, кредитные операции, отмече

57 на роль томского купечества в развитии золотопромышленности, обрабатывающей промышленности, сухопутного и водного транспорта. Особая глава посвящена изучению социальной психологии и менталитета томского купечества.

Положительным фактом следует признать отход от оценки купечества как особого сословия. Правда, автор здесь остается еще на половине дороги, подчеркивая, что оно "не является сословием в строгом смысле этого слова".2'41 Очень важным для понимания работы рыночных механизмов является пересмотр В.П. Бойко отношения к кредиту, который им справедливо рассматривается как необходимое условие предпринимательства и который прежде очень часто подменялся понятием "ростовщичества".242 Заслуживает внимания и анализ В.П. Бойко менталитета томского купечества, составными частями которого были страсть к наживе, жульничество и накопительство, с одной стороны, стремление к просветительству, благотворительности,

II к ~ 243 к созданию имиджа порядочного человека - с другой.

Давая монографии В.П. Бойко высокую положительную оценку, следует все же указать на имеющуюся несоразмерность в подаче материала. Пореформенный Томск явно доминирует над дореформенным. Исключая некоторые сюжеты (золотопромышленность, например), первая половина XIX в. выполняет вспомогательную роль в отношении его второй половины.

Историко-архитектурное направление в середине 90-х гг. обогатилось монографией Т.Н. Степанской об архитектуре Алтая XVIII - начала XX в. В ней обращено внимание на строительство "городов-заводов" в XVIII в., на архитектурные памятники заводского зодчества первой половины XIX в., на строительство храмов и биографии первостроителей Алтая244, содержится важный вывод о промышленном зодчестве Алтая как самобытной ветви русского классицизма.24э

Историко-архитектурные формы маркетинга в последнее время активно изучаются В.А. Каменевой. В ее статьях показаны, в частности, изменения в торговой мануфактуре и торговом рейтинге сибирских городов.24за

Ряд публикаций, посвященных истории городов Западной Сибири дореформенного периода, принадлежит автору этих строк.246 Необходимо отметить плодотворную исследовательскую деятельность А.И. Куприянова. В статье о хозяйстве городов Западной Сибири он поднял важные вопросы городского благоустройства, пожарной безопасности, функционирования коммунальной службы в дореформенный период 247, в других работах речь идет о традиционных праздниках и их бытовании в городской среде.248 Его монография освещает проблемы общественного быта и культуры горожан Западной Сибири. В связи с этим обсуждаются вопросы местного самоуправления, конфессиональные проблемы, благотворительность и филантропия, образованность горожан, библиотечная, театральная и концертная жизнь, городские праздники. 249 Слабая изученность социально-экономической истории города привела к тому, что автор должен был предпослать своему исследованию краткий очерк развития города. Здесь были затронуты проблемы укрупнения городов Западной Сибири, движения сословного состава и изменения экономических функций города. Если в первых двух случаях можно поддержать исследователя в его выводах (хотя они, по необходимости, носят самый общий характер), то положение о сохранении во многих городах аграрной функции нуждается в дополнительных доказательствах250. Весьма интересны страницы работы, посвященные городским ярмаркам (в контексте народных праздников), заслуживает внимания его наблюдения о связи сроков ярмарок с общерусскими календарными праздниками, об "эскалации" ярмарочного веселья, сопровождаемые яркими зарисовками из жизни отдельных ярмарок251. Однако и в данном случае неизученность вопроса привела А.И. Куприянова к ошибочному заключению о том, что Тюменская ярмарка была крупнейшей в Западной Сибири232, тогда как она была одной из крупных, крупнейшей же ее можно назвать лишь среди собственно городских (т.е. торгующих преимущественно городскими говорами).

Представляется необходимым отметить еще три группы работ последнего времени, весьма важных для раскрытия темы, хотя непосредственно они ее либо не затрагивают, либо затрагивают в некоторой степени. Первая группа - труды сибиреведов, специализирующихся на исследовании проблем "капиталистического периода", посвященные развитию промышленности, торговли, тем или иным сторонам городской жизни. Это работы Б.И. Андрющенко. Г.А. Богановой. А.Г. Бородавкина (совместно с Г.Х. Рабиновичем и Л.Г.Сухотиной), Н.М. Дмитриенко, Е.И. Соловьевой, В.А. Скубнев-ского и др. 2э3 Они привлекались для выяснения исторической перспективы развития дореформенного города или для обнаружения тех зародышей общественно-экономической жизни (например, банковое дело), которые развиваются во второй половине XIX в., но корни которых уходят в первую половину. С другой стороны, это важно и в смысле преемственности исследования, поскольку историки-"феодалы" чаще всего доводят исследования до начала-середины 50-х гг. XIX в., а историки-"капиталисты" предпочитают уделять больше внимания сюжетам конца XIX в., когда капиталистическое развитие Сибири принесло уже заметные результаты.

Другая группа работ - исследования по истории Сибири конца XVII-XVIII вв., не связанные напрямую с проблемами городской жизни конца XVIII-первой половины XIX в. В этой связи необходимо отметить работы О.Н. Вилкова, внесшего значительный вклад в изучение городов Сибири XVII -начала XVIII вв. Ь4 Не разделяя вполне взгляды автора на формирование национального рынка, необходимо отметить высокий профессионализм его исследований, скрупулезность в сборе, умелую обработку и тщательный анализ материала. Это позволило глубоко изучить становление и развитие торгово-транспортных путей, торгово-промышленной функции сибирского города, отдельных видов торговли, промыслово-промышленной деятельности и формирования рынка наемного труда. Ъ:>

Значительную помощь при раскрытии темы могут оказать работы Н.Д. Зольниковой. В ее монографии раскрывается структура церковных приходов и их связь с общиной, функции приходского схода, церковных часовенных старост и других выборных органов, взаимоотношения приходских общин и

60 тс/: белого духовенства. Для нашей темы весьма важен раздел о приходах с центром в городе, где отмечена пестрота сословного состава, активность военнослужащих в приходской жизни (в частности, г. Тобольска)/37 Последнее обстоятельство важно иметь в виду при анализе документов церковной статистики, которая не обязана была вести учет военнослужащих регулярной армии, но судя по всему, на практике они нередко причислялись к приходским общинам. В работах Н.Д. Зольниковой дан анализ духовных росписей и показано, в частности, что к городским приходам в Сибири причислялось

258 значительное количество окрестных жителей , а опубликованные ею ведомости церковного учета начала 80-х гг. XVIII в. позволяют уточнить соотношение в городских приходах собственно горожан и сельских жителей.

259

Следует обратить внимание и на работа Н.Н. Покровского, особенно связанные с анализом учета старообрядцев. 260 Наши данные подтверждают выводы о занижении числа староверов и в середине XIX в., что необходимо учитывать при изучении сословных проблем городского населения.

Для уяснения проблем развития рыночных отношений на базисном уровне, на уровне крестьянской экономики значительный интерес представляют работы Т.С. Мамсик. В ее монографии261, а также в статье о социально-экономическом развитии Кайлинской волости262 на основе скрупулезного изучения первичной документации воссоздается модель аграрного сектора экономики Сибири. Там, где на первый взгляд господствуют патриархальные отношения, Т.С. Мамсик выявила значительную динамику развития товарно-денежных отношений и формирования местного рынка.

Третья группа работ - довольно многочисленные публикации историко-краеведческого плана. Они весьма полезны с точки зрения уяснения отдельных деталей, связанных с историей города (описание и фотографии церквей, домов, прежние и нынешние названия улиц и проч.), однако за редкими исключениями именно первая половина XIX в. в них представлена весьма схематично и в лучшем случае в связи с пробиванием в ссылке кого-то из революционеров.263 Известным исключением из этого правила является работа, посвященная г. Каинску.264

В современных условиях наблюдается повышенный интерес исследователей к истории городов, развитию рыночных отношений. Свидетельство тому - значительное число конференций, проведенных в последнее время. Наиболее важным итогом их является стремление к выработке новых подходов методологического характера, в том числе к изучению истории сибирского города. В докладе В.II. Зиновьева (Барнаул, 1993 г.) по-новому ставился вопрос об этапах взаимодействия государственного и частного предпринимательства в Сибири (XVII-XX вв.). А.В. Старцев поднял проблему недостаточности марксистской методологии при объяснении феномена предпринимательства. 265 Д.Я. Резун (Новосибирск, 1997г.) рассматривает исторические последствия взаимодействия пространства и рынка в России.266

Оригинальным событием в историческом сибиреведении стал выход в свет "Краткой энциклопедии по истории купечества и коммерции Сибири".26' Объективную оценку изданию может дать только время. Однако уже и сейчас видно, что по многим вопросам (история городов, купеческая генеалогия, понятийный аппарат коммерции) "Краткая энциклопедия." может служить добротным справочником. Но еще большее значение имеет попытка авторов дать современную оценку людям, событиям, процессам, отказываясь от "классовой" предвзятости и методологических штампов прошлого.

Подводя итоги историографическому обзору, можно отметить следующее. Основываясь на дореволюционной фактологической базе и включая в научный оборот новые массивы архивного материала, сибиреведами XX в. были поставлены и активно обсуждались многие вопросы развития городов Западной Сибири последней четверти XVIII - 60-х гг. XIX вв. Прежде всего это касается проблемы населенности городов, удельного веса городского населения, его сословного состава. Однако выводы и умозаключения делались, как правило, на сравнительно узкой источниковой базе (хотя она со временем и расширялась). Часто дело ограничивалось лишь ссылками на те или иные источники без должной критики последних. Отсюда противоречия в данных о численности населения за одни и те же годы. Города Западной Сибири либо рассматривались как единый сплошной массив, либо поодиночке. Это приводило к тому, что порайонная специфика оказывалась нераскрытой. При анализе сословной структуры предпочтение отдавалось податным слоям населения, без серьезного анализа внутрисословной и внутри-групповой структуры, не говоря уже о сопоставлении сословной и профессиональной структур. Практически вне поля зрения (за исключением отдельных примеров или отдельных городов) оставались прочие демографические процессы в городах Западной Сибири (половозрастной состав, брач-ность, рождаемость, смертность, продолжительность жизни, соотношение естественного и механического прироста).

В принципе не обойдены вниманием и экономические проблемы города. Были выделены экономико-географические районы Западной Сибири, выявлены общие параметры движения городской промышленности (количество и стоимостное выражение произведенной продукции, число "фабрик и заводов", количество работников, основные виды промышленного производства и ремесла), показана тенденция развития производства (от мелкотоварного к мануфактурному), установлено количество ярмарок и других форм периодической торговли, отмечен рост товарооборота.

Вместе с тем над исследованиями экономической жизни города еще серьезно довлеют стереотипы прошлого, стремление "модернизировать" процессы, задним числом ускорить их ход. Наличие купцов и денежного обмена отождествляется с переходом к буржуазному обществу, а мало-мальски заметная простая кооперация в производстве выдается за рассеянную или смешанную мануфактуру. Между тем, даже с марксистской точки зрения: "Действие большого (т.е. далеко превосходящего рамки цехового ремесла -А.И.) числа рабочих в.одно и то же время, в одном и том же месте (или, если хотите, на одном и том же поле труда) для производства одного и того же сорта товаров, под командой одного и того же капиталиста составляет исторически и логически исходный пункт (т.е. самое начало - А.И.) капиталистического производства"26 Много ли найдется в Сибири предприятий, отвечающих этому критерию даже в середине XIX в.? Понятно, что над историками как "статскими служащими" довлел определенный даже не социальный, а государственный заказ, по которому в специфически неевропейском "мире-экономике" требовалось отыскать специфически европейские черты капиталистического развития и тем самым доказать степень зрелости России для "социалистической революции". С другой стороны, несколько поколений советских исследователей изучали рыночную экономику "по книгам", не имея собственного опыта проживания в рыночной среде. Отсюда недооценка структурных различий рыночных отношений на разных стадиях его развития, фактически игнорирование населения как субъекта рыночных отношений. Рынок представлялся не как жизненная среда, а как нечто навязанное сверху "помещиками и капиталистами" для эксплуатации "рабочих и крестьян". Упор делался на социальную и материальную дифференциацию, свойственную рынку, но игнорировалась его интеграционная функция.

В результате своеобразной "методологической аберрации" практически из поля зрения выпали такие проблемы как место и роль городов в вертикальной структуре рынка, типология предпринимательства, городской рынок потребления и- связанный с этим вопрос о материальном положении горожан. За исключением отдельных городов (Томск, Курган) за пределами внимания оставался городской бюджет, в формировании которого ярко проявлялись функциональные особенности городов.

Пожалуй, лучше всего была исследована история городской архитектуры (развитие городов на основе генеральных планов, становление административных, культовых, экономических центров города, частично вопросы городского благоустройства). Однако речь здесь идет в основном о крупных городах (Тобольск, Томск, Омск, Барнаул, Тюмень). Остальным повезло куда меньше. Поэтому до сих пор нет целостной картины динамики городского пространства. К тому же исследователями чаще всего выступали специалисты в области архитектуры и искусствоведения, а потому решались в основном задачи, актуальные с точки зрения этих разделов знания. Историками же сделано явно недостаточно.

Нет исследований, показывающих, насколько фактическое развитие городского пространства шло в соответствии с установками генеральных планов, дающих анализ взаимосвязи внешнего облика, города с его функциями.

3. Источники

Недостаточная изученность города во многом есть следствие недостаточной разработанности корпуса источников, собиравшийся посвятить городам Сибири специальное исследование В.И. Щеглов писал, что в Сибири, где статистика еще и 80-х гг. XIX в., по его мнению, находилась "в зачаточном состоянии" по многим вопросам городской истории "даже ошибочных сведений не имеется268. Сегодня положение дел в этом смысле не в пример лучше, но теперь порой возникает соблазн присоединиться к точке зрения И. фон Шиллинга (председателя Тобольского губернского административно-статистического комитета в середине 40-х гг. XIX в.), что мы имеем огромный по своему объему (некоторые документы сохранились одновременно в губернском правлении, в ГУЗС и в центральных органах), "но по сущности скудной запас материалов".269 Однако скуден этот запас или велик - это не избавляет от необходимости разобраться в источниковой базе.

Основу исследования составляют статистические материалы. В дореформенную эпоху существовало три основных вида учета: ревизский, церковный и административный (или административно-полицейский). Ревизский учет, как подчеркивает его ведущий исследователь В.М. Кабузан, является главной и наиболее полной формой учета податного и основной части неподатного населения за 1720-е -1858 гг." . Однако он не лишен недостатков. По мнению чиновников Центрального статистического комитета (начало 60-х гг. XIX в.) эти недостатки состояли в следующем: 1) Ревизии из учета населения превратились в специальную финансовую меру, считавшую исключительно податную часть народа, да к тому же только мужскую половину; 2) Продолжительность ревизии (до 1,5 года) давала недоучет от 30 до 40 тыс. д.м.п.; 3) Запутанность и сложность форм, при бесполезности проверки снижали показатели еще на 200 тыс. д.м.п., не записавшихся в срок. Всего, следовательно, недоучет составлял около 0,5 млн. д.о.п. в ревизию271. Наверное, не со всем здесь можно согласиться. Эйфория гласности начала 60-х гг. XIX в. способствовала тому, что все старое оказывалось только плохим, все новое - уже в силу своего возникновения - хорошим. Так, в отличие от мнения авторов, переписи все же учитывали неподатные слои. Другое дело, насколько полно, но оставшиеся два упрека вполне основательны. "Несколько заниженные цифры" податного населения отмечает и В.М. Кабузан. " "* За 1-Х ревизии, после их завершения, дополнительно было записано 6,4 млн. д.м.п., причем 30% этого количества (свыше 1,9 млн. д.м.п.) составляли купцы и мещане273. Недостатком ревизий было и то, что они учитывали только приписное население, а не постоянное или наличное274.

Таким образом, крестьянин, уплативший подати по месту "прописки", вполне реально мог проживать в городе (чаще - временно, но также и постоянно), и наоборот. Дополнительные сложности связаны с тем, что в Сибири ревизский учет был особенно неточен273.

Если при характеристике движения населения в регионе в целом отмеченные особенности не могут сказаться принципиально на конечном результате, то для относительно малочисленных городов ошибка даже в 1-2 тыс. чел. является существенной. Поэтому при определении численности населения данные ревизского учета привлекались ограниченно. Нужно при этом учесть и то, что "ревизские сказки", во всяком случае, в некоторой степени, уже включены в научный оборот, а результаты их обработки опубликова

276 ны .

Вторую группу составляют документы церковного учета православного населения. А.Д. Колесников склоняется к тому, чтобы принять их за достоверные (или достаточно достоверные) источники информации277.

Б.Н. Миронов, не закрывая глаза на некоторые недостатки, видит их преимущество в том, что они в течение десятилетий составлялись по единой методике, что дает возможность сопоставлений, построений динамических рядов и т.п" . Большинство исследователей полагает, что эти источники требуют внесения серьезных корректив, поскольку, как это установлено Н.Н. Покровским, фальсификации они подвергались уже на приходском

79 уровне" . В то же время никто не отрицает необходимость работы с этими документами. Автору ближе всего позиция Н. А. Миненко, отметившей, что степень надежности их во многом зависит от целей исследования. "На данных о естественном приросте, - подчеркивает Н.А. Миненко, - взятых из метрических книг, ошибки, содержащиеся в них, не могут сказаться существенно. Иначе будет обстоять дело при определении, допустим, количества жителей в селениях и уездах, при выяснении отношения сибиряков к церковным обрядам"280.

Можно отметить два уровня бытования документов церковной статистики. Нижний уровень - материалы церковного учета, составлявшиеся приходскими священнослужителями. Это - "троечастные" метрические книги, исповедные (духовные) росписи, составленные на их основе клировые ведомости. Подробная характеристика их уже дана в литературе. Второй уровень - консисторско-синодальный. Первичные документы присылались в консисторию, где, после соответствующей переработки, сводились уже не по заказам, по городам и уездам или округам. Это служило основой для составления ведомостей (экстрактов) для Синода.

При подготовке работы использовались как документы первичного учета. так (и главным образом) экстракты "о бывших и не бывших на испове

11 ~ 283 ди за определенный год .

В фонде Канцелярии Синода (РГИА. Ф.796) они в целом сохранились достаточно хорошо. Для обработки их использовался метод случайной выборки. Детальному изучению подвергался каждый документ, взятый за середину и конец десятилетия, но обнаружить оба документа удавалось не всегда. Экстракты представляют собой вместительные таблицы, содержащие по вертикали колонки с данными о числе дворов, числе жителей мужского и женского пола с последующей разбивкой по сословиям. Для каждого сословия указывается количество мужчин и женщин, исповедовавшихся и причастившихся, только исповедовавшихся, но не причастившихся, и неисповедо-вавшихся (с дополнительными графами "за малолетством" и "за нерачением"; в 40-е гг. XIX в. была добавлена графа о неисповедовавшихся "по уважительной причине"). Для исследователя города вся эта дробность — больше помеха делу. Из-за обилия колонок и граф заявленное число мужчин и женщин очень редко совпадает с числом лиц, расписанных по сословиям. Разница, впрочем, ничтожная и по большей части происходит из-за механических ошибок и описок (например, 69 вместо 96 или 58 вместо 85 и т.д.).

Но указание на количество лиц, принадлежащих к тому 'или иному сословию, имеет первостепенное значение для изучения сословного состава населения. Сословные группы, учитывавшиеся церковной статистикой, были следующие: "духовные" (протопопы, попы, диаконы, дьячки, пономари, их жены и дети), т.е. "белое" духовенство и церковнослужители; "военные" (штаб-, обер-, унтер-офицеры и солдаты с женами и детьми); "статские" (секретари, протоколисты, канцеляристы, подканцеляристы с женами и детьми); "разночинцы" (дворяне, дети боярские, городовые служилые, отставные солдаты, ямщики с их семьями); "посадские" (купцы, мещане, цеховые с женами и детьми); "дворовые люди"; "поселяне" (крестьяне с семьями); "новокрещены" (представители аборигенного населения, перешедшие в православие). После 1841 г. в связи с изменением учета из "экстрактов" исчезли "разночинцы" и "новокрещены", но зато появились "раскольники". Учет последних так и не был налажен как следует. Консисторские служители то ли не умели, то ли (скорее всего) не хотели отыскивать нужные данные. В городах счет шел на единицы, иногда (как в Тюмени, где едва ли не половина города или исповедовала старую веру или склонялась к этому) на десятки, и только в Ялуторовске в 1848 г. раскольников обнаружилось 325 Л 284 д.о.п .

Состав "разночинцев" далеко не всегда соответствовал заявленной но

285 менклатуре. В 1825 г. в Барнауле их насчитывалось 4327 чел ., но переведенные сюда из городов Сибири дети боярские и городовые казаки как самостоятельная категория исчезли уже в 60-х гг. XVIII в" . Однако в Барнауле было значительное число мастеровых и работных людей сереброплавильного завода. Так как особой колонки для них "не полагалось", то их и определили "разночинцами". В 40-е гг. XIX в. заводских работников перенесли в колонку "горожане" (так стали именовать посадских).

Большие сложности возникают при работе с категорией "военные". В принципе здесь шла речь о военнослужащих гражданского ведомства, но трудно поручиться за то, что этому правилу безукоснительно следовали в жизни. Н.Д. Зольникова отмечает, что военные (как и чиновники) "почти без исключения упоминаются во всех "выборах", а "сословный состав приходов с центрами в крепостях в основном также был сложным, хотя и не исключено, видимо, что некоторые из них первое время состояли лишь из воен

287 тт , ных . На участие военных в приходскои жизни (в том числе из регулярных частей) указывает наличие дел в фонде Тобольской духовной консистории вроде: "Списки о чинах военнослужащих в бытии на исповеди 1789 года"288. Но в то же время нужно заметить, что далеко не всегда и не все военнослужащие попадали в церковную отчетность. Число военных по данным православного учета всегда было значительно ниже, чем по административным документам (см. Приложение XXXI).

Особенностью церковной статистики был учет не столько городского населения, сколько числа прихожан. В Сибири же, по недостатку церквей, к городским приходам причислялась значительная часть (иногда свыше поло

289 вины) окрестного сельского населения . В 1825 г. в приходе Одигитриев-ской церкви г. Барнаула, например, значилось 2362 чел., из них собственно горожан было 707 чел290. В силу этого обстоятельства население малых го

69 родов, находящихся в зоне колонизации, "вырастало" (под пером консисторских статистиков) едва ли не на порядок выше. Так, в Колывани в 1825 г. отмечено 6636 чел. православного исповедания, а в губернском Томске

291

6118 чел. В 1818 г. в Бийске насчитывалось 6666 чел., в Кузнецке 6253 чел. (т.е. в 2-3 раза больше действительных цифр)292. Но всех в 1835 г. опередил Каинск. Здесь отмечено 13445 чел. о.п., т.е. больше, чем в каком-либо ином городе Западной Сибири (фактически 2-2,3 тыс. чел.) .

При работе с церковными документами важно иметь в виду, какое именно население они учитывали. Знакомство с первичной документацией показывает, что учитывалось "приходское население", т.е. население городов и приписанных к городу окрестных сел и некоторая часть прибывших для постоянного или временного проживания. В 1828 г. в приходе Одигитриев-ской церкви г. Барнаула из 2674 прихожан проживали в городе 798 чел. (30%), в округе-1611 чел. (63%). Иногородних было 171 чел. (7%). Из них 132 чел. (5%) - крестьяне ближайших (Чарышского и Кузнецкого) окру

294 гов .

Как видим, за небольшим исключением учитывалось коренное (постоянное население приходов). Отсюда парадоксальная на первый взгляд динамика роста некоторых городов. В Тобольске в 1782 г. проживало 13994 чел. православной конфессии, в 1825 - 9011, в 1848 - 8761 и лишь к 1869 г. число жителей поднялось до 12180 чел. Хотя по другим документам население пусть медленно, но росло с 13279 в 1790 до 16960 в 1862 (см. Приложения IV-V). Отрицательная динамика объясняется как оттоком коренного населения городов, так и увеличением количества сельских церквей, что в итоге давало уменьшение числа городских прихожан.

Как видим, материалы церковной статистики не лишены недостатков, но не следует отказываться от их использования. С одной стороны, они преувеличивали численность горожан, учитывая близлежащее к городу население деревень, а с другой стороны, преуменьшали его, не включая в отчетность значительное количество военнослужащих и представителей иных

70 конфессий. Как показывают опубликованные Н.Д. Зольниковой статистические данные о приходах Тобольскй губернии, они примерно на 20% завышали число горожан293 (в основном за счет крестьян). Недоучет военнослужащих и инородцев давал в сумме до 25% населения. Следовательно, в целом по региону православный учет более или менее удовлетворительно 'фиксировал численность городского населения, но с конкретными данными нужно разбираться особо в каждом случае.

Ценность экстрактов состоит еще и в том, что каждому из них сопутствовало приложение с указанием количества церквей по городам (соборных, кладбищенских, приходских, в том числе ружных).

На основании "экстрактов" в Синоде (во всяком случае, во второй половине XVIII в.) составлялись "генеральные ведомости". Их формуляр включал следующие сведения (по городам к уездам отдельно): количество церквей, состав священно- и церковнослужителей, количество дворов, число душ мужского пола, число дворов и мужских душ, приходящихся на 1 церковь, число родившихся (о.п.), количество браков и число умерших с указанием платы за требы (за крещение, венчание, отпевание). Последние две колонки содержат сведения о церковных доходах и доходах священнослужителей296. В предлагаемой работе к анализу движения населения привлекались "Генеральная ведомость 1782 г.", поиски других аналогичных документов пока что успехом не увенчались. Обнаруживались или самые общие сведения по Тобольской епархии, либо пометки, что из Сибири документы не по

297 ступали .

Значение "генеральной ведомости" состоит в том, что она проливает свет на период, недостаточно освещенный документами. В ней, например, содержатся сведения по Колыванской губернии (так она названа в источнике), в первую очередь по г. Барнаулу, данные о населении которого с 1771 до 1825 г. практически совершенно неизвестны.

Однако отсутствуют сведения о новых городах: Ялуторовске, Кургане, Ишиме (точнее, сведения приведены вместе с уездами). Подозрительно низкими оказались данные о рождаемости и смертности.

Для выявления динамики коэффициентов брачности, рождаемости, смертности, естественного прироста незаменимым источником являются метрические книги, учитывавшие число родившихся, сочетавшихся браком и умерших. На их основе составлялись "Ведомости колико в . епархии в городах и уездах в . году по запискам явилось родившихся, бракосочетавшихся и умерших" . В ведомостях указывалось: город и уезд, количество церквей, число родившихся (как общее, так и с разделением по полам), количество лиц, вступающих в брак и число брачных пар, число умерших (мужчин, женщин и общее количество). В отдельных, колонках указывалось количество умерших за год по возрастам. До 40-х гг. XIX в. велся только учет умерших мужчин, затем включили и женщин, но и тех и других стали считать по пятилетним возрастам, что не дает возможности определить такой важнейший показатель как младенческий коэффициент смертности. Плохо то, что сведения об умерших по возрастам давались по епархии в целом, город отдельно не выделялся.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Дореформенный город Западной Сибири был достаточно сложно организованной совокупностью развивающихся подсистем. Его население, эволюционировало в сторону увеличения, наблюдалось заметное укрупнение городов, но эти процессы не были простыми и прямолинейными. Сокращался удельный вес населения городов района "старого заселения", устойчиво росли города "сибирской Новороссии", наиболее динамичным было развитие Омска - административного центра Западной Сибири. В Томской губернии число горожан росло в основном за счет Томска. Города Алтая, обладая заметным удельным весом, развивались медленно в первую очередь из-за миграционной политики Кабинета. В общем и целом население городов Западной Сибири в дореформенную эпоху увеличилось довольно заметно (в 2,8 раза), причем главным образом за счет интенсивных факторов, но сельское население региона росло еще быстрее (в 3,1 раза), что привело к снижению доли горожан в общем балансе населения.

Значительной сложностью отличались демографические процессы. Они характеризовались чрезвычайно высокими уровнями брачности, рождаемости и смертности, что обусловило недостаточность естественного прироста для увеличения'городского населения. Минусы городской жизни (загрязненность воздуха, скученность в жилищах и проч.) здесь не компенсировались ее плюсами (меры по благоустройству, водоснабжению, канализации), в результате чего новый тип демографического поведения, свойственный буржуазным городам (низкий уровень брачности, при снижении уровней рождаемости и, в большей степени, смертности), в Западной Сибири к началу 60-х гг. XIX в. еще не только не сложился, но и не начинал складываться.

Определенные сдвиги происходили в сословном составе населения. Исчезли такие социальные группы как ямщики и разночинцы, приходило в упадок городовое казачество. Заметно увеличился удельный вес городских сословий. В то же время сохранение военнослужащими достаточно сильных позиций (при некотором изменении их состава) свидетельствовало как об известном архаизме сословной структуры, так и о сохранении рядом городов "фронтирной" функции.

В экономическом смысле Западная Сибирь располагалась на периферии российского "мира-экономики", являясь колониальным придатком империи. Имперские структуры вывозили из Сибири колоссальные материальные ценности повышенного спроса (пушнина, серебро, золото). Это серьезно сдерживало развитие регионального рынка, способствовало его деформации и замедленному росту городов. Тем не менее, каждый город (в меру своих сил и способностей) выступал в роли организатора местного рынка, а некоторые города (Томск, Тюмень, Петропавловск) превратились в крупные центры транзитной (в том числе международной) торговли.

Заметную роль играли города в вертикальной структуре регионального рынка. Однако процесс формирования высших механизмов обмена сдерживался как общим социально-экономическим климатом "Николаевской империи", так и неразвитостью самого западносибирского рынка (редкость населения, неразвитость коммерческой инфраструктуры, значительная роль натурального обмена).

В организации рынка активно участвовали администрация, городские предприниматели (купечество, в первую очередь) и крестьянство. Ведущей тенденцией здесь выступало усиление позиции купеческого капитала, расширение крестьянского предпринимательства при ослаблении вмешательства со стороны казенных ведомств. Однако возможности администрации и в конце дореформенной эпохи в смысле воздействия на рыночные структуры были далеко не исчерпаны, а крестьянская конкуренция так же ограничивала экономические возможности городов.

В соответствии с развитием коммерческих структур складывалась и типология предпринимательства. Здесь были представлены и дельцы докапиталистической эпохи, и "буржуа старого стиля", и, в отдельных случаях, предприниматели более высокой формации. В целой же сибирское предпринимательство находилось на стадии перехода от традиционного к раннекапитали-стическому, будучи все-таки ближе к первому.

Состояние городской экономики характеризовалось, с одной стороны, утратой аграрной функции (при сохранении аграрного сектора) и определенным, преимущественно экстенсивным ростом промышленности, ремесла и торговли. Городская промышленность в целом не вышла за рамки ремесленной мастерской, лишь в ряде случаев (например, кожевенное производство) обнаруживая тенденцию перехода к так называемой "рассеянной мануфактуре". Попытки обустройства городских мануфактур были немногочисленны и, как правило, заканчивались неудачей. Существовавшие в Омске и Барнауле крепостные мануфактуры по большей части находились вне сферы рыночных отношений (равно как и вне капиталистического хозяйства вообще) и больше сдерживали экономическое развитие региона, чем способствовали ему.

В соответствии с аграрной направленностью экономики городская промышленность была ориентирована главным образом на переработку животного сырья. Доля этих отраслей со временем обнаруживала тенденцию к уменьшению. Отчасти за счет появления технологически прогрессивных производств (картофеле-паточное, например), но главным образом за счет частного винокурения, широко развернувшегося в 60-е гг. XIX в.

Торговый сектор городской экономики был ориентирован на удовлетворение потребностей местного населения и ограничивался его (населения) скромными материальными ресурсами, складывавшимися из жалования чиновников, доходов предпринимателей (той части, которая попадала на потребительский рынок), ремесленников, мещан и т.п. При всех имевших место социальных контрастах города Западной Сибири, по крайней мере, в том, что касалось уровня потребления, оставались "середняками", обеспечивая опре

Подводя главный итог работе, необходимо отметить, что основное направление эволюции городов Западной Сибири в дореформенную эпоху состояло в их переходе от добуржуазного (характеризующегося относительно небольшими размерам, доминированием в сословном составе военнослужи-лого элемента, присутствием архаических социальных групп, замедленностью социально-экономических процессов и т.п.) на раннебуржуазный уровень с его возросшим количеством населения, в составе которого доминируют представители торгово-промышленной прослойки, и уменьшается значение военнослужилого элемента, ускоряются социально-экономические процессы, появляются новые производственные и коммерческие технологии, меняется внешний облик города.

В ряде отношений (рост населения, развитие торговли) города Западной Сибири заметно продвинулись по пути "буржуазности", в других моментах (промышленность, наличие значительного количества военнослужащих) наблюдалось известное отставание. Тем не менее, города Западной Сибири сумели не только сохранить, но в чем-то и приумножить свой городской потенциал для дальнейшего совершенствования во второй половине XIX - начале XX вв. . (.' / | / -V

-г

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Ивонин, Александр Романович, 2000 год

1. Неопубликованные источники:

2. Государственный архив Алтайского края (ГААК).

3. Ф. 26. Метрические книги. On. I. Д. 707, 719, 720, 722, 724 727, 731,735.

4. Государственный архив Костромской области (ГАКО). Ф. 655. О.И. Селифонтов. Оп. 2. Д. 352. Государственный архив Омской области (ГАОО). Ф. 2. Сибирский генерал-губернатор. On. I. Д. 4, 6, 24, 26, 201, 274, 276, 303,353.

5. Ф. 198. Опись картографических документов ГАОО. 1766 1917. Д. 548 - 558, 578, 579, 581, 587, 590, 597.

6. Ф. 17. Главное правление мануфактур МВД. Оп.1. Д. 46. Ф. 18. Департамент мануфактур и внутренней торговли Министерства финансов. Оп. 2. Д. 78, 780, 1710, 1719, 1770.

7. Ф.560. Общая канцелярия Министра финансов. On. I. Д. 127, 313, 1045. Оп. 2. Д. 109; Оп. 4. Д. 1343, 1612. Оп. 6. Д. 12. 341, 369, 876.

8. Ф. 561. Особенная канцелярия Министра финансов по секретной части. On. I. Д. 8, 12, 43, 81, 193, 285. Оп. 2. Д. 47, 62 64, 70, 86, 112, 114, 141, 173, 182.

9. Ф. 869. Милютины. On. I. Д. 5, 68, 79, 142, 165, 220, 226, 227, 258 268,386.

10. Ф. 1149. Департамент Законов Госсовета. Оп. 2. 1830 г. Д. 50, 1832 г. Д-15.

11. Ф. 1263. Комитет Министров. Оп. 3. (Дела по Сибири. 1837 1881). Д. 18, 19, 157, 161, 194, 196, 201, 202.

12. Ф. 1264. Первый Сибирский комитет. On. I. Д. 1 4, 26, 27, 31, 32, 45, 46,71,99, 603.

13. Ф. 1287. Хозяйственный департамент МВД. On. 8. Д. Ill, 327, 521. On. 31. Д. 28, 129, 436, 437, 497, 544, 861, 1355. On. 39. Д. 98, 233, 523, 1445, 1918, 2090, 1859.

14. Ф. 1374. Канцелярия генерал-прокурора Сената. On. I. Д. 188 6. Ф. 1376.

15. Ф. 1376. Ревизия сенаторов В. К. Безродного и кн. Куракина В.А. Западной Сибири. 1827 1828 гг. On. I. Д. 4, 7, 20, 70, 71.

16. Тобольский филиал Государственного архива Тюменской области (ТФ ГАТюмО).

17. Ф. I. Тобольское городское полицейское управление. On. I. Д. 20. Д. 121. Оп.2. Д. 8, 13,44.

18. Ф. 8. Тобольская городская дума. On. I. Д. 111, 221, 254. Оп. 2. Д. 17, 22,29.

19. Ф. 152. Тобольское общее губернское управление. Оп. 31. Д. 56, 72, 127, 258, 284, 436, 499, 688, 840, 1081 1088, 1142 - 1146, 1278 - 1283. Оп. 41. Д. 129, 131, 136,285.

20. Ф. 156. Тобольская духовная консистория. Оп. 20. Д. 39, 58. 1789 г. Д. 227.

21. Ф. 329. Тобольское губернское правление. Оп. 2 (545). Д. 33, 45, 51, 55, 66, 88, 103, 153. Оп. 6 (550). Д. 30 39. Оп. 13 (541). Д. 179, 308, 316, 363, • 367, 427, 433, 434, 457, 546, 707, 716.

22. Санкт-Петербургское отделение архива Академии Наук Российской федерации (СПб OA РАН). ^

23. Ф. 3. Канцелярия и комиссия Академии наук. XVIII в. Оп. 10а. Д. 178, 183 191,201,203,-305,208 -211.2. Опубликованные источники:

24. Военно-статистическое обозрение Российской империи, издаваемое по Высочайшему повелению при первом отделе Генерального штаба. T.XVII. Ч. I. Тобольская губерния. Ч.П. Томская губерния. СПб., 1849. Города России в 1904 г. СПб., 1906.

25. Городские поселения в Российской империи. Т. V. Ч. I. СПб., 1865. С. 136 -233.

26. Обозрение состояния городов Российской империи в 1833 г. Издано при Министерстве Внутренних дел. СПб., 1834.

27. Российское законодательство X XX вв. Т. 5. Законодательство периода расцвета абсолютизма. М., 1987.

28. Сборник Русского исторического общества. Т. 8. СПб., 1971. Т. 134. СПб., 1911.

29. Свод законов Российской империи. T.XII. СПб., 1842.

30. Статистическое изображение, городов и посадов Российской империи по 1825 год. Составленное из официальных сведений под руководством директора департамента полиции исполнительной тайного советника Штера. СПб., 1829.

31. Статистическое обозрение Сибири, составленное на основании сведений, почерпнутых из актов правительства и других достоверных источников. СПб., 1810.

32. Статистическое описание главных городов Западной Сибири // Журнал Министерства внутренних дел. 1852. Кн. 39. № 7 9.

33. Статистические таблицы о состоянии городов Российской империи, Великого княжества Финляндского и Царства Польского по состоянию на 1840 год. СПб., 1842.

34. Статистические таблицы о состоянии городов Российской империи, составленные в статистическом отделении Министерства Внутренних дел на 1 мая 1847 года. СПб., 1852.

35. Статистические таблицы Российской империи за 1856 г., составленные и изданные по распоряжению Министра внутренних дел статистическим отделом Центрального статистического комитета. СПб., 1858.

36. Статистические таблицы Российской империи, издаваемые по распоряжению Министра Внутренних дел Центральным статистическим комитетом. Вып. 2. СПб., 1863.

37. Тобольская губерния. Список населенных мест по сведениям 1868 -1869 гг. СПб, 1871.

38. Томская губерния. Список заселенных мест по сведениям 1859 г. СПБ., 1868.

39. Справочная и библиографическая литература:

40. Барнаул: Летопись города. 4.1. Барнаул, 1995.

41. Булыгин Ю.С. Библиография истории Алтая (Эпоха феодализма). Барнаул, 1986.

42. История Сибири: Текущий указатель литература. Новосибирск, 19661997.

43. Краткая энциклопедия по истории купечества и коммерции Сибири: в 4- х т. /Под ред. Д.Я. Резуна, Д.М. Терешкова. Новосибирск: "РИПЭЛ плюс", 1994-1999.

44. Материалы к указателю литературы о Сибири на европейских языках с 1917 по 1930 гг. Л., 1931.

45. Межов В. И. Сибирская библиография: Указатель книг и статей о Сибири на русском языке и одних только книг на иностранных языках за весь период книгопечатания. Т. I 3. СПб., 1891 - 1903.

46. Русский и зарубежный город: Указатель советской литературы. М., 1990.

47. Сибирская советская энциклопедия: в 3 х т. Новосибирск, 1929-1932.

48. Сибирская торговля в XIX начале XX века: Библиографический указатель отечественной литературы. Томск, 1994.

49. Энциклопедия Алтайского края. Т. I 2. Барнаул, 1996.1. Периодическая печать:

50. Вестник Императорского Русского географического общества. СПб., 1858.

51. Журнал мануфактур и торговли. СПб., 1834 -1859.

52. Журнал Министерства внутренний дел. СПб., 1832 1861.

53. Журнал Министерства государственных имуществ. СПб., 1841 1855.

54. Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1841 1855., 1909.

55. Записки Западносибирского отдела Императорского русского географического общества. Омск, 1886.

56. Записки Императорского Казанского экономического общества. Казань, 1858-1860.

57. Записки Императорского Русского географического общества. СПб., 1857.

58. Отечественные записки. СПб., 1863.

59. Промышленность. СПб., 1861.

60. Русская старина. СПб., 1783.

61. Санкт Петербургские ведомости. СПб., 1864.

62. Тобольские губернские ведомости. Тобольск, 1857-1869.

63. Томские губернские ведомости. Томск, 1858- 1874.5. Исследования

64. Абатская Петровская ярмарка в 1659 г. // Тобольские губернские ведомости. 1859; № 39. С. 511 527.

65. Абрамов Н.А. Город Тюмень // Вестник Императорского русского географического общества. 1858. № 8.

66. Абрамов Н.А. Город Тюмень // Журнал министерства внутренних дел. 1860. Кн. 40. Отд. VI. С. 13 24.

67. Абрамов Н.А. Описание Березовского края // Записки Императорского русского географического общества. 1857. № 17.

68. Аверьянов А. Системное познание мира. Методологические проблемы. М., 1985.

69. Адрес- календарь Западной Сибири на 1879 г. В 2- х частях. Омск, 1879.

70. Адрианов А.В. Томск в прошлом и настоящем. Томск, 1890.

71. Адрианов А. В. Город Томск // Томская старина. Томск, 1912. С. 103- 179.

72. Алисов Д.А. Урбанизация и культура // Городская культура Сибири: история и современность. Омск, 1997. С. 3-15.

73. Алферова Г.В. Русские города XVI- XVII вв. М, 1989.

74. Андрющенко Б.К. Состав рабочих обрабатывающей промышленности Сибири (1861 1895) //Вопросы истории дореволюционной Сибири. Томск, 1983. С. 144- 158.

75. Андрющенко Б.К. Обрабатывающая промышленность Сибири второй половины XIX в. // Промышленность и рабочие Сибири в период капитализма. Новосибирск, 1980. С. 32 56.

76. Анучин Е. Смертность в Тобольской губернии // Памятная книжка Тобольской губернии на 1864 год. Тобольск, 1864. С. 299 320.

77. Анучин Е. Средняя жизнь и долговечность в Тобольске // Памятная книжка Тобольской губернии на 1864 год, Тобольск, 1864. С.321- 333.

78. Анциферов И.П. Пути изучения города как социального организма. Опыт комплексного подхода. JI, 1925.

79. Арсеньев К.И. Гидрографическо-статистическое описание городов Российской империи с показанием всех перемен, происшедших в составе ичисле оных в течение двух веков от начала XVII столетия до ныне // Журнал Министерства внутренних дед. 1832. 4.6. № 2.

80. Арсеньев К.И. Статистические очерки России. СПб., 1848.

81. Баландин С. Н. Архитектура Барнаула. Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1974.

82. Безобразов. Города Западной Сибири: Омск, Тюмень, Петропавловск, Семипалатинск // Журнал министерства внутренних дел. 1854. 4.IV. С. 31-43.

83. Бердяев Н.А. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. М., 1985.

84. Белов И. Путевые заметки и впечатления по Западной Сибири. М., 1852.

85. Беляев И. Краткий очерк 300- летнего существования Тобольска. Тобольск, 1887.

86. Блауберг И.В., Юдин Б.Г. Понятие целостности и его роль в науке. М., 1972.

87. Боголепов М. Торговля в Сибири // Сибирь. Ея современное состояние и ея нужды. СПб., 1908. С. 169- 196.

88. Боже- Гарнье Ж., Жабо К. Очерки по истории городов. М., 1967.

89. Бойко В.П. Томское купечество в конце XVIII XIX вв. Из истории формирования сибирской буржуазии. Томск: Водолей, 1996.

90. Бородавкин А.П., Рабинович Г.Х., Сухотина Л.Г. Об особенностях развития капитализма в Сибири (1861- сер. 90-х гг. XIX в.) // Вопросы истории Сибири. Вып. 2. Томск, 1965.

91. Брем А., Финш О. Путешествие в Западную Сибирь. М., 1882.

92. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв. Т.1. Структуры повседневности: возможное и невозможное. М.:

93. Прогресс, 1986; Т. 2. Игры обмена. М.: Прогресс, 1988; Т.З. Время мира. М., 1992.

94. Бродель Ф. Динамика капитализма. Смоленск: Панорама, 1995. Бродель Ф. Что такое Франция? Т.1- 2. М., 1995.

95. Брук С.И., Кабузан В.М. Динамика численности населения России в XVIII- начале XX вв.: Источники и историография //Историческая Демография. Проблемы, суждения, задачи. М., 1989

96. Булгаков С.Н. Философия хозяйства. М.:Наука, 1990. Бюхер К. Большие города в их прошлом и настоящем // Большие города, их общественное, политическое и экономическое значение. СПб., 1905. С. I- 26.

97. Быконя Г.Ф. Русское неподатное население Восточной Сибири в XVIII-начале XIX в. Формирование военно-бюрократического дворянства. Красноярск, 1985.

98. Вагин В. Исторические сведения о деятельности графа М.М. Сперанского в Сибири с 1818 по 1822 гг. Т. I- 2. СПб., 1872.

99. Валентей Д.И., Кваша А.Я. Основы демографии. М.: Мысль, 1989. Вардинов Н. Гильдии. Историко-юридический очерк // Журнал Министерства внутренних дел. 1861. Ч. 50. № 9. С. 100- 105.

100. Варлаков Г. Город Ялуторовск // Тобольские губернские ведомости. 1857. № 16. С. 322-328.

101. Варлаков Г. Нечто о городе Таре // Тобольские губернские ведомости. 1859. № 18. С. 222-227.

102. Вебер А. Рост городов в XIX столетии. СПб., 1903. Вебер М. Город. Пг., 1923.

103. Вилков О.Н. Ремесло и торговля Западной Сибири в XVII в. М.: Наука, 1967.

104. Вилков О.Н. Сибирский город конца XVI- первой четверти XVIII вв. в современной русской советской историографии // Историография городов Сибири конца XVI начала XX вв. Новосибирск.: Наука, 1984.

105. Вилков О.Н. Очерки социально-экономического развития Сибири конца XVI- начала XVIII в. Новосибирск: Наука, 1990.

106. Вилков О.Н. Сибирский город конца XVI- начала XVIII вв. // Проблемы культуры городов России. Материалы Ш Всероссийского научно-практического семинара. Ишим. 8- 9 октября 1997. Ишим-Омск, 1997. С. 31-35.

107. Витовтова Г.И. Художественные промыслы русских крестьян Зауралья в XIX в. Дисс. канд.ист.наук. Барнаул, 1996.

108. Водарский Я.Е., Кабузан В.М. Демографические проблемы истории СССР досоветского-периода // Историческая демография: проблемы, суждения, задачи. М.; Наука, 1989.

109. Вульфсон Г.Н. Понятие "разночинец" в XVIII- первой половине XIX вв. // Очерки истории народов Поволжья и Приуралья. Вып. I. Казань, 1967. С. 107- 124.

110. Гагемейстер Ю.А. Статистическое обозрение Сибири, составленное по Высочайшему Его Императорского Величества повелению при Сибирском комитете. Ч. I III. СПб., 1854.

111. Гаряев Р. Проектировался ли русский средневековый город? // Российский ежегодник. Вып.П. М., 1989. С. 111- 133.

112. Герман К. Статистические исследования относительно Российской империи. Ч. I. О народонаселении. СПб., 1819.

113. Голодников К. Статистическое описание Ялуторовского округа // Журнал Министерства внутренних дел. 1846. Ч. XV. № 7 8.

114. Голодников К. Тобольск и его окрестности. Тобольск, 1887.

115. Горюшкин JI.M., Миненко Н.А. Историография Сибири дооктябрьского периода (конец XVI- начало XX вв.). Новосибирск; Наука, 1984.

116. Гончаров Ю.М. Купеческая семья второй половины XIX- начала XX вв. (по материалам компьютерной базы данных купеческих семей Западной Сибири). М., 1999.

117. Городские общественные банки // Журнал Министерства внутренних дел. 1854. Ч. VIII. Отд. 2.

118. Громыко М.М. Западная Сибирь в XVIII в. Русское население и земледельческое освоение. Новосибирск: Наука, 1965.

119. Громыко М.М. К характеристике сибирского дворянства в XVIII в. // Русское население Поморья и Сибири периода феодализма. М.; Наука, 1973.

120. Гудков А.А. Регулярные планы сибирских городов второй половины XVIII в. в литературе и источниках // Историография и источниковедение изучения исторического опыта освоения Сибири. Вып.1. Досоветский период. Новосибирск, 1988. С. 132-133.

121. Гусаченко В.Л., Матвеева JI.JL, Тимашевская JI.B. Каинск исторический. Новосибирск, 1995.

122. Долнаков А.П., Долнакова Е.А., Зотеева Л.А., Степанская Т.М. Памятники архитектуры Барнаула. Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1982.

123. Дмитриенко Н.М. Демографическая структура сибирского города эпохи капитализма (на материалах Томска) // Проблемы истории дореволюционной Сибири. Томск: Издательство ТГУ, 1989. С. 113 124.

124. Евсина Н.А. Архитектурная теория в России второй половины XVIII -начала XIX вв. М., 1985.

125. Емельянов Н.Ф. Город Томск в феодальную эпоху. Томск: Издательство ТГУ, 1984.

126. Емельянов Н.Ф. Торговля Кургана при феодализме // Обменные операции городов Сибири периода феодализма. Новосибирск, 1990. С. 43 62.

127. Емельянов Н.Ф. Город Курган 1782 1917: социально- экономическая история. Курган, 1991.

128. Ершов М.Ф. Эволюция ярмарочной торговли сибирского Зауралья в первой половине XIX в. // Предпринимательство в Сибири. Материалы научной конференции. Барнаул: Издательство АГУ, 1984.

129. Жидков Г.П. Кабинетское землевладение. 1747 1917 гг. Новосибирск: Наука, 1973.

130. Жученко Б.А., Заварихин С.П. Тюмень архитектурная. Свердловск, 1984.

131. Заблоцкий М.П. Движение народонаселения России с 1838 по 1847 г. // Сборник статистических сведений о России, издаваемый Статистическим отделением Императорского Русского географического общества. Кн.1. СПб., 1851. С. 59- 89.

132. Завалишин И. Описание Западной Сибири. T.I III. М., 1862 - 1865.

133. Заварихин С.П. В стольном граде Сибири. М.: Искусство, 1987.

134. Заметки о городах Томской губернии // Журнал Министерства внутренних дел. 1948. Ч. ХХП. С. 266 268.

135. Зомбарт В. Современный капитализм. Т.1. Генезис современного капитализма. М., б/г.

136. Зомбарт В. Современный капитализм.-Т.П. Теория капиталистического развития. М., 1905.

137. Зомбарт В. Буржуа. Этюды по истории духовного развития современного экономического человека. М.: Наука, 1994.

138. Зольникова Н.Д. Источники по истории сибирской приходской общины XVIII в. // Источники по истории русского общественного сознания периода феодализма. Новосибирск: Наука, 1986. С. 81 96.

139. Зольникова Н.Д. Ведомость о составе приходов Тобольской губернии // Христианство и церковь в России феодального периода. Новосибирск: Наука, 1989. С. 261 -315.

140. Зольникова Н.Д. Сибирская приходская община в XVIII веке. Новосибирск: Наука, 1990.

141. Зольникова Н.Д. Экстракты из ведомостей церковного учета населения в Томском заказе XVIII в. // Населенные пункты Сибири: Опыт исторического развития ( XVII начало XX вв.). Новосибирск, 1992. С. 34 -39.

142. Зубарев И.В. Ялуторовск. Свердловск, 1978.

143. Зубов В.Е, Рабцевич В.В. Численность и социальная роль местной администрации в городе и деревне Сибири (конец XVIII первая половина XIX в.) // Город и деревня Сибири досоветского периода в их взаимосвязи. Новосибирск, 1988. С. 30 - 47.

144. Зуева Е.А. Русская купеческая семья в Сибири конца XVIII первой половины XIX в. Автореферат дисс. канд. ист. наук. Новосибирск, 1992.

145. Зуева Е.А. Численность сибирского купечества // Роль Сибири в истории России. Новосибирск: Издательство НГУ, 1993.

146. Зябловский Е. Статистическое описание Российской империи в нынешнем ея состоянии. Ч. IV-V. СПб, 1815.

147. Ивонин А.Р. Население городов юга Западной Сибири в дореформенную эпоху по данным церковного учета православного населения //

148. Историко-демографические проблемы Сибири. Барнаул: Издательство АГУ, 1995. С. 3-29.

149. Ивонин А.Р., Родионов A.M., Скубневский В.А. и др. Барнаул. Летопись города. Ч. I. Барнаул, 1995.

150. Ивонин А.Р. Новые материалы по истории городов Западной Сибири середины XIX в. Вып. I. Тобольск в середине XIX в. Барнаул, 1995.

151. Ивонин А.Р. Городовое казачество Западной Сибири в XVIII первой четверти XIX в. Барнаул: Издательство АГУ, 1996.

152. Ивонин А.Р. Об истории первого регулярного плана г. Томска // Архитектура и градостроительство. Сборник тезисов докладов научно-технической конференции. Ч. 4. Новосибирск, 1997. С. 78 79.

153. Исупов В.А. Урбанизация или псевдоурбанизация? (Динамика численности городского населения Сибири в. начале XX века) // Городская культура Сибири: история и современность. Омск, 1997. С. 32 39.

154. История Европы. Минск- М., 1996.

155. История Сибири с древнейших времен до наших дней. В 5- ти томах. т,2 Л.: Наука, 1968.

156. Кабо P.M. Города Западной Сибири. Очерки историко-экономической географии (XVII -первая половина XIX вв.). М., 1949.

157. Кабузан В.М. Народонаселение России в XVIII первой половине XIX в. по материалам ревизий. М., 1963.

158. Кабузан В.М. О достоверности учета населения в России. 1858-1917 гг. // Источниковедение отечественной истории. 1981. М., 1982. С. 100 117.

159. Кабузан В.М., Троицкий С.М. Движение населения в Сибири в XVIII в. //Материалы по истории Сибири. Вып. I. Сибирь периода феодализма. Новосибирск, 1962.

160. Кабузан В.М., Троицкий С.М. Об изменении численности населения Западной Сибири во второй половине XVIII в. (1762 1795) // Вопросы аграрной истории Урала и Западной Сибири. Свердловск, 1966. С. 133 142.

161. Кабузан В.М., Троицкий С.М. Численность и состав населения Сибири первой половины XIX в. // Русское население Поморья и Сибири. М.: Наука, 1973. С. 261 -277.

162. Каменева В.А. Городской образ жизни и формирование среды сибирских городов //Урбанизация и культурная жизнь Сибири. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Омск, 1995. С. 107- 109.

163. Каменева В.А. Торгово-коммерческая архитектура в облике сибирского города //Проблемы культуры городов России. Материалы второго Всероссийского научно-практического семинара. Ч. I. Омск, 1996. С. 144- 146.

164. Каменева В.А. Развитие сети учреждений маркетинга в городах Западной Сибири (XIX в.) // Проблемы культуры городов России. Материалы третьего Всероссийского научно-практического семинара. Ишим-Омск, 1997. С. 38-40.

165. Каменева В.А. Об историко-архитектурных формах маркетинга в городах Сибири XIX в. // Менеджмент, право и культура. Материалы I научной конференции профессорско-преподавательского состава института экономики и менеджмента. Новосибирск, 1997. С. 38 40.

166. Каменецкий И.П. Торговый облик Кузнецка на рубеже XVIII XIX вв. // Населенные пункты Сибири: опыт исторического развития (XVIII -начало XX вв./ Новосибирск, 1992. С. 87-91.

167. Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. М.: Правда, 1995.

168. Каутский К. Экономическое учение Карла Маркса. М., 1956.

169. Кеппен П.И. О городах России в отношении их народонаселения //Журнал министерства государственных имуществ. 1841. Кн. 2., С.563 -566.

170. Кеппен П.И. Девятая ревизия. Исследование о числе жителей в России в 1851 г. СПб., 1857w

171. Кириллов В.В. Тобольск. М., 1984.

172. Клокман Ю.Р. Социально-экономическая история русского города. Вторая половина XVIII в. М., 1967.

173. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М.: Наука, 1987.

174. Колесников А.Д. Русское население Западной Сибири в XVIII начале XIX вв. Омск, 1973.

175. Колмогоров Г. Город Тара и его округ Тобольской губернии // Журнал Министерства внутренних дел. 1856. № 9.

176. Копылов Д.И. Обрабатывающая промышленность Западной Сибири в XVIII -первой половине XIX в. Свердловск, 1973.

177. Копылов Д.И. Развитие обрабатывающей промышленности г. Тюмени в конце XVIII первой половине XIX в. //Города Сибири (Экономика, управление и культура городов Сибири в досоветский период). Новосибирск: Наука, 1974.

178. Копылов Д.И., Князев В.Ю., Ретунский Ф.Р. Тюмень. Свердловск, 1986.

179. Копылова С.В. Каменное строительство в Сибири конца XVII -XVIII вв. Новосибирск, 1979.

180. Коростелев Г.М., Краев B.C. Буржуазные концепции народонаселения. М., 1981.

181. Костров Н. Историко-статистическое описание городов Томской губернии. Томск, б/г.

182. Костров Н. Города Томской губернии в 1804 и 1805 гг. // Томские губернские ведомости. 1869. № 4. С. 6 7.

183. Костров Н. Томск сто лет тому назад // Томские губернские ведомости. 1872. № 14.

184. Костров Н. Томск с 1806 по 1817 г. // Томские губернские ведомости 1874. №51.

185. Крадин Н.П. Деревянная архитектура Березова // Памятники быта и хозяйственного освоения Сибири. Новосибирск: Наука, 1989.

186. Кузминский М. Краткое статистическое обозрение Западной Сибири (1837 год) // Материалы для статистики Российской империи, издаваемые с Высочайшего соизволения при статистическом отделении Совета Министра внутренних дел. Т. I.. С. 43 81.

187. Кузьмин В.П. Принцип системности в теории и методологии К. Маркса. М.: Политиздат, 1980.

188. Куприянов А.И. Городское хозяйство Западной Сибири в первой половине XIX в. //Город и деревня Сибири в досоветский период. Бахрушинские чтения. 1984. Новосибирск: Издательство НГУ, 1984.

189. Куприянов А.И. Общественные праздники в Омске в первой половине

190. XIX в. // Культурно-бытовые процессы у русских Сибири XVIII начала

191. XX в. Новосибирск: Наука, 1985. С. 53 63.

192. Куприянов А.И. Общественный быт горожан Западной Сибири. 18001861. Автореферат дисс. канд. ист. наук. Новосибирск, 1967.

193. Куприянов А.И. Русский город в первой половине XIX в.: Общественный быт и культура горожан Западной Сибири. М.: АИРО-ХХ. 1995.

194. Краткие заметки о ярмарках Рождественской Курганской, бывшей в 1857 г. и Абатской Крещенской, происшедшей в настоящем году //Тобольские губернские ведомости. 1858. № 9. С. 100 105.

195. Коцебу А. Достопамятный год жизни Августа Коцебу или заключение его в Сибирь и возвращение оттуда. Описанное им самим (С немецкого перевел В. Кряжев). М., 1806. 4.2.

196. Лепехин И. И. Окончание записок путешествия //Полное собрание ученых путешествий по России. Т. 5. СПб., 1823.

197. Лебедев Е. Описание города Туринска // Казанские известия. 1819. №86.

198. Ледебур К.Ф. Путешествие по Горному Алтаю и предгорьям Алтая //Краеведческие записки. Вып. 2. Барнаул, 1959. С. 304.

199. Ленин В.И. Развитие капитализма в России // Полн. собр. соч. Т. 3.

200. Линк И. Статистическое описание городов Тобольской губернии //Журнал Министерства внутренних дел 1837. Ч. ХХШ. С. I 76.

201. Лясоцкий И.Е. Прошлое Томска в названиях его улиц, построек и окрестностей. Томск, 1952.

202. Мамсик Т.О. Хозяйственное освоение Южной Сибири: Механизмы формирования и функционирования агропромысловой структуры. Новосибирск: Наука, 1989.

203. Мамсик Т.О. Западносибирская приписная деревня в системе товарно-денежного хозяйства: Кайлинская волость по материалам окладных книг 1827 г. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 1998.

204. Маркова И.Б. Досуг сибирских чиновников в первой половине XIX в. // Культурно-бытовые процессы у русских Сибири XVIII начала XX вв. Новосибирск: Наука, 1985. С. 41 - 52.

205. Мевес И. Три года в Сибири и Амурской стране //Отечественные записки. 1863. Т. 148.

206. Мерлен П. Город: количественные методы изучения. М, 1977.

207. Милютин Н.А. Число городских и земледельческих поселений в России //Сборник статистических сведений о России, издаваемый статистическим отделом Императорского русского географического общества. Кн. I. СПб, 1853.

208. Миненко Н.А. Русское население Нижнего Приобья в XVI первой половине XIX в. (Источники, динамика, размещение и сословный состав) //Вопросы истории Сибири досоветского периода. Новосибирск: Наука, 1973. С. 245-261.

209. Миненко Н.А. Березов и Сургут в XVIII первой половине XIX в. //Города Сибири (Экономика, управление и культура городов Сибири в досоветский период). Новосибирск: Наука, 1974.

210. Миненко Н.А. Северо-Западная Сибирь в XVIII первой половине XIX в.: Историко-этнографический очерк. Новосибирск: Наука, 1975.

211. Миненко Н.А. Городская семья в Западной Сибири на рубеже XVII -XVIII вв. //История городов Сибири досоветского периода (XVII начало XX вв.). Новосибирск: Наука, 1977.

212. Миненко Н.А. Массовые источники по демографии крестьянского двора XVIII первой половины XIX вв. по материалами Западной Сибири //Источниковедение и археография Сибири. Новосибирск-: Наука, 1977.

213. Миненко Н.А. Очерки по источниковедению Сибири XVIII первой половины XIX вв. Новосибирск: Изд-во НГУ, 1981.

214. Миненко Н.А. Влияние города на хозяйство крестьян Западной Сибири (XVIII первая половина XIX в.) // Город и деревня Западной Сибири в их взаимосвязи. Новосибирск, 1988.

215. Мирзоев В.Г. Историография Сибири (Домарксистский период). М.: Мысль, 1970.

216. Миронов Б.Н. Метрические ведомости XVIII XIX вв. - важнейший источник по исторической демографии России //Источниковедение отечественной истории. 1981. М., 1982. С. 100 - 117.

217. Миронов Б.Н. История и социология. Л.: Наука, 1884.

218. Миронов Б.Н. Современная американская историография русского позднефеодального города //Вопросы истории. 1984. № 7. С. 29 42.

219. Миронов Б.Н. Русский город во 2 половине XVIII первой половине XIX в. Типологический анализ //История СССР. 1988. № 5.

220. Миронов Б.Н. Внутренний рынок России во второй половине XVIII -первой половине XIX в. Л.: Наука, 1981.

221. Миронов Б.Н. Хлебные цены в России за два столетия (XVIII -XIX вв.). М.: Наука, 1985.

222. Миронов Б.Н. Исповедные росписи источник о численности и социальной структуре православного населения России XVIII - первой половины XIX в. //Вспомогательные исторические дисциплины. Вып. 20. Л., 1989. С. 102- 117.

223. Миронов Б.Н. Русский позднефеодальный город: между Западом и Востоком // История и общество в панораме веков: Материалы Всесоюзной Байкальской исторической школы. Ч. I. Иркутск: Изд-во ИГУ, 1990. С. 4-7.

224. Миронов Б.Н. Русский город в 1740-1860-е годы: демография, социальное и экономическое развитие. JL: Наука, 1990. Миронов Б.Н. История в цифрах. Л.: Наука, 1991.

225. Н.К. Записка о сальной торговле в северо-восточной России и Сибири //Записки Императорского Казанского экономического общества. 1860. № 2.

226. Недбай Ю.Г. Сибирское казачье войско. 1725-1861: Автореферат дисс. . докт. ист. наук Томск, 1999.

227. Обдорская ярмарка в 1859 году // Тобольские губернские ведомости.1859. № 13. С. 276- 283.

228. Обороты Сузунской ярмарки в 1844- 1860 гг. //Томские губернские ведомости. 1862. № 3. С. 20-21.

229. Об устройстве ремесленного сословия и ремесленной промышленности //Журнал Министерства внутренних дел. 1853. Ч. II.

230. Общественное хозяйство городов империи //Журнал Министерства внутренних дел. 1847. Ч. XVIII. С. 278 302.

231. Общественное устройство и хозяйство городов. СПб., 1859. Т.1 2. Ожегов С.С. Типовое и повторное строительство в России в XVIII -XIX вв. М., 1987.

232. О мерах к устройству общественного хозяйства городов //Журнал Министерства внутренних дел. 1854. Ч. VIII. С. 23-81.

233. Очерки по истории Алтайского края. Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1987.

234. Паллас П.С. Путешествие по разным местам (провинциям) Российского государства. Ч. П Ш. СПб., 1786.

235. ПаПгтс Р. Россия при старом режиме. М.: Независимая газета, 1993.

236. Палашенков П.А. Омск в описаниях путешественников, ученых, писателе и XVIII XIX вв. //Известия Омского отдела Географического общества СССР. Вып. 8 (15). Омск, 1966.

237. Памятная книжка Тары. Омск, 1983.

238. Па мятная книжка для Тобольской губернии на 1860 год. Тобольск, 1860.

239. Памятная книжка для Тобольской губернии на 1861 и 1862 годы. Тобольск. 1Я61.

240. Па,мятная книжка для Тобольской губернии на 1864 год. Тобольск, 1864.

241. Петропавловский И. По Ишиму и Тоболу //Записки Западносибирского отдела Императорского русского географического общества. Кн. VIII. Вып. 1. Омск, 1886.

242. Пплепков Н. О мануфактурной и торговой промышленности, звериных и рыбных промыслах Тобольской губернии //Журнал мануфактур и торговли. 1ЯЗЛ. К» 4. С. 36 60.

243. Пилснков Н. Некоторые сведения о состоянии торговой и фабричной промышленности в Тобольской губернии в 1835 году //Журнал мануфактур и торговли. 1836. 4.1. №2. Отд. Ш. С. 6 11.

244. Покровский Н.Н. Организация учета старообрядцев в Сибири в XVIII в. //Русские население Поморья и Сибири. М.: Наука, 1973. С. 381 496.

245. Покровский Н.Н. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старооорядпсв. Новосибирск: Наука, 1974.

246. Попов А.И. Томск. М. 1959.

247. Потанин Г.Н. Города Сибири // Сибирь. Ея современное состояние и ея нужды. СПб. 1908. С. 234 255.

248. Пожсхчн А. Винокурение в Сибири //Промышленность (Журнал мануфактур и торг овли). 1962. Т. У1. С. 479 496.

249. Прутчспко С.М. Сибирские окраины. Т. I. СПб., 1899.

250. Путин пен Н.Г. Хронологический перечень событий из истории сибирского качгри,его войска (со времени водворения западносибирских казаков на занимаемой ими ныне территории). Омск, 1891.

251. Рабинович М.Г. К определению понятия "город" (в целях этнографического изучения) //Советская этнография. 1983. № 3.

252. Рабочий класс Сибири дооктябрьского периода. Новосибирск: Наука, 1982.

253. Рпбпсвич В.В. Сибирский город в дореформенной системе управления. Новосибирск: Наука. 1984.

254. Р;пгон П.11. Купечество и кабинетское хозяйство на Алтае во второй половине >'\'П1 первой половине XIX вв. // Проблемы генезиса и развития капиталистических отношений в Сибири. Барнаул: Изд-во АГУ, 1990. С. 32 -50.

255. Р;пгои Н.Н. Частное предпринимательство на Алтае в XVIII XIX вв. //Предпринимательство на Алтае XVIII - 1920- е годы. Барнаул, 1993. С.11-30.

256. Рачгри Н.Н. Купечество Барнаула в конце XVIII первой половине XIX вв. // Истормко-демографические проблемы Сибири. Барнаул: Изд-во АГУ, 1995. Г. 5Я-72.

257. Разгон R.H. Сибирское купечество в XVIII первой половине XIX в. Региональным аспект предпринимательства традиционного типа. Барнаул: Изд-во ЛГУ, 1999.

258. Резун JI.Я. Современная урбанистика и сибирское городоведение XVIII -первоМ половины XIX в. //Источниковедение и историография городов Сибири конца XVI первой половины XIX вв. Новосибирск: Наука, 1987. С.222 - 243.

259. Резун Д.Я. Краткие топографические описания конца XVIII начала

260. XIX пр. как источники по демографии Сибири //Исторический опыт социально-демографического развития Сибири. Вып. 1. Новосибирск, 1989.

261. Резун Л.Я. Очерки истории изучения сибирского города. XVIII век. Новосибирск-: Наука, 1991.

262. Рс^ун Л. Я. Городское население Тобольской губернии на рубеже XVIII -XIX ив. //Демографическое развитие Сибири периода феодализма. Новосибирск. 19')',. С. 38-47.

263. Резун Л.Я. О населении Западной Сибири на рубеже XVIII XIX вв. //Населенные пункты Сибири: Опыт исторического развития (XVII - начало

264. XX вв.). Новосибирск, 1992. С. 39-57.

265. Резун Л.Я. Рукописи о Сибири из собрания Костромского государственного архива //Исследования по истории, литературе и общественному сознанию феодальной России. Новосибирск: Наука, 1992.

266. Резун Л.Я., Беседина О.Н. Городские ярмарки Сибири XVIII первой половины XIX в.: Ярмарки Западной Сибири. Новосибирск, 1992.

267. Резун Л.Я., Беседина О.Н. Городские ярмарки Сибири XVIII первой половины XIX в.: Ярмарки Восточной Сибири. Новосибирск, 1993.

268. Рутц М.Г. Западносибирский город первой половины XIX в. в историческом литературе. //Города Алтая. Эпоха феодализма и капитализма. Барнаул: Изд-во АГУ, 1986.

269. Рутц М.Г. Промышленность городов Западной Сибири в первой полошше XIX в. //Проблемы генезиса и развития капиталистических отношений в Сибири. Барнаул: Изд-во АГУ. 1990. С. 67 80.

270. Рутц М.Г. Социальный состав городского населения Западной Сибири в первой половине XIX в. //Демографическое развитие Сибири периода феодализма. Новосибирск, 1991. С. 91 95.

271. Рутц М.Г. Торговое предпринимательство в городах Западной Сибири в первой половине XIX в. //Предпринимательство в Сибири: Материалы научной конференции. Барнаул: Изд-во АГУ, 1994. С. 39 43.

272. Рутц М. Г. Источники формирования городского населения Западной Сибири в первой половине XIX в. //Палеодемографические и миграционные процессы в Западной Сибири в древности и средневековье. Барнаул, 1994.

273. Рылов М. Несколько слов о кожевенном деле в Тюмени //Записки Императорского казанского экономического общества. 1859. № 3. С. 13-18.

274. Рылов М. Несколько слов о собрании статистических сведений (по поводу статьи об Ишимской ярмарке в 1859 г.) // Тобольские губернские ведомости. ! 860. № 36. в. 335 337.

275. Рындчюнский П.Г. Гильдейская реформа Канкрина 1824 г. // Исторические записки. Т. 40. М., 1952.

276. Рындчюнский П.Г. Городское гражданство дореформенной России. М, 1958.

277. Рындзюнский П.Г. Основные факторы городобразования в России второй половины XVIII в. //Русский город: Историко-методологический сборник. М, 1976.

278. Саваренская Т.Ф, Швидковский Д.О, Петров Ф.А. История градостроительного искусства. М.: Стройиздат, 1989.

279. Савельев Н.Я. Сыны Алтая и Отечества. Ч. I. Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1985.

280. Садовский З.Н. Основания общей теории систем. М., 1974.

281. Семенов-Тян-Шанский В. Город и деревня в Европейской России // Записки Императорского русского географического общества по отделению статистики. Т. X. Вып.2. М., 1910.

282. Сергеева И.А. Из истории г. Омска первой половины XIX в. //Из истории города Омска и Омской области. Омск, 1966.

283. Скубневский В.А. Города Сибири пореформенного времени в освещении современной советской историографии //Вопросы историографии и источниковедения Сибири периода капитализма. Томск, 1985. С. 84-97.

284. Скубневский В.А. Городское население Сибири по материалам переписи 1897 г. //Проблемы генезиса и развития капиталистических отношении в Сибири. Барнаул: Изд-во АГУ, 1990. С. 98 119.

285. Словпов П.А. Письма из Сибири 1826 года. М. 1828.

286. Словцов П.А. Прогулки вокруг Тобольска в 1830 году. М., 1834.

287. Словцов П.А. Историческое обозрение Сибири. Т. I 2. М., 1886.

288. Смоленский М. Ишимская ярмарка в 1857 г. // Тобольские губернские ведомости. 1 857. № 18. С. 350 354.

289. Соболев М. Добывающая и обрабатывающая промышленность Сибири //Сибирь. Ея современное состояние и ея нужды. СПб., 1908. С. 141 168.

290. Соболева Т.Н., Разгон В.Н. Очерки истории кабинетского хозяйства на Алтае (Вторая половина XVIII первая половина XIX в.). Управление и обслуживание. Барнаул: Изд-во АГУ, 1997.

291. Соловьева Е.И. Промыслы сибирского крестьянства в пореформенный период. Новосибирск, 1981.

292. Степапская Т.М. Планировка Алтайских "городов-заводов" и ее особенности // 250 лет горного дела на Алтае. Барнаул, 1977. С. 78 81.

293. Степанская Т.М. Каменное зодчество Алтая XVIII первой половины XIX. вв. // Города Алтая. Эпоха феодализма и капитализма. Барнаул: Изд-во АГУ, 1986. С. 150. - 176.

294. Степанская Т.М. Культовое зодчество Алтая //Алтайский сборник. Вып. XIV. Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1991. С. 94 103.

295. Степанская Т.М. Стили и направления архитектурного наследия Алтая // Памятники истории и культуры Сибири. Омск, 1995.

296. Степанская Т.М. Архитектура Алтая XVIII начала XX вв. Барнаул: Издательство АГУ, 1995.

297. Стефановский В. Статистическое описание Тюменского округа Тобольской губернии в промышленном отношении // Тобольские губернские ведомости 1860. № 46, 52.

298. Столов. О торговле в городе Туринске и его округе //Тобольские губернские ведомости. 1857. № 18. С. 350 354.

299. Тегенборгский Л.В. О производительных силах России //Журнал Министерства народного просвещения. 1852. № 2. С. 5 56.

300. Тобольск в 1858 г. //Тобольские губернские ведомости. 1859. № 33. С. 533 542. №38. С. 566 - 577.

301. Турбин С. От Омска до Томска //Санкт-Петербургские ведомости. 1864. № 29.

302. Туринск. // Тобольские губернские ведомости. 1859. №21, 22. Тюменская ярмарка // Тобольские губернские ведомости. 1859, № 10. С. 100- 103. № 11. С. 122- 124.

303. Уемов А.И. Системный подход и общая теория систем. М., 1978. Усов Н. Статистическое описание Сибирского казачьего войска. СПб., 1879.

304. Фальк И.П. Записки путешествия //Полное собрание ученых путешествий по России. Т. 6. СПб., 1824.

305. Философско-методологические основания системных исследований. М., 1983.

306. Фраицева М.Д. Воспоминания // Исторический вестник. 1888. Кн. 2. №5, 6.

307. Хроленок С.Ф. Золотопромышленность Сибири (1832 1917). Исто-рико-экономический очерк. Иркутск, 1990.

308. Черняковский Н. Статистическое описание Ишимского округа Тобольской губернии // Журнал Министерства внутренних дел. 1843. Ч. II № 4. С. 3-48.

309. Чукмалдин Н.М. Записки о моей жизни. М., 1902.

310. Шелестов Д.И. Историческая демография. М.: Высшая школа, 1987.

311. Шемякин суд в XIX столетии // Русская старина. 1783. Т. VII. С.735 768.

312. Шквариков В. Очерки истории планировки и застройки русских городов. М., 1954.

313. Шпалтаков В.П. Динамика численности и структура городского населения Западной Сибири в дореформенный период. 1795-1860 гг. // Проблемы исторической демографии СССР. Вып. 2. Томск, 1982. С. 61 71.

314. Шпалтаков В.П. Сибирская купеческая фирма Поповых в первой половине XIX в. // Из истории буржуазии в России. Томск, 1982. С. 13 27.

315. Шпалтаков В.П. Купеческий капитал в Сибири в первой половине XIX в. //Экономические и социальные проблемы истории Сибири. Томск, 1984. С. 58- 73.

316. Шпалтаков В.П. Городская ярмарочная торговля в Западной Сибири в первой половине XIX в. //Обменные операции городов Сибири периода феодализма. Новосибирск, 1990. С. 28 43.

317. Шпалтаков В.П. Население и промышленность городов Западной Сибири в первой половине XIX в. //Проблемы культуры городов России. Материалы второго Всероссийского научно-практического семинара. Ч. I. Омск, 1996. С. 34 37.

318. Шпалтаков В.П. Формирование и развитие рыночного хозяйства в Западной Сибири в первой половине XIX в. Омск, 1997.

319. Шунков В. И. Очерки по истории земледелия Сибири (XVII век). М.:Изд-во АН СССР, 1956.

320. Щекатов А. Словарь географический Российского государства. Ч. I-VII М., 1804 1809.

321. Щеглов И.В. Хронологический перечень важнейших событий из истории Сибири. 1032- 1882. Сургут: Северный дом, 1993.

322. Щенков А.С. Структура русских исторических городов XVI первой половины XIX вв.: Автореферат дисс. канд. архитектуры. М., 1990. Юрасова М.И. Омск. Омск, 1992. Юдалевич М. Барнаул. Барнаул, 1996.

323. Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. К юбилею трехсотлетия. Современное положение Сибири. Ея нужды и надобности. Ея прошлое и будущее. СПб., 1882.

324. Ялуторовск // Тобольские губернские ведомости. 1860. № 26. С.205-208, №23. С. 219.- 221.