Этнодемографические процессы у манси в XVIII-XX вв.: В аспекте проблем естеств. воспроизводства тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.07, кандидат исторических наук Пивнева, Елена Анатольевна

• Пивнева, Елена Анатольевна
• кандидат исторических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Пивнева, Елена Анатольевна

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ЧИСЛЕННОСТЬ, СОСТАВ И РАССЕЛЕНИЕ (XVII-XX вв.)

1. Численность и расселение манси в границах

административной структуры

1.1. Численность и расселение в XVII в

1.2. Численность и расселение в XVIII в

1.3. Численность и расселение в XIX - начале XX в

1.4. Современное расселение и численность

2. Структура поселенческих единиц манси (XVIII - XX вв.)

2.1. Традиционная структура поселений

2.2. Современная структура поселений

ГЛАВА II. ФАМИЛЬНАЯ СТРУКТУРА МАНСИ (XVIII - XX вв.)

1. Динамика фамильного состава

2. Числовые характеристики семейного состава фамилий

3. Персональный состав и территориально-административная

преемственность фамилий

ГЛАВА III. ХАРАКТЕРИСТИКА ПОПУЛЯЦИОННО-ДЕМОГРАФИ-ЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ У МАНСИ (XVIII - XX вв.)

1. Возрастная структура

2. Рождаемость

3. Смертность

4. Этническая ассимиляция

5. Репродуктивный и эффективно-репродуктивный размеры популяции

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ПРИЛОЖЕНИЕ I

ПРИЛОЖЕНИЕ II ПРИЛОЖЕНИЕ III

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Этнодемографические процессы у манси в XVIII-XX вв.: В аспекте проблем естеств. воспроизводства»

ВВЕДЕНИЕ

Постановка проблемы. Переход коренных народов Севера от традиционного, исторически сложившегося образа жизни к современному, связанному с интенсивным промышленным освоением северных районов нашей страны, оказал значительное воздействие на их жизнь, сопровождаясь существенными медико-биологическими и социальными изменениями. Новый уклад экономического развития, сложная социально-политическая обстановка ставят на повестку дня вопрос о сохранении не только культурного наследия народов Севера, но зачастую и самих носителей этих культур.

В поисках путей физического выживания, сохранения и улучшения здоровья народов Севера особое место занимает изучение закономерностей воспроизводства населения, которое чрезвычайно важно с точки зрения прогнозирования их дальнейшего развития и корректировки нежелательных направлений. Существование этнической специфики демографических процессов, связанной с географическими и климатическими условиями, традиционным укладом жизни, особенностями социально-экономического развития и т.п. диктует необходимость конкретных исследований в этом направлении, что обусловливает особую значимость этнографии в изучении демографических проблем. При этом под демографией, вслед за В.И. Козловым, здесь понимается «наука о закономерностях воспроизводства населения, складывающегося при взаимодействии процессов изменения рождаемости и смертности и отражающегося в процессе изменения численности и половозрастной структуры населения» [Козлов, 1977: 13].

Главным объектом демографии является население (или народонаселение), под которым понимается совокупность населяющих определенную территорию людей прежде всего как биосоциальных существ. Этот термин, подразумевающий наличие естественного воспроизводства, близок к употребляющемуся в биологических науках (например, в антропологии) термину популяция}

Настоящая работа, наряду с сопутствующими направлениями, посвящена, главным образом, исследованию основных тенденций исторических и современных демографических процессов у одного из коренных народов северной части России - манси. Она является первым этапом в решении фундаментальной, обширной проблемы, касающейся эволюции порядка самовоспроизводства этого народа в исторически обозримом временном пространстве, охватывающем традицию с элементами реконструкции, современность и прогноз.

Репродуктивная структура популяции, обусловливающая специфику комплексного механизма самовоспроизводства в ней, предусматривает, как известно, несколько взаимосвязанных направлений анализа: 1) кровно-родственное (инбридинг, аутбридинг, min - max и наиболее предпочтительная дистанция кровного родства в браках); 2) пространственное (территориальная система заключения браков: демы, изо- , гетеролокальность поселенческих единиц и т.п.); 3) социальное (ассортативность заключения браков в зависимости от принадлежности к фамилии, роду, генеалогической линии).

Все три структурообразующие направления требуют в каждом данном случае предваряющего исследования, специфика которого детерминирована особенностями формирования и конкретного исторического развития самого объекта изучения, а также наличием по

нему документальных источников, диктующих подходы и методы анализа.

Основным предметом предваряющего исследования в настоящем случае является следующий круг вопросов.

1. Динамика численности объекта изучения (манси) в исторически обозримое время как внешний, самый общий индикатор механизма самовоспроизводства.

2. Поселенческая структура объекта изучения: особенности дислокации селений, расстояние между ними, влияющее на выбор брачных партнеров; количественные характеристики структурообразующих единиц (в данном случае - городков, юрт, паулей) - численность людей и хозяйств (=домохозяйств) в селениях, размеры хозяйств, характеристика их семейного состава.

3. Особенности социальных структурообразующих единиц: характер и обусловленность динамики состава фамильного фонда объекта; решение вопроса о степени преемственности населения на фиксированных во времени территориях.

4. И, наконец, динамика демографических процессов, являющихся результирующим проявлением адаптивной эффективности механизма самовоспроизводства, сопряженного с эндо- и экзогенными факторами.

Без этих исследований невозможен корректный подход к решению вопроса о порядке самовоспроизводства, воплощенном в репродуктивной структуре популяции.

Рассматриваемые в настоящей работе вопросы чрезвычайно важны в определении адаптивных механизмов популяционно-демографической структуры манси, что может помочь в уяснении естественных способов демографической саморегуляции в условиях

преодоления возможных отрицательных демографических тенденций. Кроме того, ретроспективная и современная динамика демографических процессов у манси, являясь отражением особенностей их социально-экономического развития, представляет интерес с точки зрения изучения этнической истории этого народа и других сопредельных проблем.

Характеристика объекта исследования. Анализ демографических процессов на примере конкретной этнической общности целесообразно начать с краткой ее характеристики.

Не преследуя цели всестороннего описания этого народа (подробная историография проблем материальной и духовной культуры, социальной организации и общественных отношений манси содержится в работах З.П.Соколовой, И.Н.Гемуева, Е.Г.Федоровой и др.), остановимся здесь лишь на общих сведениях, а также на некоторых вопросах этнической истории манси, имеющих непосредственное отношение к рассматриваемой теме.

Манси (около 8,5 тыс. чел.) входят в группу малочисленных народов Севера. Вместе с родственными им хантами, их называют обскими уграми, в отличие от дунайских угров - венгров, имевших единых с ними предков, но дальнейшая история которых протекала в отрыве от обских угров, в другом этническом окружении. Обские угры представляют собой прежде всего историко-культурную общность, сложившуюся благодаря близкому хозяйственно-культурному укладу, сходству духовной культуры и антропологических типов. Гоморфизм обско-угорских языков объясняется исследователями большей частью ареально-генетическими и ареальными связями [Напольских, 1997: 60].

Проблема этногенеза обских угров остается пока во многом дискуссионной. Многие ученые поддерживают положение В.Н. Чер-нецова о двухкомпонентности культур хантов и манси, согласно которой они сложились в результате слияния местных аборигенных племен таежных охотников и рыболовов и кочевых угорских племен, пришедших в южное Зауралье около I тыс. до н.э. из южных степей Западной Сибири и Северного Казахстана.

Современные манси расселены на обширных пространствах Обь-Иртышского бассейна в административных районах Ханты-Мансийского а.о. (Тюменская и Свердловская области). Для природы лесной (таежной) зоны Западной Сибири, где обитают манси, характерна континентальность климата, значительная залесенность и заболоченность, обилие рек и озер. Природные ресурсы детерминировали основные занятия манси - таежная охота и рыболовство, на севере ареала - оленеводство. При этом традиционное хозяйство манси всегда было комплексным, сочетающим в зависимости от ресурсов окружающей природы и времени года различные виды промыслов.

Физический тип манси в антропологической литературе получил название уральского. В его формировании, помимо носителей европеоидных и монголоидных черт, принимали участие группы, принадлежавшие к древнеуралъской расе, не имеющей аналогов среди современных расовых типов.

Мансийский язык, вместе с хантыйским и венгерским, составляет угорскую ветвь финно-угорской группы уральской языковой семьи. Существуют разные варианты лингвистической классификации мансийского языка. В. Н. Чернецов, вслед за А. Каннисто, выделяет в нем следующие группы диалектов: (1) се-

верная группа, к которой отнесены сосьвинский диалект с верхне-сосьвинским, ляпинским, сосьвинским и обским говорами; а также близкий к сосьвинскому верхнелозьвинский диалект; (2) южная группа: тавдинский диалект; (3) восточная группа: кондин-ский диалект с верхнекондинским, среднекондинским и нижне-кондинским говорами; (4) западная группа: пелымский диалект, вагильский диалект, средне- и нижнелозьвинские диалекты. В прошлом существовали и другие диалекты мансийского языка, такие как кунгурский, верхотурский, чердынский [Чернецов, 1937: 165; Можарский, 1959: 455]. Этой классификации придерживается большинство современных исследователей, хотя о количестве диалектов, говоров и наречий в мансийском языке до сих пор нет единого мнения [см.: Соколова, 1990а: 17].

Особенности языка и хозяйственно-культурного облика легли в основу деления манси на четыре одноименные перечисленным выше этнографические группы. Внутри них различают так называемые территориально-диалектальные группы (делятся в свою очередь на территориально-говорные), для которых характерна замкнутая в речном бассейне территория расселения, самоназвание географического характера, особый диалект, своеобразие культуры [Соколова, 1990а: 85].

Пути и факторы формирования отдельных групп обских угров прослежены во многих работах З.П. Соколовой. Изучение указанных проблем позволило ей сделать заключение о том, что современные манси - это довольно поздно сложившаяся этническая общность. Различные этнографические и территориальные группы этой общности формировались в разное, но сравнительно недавнее время: северная и карымская завершили свое формиро-

вание в конце XVIII - начале XIX вв., кондинская, вероятно, в XIII - XV вв., тавдинская и туринская - возможно, еще ранее [Соколова, 1993: 240]. Однако существует еще множество вопросов, требующих дальнейших разработок. Сложность изучения отдельных локальных групп манси обусловлена исчезновением части из них еще в XVII-XVIII вв. в результате обрусения и тюркиза-ции. К XIX в. преобладающими в численном отношении становятся северные (ляпинско-сосьвинские) и восточные (кондинские) манси. Эти сохранившиеся до наших дней группы и являются основным объектом настоящего исследования. Обе они, как было отмечено, считаются сравнительно поздними образованиями, сложившимися в результате переселения мансийского населения из более западных и южных районов, хотя время появления манси на нынешних территориях их обитания в научной литературе определяется по-разному [см.: Соколова, 19796; Пика, 1982].

Накануне присоединения к Русскому государству (в XIV-XVI вв.) манси, по некоторым данным, жили в районе Среднего Урала, занимая на его западных склонах территорию по верховьям Печоры и притокам Камы - Вишеры, Косвы и Чусовой с притоками Сылвой и Иренью; на восточных склонах Урала - по Тавде и Туре (притокам Тобола). Их поселения располагались также по рекам Сосьве, Ляле, Лозьве, Пелыму, Тагилу, Мулгаю, Салде, Нейве, Ни-це, и по притоку Иртыша - Конде [История Сибири. Т. 1, 1968: 353-354].

В течение ХУП-Х1Х веков под давлением русской колонизации происходил отток мансийского населения с запада и юга на север и на восток, сокращалась их этническая территория (подробнее этот вопрос будет рассмотрен в I главе).

Территориально-хронологическая привязка манси в предшествующие столетия в ряде случаев является довольно условной, поскольку имеются определенные данные, говорящие о том, что на некоторых территориях до манси могли проживать ханты [Соколова, 1982в, 1990а и др.; Федорова, 1994 и др.]. Специфика же письменных источников затрудняет выделение из среды обских угров собственно мансийского населения, так как там отсутствует четкая дифференциация по этническому признаку (применительно к XVII в. существует также проблема дифференциации мансийского и татарского населения). Все это создает сложность для изучения длительной ретроспективы этнодемогра-фических процессов именно у манси.

Русские письменные документы освещают сравнительно поздний этап истории обских народов. Вероятно, самое раннее упоминание о вогулах (внешнее название манси) содержится в «Житии Стефана Пермского» (конец XIV в.)3.

Близкородственные манси ханты вошли в состав Московского государства под именем остяков (впервые они упоминаются в русских письменных источниках по отношению к населению Западной Сибири с XVI в.). Поскольку принято считать, что название вогулы относится к манси, а остяки - к хантам, в дореволюционной и советской литературе вызвал споры вопрос об этнической принадлежности некоторых локальных групп, предположительно являющихся мансийскими, но названных в исторических документах остяками, (подробнее об этом см. I главу).

Трудность точного географического расположения народностей, названных в документах вогуличами и остяками, одни ученые объясняли случайностью употребления обоих терминов:

«Русские плохо разбирались в племенном составе покоренных ими народов; а в отношении остяков и вогуличей это было тем более затруднительно, что и по языку, и по внешнему облику, и по быту они были очень близки между собою, и во многих местностях между ними произошло почти полное смешение» [Бахрушин, 1935: 4]. Точно так же жителей Среднего Приобья, похожих по образу жизни и внешнему виду на хантов, русские люди вначале называли остяками, и только с XIX в. ученые стали подразделять самоедов и угров, называя жителей нарымских лесов и болот остяко-самоедами, а жителей Среднего Васюганья - остяками [Емельянов, 1978: 105]. Подобные мнения высказывались и в дореволюционной литературе: «Русские, или точнее, Славяне Новгородские, в пору первоначального их знакомства с северо-востоком, племена, там обитавшие, различали под теми названиями, какие до них доходили по слухам от ближайших соседей, и заменяли их другими, если сталкивались с этими племенами ближе. Не раз поэтому одно и то же название присваивалось разным племенам, или одно и то же племя являлось под разными названиями» [Огородников, 1877: 43]. Другие исследователи делали вывод об условности существующего деления обских угров на хантов и манси [Долгих, 1960: 58].

З.П. Соколова совершенно справедливо объясняет данное обстоятельство сложностью этнической истории хантов и манси. По ее мнению, тот факт, что современные ханты и манси, являясь двумя разными народами4 (лингвисты четко делят их на два народа), так схожи по культуре, а также «путаница» остяков и вогулов в русских документах обусловлены смешением хантов и манси между собой и с татарами, поздним формированием современных манси, сменой этнического самосознания у различных групп этих

и

народностей на протяжении последних четырех-пяти столетий [Соколова, 1979а и др.].

Вместе с тем, ход и характер происходивших событий во многом еще непонятны, поскольку этническая история обских угров изучена недостаточно. Этим, видимо, объясняется аморфность современного состояния проблемы.

Краткий историографический обзор.

История накопления разнообразных этнографических сведений о манси, как уже ранее отмечалось, уходит в глубь веков.

Одним из первых, если не первым, в русской литературе этнографическим описанием обских угров является труд Г. Новицкого, спутника схимонаха Федора (митрополита Филофея Лещинского) «Краткое описание о народе остяцком», составленный в 1715 г. и увидевший свет в 1884 г. [Новицкий, 1884].

Основы собственно научного изучения самобытной культуры народов Сибири и в их числе - манси были заложены участниками академических экспедиций и другими исследователями XVIII в.

Материалы по исторической этнографии многих народов Сибири и обских угров, в частности, содержатся в трудах участника Второй Камчатской экспедиции 1733-1743 гг. Г.Ф. Миллера, привлекшего к выяснению истории Сибири громадный документальный материал, собранный в архивах сибирских городов и острогов [Миллер, 1750; 1937]. Привезенные им коллекции документов являются и по сей день ценнейшим источником для изучения истории Сибири и населяющих ее народов (См. [Актовые источники по истории России и Сибири... Т. 1-2, 1993-1995; Сибирь XVIII в. в путевых описаниях Г.Ф. Миллера, 1996]).

В 1768-1774 гг. состоялась другая большая экспедиция в Сибирь. Материалы одного из ее участников, П.С. Далласа, содержащие интересные сведения по исторической этнографии, археологии и языкам народов Сибири, были опубликованы в трудах «Путешествие по разным провинциям Российской империи» (Ч. 1-3. СПб., 1773-1788 гг.). В 1776-1778 гг. в Петербурге вышел первый сводный труд по этнографии народов России другого участника этой экспедиции, И.И. Георги - «Описание всех в Российском государстве обитающих народов...» (Ч. 1-3), в котором большое место было уделено народам Сибири. Научным итогом экспедиции стали и известные труды И.И. Лепехина [1822], В.Ф. Зуева [1947] и др.

Ученые XVIII в. дали характеристику наиболее существенных черт хозяйства, материальной и духовной культуры, общественного и семейного быта различных групп населения Сибири. Были уточнены данные об этнической территории, расселении, этногенетических и этнокультурных взаимоотношениях народов друг с другом; высказаны предположения по вопросу происхождения отдельных народов, собран большой лексический материал, сделаны записи фольклорных текстов [см.: Титова, 1989].

В XIX в. изучение истории Сибири и населяющих ее народов продолжалось. Громадный лингвистический и этнографический материал собрал A.M. Кастрен в ходе экспедиций по Сибири 1841-1844 и 1845-1849 гг., организованных Академией наук, (М. Alexander Castren s Nordische Reisen und Forschungen, Herausgegeben von A. Schiefiier. St.-Petersbourg, 1853-1858, tt. 1-12 (подробнее об этнографическом изучении обских угров в XIX- нач. XX вв. см. [Поппе, 1928: 60-64]).

Вместе с тем, разработка вопросов, связанных собственно с народонаселением Сибири, стала возможной только с конца XIX в., по мере приведения в порядок и выявления архивных материалов Сибирского приказа и местных Сибирских архивов, в первую очередь - ясачных списков инородцев.

Одним из первых в историческом труде о Сибири использовал приемы статистического исследования П. А. Словцов, который пожелал «доискаться, сколь людна была Сибирь» [Словцов, 1886: 84]. Однако отсутствие необходимых сведений заставляло его в ряде случаев находить ту или иную цифру «ощупью» [там же].

Получение более или менее достоверных сведений о численности сибирского народонаселения стало возможным только благодаря привлечению массовых архивных источников. Вероятно, первая попытка их использования для изучения населения Сибири принадлежит П.Н. Буцинскому. Он ввел в научный оборот богатый материал, сохранившийся в фондах Сибирского приказа и в других архивных фондах бывшего Московского Архива Министерства Юстиции («приказные дела») и Московского Главного Архива Министерства Иностранных Дел («портфели Миллера»), В первой главе своего труда «Заселение Сибири и быт первых ее насельников» [1899], касаясь инородцев Сибири, автор, в частности, подробно останавливается на их расселении и численности по отдельным уездам в начале русской колонизации. Однако при идентификации отдельных народов П.Н. Буцинский опирался лишь на терминологию источников, поэтому в его работе иногда трудно выделить собственно мансийское население из общей массы «ясачных».

Материалы по расселению и численности манси в более поздние периоды их истории содержатся в появившихся в XIX - начале

XX в. статистических справочниках, «Памятных книжках», «Списках населенных мест», «Обзорах Тобольской губернии» за разные годы, переписных материалах и в исследованиях, обобщающих результаты этих переписей. Статистические сведения о манси приведены в общих трудах по истории Сибири и работах H.A. Абрамова [1857], Н. Малиева [1872], А.П. Орлова [1873], И.Г. Остроумова [1904], A.A. Дунина-Горкавича [1904, 1910], Ф.А. Фиельструпа [1926] и др.

Особую ценность для изучения народонаселения Сибири представляют работы С.К. Патканова [1911; 1912 и др.]. Ему принадлежит заслуга специальной разработки Первой всеобщей переписи населения России 1897 г., являющейся и по сей день незаменимым источником сведений о численности и расселении сибирских народов в конце XIX в.

По проблемам, непосредственно касающимся данной диссертации, основной интерес в дореволюционной историографии сосредоточился вокруг вопроса о приросте коренного населения Сибири, или о «вымирании инородцев». Этот вопрос интересовал многих авторов XIX - нач. XX вв., начиная с А.И. Якобия, Н.М. Ядринцева, С.С. Шашкова и др. и заканчивая С.К. Паткановым, а также более поздними исследователями. Хотя многие из них отмечали процессы вымирания и нежизнеспособности сибирских племен5, все же указанная проблема так и осталась нерешенной во многих аспектах: спорным оказался как сам факт вымирания, так и причины, приводящие к сокращению численности ряда сибирских «инородцев».

Необходимо отметить, что заключения некоторых обращавшихся к этому вопросу исследователей зачастую не подтверждались сколько-нибудь убедительными цифровыми данными, либо не со-

всем корректно интерпретировали изменения численности сибирских народов. Так, С.С. Шашков, стоящий на точке зрения «вымирания инородцев», писал, что «нищета и дикость инородческого быта всегда вели за собою голод и болезни. Само собою понятно, что даже от этих двух причин движение инородческого народонаселения должно было находиться в самых неблагоприятных условиях» [Шашков, 1898: 626-628].

В этой связи показательна также работа А.И. Якобия [1895], при исследовании вопроса об «угасании инородцев» опиравшегося на исповедные росписи (посемейные списки крещенных инородцев). Его подсчеты показали, что за 90 лет (с 1803 по 1893 гг.) в Березовском уезде остяцкое население убыло на 10%, а вогульское - на 24% [там же]. Однако, как заметил еще A.A. Дунин-Горкавич, обычный метод суммарной статистики по отношению к коренным народам Тобольского Севера не мог дать точных выводов, так как не учитывал миграционные процессы (механическое передвижение населения могло быть принято за естественные его убыль и рост). Отсутствие каких-либо селений (юрт) при проверке росписей могло быть вызвано переселением их жителей в другой район после пожара или вследствие неблагоприятных условий промысла. Кажущаяся странность исчезновения одних и появления других юрт могла объясняться тем, что у остяков и вогулов были сезонные поселения (зимние и летние юрты), имевшие разные названия. Их наименование в исповедной росписи зависело от того, когда была проведена последняя перепись - зимой или летом [Дунин-Горкавич. Т. I, 1904: 140-141].

С.К. Патканов, подвергнув справедливой критике некоторые предыдущие исследования в этой области, предложил новые подхо-

ды к решению означенной проблемы. Он применил метод анализа массового статистического материала, на основании которого пришел к выводу, что «инородческое население северных округов трех западных губерний Сибири действительно не отличается жизнеспособностью: в некоторых районах (Нарымский край и Енисейский округ) оно вымирает, в других (Березовский, Сургутский и Туринский окр. Тобольской губ.) оно остановилось в росте и наконец, в Туру-ханском крае оно показывает небольшой положительный прирост» [Патканов, 1911: 24]

Несмотря на капитальность исследований С.К. Патканова, его точка зрения, получившая название «медленного угасания северных сибирских племен», в дальнейшем также вызвала споры. Дискуссия по этому вопросу развернулась в середине 1920-х годов на страницах журнала «Северная Азия» и была следствием опубликованной там статьи М. Плотникова «О приросте некоторых северных сибирских племен», где он назвал вопрос «о приросте туземного населения» с 1897 по 1924 г. загадкой. Факт угасания подвергся сомнению, приводились доводы в пользу того, что «туземные племена Сибири, несмотря на неблагоприятные экономические, бытовые, жизненные и гигиенические условия, не вымирают, и при наличии этих условий, проявляют значительную жизнеспособность» [Плотников, 1925: 2425].

В вопросе о причинах сокращения численности «сибирских инородцев» (общие условия жизни, калым, недостаток женщин и др.) особенное место в историографии предыдущего - начала текущего столетий отводилось экономическим условиям, в которые были поставлены царизмом коренные народы, и влиянию русской культуры. Высказывания на сей счет звучали порой крайне нега-

тивно: «инородцев стесняли и разоряли крестьяне», «их обдували, давили, разоряли купцы и промышленники», «русские всех сословий отнимали у них угодья и имущество, спаивали их водкой», «от русских переходили к ним ужасные контагиозные болезни» [Шашков, 1898: 632]. И.Н. Смирнов, имея в виду обских угров, добавлял, что они, как таковые, «несомненно, сходят с лица земли, вымирают прежде всего под действием своей духовной неприспособленности к новым условиям, созданным покорением под русскую власть. Не болезни, не водка сама по себе отравила и губит их», а «неспособность справиться с собой, неуменье использовать те ресурсы, которые дало ему соприкосновение с высшей культурой. Может быть то, что называется вымиранием, есть только временная болезнь приспособления к новым экономическим условиям». В качестве же средства для преодоления этой «болезни» он называл метисацию, слияние с русскими соседями, поскольку «где она имеет место, там мансы не вымирают, а увеличиваются численно...хотя правда, они уже перестают быть мансами и становятся русскими» [Смирнов, 1904: 149]. В этом отношении характерны также высказывания В.Г. Богораз-Тана, видевшего причину особенных бедствий северного населения в факте «быстрого, насильственного и кровавого завоевания Севера» [Богораз-Тан, 1925: 29].

Несмотря на тенденциозность некоторых высказываний, в заслугу В.Г. Богораз-Тану следует поставить то, что в вопросе о росте и убыли сибирских народов он обратил внимание на роль эндогенных факторов, разграничив их с действием внешних («искусственных») и определил общую «механику роста или убыли первобытных племен»: «В естественном состоянии, вне действия культуры, первобытные племена находятся в равновесии с ресур-

сами природы: топливом, пищей и пр. Они вообще стационарны. Не размножаются и не вымирают... Нашествие завоевателей более высокой культуры выводит эти племена из равновесия и наносит им ряд тяжелых ударов... Потом начинает действовать алкоголь, повальные болезни, жестокое угнетение, отнимающее у туземцев охоту к жизни. Тем не менее, в конце концов, и здесь наступает равновесие. Уцелевшие племена перестают вымирать; мало того, они проявляют тенденцию медленно, но верно размножаться» [там же].

Не акцентируя внимание на первой стороне вопроса, отметим, что приведенное высказывание представляется важным своим указанием на необходимость учета так называемых структурных факторов (специфику половозрастного состава и т.п.), во многом определяющих особенности демографического состояния народов, наряду с макро-социальной и макроэкономической детерминацией демографических процессов.

В советской литературе тоже было широко распространено мнение о вымирании народов Сибири в условиях царской России. В этом отношении показательно, например, высказывание М.Е. Буда-рина: «Процесс вымирания малых народов при царизме - повсеместное явление» [Бударин, 1952: 89-90]. В числе причин вымирания обских народностей накануне революции отмечались прежде всего социально-экономические факторы: захват пастбищ и рыболовных угодий богачами; вырубка лесов промышленниками; хищническое истребление ценного пушного зверя; отсутствие санитарии, алкоголизм и др. [там же].

Необходимо отметить, что в советский период в этнографических работах нашли отражение многие проблемы истории манси -

социальный строй, материальная культура, религиозные верования и др.; одной из центральных стала проблема этногенеза, которую ученые пытаются разрешить опираясь на данные языка, письменных источников, археологические и этнографические данные (работы А.И. Мурзиной, З.П. Соколовой, П.Т. Вереша, И.Н. Гемуева, Е.Г. Федоровой и др.). Особое место в изучении манси принадлежит исследованиям В.Н. Чернецова [1937, 1939, 1941, 1946, 1947, 1959 и др.].

В числе работ, имеющих важное значение для истории народонаселения Сибири ХУ1-ХУП вв., в том числе и манси, хотелось бы особо выделить труды С.В.Бахрушина [1922, 1927, 1929, 1935, 1955 и др.] и Б.О. Долгих [1960], на основе разработки широкого комплекса архивных материалов определивших ареалы расселения и численность сибирских народов в период включения их в состав российского государства.

Большой вклад в изучение вопросов, связанных с поставленной в данной работе проблематикой, внесла З.П. Соколова. В ее работах рассматриваются изменения в численности и расселении обских угров в ХУ11-Х1Х вв., формирование различных групп хантов и манси, миграции населения и другие вопросы. [Соколова, 1973: 123-125; 1975а: 186-210; 1975в: 41-42; 1979а: 4658; 19796: 112-130; 1979г: 34-48; 1982в: 118-129; 1990а: 17 и др.]. Впервые в сибиреведческой литературе З.П. Соколова широко использовала метрические книги, анализ которых позволил ей сделать вывод об относительно стабильной численности обско-угорского населения в ХУШ-Х1Х вв. [Соколова, 1993: 238].

Из двух сохранившихся к настоящему времени групп (северная и восточная) северные манси оказались более изученными в этнографической литературе, в том числе и в демографическом отноше-

нии. Ряд популяционно-демографических характеристик северных манси содержится в демографической части работы Г.М. Давыдовой, посвященной их антропологическому изучению [Давыдова, 1989]. Этнодемографическим процессам у коренного населения бассейнов рек С.Сосьва и Ляпин посвящен написанный Е.П. Мартыновой раздел коллективной работы «Северная Сосьва (исторические и современные проблемы развития коренного населения)» . Некоторые аспекты демографической структуры северной группы манси рассмотрены в кандидатской диссертации А.И. Пики «Сосьвинские манси как этносоциальная общность (XVII-XX вв.)». На основе анализа материалов X (1858 г.) ревизии он пришел к заключению, что для демографической структуры и воспроизводства сосьвинско-ляпинских манси в XIX в. были характерны низкие показатели продолжительности жизни и брачности населения, высокая рождаемость, высокая детская смертность и, как следствие, довольно низкие и нестабильные темпы естественного прироста [Пика, 1982: 91]. Им было так же отмечено, что демографические процессы в бассейне Северной Сосьвы и Ляпина в XVII-XIX вв. «развивались под воздействием происходивших в общественной жизни и материальном производстве аборигенного населения глубоких изменений, ставших важным фактором формирования не только миграционных потоков, расселения, типов поселений, но, прямо или косвенно, оказавших воздействие на сам механизм его естественного воспроизводства, формируя устойчивые соотношения рождаемости и смертности, возрастно-половой структуры и форм семьи» [там же: 88]. Влияние социально-экономического фактора на современные демографические процессы у манси и других народов Сибири рассмотрено в более поздних работах А.И. Пики [1987, 1988, 1989 и др.]. Со-

временное демографическое состояние народов Сибири и связаные с ним проблемы отражены в публикациях многих других авторов и авторских коллективов [Бойко, 1987; Этнокультурное развитие народностей Севера, 1989; Народы Советского Севера, 1991; Неотрадиционализм на Российском Севере, 1994; и др.].

Таким образом, в дореволюционной и современной исторической литературе накоплен значительный материал, касающийся различных сторон жизнедеятельности обских угров. Вместе с тем, приходится признать отсутствие целостной характеристики демографических явлений у манси, рассмотренных в длительной ретроспективе. Имеющиеся сведения касаются в основном численности и расселения манси или отдельных их групп в различные периоды их истории. Такая информация по большей части вкраплена в работы по более широким исследовательским проблемам и относится к обским уграм в целом или только к северным манси. Зачастую приведенные в литературе статистические данные по манси трудносопоставимы, поскольку относятся к единицам различных систем (административная, семейная и др.), либо получены с применением разных методик подсчета, что затрудняет их сравнение и использование в изучении динамики демографических процессов.

Указанные обстоятельства предопределили изложенные выше цели и задачи исследования, для решения которых был привлечен следующий круг источников, отражающих особенности отдельных этапов демографической эволюции манси.

I. Архивные материалы, собранные в г. Тобольск и районных центрах Тюменской области. Среди них можно выделить несколько групп:

1. Основным источником по исторической демографии манси, а также по некоторым вопросам их социальной истории явились материалы ревизских переписей (« ревизские сказки») (ТФ ГАТО. Ф. 154. Оп. 8. Д. 38, 43, 75, 752, 124, 125, 272, 289, 347, 404, 617, 622, 624, 625, 634, 814, 992).

В данной работе для статистических подсчетов были использованы первичные материалы V (1795 г.), VII (1816 г.), IX (1850-1851 гг.) и X (1858 г.) ревизских переписей по волостям: Кошукская, Нижне-Табаринская, Верхне-Табаринская, Куртумовская (южная группа манси); Вагильская, Верхне-Пелымская, Сосьвинская, Тах-танская (западная группа); Верхне-Кондинская, Кондинская, Боль-ше-Кондинская, Ворьинская, Лиственичная, Усть-Кондинская, Больше-Юкондинская, Меныпе-Юкондинская, Леушинская (восточная группа); Ляпинская, Сосьвинская (северная группа).

Ревизские сказки в сочетании с материалами текущего делопроизводства представляются наиболее достоверными источниками о народонаселении.6 Их достоинством являются сведения об относительно массовых явлениях на значительной территории и на протяжении длительных хронологических периодов.

Этот источник позволил выявить основные районы расселения манси и соотношение их отдельных групп между собой, численность населения, его фамильный состав и состав по полу и возрасту и др. Ревизские сказки явились также важным источником для определения количественных характеристик поселенческой структуры и изучения перемещений манси.

2. Такого же рода информация по разным группам манси за советский период (1930-1990-е гг.) была получена из похозяйственных книг соответствующих сельских советов.

3. Данные о естественном движении, т.е. о числе демографических событий, вследствие которых меняется численность и состав населения, и другие демографические характеристики получены на основе архивных материалов районных ЗАГС (использованы записи актов о рождениях, браках и смертях манси за 1920-1990-е годы). Копии записей актов о рождениях, браках и смертях за 1920-1990-е гг. по северной группе манси были сделаны в 1993 г. в архиве Березовского отдела ЗАГС (Ванзетурский, Няксимвольский, Саранпа-ульский, Светловский, Сосьвинский, Тегинский, Березовский, Иг-римский сельские советы Березовского района Тюменской области), по кондинской группе - в 1994 г. в архиве Кондинского отдела ЗАГС (Алтайский, Болчаровский, Кондинский, Карымский, Ле-ушинский, Шаимский, Ягодинский, Половинкинский сельские советы Кондинского района Тюменской области).

Бланки актов о рождении содержат следующие сведения: ФИО родившегося; ФИО, возраст, национальность, местожительство, род занятий, образование родителей; а также очередность рождения ребенка у матери. В актах о регистрации браков зафиксированы: ФИО, год рождения, национальность, род занятий жениха и невесты, какой брак по счету, адреса до брака и адрес после брака. В записях актов о смерти указаны: ФИО умершего, даты жизни, место постоянного проживания и род деятельности умершего и причина смерти.

4. Аналогичные сведения за конец XVIII - нач. XX вв. (записи о родившихся, бракосочетавшихся и умерших) были почерпнуты из хранящихся в архиве Березовского отдела ЗАГС церковных метрических книг Сосьвинской Христорождественской церкви, Няксим-вольской Николаевской церкви, Щекурьинской Богоявленской

церкви и церковных метрических книг Нахрачевской Троицкой церкви, села Пауло-Шаимского Христорождественской церкви, села Сатыгинского Сретенской церкви, сохранившихся в архиве Кондин-ского отдела ЗАГС.

Несмотря на неполноту регистраций рождаемости и смертности коренного населения, эти источники, тем не менее, помогли получить некоторое дополнительное представление о демографических явлениях у манси в ХУШ-Х1Х вв.

5. Помимо вышеперечисленных источников, в работе были использованы архивные данные, отражающие социально-экономическую историю манси периода трансформации их традиционной поселенческой структуры, безусловно, повлиявшей на демографические изменения советского периода. Так, в Березовском районном госархиве были использованы материалы Земельно-промыслового отдела исполнительного комитета Березовского районного совета за 1935-1939 гг. (Ф. 17. Оп. 1), материалы по землеустройству Березовского района 1938-1941 гг., составленные Севе-ро-Уральской Землеустроительной экспедицией ЦКЗ РСФСР (Ф. 70. Оп. 1. Д. 59), материалы Березовского райсельхозотдела по укрупнению колхозов Березовского района (Оп. 1. Д. 23). Перечисленные источники содержат ценные сведения о вошедших в состав создаваемых колхозов селениях, характеристики «центральных усадеб» колхозов (местонахождение, социальные объекты), о численном и национальном составе колхозов, их экономические характеристики (в т.ч. о традиционных отраслях хозяйства), о мероприятиях по укрупнению колхозов и т.д.

5. Кроме того, в работе над диссертацией были были привлечены архивные материалы статистического управления Тюменской

области, Березовского и Кондинского районных отделов статистики.

II. Другим значительным комплексом источников, используемых при работе над темой, явились экспедиционные материалы, включающие полученные опросным путем генеалогические описания и конъюнктурные медицинские и демографические данные по манси.

Сбор этих материалов осуществлялся в рамках работы проблемной группы «Особенности формирования и этнического развития обособленных групп Крайнего Севера и Сибири», проводимой Институтом этнологии и антропологии РАН совместно с СО АМН СССР (этнографические исследования проводились под руководством Ю.Б.Симченко).

Работа по этой программе среди манси была начата автором в 1985 г. в Саранпаульском сельском совете в составе Ханты-Мансийского отряда Северной экспедиции, возглавляемого Г.М.Давыдовой.

В 1990-1995 годах сбор полевых материалов по манси был продолжен участниками Сибирских отрядов Северной экспедиции под руководством автора7.

Экспедиционные работы проводились в Тюменской области, на территории Березовского района: Саранпаульский с/с (пп. Са-ранпауль, Щекурья, Ясунт, Хурумпауль, Хошлог); Няксимвольский с/с (с. Няксимволь, д. Хулимсунт, д. Нерохи, д. Усть-Манья, д. Яныпауль, ю. Турват, д. Усть-Тапсуй, ю. Халпауль, ю. Лепля, ю. Асяпауль, ю. Тапсуй, ю. Ворья); Сосьвинский с/с (пп. Сосьва, Ломбовож, Кимкьясуй, Сартынья); Ванзетурский с/с (с. Ванзетур и с. Новинское); Полноватский с/с (с. Полноват, дд. Ту-

гияны, Ванзеват); Игримский сельсовет (д. Анеево); Светловский с/с (п. Светлый); Тегинский с/с (с. Теги); Кондинского района: Кон-динский с/с (пп. Никулкино, Ст. Катыш); Алтайский с/с (пп. Алтай, Кама); Карымский с/с (п. Карым); Леушинский с/с (пп. Леуши, Ле-ушинка, Лиственичный); Юмасинский с/с (пп. Ямки, Юмас, Сотник); Шаимский с/с (пп. Шаим, Мулымья, Чантырья, Назарово); Ягодинский с/с (пп. Ягодное, Дальний); Половинкинский с/с (п. Половинка).

Таким образом, в общей сложности обследованием была охвачена почти вся территория современного проживания манси8.

Хронологические и географические рамки работы.

В пространственном аспекте манси рассматриваются в границах современного расселения, в сравнении северной и восточной этнографических групп. В исторической части диссертации географические рамки исследования, обусловленные наличием источников, более обширны, поскольку территория расселения манси в прошлом была значительно шире мест их нынешнего обитания.

В хронологических рамках исследования выделены два периода. 1-й - конец XVIII - первая треть XX вв. Он условно назван традиционным, поскольку демографическая структура манси в это время сохраняла в своей основе традиционные черты. П-й - первая треть XX в. - начало 90-х гг. XX в. Этот этап, названный современным, характеризуется значительными структурными изменениями в демографической сфере манси, вызванными, главным образом, социально-экономическими преобразованиями советской эпохи.

Основной комплекс используемых в диссертации источников относится к концу XVIII в. - началу 90-х гг. XX в. Вместе с тем, стремление показать полнее историческую динамику демографиче-

ских параметров манси заставило автора в главе о численности обратиться и к статистическим данным за XVII в. (по литературным источникам), что расширило временные границы исследования. Они охватывают, таким образом, период от присоединения народов Западной Сибири к России до последнего десятилетия текущего века.

Методология исследования включает совокупность общенаучных методов: сравнительно-исторический, элементы системного анализа (структурный, функциональный и исторический аспекты), методы общей демографии и математической статистики, методика генеалогических описаний, методические приемы «малой демографии», используемой в популяционной генетике, а также различные методы обработки массовых архивных источников (систематизация, выборка, составление картотеки и пр.).

1 Позднелатинское слово populatio (от латинского populus - народ) в 1-й пол.Х1Х в. было использовано в нем., рус. и некоторых других языках для обозначения понятия «популяция» - биологической совокупности особей одного вида. В английском, французком и раде европейских языков понятия «народонаселение» и «популяция» обозначаются одним термином - population [Народонаселение, 1994:336].

2' Принятое в настоящей работе деление современных манси на северную и восточную группы не является общепринятым в этнографической литературе. Некоторые исследователи по ряду признаков, в первую очередь, по особенностям материальной культуры выделяют манси среднего течения Конды и ее притоков в южную группу [Федорова, 1998: 17].

3' В.Н. Чернецов считал, что название «вогул» происходит от самоназвания одного из племен манси - вокыл (выкли - хант., вагол - коми-зырянск.), кочевавшего в Северном При-уралье [Чернецов, 1971: 58]. Существуют и другие версии. По А.Х. Лербергу, вогулами соседние народы могли называть манси, живших по р. Вогулья (приток Оби) или Вогулки (приток Чусовой). Нарицательное слово, от которого образован гидроним, присутствует и в названиях других рек. Оно обозначает «плес, прямой участок течения реки между двумя поворотами»,

т.е., по мнению П.Хайду, название вогул произошло из обозначения мансийского населения, жившего по берегам подобных речек, плесов [Хайду, 1985: 36; Агеева, 1990: 67]. Такой же точки зрения придерживаются и другие исследователи [Напольских, 1997: 70], существует и противоположное мнение о том, что указанные реки были названы по их обитателям [Алексеев, 1941: 95].

Сами же вогулы называли себя манси, обычно прибавляя к этому слову название местности, откуда происходила та или иная группа. Этот этноним некоторые лингвисты возводят к слову mies - «человек», «мужчина». Однако достоверной этимологии этого слова также до сих пор нет. По мнению Б. Мункачи, оно идентично самоназванию венгров - magyar. Дж. Лотц также сопоставляет самоназвание венгров с этнонимом манси в значении «человек». Это слово, по его мнению, означало в древности «люди мансийского рода». К этому же этимогогическому гнезду Лотц относит название одной из мансийских и хантыйских фратриймось [см.: Агеева,

1990: 65]. Г.Н. Прокофьев связывает его со словом та - «земля» и этимологизирует как земляные (люди) [см.: Чернецов, 1937: 164].

Интересно предложенное П. Верешем сопоставление самоназвания манси с названием глухаря - мансин, которое почти полностью совпадает с этнонимом, а также близко к глаголу «рассказать» и к некоторым формам слова «сказка». Предполагаемая семантика «говорящий человек» в этнониме манси и названии фратрии мось связана,по его мнению, с тем обстоятельством, что обские угры рано отделились от уральской языковой общности. Их этническая консолидация происходила среди чуждых им этнических групп, языки которых были для угров совсем чуждыми. Поэтому в качестве самоназвания они стали применять понятие «говорящий человек» (на понятном языке) - в отличие от своих «немых» и «глухих» соседей [Вереш, 1985]. По мнению В.В. Напольских, в данном случае мы имеем дело со старым угорским этнонимом, употреблявшимся в качестве самоназвания какой-то еще праугорской группы, образовавшей в составе хантов фратрию мось, а в состав манси и венгров вошедшей как основной компонент, передавший им свое самоназвание [Напольских, 1997: 63].

4

Полагают, что к моменту включения Западной Сибири в состав Русского государства русские поселенцы застали уже две сформировавшиеся народности - хантов и манси. Манси сложились из угорских групп, обитавших на западных (pp. Колва, Вишера, Косьва, Чусовая) и восточных (pp. Тура, Тавда, Пелым, Конда) склонах среднего Урала. Ханты обитали в лесном Приобье и по нижнему течению Иртыша [Бояршинова, 1960: 59, 130].

5' Большинство работ на данную тему было написано с позиций идей сибирского «областничества».

б- гч

О том, что тщательность составления этих документов контролировалась со стороны правительства, свидетельствует, к примеру следующая запись, отложившаяся в ТФ ГАТО (она следует за ревизской сказкой 1851 г. Кондинской инородной волости): «1851 г. января 26 дня Мы, нижеподписавшиеся Тобольской губернии и округа Кондинской инородной волости кочевые инородцы поименованные в рукоприкладстве, быв собраны Г. Деньщиковским Отдельным

Заседателем Бахметовым на основании 121 § X главы о собственном производстве 9 народной переписи отделения 1 и 3 пункта положения Совета Главного управления Западной Сибири состоявшегося в 12 день мая прошедшего 1850 года за N 77 посредством членов инородного управления, в родовое стойбище (в юрты Запорские) где в присутствии инородного головы и почетных инородцев дали сию подписку в том, как вышеозначенное положение Совета Главного Управления Западной Сибири, равно и Высочайшие утвержденные правила о производстве 9 народной переписи нам объявлены, а с тем вместе и составленные им согласно 122 § того же Устава ревизские сказки вычитаны троекратно и с должным вниманием настоящих законоположений, на что имеем честь объяснить, что в вышеупомянутых сказках все души к 27 числу января сего года в наличности бывшие показаны без малейшей утайки и прописных нет; в противном же случае если при поверке членов Ревизской Комиссии или или других мест открыты будут прописные души, после дополнительного срока назначенного 11 и 12 § Устава о ревизии должны ответствовать лично, подвергая себя взысканию, определенному правилами, изложенными в IV Отделении Устава о ревизии, причем присовокупляем и то, что при составлении Г. Отдельным Заседателем Бахметовым ревизских сказок и вызове нас в родовое стойбище никаких притеснений чинимо не было...». Далее следуют подписи представителей различных юрт. (Ф. 154. On. 1. Д. 586, л. 46-47).

7

В работе экспедиций в разное время принимали участие: A.B. Бабич, Г.М. Григорьева, О.С. Кедрова, М.Н. Мшцихина, М.А. Зубачева., О.Г. Юткина, И.Г. Клюева, Н.В. Мышакова A.A. Шулындин, Е.А. Кузьмина, Ю.А. Рознатовский, В.В. Морозов, Е.А. Строганова, М.А. Васильев, A.B. Гетлинг, Г.Б. Испаева, Ю.В. Филиппов, A.A. Терехов. Всем им автор выражает искреннюю признательность за помощь в сборе материалов, положенных в основу данной работы. Особую благодарность приношу моим многочисленным информаторам.

8' Генеалогические материалы в данной работе привлечены только частично, поскольку она является лишь начальным необходимым этапом изучения закономерностей воспроизводства у манси, которое планируется продолжить с использованием всего комплекса имеющихся источников.

Г л а в а 1.

ЧИСЛЕННОСТЬ, СОСТАВ И РАССЕЛЕНИЕ (ХУП-ХХ вв.)

1. Численность и расселение манси в границах административной структуры.

Анализ популяционно-демографических параметров манси целесообразно начать со сведений, касающихся их численности, поскольку именно этот показатель наиболее наглядно (хотя и в самых общих чертах) отражает основные тенденции демографических процессов. В означенных целях в настоящей главе предпринята попытка анализа изменений в численности и территориальном размещении этого народа. Предварительно следует остановиться на некоторых соображениях.

Историческая динамика демографических процессов у манси изучена еще недостаточно по причине отсутствия надежных статистических данных даже в отношении численности населения, не говоря уже о более детальных популяционно-демографических характеристиках. Имеющаяся в литературе статистическая информация приведена в основном применительно к административному делению, что обусловлено спецификой источников. Однако такие сведения зачастую трудносопоставимы из-за многочисленных административно-территориальных преобразований, происходивших в местах расселения манси. Кроме того, как показала в некоторых из своих работ З.П. Соколова, административные единицы ХУП-Х1Х вв. (уезд, волость) не всегда охватывали целостную этносоциальную или этническую общность обских угров.1 Поэтому для углубленного изу-

чения этнодемографических явлений в ряде случаев более целесообразным кажется обращение к естественным (на уровне отдельных поселений) образованиям, которые и будут рассмотрены во втором разделе данной главы.

Первые относительно достоверные сведения о численности обских угров, содержащиеся в ясачных переписях, датируются XVII в. Они весьма несовершенны в силу плохой сохранности документов из-за частых пожаров в хранилищах, а также из-за невозможности полного демографического учета сибирских инородцев, на что указывали в свое время П.Н. Буцинский и C.B. Бахрушин [Буцинский, 1889; Бахрушин, 1935: 8].2

Но несмотря на издержки, относящиеся к XVII в. документы представляют значительную ценность, так как помогают определить основные ареалы расселения коренных народов Сибири в географических и административных границах, а также дают относительные количественные характеристики этих народов [Долгих, 1960].

О численности манси в XVIII в. можно говорить уже с большей точностью, так как в этот период окончательно оформилась система налогового обложения, в списки «ясачных инородцев» стали включать сведения о женщинах, сохранность документов улучшилась. Но полного статистического учета населения по-прежнему не существовало в силу указанных выше причин, затруднявших получение достоверных сведений о коренном населении и в более позднее время. Так, на скудость статистистических данных по народам Севера, отсутствие однородных и достоверных сведений по их численности, приводивших к ошибкам в определении границ расселения и идентификации отдельных этнических групп, сетовал С.К.Патканов уже в начале XX в. [Патканов, Т. 1,1912: 1].

Определенную трудность в изучении ретроспективы этнодемо-графических процессов вносят, как уже упоминалось, многочисленные административно-территориальные преобразования, происходившие в местах расселения манси в дореволюционный и советский

периоды, и связанные с ними перемещения архивных документов,

- з

сопровождавшиеся частичными утратами или полной их утерей.

И, наконец, также необходимо особо оговорить специфику оценки численности манси, поскольку зачастую имеющиеся документы вынуждают к экстраполяции на значительные отрезки времени - столетия и более - данных, носящих конъюнктурный, паллиативный характер.

Тем не менее, несмотря на условность в определении некоторых демографических параметров, применение массовых источников, дающих возможность исторического зондирования, позволяет проследить устойчивую динамику демографических процессов в течение длительного временного периода (в настоящем случае - на протяжении трех столетий).

1.1.Численность и расселение в XVII в.

Приведенный ниже обзор численности и расселения манси (вогулов) в XVII в. основывается главным образом на сведениях П.Н. Буцинского, C.B. Бахрушина и Б.О. Долгих, источником для которых послужили ясачные переписи коренного населения Сибири [Буцинский, 1889; Бахрушин, 1935; Долгих, 1960].

Преимущественно вогулами был заселен Верхотурский уезд. В его составе в первой четверти XVII в. П.Н. Буцинский выделяет 12 инородных волостей (табл. 1, а), которые, вероятно, под влиянием административного деления времен татарского владычества, назывались также сотнями.4 За исключением Верх-Уфимской и Аятской

волостей, населенных татарами, и остяцкого юрта при р. Невья, все остальные, считает П.Н. Буцинский, были местом обитания вогулов. Кроме того, он отмечает, что «к Верхотурскому у. тянули некоторое время сылвинские и иринские остяки, жившие по сю сторону Уральского хребта», которые еще до завоевания Сибири платили ясак в Пермь, затем, в 1599 г., были приписаны к Верхотурскому у., но из-за злоупотреблений верхотурских сборщиков ясака несколько раз «били челом» о приписке их к Перми, и в 1608 г. Верхотурский у. лишился около 40 чел. ясачных людей. Немногим ранее, в 1607 г. , по той же причине от Верхотурского у. были отписаны к Перми 35 чел. вишерских вогулов [Буцинский, 1889: 5].

По мнению Б.О. Долгих, в Верхотурском у. источники XVII в. под остяками зачастую имеют в виду вогулов, только названных не русско-зырянским термином «вогул», а татарским термином «остяк» («иштек»). Основанием для этого явилось замечание Г.Ф. Миллера, отметившего, что под остяками, жившими в верхней части р. Чусо-вая и по сторонам Югорских (Уральских) гор надо понимать вогулов, т.к. название «остяки» было заимствовано тогда от татар, называвших все народы, жившие в тех местах, общим именем остяков, по-татарски «иштяк» [Миллер, 1937: 211]. Поэтому мулгайских, сылвенских и иренских остяков, которые сначала (1606 г.) упоминаются в документах как «остяки», затем (1613 и 1626 гг.) - как «татары и остяки» или просто как «татары» (1617 г.), Б.О. Долгих считает вогулами [Долгих, 1960: 22]. К вогулам он причисляет «татар» с верховий Уфы и жителей Аятской вол. [там же].

На основании этих рассуждений численность вогулов Верхотурского у. в нач. XVII в. Б.О. Долгих определяет большим, чем у П.Н. Буцинского, числом (табл. 1, а.).

Таблица 1.

а.

Численность и расселение манси в XVII в. по данным различных исследователей

П.Н. Буцинский

С.В. Бахрушин

Б.О. Долгих

ВЕРХОТУРСКИИ УЕЗД

Местоположение

С востока на запад - от устьев р. Тагил, в т. р. Тура; рр. Лозьва, Сосьва, Ляля, Лобва, в-я рр. Косва, Уфа, Чусовая_

Вдоль Уральского хребта от в-ев р. Уфа на юге до р. Печора на севере; в бас. р. Кама на западе; бас. р. Иртыш - на востоке

В олости

Этнич.п Дата

ринад

Чис.-ть

Места расселения вогулов:

Чис.-ть

Волости

Этнич.п Дата

ринад

Чис.-ть

1. Туринская

2. Верх-Туринская

3. Подгородная-Лялинская

4. Вторая Лялинская

5. Мулганская

6. Сосьвинская

7. Лозьвинская

8. Косвинская

9. Чусовская I Ю.Чусовская II

11. Верх-Уфимская

12. Аятская

вогулы

XVII в.

ц

е л о

м

татары татары остяки

296 ясаш-ных . инородцев

с

228 ясаш-

ными вогулами

на р. Сосьва, ее притоке - р. Ляля,

на р. Лозьва,

на р. Тура,

на р. Тагил,

на р. Салда

на р. Невья,

на р. Мулгай,

в окрестностях Аятского озера, на р. Косва, в верх. р. Чусовая.

ок.

200 яс. (800)*

1. Подгородная на Ляле

2. Подгородная на Ляле

3. На Косве

4. На Сосьве

5. На Лозьве

6. На Туре

7. На Мулгае

8. «Верх Туры реки»

9. «Верх Чусовой реки»

10. «В поле над Аятом озером»

11. «Верх Чусовой реки»

12. «Верх Уфы реки»

13. «Верх Уфы реки»

нач. XVII в.

сер. XVII в.

конецХ VII в.

444 яс. (1780)*

291 яс. (1170)*

222 яс. (900)*

ы

ВСЕГО:

228 яс. (912)*

200 яс. (800)*

х~319 ясаш. (1283)*

шт. - 912* - шах. - 1283*

в

Таблица 1, б.

П.Н. Буцинский

С.В. Бахрушин

Б.О. Долгих

ПЕЛЫМСКИИ УЕЗД

Местоположение

Долины рр.Пелымка, Вогулка, Конда, с.т.р.Лозьва, н.т.р.Сосьва, в.т.р.Тавда:

1. по р. Тавда 6. Н.т.р. Сос.ва

2. по верх. р.Лозьва 7. По р. Пелымка

3. над Пелымским оз. 8. По р. Леуши

4. по р. Вогулка 9.по н.и с. т.р. Конда

5. по р. Ворья 10. По верх. р. Конда

11. по с.т.р. Тавда

По р. Тавда с ее притоком Пелымью и по р. Конда

I. П е л ы м - бассейн верх. р. Тавда

II. К о н д а -н.и с.т.р. Б.Конда; в т.р. М.Конда

III. T а б а р ы - с.т.р. Тавда

Волости

Этнич.п Дата

ринад

Чис.-ть

Волости

Этнич.п Дата

ринад

Чис.-ть

Волости

Этнич.п ринад

Дата

Чис.-ть

1. Низ-Тавдинская

2. Тахтанская

3. Верхнепелымская

4. Вогилъская

5. Ворьинская

6. Сосьвинская

7. Подгородная

8. Леушинская

9. Большая Конда

10. Малая Конда

11. Таборинская

? к 20 яс. 1. Низ-Тавдинская вогулы

О 23 яс. 2. Тахтанская 30-е

н 34 яс. 3. Верх-Пелымская г

е 28 яс. 4. Вагильского озера 0

ц 18 яс. 5. Ворьинская д

XVI- 21 яс. 6. Сосьвинская м ьг

н 17 яс. 7. Лиственичная _и XVII в.

(Подгородная)

(1 _ а 22 яс. 8. Леушская

ч. ? 9. Большая Конда и

Заключение диссертации по теме «Этнография, этнология и антропология», Пивнева, Елена Анатольевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Процессы роста и сокращения численности разных групп манси в границах отдельных административных образований протекали неодинаково, находясь в зависимости от множества конкретных факторов. При этом их общая численность на протяжении ХУШ-Х1Х столетий, насколько можно судить по конъюнктурным данным, претерпела небольшие изменения, сохраняясь в пределах 8,5-9 тыс. чел., исходя из чего можно предположить, что манси в этот период не испытывали состояний коллапса, могущих повлиять на механизм их репродукции.

Важной особенностью традиционной системы расселения манси, детерминированной природно-географическими условиями (разветвленность речной системы бассейна Оби), являлись дисперсность и малочисленность поселений, что может свидетельствовать об их гетеролокальности. Определяющая роль в системе заключения браков при такой поселенческой структуре, судя по всему, должна была принадлежать географическому фактору. Системообразующим началом изолокальности являлись, видимо, бассейны относительно крупных водоразделов, которые послужили и естественными границами для формирующихся территориальных групп, учтенных царской администрацией при выделении волостных единиц.

Анализ численного и фамильного состава северной и восточной групп манси по отдельным административным и естественным поселенческим образованиям показал, что в традиционный период состав населенных пунктов в волостях оставался довольно стабильным. Динамика же изменений средних показателей размера хозяйства - единственного не соотнесенного непосредственно с административной структурой параметра - свидетельствует о дроблении элементов поселенческой структуры манси, что было, видимо, связано с процессом распада большесемейных коллективов и обособлением отдельных семей в ходе социально-экономического развития, связанного с проникновением торгового и торгово-промышленного капитала. Почкование больших семей, при отсутствии устойчивой традиции фамильной номинации, являлось, в свою очередь, катализатором возникновения новых фамилий.

В советское время традиционная структура поселения манси в ходе социально-экономических преобразований претерпела существенную трансформацию, связанную с сокращением числа населенных пунктов и укрупнением ряда поселков, что должно было повлиять как на характер выбора брачных партнеров (конкретика этого вопроса должна быть разработана в дальнейших исследованиях), так и на состояние основных параметров поселенческих единиц. В современный период сохранилась тенденция уменьшения показателей среднего размера хозяйств (до 3-4, по сравнению с 5-6 чел. в XVIII-XIX вв.), обусловленная на этот раз изменением традиционных видов хозяйственной деятельности и соответствующего им образа жизни. Сокращается численность манси в составе однонациональных семей. В отношении последнего показателя особенно выделяются кондин-ские манси, характеризующиеся большей, нежели ляпинско-сосьвинские, степенью метисированности, и соответственно, утратой традиционного сущностного очертания и содержания хозяйства как основополагающего структурного элемента не только в системе расселения, но и в системе социума.

Проведенный фамильный анализ позволил сделать заключение о постоянной динамике, неустойчивости фамильного фонда манси, причинами которого являлись три основные фактора: миграция, ассимиляция и отсутствие устойчивой традиции фамильной номинации. Перечисленные факторы, видимо, были характерны для всех этапов задокументированной истории манси, обладая, тем не менее, различным удельным весом во влиянии на динамику их фамильного фонда.

В традиционный период можно предположить наличие миграционных процессов, однако с конца XVIII в. они, судя по всему, осуществлялись в объеме, который вряд ли мог привести к значительным структурным последствиям, поскольку установившаяся фискальная система препятствовала переселению из волости в волость плательщиков ясака, затруднявшему сбор и учет «мягкой рухляди». Наиболее весомым в это время был, скорее всего, последний фактор. Процесс формирования фамилий в северной и особенно - в восточной - группах манси, по данным конца XVIII -середины XIX вв., находился еще в незавершенной стадии, о чем свидетельствуют: подавляющее число фамилий, включающих только одну семью, сокращение (в абсолютных цифрах) числа фамилий на фоне роста численности населения, тенденция увеличения среднего числа семей в фамилии, а также наличие в фискальных документах двойных фамилий, фамилий-отчеств и дохристианских имен-фамилий.

Омеченное обстоятельство позволяет сделать предположение, что фамилия как системообразующий фактор брачной системы в силу своей аморфности не была релевантна (значима) для брачной ас-сортативности манси, как положительной, так и отрицательной сугубое предпочтение или сугубое отрицание в браках между какими-либо структурными единицами).

В XX в. процесс уменьшения традиционных фамилий сопровождается образованием большого числа новых, возникновение которых связано уже, главным образом, с метисацией, а также - с миграцией мансийского населения.

В целом же, несмотря на значительный динамизм, взвешенность фамильной системы, у манси все же прослеживается некая временная преемственность в территориальном распределении фонда традиционных фамилий и их носителей. Постоянно отмечаемая смена значительной части фамильного фонда на фиксируемых во времени территориях не всегда свидетельствует о смене населения, поскольку основной причиной этой смены было, как отмечалось, отсутствие устойчивой традиции фамильной маркировки. А это имеет немаловажное значение для дальнейшего популяционно-структурного изучения манси.

Демографические характеристики являются, как уже упоминалось, внешним, самым общим проявлением механизма репродукции и свидетельствуют о характере его реализации. Динамика структурных изменений демографических параметров характеризует манси традиционного периода как равновесную, нерасширяющуюся популяцию, что является свидетельством ее жесткой соотнесенности с внешними условиями среды обитания. Очень низкие показатели их репродуктивного и эффективного размеров и незначительный ежегодный естественный прирост предопределялись возможностями естественно-биологических ресурсов таежной зоны.

В последние десятилетия текущего века в демографической сфере манси наметился ряд неблагополучных тенденций, вызванных их специфическими и общими для страны социально-экономическими проблемами.

О негативных сдвигах в структуре рождаемости свидетельствуют выявленые тенденции увеличения в общем числе рождений у мансийских женщин доли 1-3-х детей, значительного снижения репродуктивной активности женщин после 40, и даже после 30 лет, увеличения у них числа рождений в раннем (до 20 лет) возрасте. Следствием сужения репродуктивного контингента (14-17% в XX в. против 24% XVIII в.) и сокращения рождаемости стало уменьшение в половозрастном составе манси доли детей до 10 лет.

Значительные изменения произошли в структуре смертности. Если в традиционной модели смертности, сохранившейся у манси примерно до 1960-х годов, основной контингент составляли дети и старики, в последующие десятилетия среди умерших резко возрос удельный вес людей среднего возраста - наиболее дееспособной, репродуктивной части населения (доля умерших в возрасте от 15 до 59 лет составляла в прошлом веке и в первой половине текущего столетия около 20-30%, а начиная с 1970-х годов она достигла уже 50 и более процентов). Большинство смертных случаев в этом возрасте приходится на долю мужчин (причем до 20% из них умирают в возрасте 20-29 лет), следствием чего стала наметившаяся диспропорция полового состава в пользу женщин, что отличает современную половозрастную структуру манси от традиционной, характеризующейся некоторым численным перевесом мужского населения над женским. Примерно с 1960-х годов произошла трансформация и в структуре причин смерти. В ней резко уменьшилась доля смертей, вызываемых такими по преимуществу экзогенными причинами, как эпидемии, туберкулез, детские инфекционные заболевания. Вместе с тем, наряду с нарастанием преимущественно эндогенно детерминируемых причин смерти, в последние десятилетия произошло повышение зарегистрированных случаев смерти от алкоголизма, несчастных случаев и самоубийств. Отражением возросшей криминогенной ситуации стало увеличение случаев насильственной смерти.

Существенное влияние на демографические изменения у манси оказывают процессы этнической ассимиляции, начавшиеся в предыдущие столетия и протекающие особенно быстрыми темпами со второй половины XX в. в крупных поселках с многонациональным населением. О степени вовлеченности манси в процесс ассимиляции может служить значительное увеличение у них числа этнически смешанных семей и доли детей, родившихся в межэтнических браках. Развитие интенсивных ассимилятивных процессов, наряду с чисто демографическими приводит и к серьезным биологическим последствиям метисации - смешение в широких масштабах коренного населения с приезжим ведет к размыванию сложившейся адаптивной системы организма коренных народов, обеспечивающей приспособление к условиям внешней среды.

Динамика численности населения и ее составляющие - рождаемость и смертность, а также этническая ассимиляция - рассматриваются обычно как индикатор состояния адаптации этноса к меняющимся условиям.

Если оценивать перспективы этих явлений у манси на основе продолжения тенденций недавнего прошлого, можно сделать вывод о негативном, дезадаптивном направлении изменения их демографической ситуации. Безусловно, оно является следствием совокупности самых разнообразных причин и имеет свои особенности у отдельных территориальных групп. Наиболее устойчивой в демографическом отношении выглядят няксимвольские манси, которым удалось сохранить относительное «демографическое равновесие» в силу своего географического положения и связанной с ним обособленности. Са-ранпаульские же манси в современный период являются самыми неблагополучными по ряду социально-демографических параметров, что, видимо, связано с более интенсивным индустриальным освоением территории их расселения, вызвавшим приток мигрантов (удельный вес саранпаульских манси в общем числе жителей в местах их проживания в 2,2 - 2,6 раз меньше по сравнению с аналогичным показателем у няксимвольских и сосьвинских манси, соответственно). Кондинские манси, в сравнении с ляпинско-сосьвинскими, отличаются большей степенью метисированности. Они раньше, но не столь стремительно, были вовлечены в процесс ассимиляции, что позволило им в новых условиях выработать определенные адаптивные механизмы.

Одной из основных причин отмеченных выше негативных явлений является, видимо, прежде всего социально-экономический фактор, поскольку, судя по рассмотренным данным, манси стали терять «демографическую устойчивость» примерно с 1960-70-х годов, в связи с развернувшимися на территории их проживания государственными мероприятиями (сселение в укрупненные поселки), итогом которых стало нарушение естественного механизма связи хозяйства и расселения с природой. Произошедший кардинальный слом исторически сложившегося образа жизни, условий труда и быта не мог не оказать самого пагубного влияния на эволюцию их естественного движения. Однако в советский период демографического обвала у них не произошло, так как государство взяло на себя функцию поддержки, в т.ч. медицинской. В современный период перехода к рыночной экономике малочисленные народы Севера (и в их числе -манси) оказались предоставлеными сами себе, с одной стороны, оторванными от естественно-экологической «кормящей ниши», с разрушенной системой традиционного природопользования, а с другой -без ставшей для них привычной патерналистской опеки государства. В этом их основная сегодняшняя проблема, находящая весьма существенное отражение в их демографическом поведении.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Пивнева, Елена Анатольевна, 1999 год

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Абрамов H.A.

1993 Описание Березовского края. Шадринск. Агеева P.A.

1990 Страны и народы: происхождение названий. М. Административно-территориальное деление Тюменской области (1919-1989 гг.). Т. 1-3. Тюмень, 1991.

Актовые источники по истории России и Сибири XVI-XVTII веков в фондах Г.Ф. Миллера. Описи копийных книг. Т. 1-2. Новосибирск, 1993-1995. Алексеев М.П.

1941 Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей (XIII-XVII вв.). Иркутск. Андреев А.И.

1928 Обзор русских исторических работ по изучению финноугорских народностей СССР //Финноугорский сборник. Труды Комиссии по изучению племенного состава населения СССР и сопредельных стран. JI 1947 "Описания о жизни и упражнении обитающих в Туруханской и Березовской округах разного рода ясачных иноверцах" //СЭ. № 1. 1960 Очерки по источниковедению Сибири. Вып. I. XVII в. М.; Л. Анучин Е.

1864 Смертность в Тобольской губернии //Памятная книжка для Тобольской губернии на 1864 г. Тобольск.

1864 Средняя жизнь и долговечность в г. Тобольске //Памятная книжка для Тобольской губернии на 1864 г. Тобольск. Арутюнов С.А., Чебоксаров H.H.

1972 Передача информации как механизм существования этносоциальных и биологических групп человечества //Расы и народы. Вып. 2. М.

Афанасьева Г.М.

1990 Традиционная система воспроизводства нганасан (проблемы репродукции обособленных популяций). Ч. 1-3. М.

1993 Цели и методы исследования порядка репродукции аборигенов Северной Сибири //Этносы и этнические процессы. М.

1995 Программа фундаментального научного исследования по теме «Проблемы воспроизводства коренных народов Крайнего Севера и Сибири в современную эпоху» //Этнодемографические особенности воспроизводства народов Севера России. М. Афанасьева Г.М., Симченко Ю.Б.

1981 О брачных системах автохтонных народов Северной Азии //СЭ. № 4. 1986 Опыт генеалогических описаний (на примере чукчей) //СЭ. № 3. Бабаков В.Г.

1973 а К вопросу о разложении традиционной племенной организации обских угров //Проблемы истории СССР. М.

19736 Манси //Вопросы истории. № 4. Бахрушин C.B.

1922 Исторический очерк заселения Сибири до половины XIX в. //Очерки по истории колонизации Севера и Сибири. Вып. 2. Петроград. 1925 Основные течения сибирской историографии с XVIII в. //Северная Азия. Кн. 1-2. М.

1927 Очерки по истории колонизации Сибири. М.

1929 Сибирские туземцы под русской властью до революции 1917 г.

//Советский Север. Первый сборник статей. М.

1935 Остяцкие и вогульские княжества в XVI-XVTI веках. JI.

1955 Вопрос о присоединении Сибири в исторической литературе // Бахрушин

C.B. Научные труды. Т. III. Ч. 1. M.

1955а История народов Сибири в XVI-XVII вв. // Бахрушин C.B. Научные труды. Т. III. Ч. 2. М.

19556 Ясак в Сибири в XVII в. //Бахрушин C.B. Научные труды. Т. III. Ч. 2. М. Белявский Ф.И.

1833 Поездка к Ледовитому морю. М. Беневоленская Ю.Д.

1995 Проблемы расовой краниологии обских угров //Народы Сибири. Сибирский этнографический сборник. 7. М. Бессмертный Ю.Л.

1991 Жизнь и смерть в средние века. М. Богораз-Тан В.Г.

1925 К вопросу о приросте северо-сибирских туземных племен (по поводу статьи М. Плотникова) //Северная Азия. Кн. 4. М. Богоявленский Д.Д.

1987 Демографическая ситуация у народов Зарубежного Севера //Региональные проблемы социально-демографического развития. М. Бойко В.И.

1987 Расселение и языковая ситуация у народностей Севера на современном этапе //Проблемы современного социального развития народностей Севера. Новосибирск. Борзунова Т.И.

1987 Хозяйственное освоение и особенности демографического развития районов Севера. М.

Бояршинова З.Я.

1960 Население Западной Сибири до начала русской колонизации. Томск. Бояршинова З.Я., Степанов H.H.

1964 Западная Сибирь в XIV-XVI веках //Материалы по древней истории Сибири. Улан-Удэ. Бромлей Ю.В.

1973 Этнос и этнография. М. Брук С.И., Губогло М.Н.

1974 Развитие и взаимодействие этнодемографических и этнолингвистических процессов в советском обществе на современном этапе //История СССР. № 4.

Бударин М.Е.

1952 Прошлое и настоящее народов Северо-Западной Сибири. Омск. Буцинский П.Н.

1889 Заселение Сибири и быт первых ее насельников. Харьков. Бушен А.

1855 Опыт исследования о древней югре //Вестник РГО. Ч. XIV. СПб. Валеев Ф.Т.

1992 Сибирские татары. Культура и быт. Казань. Васильев В.И.

1988 Ненецко-угорские взаимосвязи на Севере Сибири: история и современ-

ность //Социально-экономические проблемы древней истории Западной Сибири. Тобольск. Вереш П.Т.

1977 К вопросу о происхождении дуально-фратриальной организации обских угров //Некоторые вопросы изучения этнических аспектов культуры. М.

1978 Этнокультурное развитие угорских народов //Этнокультурная история населения Западной Сибири. Томск.

1979 Хозяйственно-культурные типы и проблемы этногенеза венгерского народа //Проблемы типологии в этнографии. М.

1985 Некоторые вопросы этногенеза венгерского народа //Урало-алтаистика. Новосибирск. Витов М.В.

1953 О классификации поселений //СЭ. № 3. Вишневский А.Г.

1982 Воспроизводство населения и общество. М. Гемуев И.Н.

1984 Семья у селькупов (XIX-начало XX в.). Новосибирск. 1987 К вопросу о классификации большесемейных общин в этнографической литературе //Традиционные верования и быт народов Сибири. Новосибирск. 1990 Мировоззрение манси. Дом и Космос. Новосибирск. Гемуев И.Н., Сагалаев A.M.

1986 Религия народа манси. Новосибирск. Гемуев И.Н., Сагалаев А.М., Соловьев А.И.

1989 Легенды и были таежного края. Новосибирск. Головнев A.B.

1988 Социально-экономические аспекты ненецко-угорских контактов //Социально-экономические проблемы древней истории Западной Сибири. Тобольск.

1995 Говорящие культуры. Традиции самодийцев и угров. Екатеринбург. Городков Б.

1912 Река Конда//Землеведение. Кн. III-IV. М. Георги ИТ.

1776 Описание всех в Российском государстве обитающих народов, так же их житейских обрядов, вер, обыкновений, жилищ, одежд и прочих достопримечательностей. Часть первая о народах финскаго племени. СПб. Гофман Э.

1856 Северный Урал и береговой хребет Пай-Хой. Исследования экспедиции, снаряженной Имп. Русским Географ. Общ.-вом в 1847, 1848 и 1850 годах. Т. II. СПб. Давыдова Г.М.

1984 Подход к изучению популяций в антропологии //СЭ. № 3.

1989 Антропология манси. М. ДенВ.Э.

1902 Население России по V ревизии. Т. 1-2. М. Дмитриев А.

1889 Пермская старина. Сборник исторических статей и материалов преимущественно о Пермском крае. Вып. 1-2. Древности бывшей Перми Великой. Пермь.

1894 Пермская старина. Сборник исторических статей и материалов преимущественно о пермском крае. Вып. 5. Покорение угорских земель и Сибири. Пермь. Долгих Б.О.

1960 Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII веке //ТИЭ. Нов. Сер. Т. LV. М.

1993 Некоторые вопросы национальной политики на Севере СССР (1959 г.) //Полевы исследования. Новая серия. Т. I. Вып. 2. М. Донской Ф.С.

1987 Пути завершения перевода кочевого населения севера Тюменской области на оседлый образ жизни //Региональные проблемы социально-демографического развития. М. Дунин-Горкавич A.A.

1904 Тобольский Север. Т. I. СПб.

1907 Этнографический состав населения Тобольской губернии в 1904 г. //Памятния книжка Тобольской губернии на 1907 г. Тобольск.

1910 Тобольский Север. Т. II. Тобольск.

1911 Тобольский Север. Т. III. Тобольск. Европеус Д.П.

1874 Об угорском народе, обитавшем в Средней и Северной России, в Финляндии и в Северной части Скандинавии до прибытия туда нынешних их жителей. СПб. Емельянов Н.Ф.

1978 Томские «остяки» в XVII - пер.пол. XIX вв. //Этнокультурные явления в Западной Сибири. Томск. Жеребцов Л.Н.

1982 Историко-культурные взаимодействия коми с соседними народами. (Х-нач. XX вв.). М. Завалишин И.

1862 Описание Западной Сибири. М. Зиннер Э.П.

1968 Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и ученых XVIII в. Иркутск. Зуев В.Ф.

1947 Описание живущих Сибирской губернии в Березовском уезде иноверческих народов остяков и самоедцов, сочиненное студентом Васильем Зеувым //Материалы по этнографии Сибири XVIII в. (1771-1772). Труды ИЭ, новая серия. Т. V. М.; Л. Иванов К.П.

1998 Проблемы этнической географии. СПб. Иванцев П.

1912 Материалы по статистике Кондинских остяков //Ежегодник Тобольского губ. музея. Вып. 20. Тобольск.

Ильин В.

1864 Статистические сведения по Тобольской губернии за 1862 г. //Памятная книжка для Тобольской губернии на 1864 г. Тобольск. Инфантьев П. П.

1910 Путешествие в страну вогулов. СПб. Исследователь Севера Александр Дунин-Горкавич. М., 1995.

История Сибири. Т. I. Л., 1968.

Источники по этнографии Западной Сибири. Томск, 1987. Кабо P.M.

1949 Города Западной Сибири. М. Кабузан В.М.

1971 Изменения в размещении населения России в XVII - пер. по л. XIX в. (по материалам ревизий). М

1992 Народы России в первой половине XIX в. Численность и этнический со став. М. Казаченко Б.Н.

1988 Антропологические аспекты популяционной организации коренного населения Юга Средней Сибири (по материалам генетико-демографического обследования двух этнографических групп хакасов). Автореф. дис. канд. биол.наук. М.

1990 Генетико-демографический подход в антропологических исследованиях. Результаты ненеалогического изучения //ВА. Вып. 84. Кваша А.Я.

1974 Проблемы экономико-демографического развития СССР. М. Карлов В.В.

1992 Социальное и локальное в этнокультурных процессах у народов СССР. XIX - 80-е гг. XX в. Автореф. дис. докт. ист. наук. М.

1995 Этнокультурные процессы новейшего времени //Библиотека Российского этнографа. М. Карцов В.Г.

1937 Очерк истории народов Северо-Западной Сибири. Соцэкгиз. Книга Большому Чертежу. М., 1950. Козлов В.И.

1969 Динамика численности народов. Методология исследования и основные факторы. М.

1975 Национальности СССР (этнодемографический обзор). М. 1977 Этническая демография. М.

1982 Особенности воспроизводства населения в доклассовом и раннеклассовом обществе //Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе. М. Козлова К.И.

1984 Современные этнокультурные контакты сосьвинских манси //Этнокультурные процессы в Западной Сибири. Томск. Комарова О.Д.

1990 Демографические аспекты изучения семьи //Семья. Традиции и современность. М.

1993 Из истории адаптации русских поселенцев в Азербайджане (демографический аспект) //Полевые исследования. Новая серия. Т. I. Вып. 1. М.

Кориков Л.

1898 Сосьвинские и ляпинские вогулы Березовского округа. Тюмень. Косвен М.О.

1963 Семейная община и патронимия. М. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 5. М., 1984.

Крупник И.И.

1987 Демографическое развитие азиатских эскимосов в 1970-е годы (основные тенденции и этносоциальные условия) //Региональные проблемы социально-демографического развития. М.

1989 Арктическая этноэкология. М. Куза A.B.

1989 Малые города Древней Руси. М. Кузакова Е. А.

1994 Фольклор манси. М. Кулемзин В.М., Лукина Н.В.

1977 Васюганско-Ваховские ханты в конце XIX - начале XX вв. Этнографические очерки. Томск.

Куприянова Е.В., Пошехонов A.A., Щеболева А.Ю.

1991 Социальные проблемы малой этнической общности //Комплексный подход к изучению социальной структуры. Источники и методы. М.

Курлаев Е.А.

1997 Летописная "Югра": исчезнувшее имя или исчезнувший народ? //Уральский исторический вестник, N 4. Урал в системе культурных и хозяйственных связей в древности и средневековье. Екатеринбург.

Кызласов Л.Р.

1992 Письменные известия о древних городах Сибири. М. Лашук Л. П.

1958 Очерки этнической истории Печорского края. Сыктывкар. Лепехин И.И.

1822 Записки путешествия //Полное собрание ученых путешествий по России. Т. V. СПб. Лерберг А.Х.

1819 Исследования, служащие к объяснению древней русской истории. СПб. ЛиЧ.

1978 Введение в популяционную генетику. М. Луке К Я.

1930 О названиях туземных народностей //Советский Север. N 2. М. Люцидарская A.A.

1998 Русско-мансийские отношения конца XVI-XVII в. //ЭО. № 3. Мавродин В.В.

1948 Русское многонациональное государство и финноугорские народы //Учен. Записки ЛГУ. Сер. Востоковедческих наук. Вып. 2. Л. Майтинская К.Е.

1959 Общие сведения о финно-угорских языках //Младописьменные языки народов СССР. М.; Л.

Маленький А.

1937 Василий Хатанзеев //Народы Северного Улала. Свердловск. Малиев Н.

1872 Отчет о вогульской экспедиции //Труды общества естествоиспытателей при Имп. Казанском Университете. Т. III. N 2. Казань. Малинин Е.Д., Ушаков А.К.

1976 Население Сибири. М. Мартынова Е.П.

1988 Южные ханты в конце XVIII в. (по материалам IV-V ревизий)

//Социально-экономические проблемы древней истории Западной Сибири. Тобольск.

1991а Волостная организация хантов //Экспериментальная археология. Вып. 1. Тобольск.

19916 Община-юрт у хантов //Обские угры (ханты и манси). Материалы к се рии "Народы и культуры". Вып. VII. М.

1992 Этнодемографические процессы //Северная Сосьва (исторические и современные проблемы развития коренного населения). Шадринск.

1994 Обские угры (ханты и манси) //Народы Сибири и Севера России в XIX в. (этнографическая характеристика). М.

1995а Общественное устройство в XVII-XIX вв. //История и культура хантов. Томск.

19956 Этническое самоуправление и низовое управление у народов Тюменско го Севера //Проблемы административно-государственного регулирования меж национальных отношений в Тюменском регионе: исторический опыт и совре менность. Тобольск.

1998 Очерки истории и культры хантов. М. Мархинин В.В.

1989 Диалектика социального и биологического в процессе становления этноса. Томск.

1990 Северные этносы во взаимодействии национальных культур. Новосибирск.

Матвеев А.К.

1997 Географические названия Тюменского Севера. Екатеринбург. Мельников С.

1852 Сведения о мансах, кочующих в Березовском уезде //Вестник имп. РГО. Ч. 5. Кн. 1-2. СПб. Миллер Г.Ф.

1750 Описание Сибирского царства. Кн. I. СПб. 1937 История Сибири. Т. 1. М.; Л. Миненко H.A.

1975 Северо-Западная Сибирь в XVIII - пер. пол. XIX вв. Новосибирск. Мифы, предания, сказки хантов и манси. М., 1990. Могильников В. А.

1980 Об этническом составе населения Среднего и Верхнего Приобья в I тыс. н.э. //Народы и языки Сибири. Новосибирск.

1988 Торгово-обменные контакты населения лесного Обь-Иртышья с соседями и Русью в X-XII вв. //Социально-экономические проблемы древней истории Западной Сибири. Тобольск.

1990 Этнокультурная история Западной Сибири в средние века. Автореф. дис. док. ист. наук. М.

1995 Формирование коренного населения Севера Западной Сибири //Проблемы административно-государственного регулирования межнациональных отношений в Тюменском регионе: исторический опыт и современность. Тобольск.

Можарский Я.Г.

1959 Обско-угорские языки //Младописьменные языки народов СССР. М.; Л. Молодин В.И.

Этногенез //История и культура хантов. Томск, 1995.

Мурзина А.И.

1948 К вопросу о социальном строе народов Северо-Западной Сибири в первой половине XIX в. //Ученые записки Ленинградского гос. университета. Сер. востоковедческих наук. Вып. 2. Л.

1953 Манси (вогулы) в XVIII веке и первой половине XIX в. //Учен. зап. Ле нинградского гос. университета. Фак. Народов Севера. № 157. Вып. 2. Л. Напольских В.В.

1991 Древнейшие этапы происхождения народов уральской языковой семьи: данные мифологической реконструкции (прауральский космогонический миф) //Материалы к серии "Народы Советского Союза". Вып. V. Народы уральской языковой семьи. М.

1997 Введение в историческую уралистику. Ижевск. Народонаселение. Энциклопедический словарь. М., 1994. Народы Сибири. М.; Л., 1956. Народы Советского Севера. М., 1991

Неотрадиционализм на Российском Севере (этническое возрождение малочисленных народов Севера и государственная региональная политика). М., 1994. Новикова Н.И.

1995 Алкоголизм у коренных народов Севера России //Среда и культура в условиях общественных трансформаций. М. Новикова Н.И., Федорова Е.Г.

1991 Поездка к ивдельским манси. //Обские угры (ханты и манси). Материалы к серии "Народы и культуры". Вып. VII. М. Новицкий В.М.

1928 Туземцы Тобольского Севера и очередные вопросы по устроению их жизни. //Северная Азия. М. № 5-6. Новицкий Г.

1884 Краткое описание о народе остяцком //Памятники древней письменности и искусства. Вып. XXI. СПб. Нягань. Екатеринбург, 1995. Оборин В.А.

1974 Миграции местного населения и их роль в освоении Урала в XVI-XVII веках //История СССР. № 4. Оглоблин H.H.

1895 Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592-1768 гг.). М. Огородников Е.К.

1877 Прибрежья Ледовитаго и Белаго морей с их притоками по Книге Болына-го Чертежа //Записки Имп. РГО по отд.этн. Т. VII. СПб. Огрызко И.И.

1941 Христианизация народов Тобольского Севера в XVIII в. М. Окладников А.П.

1950 К изучению начальных этапов формирования народов Сибири //СЭ. №2. Описание Тобольского наместничества. Новосибирск, 1982. Орлов А.П.

1873 Сведения о вогулах, обитающих в Пермской губернии //Сборник Пермского земства. Пермь. Особенности естественно-географической среды и исторические процессы в Западной Сибири. Томск, 1979. Остроумов И.Г.

1904 Вогулы-манси //Материалы по изучению Пермского края. Ч. I. Пермь. Очерки истории Коды. Екатеринбург, 1995.

Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Т. 1. Поселения и жилища. Кн.

II. Томск, 1994. Паллас ПС.

1788 Путешествие по разным провинциям Российского государства. Часть III, пол. Первая 1772 и 1773 годов. СПб. Памятная книжка Тобольской губернии на 1884 г., сост. А.И. Дмитриевым-

Мамоновым и K.M. Голодниковым. Тобольск, 1884. Памятная книжка Тобольской губернии на 1907 г. Изд. Тобольского Губернского

Стат. Комитета. Тобольск, 1907. Патканов С.К.

1911 О приросте инородческого населения Сибири. Статистические материалы для освещения вопроса о вымирании первобытных племен. СПб.

1912 Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев //Записки Имп. РГО по отд. статистики. Т. XI. Вып. I. СПб.

Перевал ова Е.В.

1990 К вопросу о брачно-родственных отношениях нижнеобских хантов //Проблемы исторической интерпретации археологических и этнографических источников Западной Сибири. Томск.

1991 Брачно-родственные отношения северных хантов //Экспериментальная археология. Вып. 1. Тобольск.

1997 Этническая история северных хантов (обдорско-куноватская группа) в XVII - начале XX вв. Автореф. дисс. канд. ист. наук. Новосибирск. Перевод письма венгерского путешественника Г-на Регули к члену Русского Географического Об-ва, Академику П.И.Кеппену, от 21 янв. 1847 г. //Зап. РГО. Кн.

III. СПб., 1849.

Пермская губерния //Географическо-статистический словарь Российской империи,

сост. П. Семенов. Т. IV. СПб., 1873. С.56-68. Пивнева Е.А.

1991 Некоторые этнодемографические характеристики семейной структуры верхнесосьвинских манси (1940-1980-е гг.) //Обские угры (ханты и манси). Материалы к серии "Народы и культуры". Вып. VII. М.

1993 К вопросу о популяционно-демографической структуре современных верхнесосьвинских манси. //Российский этнограф. № 12. М.

1994 Современная экономическая ситуация у коренных народов Западной Сибири (по материалам Березовского района Тюменской области) //Народы Севе ра и Сибири в условиях экономических реформ и демократических преобразова ний. М.

1995а Из истории колхозного строительства в Березовском районе Тюменской области //Народы Сибири (сибирский этнографический сборник. 7.). М. 19956 Некоторые особенности системы воспроизводства современных ляпин-ско-сосьвинских манси //Этнодемографические особенности воспроизводства народов Севера России. М.

1995в Грозит ли депопуляция малочисленным народам Севера? //Среда и культура в условиях общественных трансформаций. М.

1996 Основные направления динамики естественного движения населения у кондинских манси (1920-1990-е годы) //Современные тенденции репродуктив-

ных процессов у народов Севера (социально-демографический аспект). М. Пика А.И.

1980 К изучению социодемографической структуры манси Сосьвинского При-обья (XVII-XIX вв.) //Изучение преемственности этнокультурных явлений. М.

1982 Сосьвинские манси как этносоциальная общность (XVII-XX вв.). Дис.канд. ист. наук. М.

1982а Социальные и культурные изменения в образе жизни сосьвинских манси //Социально-демографические проблемы социалистического образа жизни. М.

1983 Соседская община в процессе формирования северомансийской этнической общности //Этнокультурные процессы в Западной Сибири. Томск.

1986 Гомеостаз в демографической истории народов Севера (XVII-XIX вв.) //СЭ. №3

1987 Демографическая политика в районах проживания народов Севера: проблемы и перспективы //Региональные проблемы социально-демографического развития. М.

1988 Биоресурсы западносибирского Севера и их использование аборигенным населением в XVII-XIX вв. //Социально-экономические проблемы древней истории Западной Сибири. Тобольск.

1989 Малые народы Севера: из первобытного коммунизма в «реальный социализм» //В Человеческом измерении. Перестройка: гласность, демократия, социализм. М.

Пика А.И., Прохоров Б.Б.

1988 Большие проблемы малых народов //Коммунист. № 16. Плотников М.

1925 О приросте некоторых северных сибирских племен //Северная Азия. Кн. 4. М. Поппе З.Н.

1928 Этнографическое изучение финноугорских народов СССР //Финноугорский сборник. Труды Комиссии по изучению племенного состава населения СССР и сопредельных стран. JI. Пресса Р.

1966 Народонаселение и его изучение (демографический анализ). Пер. с франц. М.

Проблемы современного социального развития народностей Севера. Новосибирск,

1987 Прохоров Б.Б.

1987 Экология человека и изучение региональных социально-демографических проблем //Региональные проблемы социально-демографического развития. М. Региональные проблемы социально-демографического развития. М., 1987. Ремезов С Я.

1882 Чертежная книга Сибири. СПб. Ромбандеева Е.И.

1993 История народа манси (вогулов) и его духовная культура. Сургут. Ромбандеева Е.И., Вахрушева М.П.

1984 Мансийский язык. Л.

Рычков Ю.Г., Таусик Н Е., Таусик Т.Н., Жукова О.В., Бородина С.Р., Шереметьева В.А.

1974 Генетика и антропология популяций таежных охотников-оленеводов Сибири (эвенки Средней Сибири). Сообщение 1. Родовая структура, субизоляты и

инбридинг в эвенкийской популяции //ВА. Вып. 47.

1974а Генетика и антропология популяций таежных охотников-оленеводов Сибири (эвенки Средней Сибири). Сообщение 2. Эффективный размер, временная и пространственная структура популяции и интенсивность миграции генов //ВА. Вып. 48. Рынков Ю.Г., Шереметьева В. А.

1972 Популяционная генетика алеутов Командорских островов (в связи с проблемами истории народов и адаптации населения древней Берингии) //ВА. Вып. 40.

1972а Популяционная генетика народов Тихоокеанского бассейна в связи с проблемами истории и адаптации населения. Популяции азиатских эскимосов и чукчей побережья Берингова моря //ВА. Вып. 42. Сатлыкова Р.К.

1979 Вопросы исторической демографии тарских татар по материалам ревизских сказок (1795-1858 гг.) //Проблемы истории СССР. Вып. VIII. М. Северная Сосьва (исторические и современные проблемы развития коренного населения). Шадринск, 1992. Семенов Ю.И.

1979 О стадиальной типологии общины //Проблемы типологии в этнографии. М.

Сеппо Лаллукка.

1997 Восточно-финские народы России. Анализ этнодемографических процессов. СПб. Сергеев М. А.

1955 Некапиталистический путь развития малых народов Севера //ТИЭ. Нов. Сер. Т. XXVII. М.; Л. Сибирь XVIII века в путевых описаниях Г.Ф. Миллера //История Сибири. Первоисточники. Вып. VI. Новосибирск, 1996. Скрынников Р.Г.

Сибирская экспедиция Ермака. Новосибирск, 1982. Словцов П. А.

1886 Историческое обозрение Сибири. Кн. I. СПб. Смирнов И.Н.

1904 Остяки и вогулы. Историко-этнографический очерк //Вестник и библиотека самообразования. М. Соколова З.П.

1957 К истории жилища обских угров //СЭ. № 2.

1959 К вопросу о развитии обско-угорской землянки //Ежегодник Тюменского областного краеведческого музея. Вып. 1. Тюмень.

1970а Социальная организация обских угров и селькупов //Общественный строй у народов Северной Сибири. М.

19706 О происхождении обско-угорских имен и фамилий //Личные имена в прошлом, настоящем, будущем. М.

1973 О сложении этнографических и территориальных групп угров //Проблемы этногенеза народов Сибири и Дальнего Востока (тезисы докладов Всесоюзной конференции). Новосибирск.

1974 Социальная организация обских угров (к истории вопроса) //Социальная организация и культура народов Севера. М.

1975а К вопросу о формировании этнографических и территориальных групп у

обских угров //Этногенез и этническая история народов Севера. М. 19756 Наследственные, или предковые, имена у обских угров и связанные с ними обычаи //СЭ. № 5.

1975в Формирование ареалов этнографических групп хантов и манси //Ареальные исследования в языкознании и этнографии. JI.

1976 Проблема рода, фратрии и племени у обских угров //СЭ. № 6.

1977 Загадка Юильского городка//СЭ. № 4.

1978 Выявление этнических ареалов (на материале хантов и манси) //Ареальные исследования в языкознании и этнографии. JI.

1979а К происхождению современных манси //СЭ. № 6. 19796 Ляпинско-сосьвинская группа манси по материалам брачных связей в XVI1I-X1X вв. //История, археология и этнография Сибири. Томск. 1979в Миграционные процессы и их факторы у обских угров в прошлом //Особенности естественно-географической среды и исторические процессы в Западной Сибири. Томск.

1979г Формирование этнографических групп северных хантов и северных манси //К истории малых народностей Европейского Севера СССР. Петрозаводск. 1979д Численный, фамильный и брачный состав хантов и манси в XVIII- начале XX вв.: (Материалы). Рукопись деп. ИНИОН АН СССР, № 3513. 1980а Имя и прозвище у обских угров //Народы и языки Сибири. Новосибирск. 19806 К проблеме этногенеза обских угров и селькупов //Этногенез народов Севера. М.

1981 Развитие этнических связей обских угров во второй половине XLX-XX вв. //Современные этнические процессы у народов Западной и Южной Сибири. Томск.

1982а Путешествие в Югру. М.

19826 Брачный возраст у хантов и манси в XVIII-XIX вв. //СЭ. № 2. 1982в Обские угры (ханты и манси) //Этническая история народов Севера. М. 1983 Социальная организация хантов и манси в XVIII-XIX вв. Проблемы фратрии и рода. М.

1987 К происхождению обских угров и их фратрий (по данным фольклора) //Традиционные верования и быт народов Сибири. Новосибирск. 1990а Эндогамный ареал и этническая группа (на материалах хантов и манси). М.

19906 Перестройка и судьбы малочисленных народов Севера //История СССР. № 1.

1991а Хозяйственно-культурные типы и поселения хантов и манси //Обские угры (ханты и манси). Материалы к серии "Народы и культуры". Вып. VII. М. 19916 Еще раз о роде у хантов и манси //Семья и социальная организация финно-угорских народов. Труды Института языка, литературы и истории Коми НЦ Ур.О АН СССР. Вып. 49. Сыктывкар.

1994 Народы Севера России в условиях экономической реформы и демократических преобразований //Народы Севера и Сибири в условиях экономических реформ и демократических преобразований. М.

1995а Концептуальные подходы к развитию малочисленных народов Севера //Социально-экономическое и культурное развитие народов Севера и Сибири: традиции и современность. М.

19956 Народы Севера: выживание в условиях рыночной экономики //Социально-экономическое и культурное развитие народов Севера и Сибири:

традиции и современность. М. 1998 Жилище народов Сибири (опыт типологии).М. Соколова З.П., Туголуков В.А.

1983 Старые и новые названия народов Севера //СЭ. № 1. Соколовский C.B.

1991 К концептуальной модели городского дема //СЭ. № 3. 1996 Меннониты Алтая. История, демография, ономастика. М.

1998 Понятие "коренной народ" в российской науке, политике и законодательстве //ЭО. № 3. Соколовский C.B., Тырышкина Т.В.

1989 Комплексные методы изучения ассимиляционных процессов в этноаре-альных группах пришлого населения Сибири //Этнография, антропология и смежные дисциплины: соотношение предмета и методов. М. Сосунов П.И.

1925 Тобольский Север //Северная Азия. Кн. 3-4. М. Спафарий Н.

1882 Путешествие через Сибирь от Тобольска до Нерчинска и границ Китая русскаго посланника Николая Спафария в 1675 г. Дорожный дневник Спафа-рия с введением и примечаниями Ю.В. Арсеньева//Записки Имп. Русского географического общества по отд.этнографии. T. X. Вып. I. СПб. Список населенных мест Пермской губернии. Изд. Пермского Губ. Земства 1904 г. Пермь, 1905.

Список населенных мест Тобольской губернии. Тобольск, 1904.

Список населенных пунктов и административное деление Тобольского округа

Уральской области. Тобольск, 1926. Спицына Н.Х.

1993 Проблемы исторической генетики. М. Старцев Г.

1928 Остяки. Социально-этнографический очерк. Изд.-во "Прибой". Степанов H.H.

1936 К вопросу об остяко-вогульском феодализме//СЭ. № 3. Таксами Ч.М., Туголуков В.А.

1975 Административные волости, улусы и роды у народов Сибири (XVII-начало XX в.). Социальная история народов Азии. М. Терлецкий П.Е.

1936 Состав населения Кр.Севера //Советская Арктика. М. Титова З.Д.

1989 Источники XVIII в. на западноевропейских языках по изучению корен ных народов Сибири и Северо-Востока. Автореф. дисс. док. Ист. наук. Л. Тобольская губерния //Географическо-статистический словарь Российской империи, сост. П. Семенов. T. V. СПб., 1885. С. 147-159. Томилов H.A.

1988 Некоторые этнические аспекты социальных связей сибирских татар в XVII-XVIII вв. //Социально-экономические проблемы древней истории Западной Сибири. Тобольск.

1992 Этническая история тюркоязычного населения Западно-Сибирской равни ны в конце XVI-начале XX в. Новосибирск.

Тульцева Л.А., Шамшуров В.Н.

1979 Социально-поселенческая среда как типологический фактор при изуче-

нии религиозности сельского населения //Проблемы типологии в этнографии. М.

Тюменская область. Административно-территориальное деление. Тюмень, 1957. Урал после районирования. Свердловск, 1926. Урланис Б.Ц.

1956 Статистические методы изучения зависимости явлений. М. 1976 Народонаселение. Исследования, публицистика. М. Федорова Е.Г.

1987 О численном и фамильном составе манси второй половины 1970-х гг. (по данным похозяйственных книг) //Смены культур и миграции в Западной Сибири. Томск.

1993а К вопросу о выявлении комплексов элементов в культурах обских угров //Этносы и этнические процессы. М.

19936 Манси: современная ситуация (по данным похозяйственных книг второй половины 1970-1980-х гг.) //Народы Сибири. Сибирский этнографический сборник. 6. Материалы к серии "Народы и культуры". Вып. XXIV. Кн. 1. М. 1994 Историко-этнографические очерки материальной культуры манси. СПб. 1996 Обские угры. Этнокультурная ситуация в период с XI по XVI в. //Сибирь. Древние этносы и их культуры. СПб.

1998 Мировоззрение манси и орнаментальное искусство //Диалоги во времени: традиционное искусство в контексте музея. СПб. Фиельструп Ф.А.

1926 Этнический состав населения Приуралья. JI. Финно-угры и балты в эпоху средневековья. М., 1987. Хайду П.

1985 Уральские языки и народы. М. Хорев Б.С., Безденежных Т.И., Гаврина А.Б.

1994 Общие и региональные особенности демографических процессов в современной России. СПб.

Чагин Г.Н.

1995 Этнокультурная история Среднего Урала в конце XVII - первой половине XIX века. Пермь.

Чебоксаров Н.Н.

1952 К вопросу о происхождении народов угрофинской языковой группы. //СЭ. № 1.

Чернецов В.Н.

1937 Мансийский (вогульский) язык //Языки и письменность народов Севера. Ч. I. М.; Л.

1939 Фратриальное устройство обских угров //СЭ. № 2. 1941 Очерк этногенеза обских угров //КСИИМК. Вып. IX. М.

1946 Основные этапы истории Приобья от древнейших времен до X в. н.э. //КСИИМК. Вып. XIII. М.; Л.

1947 К истории родового строя у обских угров //СЭ. № 6-7.

1959 Представления о душе у обских угров //Труды Института этнографии АН СССР. Т. LXI. М.

1971 Наскальные изображения Урала //Свод археологических источников. М. Чернецов В.А., Мошинская В.И.

1953 Древняя история Нижнего Приобья.

1954 В поисках древней родины угорских народов //По следам древних куль-

тур. M.

Чернецов В.А., Чернецова И.Я.

1936 Краткий мансийско-русский словарь. M.; JI. Чиндина JI. А.

1991 История Среднего Приобья в эпоху раннего средневековья. Томск. Численность и состав населения народов Севера (по данным переписи населения

1989 г.). T.I. Ч. I. М., 1992. Шашков С.С.

1898 Сибирские инородцы в XIX столетии //Шашков С. С. Собрание сочинений. Т. 2. СПб. Шереметьева В.А.

1971 К популяционной генетике коренного населения Сибири (Западная Сибирь) //Вестник МГУ, сер. биолог., №2 Шереметьева В.А., Рычков Ю.Г.

1978 Популяционная генетика народов Северо-Восточной Азии. М. Шульц JI.P.

1926 Очерк Кондинского района //Урал. Технико-экономический сборник. Вып. 8. Ч. I. Свердловск. Шунков В.И.

1930 Ясачные люди в Западной Сибири в XVII в. //Советская Азия. № 3-4. 1946 Очерки по истории колонизации Сибири в XVII-начале XVIII веков. М.; Л.

1974 Вопросы аграрной истории России. М. Щеглов И.В.

1993 Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири (10321882). Сургут.

Этническое развитие народностей Севера в советский период. М., 1987. Этнокультурное развитие народностей Севера в условиях научно-технического

прогресса на перспективу до 2005 года (концепция развития). М., 1989. Языки и письменность народов Севера (под общ. ред. Я.П. Апькора). Ч. III. M.; Л.,

1934. Ядринцев Н.М.

1891 Сибирские инородцы, их быт и современное положение. СПб. Якобий А.И.

1893 Угасание инородческих племен Севера. СПб. 1895 Остяки северной части Тобольской губернии //ЕТГМ. Вып. 4. Ярхо А.И. и Белкина В.И.

1928 Физическое развитие населения Хакасского округа Сибирского края //Северная Азия. № 5. М. Kannisto А.

1970 Statistik über die Wogulen Journal de la Société Finno-Ougrienne, 70. Helsinki. Questions sibériennes. Peoples autochtonas. Bulletin №1. Paris, 1990. Landry A.

1934 La revolution démographique. Paris.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

БРГА - Березовский районный государственный архив

ВА - Вопросы антропологии

ЕТГМ -Ежегодник Тобольского губернского музея

КРГА - Кондинский районный государственный архив

КСИИМК - Краткие сообщения Института истории материальной культуры

РГАДА - Российский государственный архив древних актов

РГО - Русское Географическое Общество

СЭ - Советская этнография

ТФ ГАТО - Тобольский филиал Государственного архива Тюменской области ЭО - Этнографическое обозрение

Салехар,

:арзнлаул£;

;урумпэупь

Ломбовож

Кимкьясуй \\ Верх.Нил ьдино

артыкья

ангитур

Няксимвс^

Ят.ш^ул IНерохи \

¡Уст ь-Та п суй\л.

Сосмо

"Ворьяпаул!

ЛгИ*

'Тимкопауль

Картосхема расселения манси (северная группа).

Корыстья

Оз Турсунтский

ШаиМ,

Чантыр]

.ама

Шугур

Алтай

Карым

Кипавпа

,()< Я ■ту;:

. Кондинское -г.(Нахрачи)

иственничныи » Пеуши

урсуш

Сотник

Н. Катыш

.Турсу

азерово ья

Мулымья*\^урзй

чинья

'¿л. ^Гап а ^ Половинка ДалЬний* Елушкино Сортшский^^.^ луговой

Тобольск

Картосхема расселения манси (восточная группа).