Культуросозидательная роль религии в процессе формирования чувашского этноса тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.01, кандидат культурологии Герасимова, Наталья Ивановна

• Герасимова, Наталья Ивановна
• кандидат культурологии
• 2003

Оглавление диссертации кандидат культурологии Герасимова, Наталья Ивановна

Введение

Глава 1. Проблема происхождения чувашей: этногенетиче-ский аспект

1.1. Некоторые аспекты проблемы происхождения чувашского этноса

1.2. Хронологические рамки возникновения чувашского этноса

Глава 2. Религия - культурообразующая основа чувашского этноса

2.1. Характеристика чувашского язычества

2.2. Роль ислама и христианства в становлении чувашской культуры

Глава 3. Православие как основа становления нового типа ментальности (чувашская культура последней трети XIX - начала XX вв.)

3.1. Типологический аспект рецепции православия русской и чувашской культурой

3.2. Интеллигенция как феномен чувашской культуры

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Культуросозидательная роль религии в процессе формирования чувашского этноса»

Актуальность темы исследования. 90-е годы XX в. для отечественной истории и культуры являются, безусловно, знаковыми. В связи с политическими переменами произошли крупные сдвиги в общественном сознании народов, составлявших прежде, казалось, неделимый монолит, получивший официальное наименование «советский народ». Эти сдвиги оказали решающее воздействие на социокультурные процессы, протекавшие внутри составляющих его этнических единиц. В итоге произошел всплеск роста национального самосознания, результаты которого не поддаются однозначной оценке. Все сказанное в полной мере можно отнести к чувашскому этносу. И хотя уровень политической активности в бывшей тогда ЧАССР был гораздо более низким, чем даже во многих соседних национальных образованиях, например, в Татарии или Башкирии, тем не менее и среди чувашской интеллигенции накал полемических страстей вокруг прошлого и будущего нации, ее генезиса и места в современном мировом социокультурном пространстве был достаточно сильным. В этот период объективно-научный анализ указанных проблем уступил место эмоциональному, не требующему каких-либо особых доказательств. Иными словами, это было время, когда сфера сугубо научных изысканий ученых стала предметом внимания практически всех, в ком было сильно национальное чувство. Свершавшиеся в стране перемены способствовали росту национальных амбиций и возникновению утопических проектов. Такая тенденция спровоцировала целую волну публикаций, выходивших не только в виде заметок в периодической печати, но и в виде отдельных монографий и брошюр.

Однако теперь, с прошествием времени, когда утопические идеи потеряли для многих свою привлекательность, оставаясь лишь уделом романтиков-одиночек, на первое место вновь выдвигается необходимость поиска опирающейся на факты, научно выверенной характеристики происходящих в культуре явлений, что, безусловно, требует и ответа на вопрос о специфике ее генезиса. Теперь, на наш взгляд, настало время, когда объективная оценка процессов формирования чувашской культуры и факторов, повлиявших на ее становление, оказывается не просто актуальной, но и возможной.

В настоящее время существует достаточно много литературы, освещающей отдельные стороны чувашской культуры. Можно даже сказать, что происходит изучение ее вширь, иными словами, накопление фактического материала, достаточного для того, чтобы можно было делать определенные выводы обобщающего характера с одновременным использованием данных различных частных дисциплин. Следует заметить при этом, что особенно больших успехов в сборе конкретного материала и его глубокого анализа достигли археология, антропология, этнография, искусствоведение и лингвистика. Тем не менее, несмотря на обилие собранного материала, до сегодняшнего дня неразрешенной остается проблема происхождения этноса и поиска того фактора, который стал определяющим в этом процессе. Сама логика развития науки требует поэтому нового подхода к изучению места чувашей в истории ойкумены, который можно было бы назвать философско-культурологическим, а его доминирующим принципом стало бы использование и обобщение данных, собранных трудами историков, антропологов, этнографов, археологов, лингвистов, социологов и т. д. Именно поэтому насущной становится задача систематизации всего накопленного материала и рассмотрение его под общим углом зрения с целью выявления такого фактора. Между тем подход к проблемам, связанным с генезисом чувашской культуры, требует деликатности и осторожности в суждениях, поскольку в этом случае затрагиваются национальные чувства ее носителей. Происходящие в современном социуме процессы, связанные с ростом национального самосознания, требуют взвешенного и базирующегося на тщательном научном анализе подхода к проблеме генезиса культуры.

Обсуждение этой проблемы неизбежно влечет за собой и полемику относительно будущего чувашской культуры, поскольку лишь преемственность способна обеспечить ее жизнеспособность. В этой связи обращает на себя внимание интерес многих авторов к дохристианским верованиям чувашей, как на подобного рода фактор, из чего вытекает необходимость анализа степени оправданности таких упований. Основными аргументами авторов подобных высказываний - В.П. Никитина, А.К. Салми-на, А.П. Хузангая и др. - являются утверждения о том, что православие, в противовес традиционным верованиям, являясь элементом искусственно насаждаемым, а потому неорганичным, не затронуло глубинных пластов народного сознания, что среди чувашей языческое население, воспринимающее православие как «чужую» русскую веру, достаточно многочисленно, что ситуация выбора между православием и исламом осталась в прошлом и в современных социально-экономических и политических условиях потеряла свою актуальность, что, наконец, сам комплекс дохристианских верований носит монотеистический характер, из чего названными исследователями делается вывод об отсутствии необходимости перехода к другим, «чужим», согласно их определению, монотеистическим религиям. История чувашской культуры показывает, что дело обстоит иначе, доказательством чему и призвано служить настоящее диссертационное исследование, появление же подобного рода аргументаций говорит, во-первых, о теоретической неразработанности проблем, связанных с генезисом чувашской культуры и определением роли религии в этом процессе, а во-вторых, - о насущной необходимости подобного рода исследований.

Степень разработанности проблемы. Вопрос о религии как факторе, играющем важнейшую культур о с о зид ательну ю роль, современными отечественными культурологами в большинстве случаев рассматривается не достаточно глубоко. Причина такой ситуации коренится в идеологических установках советского времени, которые, к сожалению, унаследовала современная отечественная наука. Тем не менее точка зрения на историю, а значит, и на культурогенез как на процесс, имеющий метафизическую природу, также насчитывает немалое число с сторонников. Среди тех, кто в своих философских и историко-культурных размышлениях исходил из указанных посылок и в той или иной степени оказал влияние на общетеоретическую позицию автора настоящей работы, следует назвать Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, Н.Я. Данилевского, B.C. Соловьева, А.Д. Тойнби, Г.В. Флоровского, а также представителей евразийской школы. Безусловно, каждый из перечисленных, а также и современные философы, и культурологи (С.С. Аверинцев, А.К. Байбурин, М.М. Бахтин, В. Бычков и др.) в той или иной степени разделяющие указанную позицию, освещают вопросы происхождения культуры и смысла истории ради постулирования положений своей концепции, а потому в чем-то даже могут противоречить друг другу. Однако для нас важен сам подход к решению названных проблем как методологический принцип.

В современном чуватттеведении вопрос о религии как о культурообразующем элементе практически не ставился. Те публикации современных исследователей, которые появились и еще время от времени появляются на волне националистических настроений, в большинстве своем носят скорее публицистический характер. Авторы этих работ указывают на необходимость возврата к дохристианским верованиям чувашей как источнику, способному напитать живительным соком слабеющее тело национальной культуры, очерчивая круг наиболее актуальных проблем. Отмеченный факт ни в коей мере автор не увязывает с недостаточной развитостью национальной науки. Напротив, отдельные отрасли чувашеведения, и в первую очередь лингвистика, по сбору и систематизации научных данных достигли больших успехов, а в чем-то и опередили другие национальные науки.

Работа по сбору этнографического материала в различных его аспектах начинается уже в XVIII в., в тот период, когда в русском обществе пробуждается интерес к развитию науки. Всего через два года после выхода в свет первой грамматики русского языка М.В. Ломоносова (1767 г.) появляется первая грамматика чувашского языка (1769 г.), которая была составлена под руководством Казанского и Свияжского архиепископа Вениамина (В.Г. Пуцека - Григоровича) (1706 - 1782) в Казанской духовной семинарии, вероятно, при непосредственном участии выходцев из чувашей (88; с. 180 - 181). Начиная со второй половины XVIII в. достаточно активно ведется сбор этнографического материала об инородцах Восточной России, начатый еще пленным шведским офицером Филиппом Страленбер-гом в начале XVIII в. Однако уже М.А. Сбоев заметил, что не все работы можно признать равноценными. Ему вторит Н.В. Никольский. Ученый обращает внимание на то, что немалая часть русскоязычных исследований и большая - зарубежных является пересказом ранее вышедших работ (117; с. 12). К наиболее ценным ученый причисляет труды Г. Миллера, И.И. Лепехина (XVIII в.), А.Ф. Фукс, А.С. Протопопова, М.А. Сбоева, С.М. Михайлова, В. Магницкого, Охотникова, Н.И. Ашмарина, Г.Т. Тимофеева,

A.А. Рекеева, И.Н. Юркина (XIX в.). Среди исследователей первой трети XX в. автор указывает на Г.И. Комиссарова, Ф.П. Павлова, С.М. Максимова, Д.П. Петрова, к числу которых следует причислить и самого Н.В. Никольского.

Из современных исследователей хотелось бы указать на Г.Н. Волкова, В.Г. Егорова, В.Д. Димитриева, П.В. Денисова, М.Г. Кондратьева, Н.П. Петрова, М.Р. Федотова,. Г.А. Александрова,

B.Ф. Каховского, Н.Г. Краснова, А.П. Хузангай и др. Отметим, что практически все исследователи, занимавшиеся проблемами этнографии чувашей, уделяли внимание описанию их религиозных верований. В этом отношении особую ценность представляет небольшая по объему, но весьма ценная по содержанию работа К. Мильковича «О чувашах: этнографический очерк писателя конца XVIII в.», переиздававшаяся с предисловием В.К. Магницкого (1988), а затем с предисловием Н.В. Никольского (1906), являющаяся наиболее ранним, а потому весьма ценным описанием чувашских верований, их религиозного строя и обрядов. Сюда же следует причислить работу В.К. Магницкого «Материалы к изучению старой чувашской веры» (Казань, 1881), «Из чувашских преданий и верований» А.В. Рекеева (Казань, 1896 - 1897), Дюла Месароша «Памятники старой чувашской веры» (Будапешт, 1906), П.В. Денисова «Религиозные верования чуваш» (Чебоксары, 1959) и др. Однако эти работы имеют прежде всего описательный характер, поскольку их целью являлся сбор и фиксация материала, а также попытки реконструкции чувашского пантеона и стремление отделить собственно чувашский пласт от адстрата.

В работах современных исследователей (А.К. Салмина, В.П. Никитина и др.) мы также не найдем сущностной характеристики чувашских дохристианских верований. В этом, по всей вероятности, сказывается восприятие религиозного процесса не как онтологической характеристики, но лишь как одной из форм общественного сознания, возникшей на определенной ступени развития человеческой культуры, или как к артефакту. По этой причине попытки опереться на комплекс дохристианских верований чувашей как на фактор, способный стать фундаментом его развития, согласно тому, что предлагает, к примеру, А.К. Салмин, не могут стать таковыми. По замечанию С. Филатова и А. Щипкова, проведших исследование в Урало-Поволжье, из всех нерусских народностей исследуемого региона именно чувашами православие усвоено наиболее основательно, причем настолько, что в период гонений многие из них отдали свою жизнь, отстаивая свою православную веру (170; с. 181). Думается, поэтому, что ряд авторов вполне сознательно уделял и уделяет достаточное внимание особенностям проникновения христианства в чувашскую культуру. Немалое место изучению этого вопроса отводилось дореволюционной этнографии, что вполне естественно, поскольку вопрос об усвоении чувашами православия имел не только теоретическую, но и прикладную значимость, так как миссионерская работа среди инородцев была в самом разгаре. Материалы, как правило, выходили в центральных и губернских периодических изданиях, а затем публиковались отдельным оттиском. Немалая часть таких публикаций отводилась материалам, посвященным полемике вокруг эффективности системы Н.И. Ильминского, построенным по принципу контраста результатов миссионерской работы до и после официального признания системы просветителя. Именно по такому принципу, в частности, построена работа П. Мике, предлагаемая в качестве приложения к настоящей диссертации. Тем не менее, уже в то время стали появляться и целые исследования по указанному вопросу с привлечением богатого исторического материала, отражающие особенности проповеди христианства в течение довольно продолжительных отрезков времени. К таким, в частности, можно отнести выпущенную отдельным изданием речь Е. Малова о новокрещенской конторе (Казань, 1878), очерк М. Машанова «Обзор деятельности братства святителя Гурия за 25 лет его существования (1867 - 1892)» (Казань, 1892) и некоторые другие.

Наиболее ценным в этом отношении следует признать труд Н.В. Никольского «Христианство среди чуваш Среднего Поволжья в XVI - XVIII веках» (Казань, 1912). Это исследование, надо полагать, является лишь частью обширного замысла, который не позволили воплотить в жизнь политические события в России 1917 г. и последовавшие за ними перемены в государственном устройстве. Учитывая характер названной книги, а также систему взглядов ученого, получившего одним из первых среди чувашей высшее духовное образование, что эта грандиозная работа должна была стать свидетельством в пользу неоспоримой эффективности системы Н.И. Ильминского.

Своего рода тематическим продолжением вышеназванного исследования можно признать книгу Л.А. Таймасова «Христианизация чувашского народа в первой половине XIX в. (Чебоксары, 1992). Книга дает безусловно ценный и богатый материал, который позволяет охарактеризовать исследуемый ученым исторический отрезок как своего рода закономерный переход к системе Н.И. Ильминского.

Поскольку чуваши в определенный период времени были своего рода предметом борьбы за влияние со стороны мусульман, безусловно, исследователями не был обойден вопрос о степени и характере влияния ислама на чувашей. Немало статей, освещающих этот вопрос, можно встретить в периодических изданиях XIX - начала XX вв. Итогом исследований в этом направлении следует признать принятие исследователями факта появления тенденции потери большинством исламизировавшихся чувашей национальной идентичности. Отмеченная позиция разделяется автором настоящего диссертационного сочинения, хотя и требует пояснений, поскольку не дает ответа на вопрос о внутрикультурных причинах и характере возникшей тенденции.

Материалом для нашего исследования послужили уже названные работы первых бытописателей, а также современных чувашеведов в различных областях национальной культуры, в том числе, истории, археологии, антропологии, этнографии, искусствоведения, лингвистики, литературоведения и пр. Ценным источником для сбора фактического материала стали периодические издания. Прежде всего, следует указать на «Известия по казанской епархии», «Известия общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете», «Ученые записки Чувашского государственного института гуманитарных наук» и др.

Цель настоящего исследования - показать, что христианство стало тем мощным импульсом, благодаря которому чувашская культура сумела преодолеть состояние кризиса, возникшее в результате стремления ее сохранить самобытность посредством консервации своей этнорелигии как системообразующей основы, и способствовавшее формированию нового типа ментальности, зиждущегося на православном миропонимании.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

Привести дополнительные аргументы в пользу положения о гетерогенности чувашского этноса.

2. Выявить причины, благодаря которым за религиозным фактором в отношении чувашского этноса следует признать культуросозидательную функцию.

3. Определить хронологические рамки зарождения чувашского этноса и становления его как сформировавшейся социокультурной системы.

4. Сформулировать роль язычества, ислама и православия в процессе зарождения и становления чувашского этноса как социокультурной системы.

5. Указать на те основания, благодаря которьгм можно говорить о чувашской культуре как сформировавшейся системе.

6. Обосновать культуросозидательное значение деятельности первого «яковлевского» поколения чувашской интеллигенции.

7. Проанализировать перспективы развития чувашской культуры вследствие секуляризации национальной элиты.

В то же время в настоящей работе мы не будем касаться теоретической стороны вопроса о генезисе культуры, поскольку в силу исключительной сложности он требует специального исследования общеаналитического характера. Автором не ставится также задача проведения сопоставительного анализа с привлечением материала иных этнокультурных целостностей, поскольку этого не позволяет сделать объем диссертации. Исключение составляет сопоставительная характеристика восприятия православия русской и чувашской культурой. Кроме того, мы не будем рассматривать влияния на ход развития чувашской культуры социальных и геополитических факторов, поскольку указанный аспект достаточно полно и всесторонне освещен в современном чувашеведении.

Объектом исследования является чувашская культура во всей ее полноте и многообразии проявлений, в ее развитии от истоков до времени формирования как достигшего зрелости самостоятельного феномена, осознающего себя таковым.

Предмет исследования - влияние религиозного начала на этно- и культурогенез чувашей в период с момента возникновения до начала XX в. Выбор именно такого хронологического отрезка обусловлен тем, что в течение этого периода чувашская культура приняла свои законченные формы, выделившись в самостоятельную целостность, развиваясь и усложняясь, о чем говорит появление национальной идеи. Однако естественный ход ее роста был прерван революционными событиями в России. Можно сказать, что с этого момента вторжение внешних сил нарушило естественную логику ее саморазвития. Поэтому характеристика новейшего периода истории чувашской культуры требует отдельного изучения.

Научная новизна работы заключается в том, что в диссертации:

- предпринята попытка осуществления комплексного подхода в изучении чувашской культуры с привлечением максимально возможного количества наработок специалистов в различных отраслях чувашеведения, что дало возможность автору выдвинуть в качестве этно- и культурообразующего фактора религиозный.

В соответствии с выявленной особенностью предлагается авторский вариант периодизации истории формирования чувашской этнокультурной системы:

- дается характеристика комплекса традиционных (дохристианских) верований чувашей с позиции рассмотрения его как вариации универсального мифологического процесса, важнейшей функцией которого была этнообразующая;

- анализируются внутрикультурные и внешние причины, объясняющие благотворное влияние православия на процесс дальнейшего становления чувашской культуры;

- приводится краткий сопоставительный анализ восприятия православия русской и чувашской культурой;

- характеризуются онтологические трансформации, позволяющие говорить о чувашской культуре периода зрелости как культуре православной;

- приводятся аргументы, обосновывающие и оправдывающие возникновение национальной идеи и органичности ее появления для складывавшегося в XIX в. нового типа национальной ментальности;

- дается анализ генетических особенностей чувашской интеллигенции как социокультурного феномена.

Основная идея работы вытекает из нижеследующего. Необходимо иметь в виду, что в случае с чувашской культурой мы имеем не просто влияние религиозного фактора на процесс ее зарождения. Возникновение чувашской культуры обусловлено характером ее этнорелигии, ставшей ядром консолидации консервативно настроенных представителей этнических образований, составлявших население Волжской Болгарии, отрицательно относившихся к процессу исламизации. Однако динамика дальнейшего роста культуры связывается автором настоящего диссертационного сочинения с православием. Такая точка зрения для современного чувашеведения не является традиционной. Немалое число ученых связывает весь процесс формирования чувашской культуры с комплексом традиционных верований, признавая за всеми прочими влияниями негативное воздействие и видя перспективы жизнеспособности чувашской культуры в приверженности своей этнорелигии. Важное значение имеет поэтому разбор чувашских верований и выявление тех причин, вследствие которых язычество утратило свои этнообразующие свойства.

Теоретической базой диссертационного исследования послужили работы отечественных и зарубежных культурологов и философов: «Этногенез и биосфера земли» Л.Н. Гумилева, у которого были заимствованы некоторые термины, касающиеся характеристики этноса и его стадий (фаз); «Франсуа Рабле и народная смеховая культура средневековья и Ренессанса» М.М. Бахтина, работы B.C. Соловьева, в которых философ дает свое видение мифологического процесса, в частности «Чтения о бого-человечестве», дающие представление о характере указанного процесса; в определении сущности и специфики исторического процесса, а также связанной с ними проблемой культурогенеза мы опирались на взгляды Н.А. Бердяева, Н.Я. Данилевского, отраженные в его книге «Россия и Европа», Л.П. Карсавина, изложенные им в работе «Философия истории», «Постижение истории» А.П. Тойнби,. «Пути русского богословия» Г.В. Флоровского, «Закат Европы» О. Шпенглера и др. Кроме того, в своем понимании культуры как термина и как явления, а также в определении феномена русской интеллигенции мы опирались на концепцию К.З. Акопяна.

Объект исследования, а также поставленные задачи предопределили использование следующих методов:

1. Сравнительно-типологического - для выявления общих закономерностей путем сопоставления данных, собираемых исследователями в различных областях чувашеведения, а также определения характера процессов, протекавших в чувашской культуре в течение исследуемого отрезка времени (синхронический и диахронический подход).

2. Феноменологического - для выявления сущностных особенностей чувашской культуры и отдельных ее компонентов.

3. Системного - для выявления особенностей функционирования этнокультурной целостности чувашей как феномена.

Термин культура. Феномен культуры - явление многогранное. Именно это обстоятельство явилось причиной сложности и, пожалуй, даже более того, невозможности сколько-нибудь исчерпывающего его определение. Последнее означает, что, сколько бы дефиниций ни предлагалось, вряд ли в ближайшее время появится такая, которая хотя бы в некоторой степени удовлетворяла исследователей культуры, указывала на важнейшие ее сущностные характеристики и могла бы претендовать на роль классической. В такой ситуации нам прежде всего представляется важным указать на нашу позицию по вопросу об определении культуры как феномена, дабы многократное употребление этого термина не вызывало необходимости дополнительных пояснений в дальнейшем. Причем мы не будем касаться здесь вопроса о происхождении явления, но кратко остановимся на тех его особенностях, которые будут актуальны в контексте поставленной в диссертации проблемы.

Прежде всего, следует заметить, что в современной науке не существует единого понимания того, какую сферу следует относить к той области, которую обозначают термином культура. С нашей точки зрения, наиболее целесообразным следует принять такое понимание феномена, которое непосредственно связано с жизненным циклом этноса. Именно по этой причине представляется оправданным применение вербальных обозначений, определяющих стадию жизненного цикла культуры как своего рода меру ее биосоциального возраста. Именно по этой причине в трактовке культуры как феномена автором настоящего диссертационного исследования были использованы концепции Н.Я. Данилевского, А.П. Тойнби, О. Шпенглера и других культурологов, чьи взгляды близки к позиции названных ученых.

В отечественной литературе по культурологии важным моментом в попытках определить явление культуры является тот принцип, те представления, из которых исходит и на которые опирается тот или иной ученый.

Однако в этих определениях не всегда затрагиваются онтологические особенности культуры, те ее пружины, благодаря которым феномен существует. Компенсировать этот недостаток традиционного описания явления путем его определения мог бы, на наш взгляд, анализ самого слова «культура». Однако, если к нему и обращаются, то, как правило, акцентируют внимание лишь на слове cultio, со значением «возделывание», «обрабатывание», либо указывают на связь понятия «культура» с культом. К.З. Акопян справедливо, с нашей точки зрения, обратил внимание на важность анализа именно термина, поскольку последний, как имя феномена, выбранное для называния явления, несет в себе смысловую нагрузку [6; с. 4]. Именно такой многоплановый анализ латинских слов с корнем cult и был им проведен. Привлечение практически всех известных латинских синонимов с этим корнем позволило ученому выделить тот спектр значений, который, как можно предположить, составляет смысловое ядро феномена.

Приведенный анализ латинских слов с корнем cult позволил объединить близкие по смыслу понятия в три отличные друг от друга семантические группы. Содержание первой из них обусловлено процессом обрабатывания, возделывания и сводится к идее обработки сырого продукта. Эта идея обозначается автором концепции как мирской блок смыслов. Вторая группа слов, непосредственно связанная с обрядом, с отправлением культа, носит религиозный характер. Слова, вошедшие в состав третьей группы, объединены представлением о превышении некоей меры и определяются автором как выражение светского начала -стремление к совершенству.

В контексте настоящей диссертации нас интересуют не столько сами смысловые блоки как таковые, сколько связанные с ними значения, поскольку они позволяют раскрыть важнейшие особенности обсуждаемого феномена, что будет важно для нас при непосредственном анализе чувашской культуры. Как итог перечислим те особенности культуры, которые привлекают внимание, повторив уже названные, дополнив еще не упоминавшимися, но не менее значимыми, на которые также указывает ученый: обработка сырого продукта, религиозный обрядовый характер, стремление к совершенству, процессуальность, антиномичность, вписанность в социальную действительность и т. д.

Культура как процесс. Исходя из этимологического и культурологического анализа рассматриваемого термина-понятия, можно предположить, что все три обозначенных выше начала составляют некое единство, а значит, должны обладать общими чертами, составляющими единую для всех характеристику.

Так, К.З. Акопян, характеризуя сельскохозяйственный блок, указывает на процессуальность как на его важнейшую характеристику [6; с. 7]. И действительно, процесс обработки сырого продукта требует непрерывности и цикличен по природе. Однако процессуальность как важнейшая черта может быть обнаружена и при рассмотрении остальных блоков. Так, отправление культа требует совершение обряда, что также предполагает действие. Здесь мы имеем цикличность, совмещенную с поступательностью, поскольку внешне цикличное повторение обряда предполагает наличие внутренней устремленности совершающего его к божественному, к слиянию с ним. И тем более постоянное совершение определенных действий требуется при реализации стремления к превышению среднего уровня. Здесь уже практически не остается места для цикличности, совершающегося действия, но превалирует непрерывный поступательный процесс. Как предполагается, именно в этой группе смыслов К.З. Акопян видит максимальное проявление творческого начала.

Таким образом, процессуальность имеет для культуры важнейшее значение. Когда процессы замедляются и в культуре начинают превалировать тенденции к консервации накопленного, культура меняет свою сущность и постепенно гибнет - именно к такому выводу, в частности, приводит читателя Л.Н. Гумилев в своей книге «Этногенез и биосфера земли». Подобное же заключение найдем в трудах многих отечественных и зарубежных культурологов. В то же самое время, если представить себе культуру лишь как базирующуюся на процессе, но не способную хранить и транслировать накопленную информацию, то представление о феномене будет искаженным. Поэтому укажем и на другую качественно противоположную сущностную черту, присущую культуре, - способность к статике, к накоплению и хранению информации, обеспечивающую преемственность. Это своего рода обратная сторона процессуальности.

Итак, культура жизнеспособна тогда и лишь до тех пор, пока в ней не просто присутствует достаточно сильный творческий потенциал, но пока эта потребность в творчестве реализуется. Стремление к сохранению и передаче информации, безусловно, не менее важная характеристика культуры. Лишь процесс поддерживает ее жизнеспособность, в чем нам и предстоит убедиться, анализируя чувашскую культуру. В этой взаимообусловленности двух противоположных начал проявляется еще одна важнейшая характеристика культуры - ее антиномичность. Именно по этой причине сконцентрированность исследователя на одном из положений антиномии не означает отрицания другого. Мы указываем на это потому, что цель настоящей работы требует сконцентрированности именно на процессуальности как онтологической характеристике культуры, практически не касаясь вопроса об особенностях хранения и трансляции накопленной информации.

Культура и социум. Важным моментом является и то обстоятельство, что результаты внутрикультурных процессов проявляются в виде социальных феноменов. Именно наличие таких феноменов может свидетельствовать о существовании в культуре изменений, поскольку творческий потенциал культуры проявляет себя в самой структуре социума. В частности, что касается чувашской культуры, результатом таких процессов стало формирование слоя интеллигенции. Будучи весьма малочисленным, этот слой, тем не менее, стал весьма значимой вехой в истории чувашской культуры. Знаменуя собой кардинальные изменения самой социокультурной системы в сторону ее усложнения, интеллигенция в то же время явилась своего рода свидетельством обретения ею некой завершенности. О зрелости чувашской культуры говорит формирование национальной идеи. Важно отметить, что слой чувашской интеллигенции в значительной степени отличался от подобных феноменов в других культурах. Последнее обстоятельство, в свою очередь, требует ответа на вопрос о характере особенностей и о выявлении причин их возникновения. Иными словами, явление интеллигенции как феномена именно чувашской культуры предполагает наличие некоего фактора, которым эти особенности были обусловлены. Здесь мы подходим к весьма непростой проблеме, поскольку на вопрос о том, за какими факторами следует признать роль культурообразующих, в науке не существует однозначного ответа. Тем не менее относительно чувашской культуры таким фактором, на наш взгляд, следует признать религиозный.

В этой связи важно заметить, что не случайно возведение многими культурологами понятия культуры к культу. Данное положение отнюдь не противоречит концепции К.З. Акопяна о трех блоках смыслов, ибо все приводимые ученым группы значений изначально обусловлены культом. В частности, укажем на мнение ученых относительно того, что первоначально обработка земли несла в себе обрядовый смысл, не говоря уже о светском блоке, наличие которого предполагает стремление к абсолюту (ср. термин ученого «трансцендентная устремленность»).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Религия является культурообразующим фактором, лежащим в основе чувашского этноса и определяющим протекавшие в нем процессы - в рамках рассматриваемого периода - на всем протяжении истории его существования.

2. Этнорелигия, ислам и православие оказали существенное, но разнохарактерное и неравнозначное влияние на общее состояние культуры чувашей.

3. Именно православие осуществило функцию выведения чувашской культуры из кризиса и завершения построения социокультурной системы этноса, что зримо проявилось в формировании нового типа ментальности, базирующегося на православном миропонимании.

Теоретическая значимость работы заключается в фило-софско-культурологическом подходе к анализу накопленного материала, благодаря которому в современное чувашеведение вводится нетрадиционная гипотеза о религиозном начале как факторе, обусловившем протекание историко-культурного процесса в рамках этноса.

Практическая значимость исследования заключается в том, что полученные результаты могут быть использованы при подготовке специальных курсов и составлении учебных пособий по теории и истории чувашской культуры, а также по истории культуры народов, населяющих Россию, и религиозных процессов, имевших место на ее территории.

Апробация работы. Основные положения диссертации автором изложены на международных конференциях «И.Я. Яковлев и духовный мир современного многонационального общества» (Чебоксары, 1998), «Революция в художественном сознании начала XX века и поэзия Михаила Сеспеля» (Чебоксары, 1999 г.); постоянно действующей всероссийской междисциплинарной научной конференции «5-е Вавиловские чтения: мировое сообщество и Россия на путях модернизации» о

Йошкар-Ола, 2001 г.); межрегиональной научной конференции «Альтернативы отечественной тюркологии: ученый идеолог-обруситель или просвещенный инородец? (К 180-летию со дня рождения Н.И. Ильминского и 140-летию Н.Ф. Катанова)» (Чебоксары, 2002); региональной научно-практической конференции «Деятельность и наследие Н.В. Никольского», посвященной 125-летию со дня рождения выдающегося ученого, педагога и общественного деятеля (Чебоксары, 2003);

Диссертация обсуждена на кафедре культурологии Вятского государственного гуманитарного университета и рекомендована к защите.

По теме диссертационного исследования имеется 7 публикаций.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний, списка литературы и двух приложений. Диссертация обсуждена на кафедре культурологии Вятского государственного гуманитарного университета и рекомендована к защите.

Заключение диссертации по теме «Теория и история культуры», Герасимова, Наталья Ивановна

3.3. ВЫВОДЫ

Итогом исследования третьей главы стали следующие выводы:

1. По отношению к чувашской культуре русская культура обладает положительной комплиментарностью. Факты свидетельствуют в пользу глубокого проникновения православия в ее ткань, чему способствовал евразийский характер самой культуры-донора, деятельность православных миссионеров, а также специфика русской мессианской идеи.

2. Феномен чувашской интеллигенции - свидетельство роста чувашской культуры. Интеллигенция является органическим порождением культуры. Ей чужд изначально присущий русской культуре нигилизм и секуляризм, данный слой не противопоставляет себя остальной части этноса. В случае с чувашской культурой можно даже говорить о ее интеллигенции как о национальной элите, являющейся позитивным творческим меньшинством этноса.

3. Важнейшим итогом деятельности первого (яковлевского) поколения чувашской интеллигенцию следует считать формирование чувашской национальной идеи.

4. Деятельность революционно настроенной интеллигенции приводит к разрыву с традициями национальной культуры.

5. Чувашскую культуру со второй половины XIX в. следует определять как православную, ибо литературный язык, став общеэтническим средством коммуникации, оказывающим определяющую роль на национальный менталитет, формировался прежде всего благодаря переводам Библии, письменность также разрабатывалась под знаком потребности в переводах Священного Писания, а «новая вера», достаточно глубоко усваивавшаяся на основе переводов, породила в народной среде небывалый подъем, о чем, в частности, свидетельствует приложение, помещенное в конце настоящей работы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проблема генезиса культуры относится к числу не поддающихся однозначному решению. Хотя уже на протяжении достаточно долгого времени исследователи пытаются отыскать и сформулировать некую закономерность, история ойкумены скорее говорит о невозможности выявления универсальной схемы построения жизненного цикла культуры. Тем не менее можно назвать условия, без которых становление и функционирование социокультурной системы не представляется возможным. К таковым, согласно мнению многих философов и культурологов, следует причислить религиозный фактор.

В настоящей работе, опирающейся на материал чувашской культуры, было показано, каким образом под влиянием указанного фактора проходил процесс ее становления. Что же позволяет сделать подобный вывод?

Анализ подходов, примененных к решению проблемы возникновения чувашского этноса, проведенный нами в первом параграфе первой главы, показывает: ни одна из гипотез, опирающихся прежде всего на данные антропологии и отстаивающих гомогенную его природу, не дает исчерпывающих доказательств того, что только один из компонентов, в частности тюркский либо финно-угорский, мог выполнить культуросозида-тельную функцию. Тюркский компонент, в свою очередь, нельзя считать хронологически однородным, что, по мнению исследователей, и легло в основу разделения чувашей на этнические группы вирьял и анатри.

Результаты проведенного в настоящей работе исследования достаточно убедительно показывают: чувашский этнос по своему происхождению является гетерогенным. Это означает, что, во-первых, поскольку процесс этногенеза - явление сложное и многоуровневое, его характеристика не может ограничиваться анализом и описанием какого-либо одного из его элементов (ан-тропогенетического, лингвистического и т. п.). Поэтому в ходе изучения этого процесса необходимо учитывать весь комплекс подобного рода факторов.

Во-вторых, генеалогия чувашей не сводима к какому-либо одному этносу-предшественнику.

Из сказанного вытекает, что нет оснований приписывать роль этнообразующего ни одному из предлагаемых учеными компонентов. Проведенное в первой главе диссертации исследование позволяет прийти поэтому к выводу, что причина зарождения чувашского этноса лежит в иной плоскости, не связанной с антропологическими его составляющими.

Рассмотрение истории зарождения и последующего становления приводит к заключению о том, что чувашская культура, как и всякая другая подобного рода система, являя собой неповторимую сущность, возникла и состоялась как устойчивая единица под воздействием религиозного фактора, который, хотя и нельзя назвать единственным оказавшим влияние на процесс ее становления, однако следует признать за ним важнейшую куль-турообразуюшую функцию, чему в ходе проведенного исследования были найдены многочисленные обоснования. По нашему мнению, отправным пунктом возникновения процесса зарождения чувашской культуры следует считать проникновение на территорию Поволжья в X веке ислама. Этот факт подтверждается данными различных дисциплин, в том числе археологии, истории и лингвистики, многие из числа которых приведены в настоящей работе. Последнее служит достаточно весомым доказательством в пользу предлагаемой нами гипотезы о религиозном факторе как важнейшей культурообразующей составляющей.

Примененный в работе подход требовал обращения к проблеме периодизации. Используя в качестве исходного религиозный фактор и учитывая ту функцию, которую выполнял религиозно — обрядовый компонент в жизни чувашей, всю историю формирования социокультурной целостности этноса можно условно разделить на следующие этапы: время зарождения и самоидентификации (приблизительно с X в. до начала XVI в.) и период становления ее как социокультурной системы (XVI - начало XX вв.). В результате анализа во втором параграфе первой главы нами выявлена также возможность выделения третьего периода, за условную нижнюю границу которого следует принять начало XX в. - время стремительных изменений чувашской культуры, которая в тот период была достаточно уязвима благодаря той легкости, с которой в нее вместе с благотворными могли проникать и деструктивные влияния. Однако характеристика этого отрезка истории чувашской культуры выходит за пределы настоящего исследования, поскольку советский период был ознаменован событиями, способствовавшими уничтожению основной составляющей, несущей культуросозидательную функцию, а потому требует специального исследования. Первые же два этапа можно охарактеризовать следующим образом.

Примененный нами к существующему в современном чу-вашеведении фактическому материалу системный подход позволяет сделать вывод о том, что на начальном этапе чуваши выделились из массы волжских булгар и постепенно пришли к восприятию себя в качестве нового образования. Такому осознанию способствовал комплекс традиционных религиозных представлений, благодаря которому булгары-язычники стали противопоставлять себя булгарам-мусульманам. В этом акте самоидентификации ярко запечатлелась роль чувашского язычества как основного компонента нарождающегося этноса.

Проведенный в первом параграфе второй главы анализ комплекса дохристианских верований привел к выводу о том, что вопреки сложившемуся в чувашеведении мнению относительно уникальности чувашской этнорелигии, ее морфология, несмотря на сложность и структурную многоступенчатость, достаточно традиционна и вполне укладывается в схемы развития религиозных представлений как этапа, присущего всем этноре-лигиям универсального мифологического процесса.

Приблизительно к XVI в. чувашская культура переживает кризис. Это связано с тем, что прежняя ее основа - язычество, выполнив функцию объединения чувашей, постепенно утрачивает свои этноконсолидирующие свойства, о чем в частности свидетельствует приведенное в диссертации изменение отношения чувашей к исламу, процессы в культуре замедляются и практически все ее силы направляются на консервацию традиционного уклада и попытку оградить тело культуры от чужеродных, а потому, могущих стать разрушительными вторжений. Тем самым культура оказывается на грани раскола, о чем может свидетельствовать, к примеру, появление субэтносов. Как нам удалось показать, внутри нее уже зреет потребность в притоке свежих сил, способных придать новый импульс молодой еще чувашской культуре.

Поскольку внутренний резерв, аккумулированный этноре-лигией, к тому времени был практически исчерпан, то толчком к новой стадии роста мог послужить лишь внешний источник. Как показывает проведенное нами исследование, в силу исторических и геополитических причин таких источников у культуры могло стать два: ислам казанских татар и русское православие. Однако ислам не мог быть для чувашей созидающей силой, ибо он стал этноформирующей основой для казанских татар, благодаря противопоставлению себя которым и возникла чувашская культура, в силу чего в ней было заложено генетическое стремление отмежеваться от культуры мусульманизировавшегося соседа, - факт, зафиксированный в многочисленных свидетельствах, отраженных в нашем сочинении. Следовательно, приобщаясь к исламу, чуваши могли исчезнуть как этнос, что собственно и происходило с большинством из тех ее носителей, кто перенимал веру соседей.

Иная ситуация складывалась в случае принятия христианства. Вопреки устоявшемуся суждению о том, что православие -лишь поверхностный, искусственно насаждаемый русскими миссионерами слой, чуждый чувашской культуре, факты свидетельствуют в пользу глубокого проникновения православия в ее ткань. Этому процессу немало способствовала не только и даже не столько геополитическая ситуация, сколько евразийский характер самой культуры-донора, деятельность православных миссионеров, а также специфика русской мессианской идеи. Христианство стало той силой, той основой, благодаря которой чувашская культура пережила, можно сказать, второе рождение. До принятия православия в лоне своей этнорелигии она была хотя и осознающей себя самобытной целостностью, но еще незрелым образованием, нуждающимся в актуализации потенциально заложенных в ней творческих возможностей, представляя собой поле, готовое произрастить обильный урожай, но лишь при том условии, что почва будет в срок удобрена и засеяна.

Своим постепенным проникновением православие не разрушило прежней структуры, но обогатило ее. Свидетельством тому служит усложнение социокультурной системы. К концу XIX в. чувашская культура приобрела свои законченные формы, что выразилось в обретении национальной идеи, проводником которой стал слой интеллигенции. Особенность ее как социального феномена заключается в том, что интеллигенция является органическим порождением культуры. Ей чужд изначально присущий русской культуре нигилизм и секуляризм, данный слой не противопоставляет себя остальной части этноса. В случае с чувашской культурой можно даже говорить о ее интеллигенции как о национальной элите, являющейся позитивным творческим меньшинством этноса. Указанное стремление проявилось уже в том, что национальная идея была выработана первым же поколением чувашских интеллигентов и сформулирована И.Я. Яковлевым. Весьма знаменательно, что чувашский просветитель во главу угла своей деятельности ставил именно православную веру. И действительно, чувашскую культуру со второй половины XIX в. можно назвать таковой, ибо литературный язык, став общеэтническим средством коммуникации, оказывающим определяющую роль на национальный менталитет, формировался прежде всего благодаря переводам Библии, письменность также разрабатывалась под знаком потребности в переводах Священного Писания, а «новая вера», достаточно глубоко усваивавшаяся на основе переводов, породила в народной среде небывалый подъем, о чем в частности свидетельствует приложение, помещенное в конце настоящей работы. Именно глубинность проникновения и органичность православия для чувашской культуры доказывается, пусть и косвенно, тем, что второе поколение интеллигентов, вдохновленное секулярными идеями свободы и самоценности национальной независимости, тесно переплетенное с идеями коммунизма, оказалось оторванным от материнского лона культуры. Этот разрыв со своими корнями проявляется в трагических судьбах революционеров-романтиков, например, в судьбе вождя чувашских социалистов-революционеров Г. Федорова (Алюнова) и выражается в творчестве чувашских художников, в частности у Михаила Сеспеля.

В связи с полученными в ходе настоящего исследования результатами можно утверждать, что современная чувашская культура в своей основе есть культура православная, а потому у нее не может быть будущего вне православия.

Мы надеемся, что настоящим диссертационным сочинением нам удалось внести некоторый вклад в изучение особенностей генезиса чувашской культуры. Впрочем, масштаб поставленных в работе проблем требует дальнейших изысканий в указанном направлении. Кроме того, многие из вопросов, требующих более тщательной разработки затронуты нами лишь отчасти. Тем не менее мы надеемся, что исследования в указанном направлении будут продолжены.

Список литературы диссертационного исследования кандидат культурологии Герасимова, Наталья Ивановна, 2003 год

1. Аверинцев С.С. Глубокие корни общности // Лик и культу-ра.- М.: Юрист, 1991.- Вып. 1- С. 431 - 444.

2. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы.-М.: Наука, 1977.- 320 с.

3. Акопян К. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь его соленной // Акопян К.В. В поисках утраченного смысла.-Н. Новгород, 1997.- С. 5 41.

4. Акопян К. "Светское предание" и "игра в бисер" / / Акопян К. В поисках утраченного смысла.- Н. Новгород, 1997.- С. 42 107.

5. Акопян К.З. Русская интеллигенция: Многоликость и уникальность / / Акопян К. В поисках утраченного смысла.-Н.Новгород, 1997.- С. 107 135.

6. Акопян К.З. Что в имени твоем, культура? // Акопян К. В поисках утраченного смысла.- Н.Новгород, 1997.- С. 1 147. .Александров Г. Борьба за чувашскую епархию / / Совет. Чувашия.- 1998. 2 июля.

7. Александров Г.А. Лидер революционно национального движения / / Александров Г.А. Чувашские интеллигенты: Биографии и судьбы.- Чебоксары, 2002.- С. 138 - 173.

8. Александров Г.А. Наблюдатель церковных школ / / Александров Г.А. Чувашские интеллигенты: Биографии и судьбы.- Чебоксары, 2002 С. 114 - 131.

9. Александров Г.А. Первый чувашский священник //Александров Г.А. Чувашские интеллигенты: Биографии и судьбы.- Чебоксары, 2002 С. 3-9.

10. Александров Г.А. Православный просветитель / / Александров Г.А. Чувашские интеллигенты: Биографии и судьбы.-Чебоксары, 2002.- С. 10 113.

11. Алексеев Г.А. Демографические процессы населения дореволюционной Чувашии / / История, этнография, социология: Уч. зап. ЧНИИ.- Чебоксары, 1969.- Вып. 47.- С. 74 90.

12. Аноров П.А. Нравы и поверья чуваш / / Сын отечества.-СПб, 1838.-Т. 3., отд. 3.- С. 193 204.

13. Арзамасов М.П. Несколько преданий чуваш и татар Чебоксарского уезда казанской губернии / / Изв. о-ва археологии, истории и этнографии.- 1884.- Т. 3 (1880 1882).-С. 185- 190.

14. Артемьев Ю.М. И.Я. Яковлев и некоторые особенности формирования литературно художественного сознания чувашского народа // И.Я. Яковлев и проблемы яковлево-ведения.- Чебоксары, 2001.- С. 42 - 52.

15. Архангельский, священник. Очерк о чувашской народности // Самар. епарх. ведомости.- 1866.- № 13.- С. 255 -273; № 14.- С. 279 294; № 15.- С. 303 - 314; № 16.- С. 327 -333.

16. Афанасьев П. Школы среди инородцев Казанского края до Н.И. Ильминского // Журн. М-а внутр. дел.- XLVIII.-1913.- № 12, отд. 3.- С. 228 250.

17. Ашмарин Н.И. Болгары и чуваши.- Казань: Типолитогр. имп. ун та, 1902 - 132 с.

18. Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка = Чаваш самахёсен кёнеки: В 16 вып.- Казань Чебоксары, 1928 -1941.

19. Байбурин А.К. У истоков этикета: Этногр. очерки.- Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1990.- 165 с.

20. Барсов Н.И. Стефан Пермский // Энциклопедический словарь.- СПб.: Изд. Ф.Брокгауз и И. Ефрон, 1901- Т. 62 (31 а).- С. 638.

21. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса.- М.: Худож. лит., 1999.- 541 е.: ил.

22. Бердяев Н. Евразийцы / / Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн.- М., 1993.- С. 292 300.

23. Бердяев Н.А. Утопический этатизм евразийцев // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн.- М., 1993.-С. 301-306.

24. Бескорыстие чуваш // Москвитянин.- 1849.- № 7.- Кн. 1, отд. 6.-С. 31-32.

25. Библиографический словарь отечественных тюркологов: Дооктябр. период / Под ред. А.Н.Кононова.- М.: Изд -во «Наука», 1974- 338 с.

26. Библиографический указатель трудов НИИ языка, литературы, истории и экономики при Совете Министров Чувашской АССР (1930 1979). - Чебоксары: ЧНИИ, 1980.180 с.

27. Б ов Ф. Несколько слов о чувашах, черемисах и вотяках //Моск. ведомости.- 1854.-№ 131.

28. Браславский Л.Ю. Ислам в Чувашии: Исторический и культурологический аспекты.- Чебоксары: Чувашия, 1997. 159 с.

29. Брук С.И., Кабузан В.М. Миграция в России XVIII начала XX века: (Численность, структура, география) / / История СССР.- 1984.- № 4.- С. 41 59.

30. Брук С.И., Кабузан В.М. Этнический состав населения России (1719- 1917) // Современ. этнография 1980 - № 6.-С. 18.

31. Булатов А.Б., Димитриев В.Д. Параллели в верованиях древних суваров и чувашей //Уч. зап. ЧНИИ.- Чебоксары, 1962.- Вып. 21.- С. 226 236.

32. Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество: Из размышлений о религиозной природе русской интеллигенции / / Вехи. Из глубины.- М.: Правда, 1991.-С.31-72.

33. Бычков В.В. Эстетическое сознание Древней Руси.- М.: Знание, 1988.- 61 с.

34. Васильев М. Распространение христианства в Казанском крае: Крат. ист. очерк / / Изв. по Каз. епархии.-1904.- № 32.- С. 1046 1062.

35. Васильев М. Распространение христианства в казанском крае: краткий исторический очерк //Изв. по Каз. епархии.- 1904.- № 32.- С. 1046 1062.

36. Васильев М.Г. Языческие представления чуваш о загробной жизни // Изв. по Каз. епархии.- 1904.- № 14.- С. 431 -443.

37. Вебер М. Избранное. Образ общества: Пер. с нем. / Гл. ред. и сост. С.Я.Левит; Пер. М.И.Левина, А.В.Михайлов и др.- М.: Юрист, 1994.- 704 е.- (Лик культуры).

38. Вишневский В.П. О религиозных поверьях чуваш: Из записок протоиерея В.П. Вишневского.- Казань, 1846 25 с.

39. Вл.С. Владимир Соловьев.: Мессианизм// Энцикл. словарь- СПб.: Изд. Ф.И.Брокгауз и И.А.Ефрон, 1896 Т. 37-С. 150.

40. Волков Г.Н. И.Я. Яковлев как духовный отец чувашской нации, как ее апостол и пророк / / И.Я. Яковлев и духовный мир современного многонационального общества.- Чебоксары, 1998.- С 12 17.

41. Воронец С.Н. К вопросу о русско-государственном взгляде на отпадение инородцев христиан в мухамедцан-ство //Церков. вест. - 1876.- № 38.

42. Воронец С.Н. Отпадение инородцев христиан в муха-медцанство.- Орел, 1876.

43. Гаврилова A.M. Интеллигенция Чувашии в первой половине XIX века: Подготовка и профессиональная деятельность учителей и врачей / / Исследования по истории Чувашии дооктябрьского периода: Сб. ст.- Чебоксары , 1985.-С. 31 -52.

44. Гаврилова A.M.Подготовка кадров интеллигенции Чувашии в учебных заведениях Казани во второй половине XIX начале XX века / / Вопросы истории Чувашии периода капитализма: Сб. ст.- Чебоксары, 1986.- С. 3 - 29.

45. Где путь к культурному подъему инородцев Приволжья и Сибири //Обновление.- 1906.- № 5.

46. Герасимова Н.И. Знамение времени: Сеспель в контексте русской революции и чувашской культуры / / Революция в художественном сознании XX века и поэзия Михаила Сес-пеля Чебоксары, 2003 - С. 81 - 91.

47. Герасимова Н.И. Истоки формирования чувашской национальной интеллигенции // И.Я. Яковлев и проблемы яковлевоведения.- Чебоксары, 2001.- С. 53 62.

48. Герасимова Н.И. Роль христианства в становлении культуры чувашского этноса // Русское православие: вехи истории.- Н. Новгород, 1998.- С. 333 341.

49. Горский С.П. Очерки по истории чувашского литературного языка дооктябрьского периода / Под ред. М.Я. Си-роткина.-Чебоксары: Чуваш, гос. изд-во, 1959.- 271 с.

50. Грачев С.В. Н.И.Ильминский и просвещение нерусских народов Поволжья // Педагогика.- 1995.- № 4.- С. 79-82.

51. Грузинцев В. Село Ишаки: (Из истории мест. края). -Казань, 1914.- 16 е.: ил.

52. Гузенкова Т.С., Иванов В.П. Чуваши // Народы России: Энцикл.- М., 1994.- С. 404 406.

53. Гумилев А.Н. Этногенез и биосфера земли.- М.: ДИДИК, 1997.-637 с.

54. Даль В.И. Словарь живого великорусского языка. М.: Рус. яз., 1955- 700 с.

55. Данилевский Н.Я. Россия и Европа / Сост., послеслов., коммент. С.А.Вайгачева.- М.: Книга, 1991.- 573 с.

56. Данилов С.И. Чувашская книга до 1917 г. = Чаваш кёнеки: Библиография / Сост. С.И. Данилов.- Чебоксары: Кн. Палата ЧАССР, 1950.- 96 с.

57. Даулей Р. В защиту крещенных инородцев/ Прим. М.Машанова.- 1903.- 24 с.

58. Денисов П.В. Жизнь монаха Иакинфа Бичурина: Мо-ногр.-Чебоксары: Чуваш, кн. изд- во, 1997. 272 е.: ил.

59. Денисов П.В. Религиозные верования чуваттт: Историко-этнографические очерки.- Чебоксары: Чуваш, гос. изд во, 1959.- 408 с.

60. Димитриев ВД. Мирное присоединение Чувашии к Российскому государству.- Чебоксары: Национальная академия наук и искусств Чувашской Республики, 2001.- 120 е.: ил. + вкл.

61. Димитриев ВД. Н.В.Никольский чувашский ученый, просветитель, общественный деятель / Под ред. ВДДанилова и В.П.Иванова.- Чебоксары, 1993.- 70 с.

62. Димитриев ВД. Николай Васильевич Никольский: (Очерк жизни и деятельности) / / Вопросы историографии историко-этнографического изучения Чувашии,- Чебоксары, 1981.- С. 45 109 + Список научных трудов Н.В.Никольского.-С. 109- 113.

63. Димитриев ВД. О динамике численности татарского и чувашского населения Казанской губернии в конце XVIII -начале XX вв. //История, этнография, социология: Уч. зап. ЧНИИ.- Чебоксары, 1969.- Вып. 47.- С. 242 246.

64. Евразийство (Формулировка 1927 г.) // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн.- М., 1993.- С. 217 -229.

65. Егоров Г.Е. Воскресение шумеров.

66. Егоров Н.И. К этимологии этнонима «чаваш» / / Актуальные вопросы чувашского языкознания. Чебоксары, 1980.-С. 34-36.

67. Елисеев Г. Жизнеописания святителей Гурия, Германа и Варсонофия, казанских и свияжских чудотворцев. Казань: Университ. тип., 1847.- III, 94 с.

68. Емельянов А. Д р Дюло Месарош. Памятники старой чувашской веры, Будапешт, 1909 / / Изв. о-ва археологии, истории и этнографии при Каз. ун - те.- Казань, 1913.- №. 28.- Вып. 6.- С. 566 - 584.

69. Ешевский С.В. Миссионерство в России / / Ешевский С.В. Соч.- М., 1870.- Ч. 3.- С. 667 710.

70. Живописная Россия: Отечество наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении.- СПб., 1901.- Т. 8: Среднее Поволжье и Приуральский край- СПб.: Изд. товар. М.О.Вольф, 1901.- 0150 С. 1 - 305: ил.

71. Жиркевич А.В. Мои встречи с И.Я. Яковлевым: Из дневника за 1916 1924 годы.- Чебоксары: Руссика, 1998.-467 с.

72. Земская интеллигенция Чувашии во второй половине XIX начале XX в.в.: Врачи, ветеринары, агрономы // Вопросы истории Чувашии XIX - начала XX в.в.: Сб. ст.- Чебоксары, 1988.- С. 21 - 48.

73. Знаменский П. На память об Николае Ивановиче Иль-минском.- Казань: Изд. Братства святителя Гурия, 1892.402 с.

74. Золотницкий Н.И. О старой чувашской вере // Тр. IV археолог, съезда в России, бывшего в Казани с 31 июля по 18 августа.- Казань, 1877.- Т. 2 С. 252 - 256.

75. Золотницкий Н.И. Корневой чувашско-русский словарь, сравненный с языками и наречениями разных народов тюркского, финского и других племен.- Казань, 1875.-VIII, 279 с.

76. Ильминский (Николай Иванович) / / Энцикл. словарь.-СПб.: Изд. Ф.А.Брокгауз и И.А.Ефрон, 1894.- Т. 12.- С. 947.

77. Ильминский Н.И. Духовенство из инородцев казанской епархии.- Казань, 1878.- 6 с.- Без тит. л. и обл.

78. Ильминский Н.И. Из переписки по вопросу о применении русского алфавита к инородческим языкам.- Казань, 1883.- 47 с.

79. Иннокентий, Митрополит Московский и Коломенский по его сочинениям, письмам и рассказам современников.-М.: Изд-во «Фирма Алеся»», 1997.- 770 е.: портр., ил.

80. Исследователи чувашского края: Библибиогр. указ. / Сост. Э.Г.Николаева, Н.Д.Никитина.- Чебоксары: ЧГУ, 2002.- 256 с.

81. История христианизации народов Среднего Поволжья: критические суждения и оценка: Межвуз. сб. науч. тр.- Чебоксары: ЧГУ, 1988.- 123 с.

82. История Чувашской АССР: В 2 т.- Чебоксары, 1983- Т. 1: С древнейших времен до Великой октябрьской социалистической революции.- 288 с.

83. Каменский Н. Современные остатки языческих обрядов и религиозных верований у чувашей.- Казань, 1879.- 35 с.

84. Каховский В.Ф., Трофимов А.А. Волжская Болгария // Краткая чувашская энциклопедия.- Чебоксары, 2001.- С. 109-110.

85. Козлова К.И. Этнография народов Поволжья.- М.: МГУ, 1964.- 173 с.

86. Кондратьев М.Г. «Чувашские преобразования» И.Я. Яковлева и начало новой истории чувашской музыки // И.Я.

87. Яковлев и проблемы яковлевоведения.- Чебоксары, 2001.-С. 63- 100.

88. Кононов А.Н. История изучения тюркских языков в России: Дооктябрьский период.- 2-е изд., доп., испр.- Д.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1982.- 360 с.

89. Краснов Н.Г. Выдающийся чувашский педагог просветитель.- Чебоксары: Чуваш, кн. изд - во, 1992.- 415 с.

90. Краткая чувашская энциклопедия / Чуваш. Гос. ин-т гуманитар, наук.- Чебоксары: Чуваш, кн. изд во, 2001.526 с.

91. Кудряшов Г.Е. Динамика полисинкретической религиозности.-Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1974.-356 с.

92. Лихачев Д.С. Избранные работы: В 3 т.- Л.: Худож. лит. Ленингр. отд-ние, 1987. Т.1.- 653 е., Т.2.- 493 е., Т. 3.519 с.

93. Лихачев Д.С. Письма о добром и прекрасном.- М.: Дет. лит., 1989.-237 с.

94. Лебедев П.Л. К вопросу о чувашской нации //Уч. зап. ЧНИИ.- Чебоксары, 1955. Вып. II. - С. 252 - 268.

95. Леонтьев Н.Д. Этнографические записки о Казанской губернии: О религии чуваш //Журн. М-ва внутр. дел.-1844.- Ч. 2, отд. 4.- С. 11 15, 77 - 87, 110 - 125.

96. Линевский А. Чуваши //Энцикл. словарь.- 7-е изд., перераб. М.: Изд - во рус. библиогр. ин-та «Гранат», 1929. - Т. 48. - С. 679 - 683.

97. Магницкий В.К. Из поездки в село Шуматово, Ядрин-ского уезда, Казанской губернии / / Изв. о-ва археологии, истории и этнографии.- 1884.- Т. 3 (1880 1882). - С. 160 -179.

98. Магницкий В.К. Казанские инородцы и отношение к ним русских просветителей // Волж. вестн.- 1885.- № 180 (17 авг.).

99. Магницкий В.К. Материалы к объяснению старой чувашской веры: Собраны в некоторых местностях Каз. губернии В.К.Магницким членом-сотрудником Казанского Общества археологии, истории и этнографии.- Казань: Тип. Имп. ун-та, 1881.-V, 268 с.

100. Малов Е. О влиянии еврейства на чуваш: (Опыт объяснения некоторых чуваш, слов).- Казань: Тип. император, ун-та, 1882. 28 с.

101. Малов Е. О новокрещенской конторе: Речь, произнес, в торжеств, годич. собр. Каз. духов, акад. в 1878 г. экстраординаром проф., священником Е.Маловым.- Казань, 1878.208 с.

102. Малютин С.Р. Проблемы этногенеза и этнической истории чувашей. вып. 1: Хунская эпоха. - Чебоксары, 1996. -78 с.

103. Марр Н. Чуваши яфетиды на волге.- Чебоксары: Чуваш. гос. изд-во, 1926.- 75 с.

104. Машанов М. Обзор деятельности братства святителя Гурия за 25 лет его существования (1867 1892).- Казань, 1892.- 256 с.

105. Мень А. История религии: в поисках пути, истины и жизни: В 7 т.- Т. 1: Истоки религии.- М., 1991.- 215 с

106. Месарош Дюла. Памятники старой чувашской веры: Сб. чуваш, фольклора / Пер. с венгер. Ю. Дмитриевой.-Чебоксары: ЧГИГН, 2000.- 360 с.

107. Милькович К. О чувашах: Этногр. очерк неизв. авт. 18 столетия //Сев. архив.- 1827.-Ч. 27, №9 С. 11.

108. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры: В 3 х т. - М.: Изд. группа «Прогресс», «Культура», ред. газ. «Труд», 1994.- 528 с.

109. Миролюбов В.И. Из быта крещенных чуваш //Изв. по Каз. епархии. 1889.- № 16.- С. 434 - 439; № 18.- С. 497 -503; №21.- С.599 - 603.

110. Михайлов С.М. Грамота об именовании встарь чуваш татарами //Михайлов С.М. Труды по этнографии и истории русского, чувашского и марийского народов. Чебоксары, 1972. - С. 287 - 291.

111. Мукина И.В. И.Я.Яковлев динчен хуна чан самах.- Шу-пашкар: Руссика, 1998.- 249 с.

112. Начатки христианского учения или краткая Священная история и краткий Катехизис на чувашском языке, с присовокуплением кратких правил для чтеня. Казань: Типогр. Император. Каз. ун-та, 1832.- 148 с.

113. Никитин В.П. Табуированный пантеон чувашской религии / /Проблемы национального в развитии чувашского народа: сб. статей.- Чебоксары, 1999.- С. 248 259.

114. Николаева Э.Г. Чебоксары, 2001.- С.

115. Николай Васильевич Никольский: Подвижник науки // Выдающиеся люди Чувашии.- Чебоксары, 2002.- С. 88 -96.

116. Никольский Н.В. Краткий курс этнографии чуваш.- Чебоксары, 1928.-Вып. 1 226 с.

117. Никольский Н.В. Народное образование у чуваш: Ист. очерк // Православ. собеседник,- 1904.- Июль авг.- С. 209 - 228; Нояб.- С. 861 - 881.

118. Никольский Н.В. Христианство среди чуваш Среднего Поволжья в XVI XVIII веках: ист. очерк.- Казань: Типо-литог. Каз. ун-та, 1912.- 416 е.: ил.+ карт.

119. Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Введение // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн.- М., 1993.- С. 4 23.

120. Отчет о деятельности Братства святителя Гурия за двадцать девятый братский год.- Казань: Типо-литогр. Император. ун-та, 1897.- 80 с.

121. Петров И.Г. Этапы формирования этнической группы приуральских чувашей //Чуваши Приуралья: Культурно-бытовые процессы. Чебоксары, 1989. - С. 19 - 25.

122. Петров Н.П. И.Я. Яковлев создатель новой чувашской письменности // И.Я. Яковлев и духовный мир современного многонационального общества.- Чебоксары, 1998.- С 26 - 28.

123. Петров Н.П. Младописьменный ли чувашский язык? / / Халах шкулё=Нар. шк,- 1997.- № 1.- С. 63 68.

124. Петров Н.П. Чаваш дырулахё.- Шупашкар: Чаваш кён. изд-ви, 1971.- 63 с.

125. Пономарев Н.А. Новые данные о камской Булгариии //Изв. о-ва археологии, истории и этнографии.- 1879.- Т. 2.-С. 34-88.

126. Прокопьев К.П. Переводы христианских книг на инородческие языки в первой половине Х1Хв.: Ист. очерк /Изв. по Каз. епархии.- 1904.- № 33.- С. 1100 1118; № 34.- С. 1139- 1151; № 35.- С. 1171 - 1179.

127. Протопопов А.С. Краткое описание суеверий чуваш, сочиненное в 1828 году Курмышского собора протоиреем Александром Протопоповым // Журн. М ва внутр. дел.-1843. - Кн. 36. - С. 395 - 419.

128. Пчелов А. Двухименные люди // Изв. по Каз. епархии.-1913.-№40.-С. 1183- 1185.

129. Родионов В. Энергия, воплощенная в слове // Сеспель М. Собрание сочинений: Поэзия, проза, драматургия, письма, записи из дневника, примечания.- Чебоксары, 1989.- С. 33.

130. Рыбаков С. Духовенство среди крещеных инородцев.-СПб.: Изд. В.В.Комаров, 1900 И, 12 с.

131. Савицкий П.Н. Геополитические заметки по русской истории / Вступ. ст. В.И.Дурновцева // Вопр. истории.-1993.-№ 11-12.-С. 120- 139.

132. Савицкий П.Н. Миграция культуры // Исход к Востоку.- М., 1997.-С. 119- 138.

133. Савицкий П.Н. Поворот к востоку / / Исход к Востоку.-М., 1997.-С. 53-57.

134. Салмин А.К. Религиозно обрядовая система чувашей.-Чебоксары: НИИ, 1993.-210 с.

135. Салмин А.К. Фольк-религия чувашей // Проблемы национального в развитии чувашского народа: Сб. ст.- Чебоксары, 1999.- С. 235 247.

136. Сбоев В.А. Заметки о чувашах: (Письма к ред. «Каз. гу-берн. ведомостей): Из «Каз. губерн. ведомостей» за 1848, 1849, 1850 гг.- Б.м.: Б. и., В.,г.- 234 с.

137. Сборник документов и статей по вопросу об образовании инородцев.- СПб., 1869.- V, 522 с.

138. Святитель Стефан Пермский: К 600 летию со дня преставления.- СПб.: «Глагол», 1995.-278 с.

139. Сенковский О.И. Чуваши, их происхождение и верования // Сенковский О.И. Собр. соч.- СПб., 1859.- Т. 6.- С. 215-233.

140. Сидоров П.А. Сравнительная характеристика грамотности чувашского населения по данным переписей 1897 и 1926 гг. //Уч. зап. ЧНИИ.- Чебоксары, 1963.- Вып. 22.- С. 137- 144.

141. Сидоров П.А. Численность, состав и динамика населения Чувашии в конце XVIII первой половине XIX в. //Уч. зап. ЧНИИ.-Чебоксары, 1962.-Вып. 21.-С. 100- 127.

142. Смелов В.Я. Нечто о чувашских языческих верованиях и обычаях // Магницкий В.К. Материалы к объяснению старой чувашской веры.- Казань, 1881.- С. 243 261.

143. Смирнов И. Чуваши //Энциклопедический словарь. -СПб.: ред. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон, 1903. Т. 76 (38 а). -С. 933 - 938.

144. Соловьев B.C. Мифологический процесс в древнем язычестве // Соловьев B.C. Собр. соч.- Брюссель, 1966.-Т. 1 -2.-С. 1-27.

145. Соловьев B.C. Первобытное язычество, его живые и мертвые остатки // Соловьев B.C. Собр. соч.- Брюссель, 1966.- Т. 5 6.- С. 176 - 231.

146. Соловьев B.C. Чтения о богочеловечестве //Соловьев B.C. Чтения о богочеловечестве; Статьи; Стихотворения и поэма «Трех разговоров»: Краткая повесть об Антихристе.-СПб, 1994.-С. 32-202.

147. Спасский Н.А. Очерки по родиноведению: Казанская губерния. -2-е изд., испр. и доп.- Казань, 1912.- II, 376 е.: ил, карт.

148. Суфчинский П. Сила слабых // Исход к Востоку.- М., 1997.-С. 57-62.

149. Суфчинский П. Эпоха веры // Исход к Востоку.- М., 1997.-С. 73-97.

150. Таймасов Л. А. Христианизация чувашского народа в первой половине XIX века.- Чебоксары: ЧГУ, 1992.- 144 с.

151. Татищев В.Н. История Российская с самых древнейших времен: В 5 кн.- М., 1768 1848.- Кн. 1- Чуваши: С. 314, 317.

152. Тафаев Г.И. Болгаро-чувашская цивлизадия: Прошлое, настоящее, будущее: (Цивилизадионный аспект).- Чебоксары: ЧГУ, 2000.- 332 с.

153. Тимирясов Е.М. С.М. Тимрясов сподвижник И.Я. Яковлева // И.Я. Яковлев и проблемы яковлевоведения.-Чебоксары, 2001.- С. 115 - 121.

154. Тойнби А. Постижение истории: С.: Пер. с англ. / Сост. А.П.Огурцов.- М.: Прогресс, Б.г. 1990.- 730 с.

155. Трофимов А.А. Чувашская народная культовая скульптура. Чебоксары: Чуваш, кн. изд - во, 1993.- 235 с.

156. Трубецкой Н.С. Верхи и низы русской культуры: (Этническая основа русской культуры) //Исход к Востоку.- М., 1997.- С. 196 225.

157. Трубецкой Н.С. Мы и другие //Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн.- М., 1993.- С. 77 89.

158. Трубецкой Н.С. Об истинном и ложном национализме / / Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн,-М., 1993.-С. 36-48.

159. Трубецкой Н.С. Общеевразийский национализм / / Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн.-М.: Наука, 1993.- С. 90 99.

160. Трубецкой Н.С. Предисловие // Исход к Востоку.- М., 1997.- С. 44 52.

161. Указатель книг, брошюр, журнальных и газетных статей и заметок на русском языке о чувашах, в связи с другими инородцами Среднего Поволжья с 1756 по 1906 год:

162. Прил. К XXIII т. «Известий общества Археологии, Истории и этнографии» / Сост. А.Иванов.- Казаны Типо-литогр. унта., 1907. 63 с.

163. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В4.х т.- М: Прогресс, 1986 1987.- Т. 1: А - Д.- 1986.- 573е., Т. 2: Е Муж.- 1986.- 671 е., Т. 3: Муза - Сят.- 1987.830 е., Т. 4: Т - Ящур.- 1987.- 860 с.

164. Федоров Г.И. Культура как прототипно-референтная основа поэзии М. Сеспеля / / Революция в художественномщ сознании XX века и поэзия Михаила Сеспеля.- Чебоксары,2003.-С.21-52.

165. Федотов Г.П. Святые Древней Руси (X XVII ст.) / Г.П.Федотов.- 4-е изд.- Париж: ИМКА - Пресс, 1989 - 243 с.щ 168. Федотов М.Р. Исследователи чувашского языка.- Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1987.- 84 с.

166. Федотов М.Р. Этимологический словарь чувашского языка: В 2-х т.- Чебоксары: ЧГИГН, 1996.- Т. 1- 470 е.; Т. 2.- 509 с.

167. Филатов С., Щипков А. Язычество. Рождение или возрождение? //Дружба нар- 1994- №11 12 - С. 176 -1187.

168. Флоровский Г., протоиерей. Пути русского богословия/ Протоирей Георгий Флоровский; Предисл. И.Мейендорф.-3-е изд.- Париж: ИМКА Пресс, 1983. - 600 с.

169. Флоровский Г.В. Евразийский соблазн // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн.- М., 1993.- С. 237 -265.

170. Флоровский Г.В. О народах не исторических / / Исход к Востоку.- М., 1997.- С. 139 - 195.

171. Флоровский Г.В. Разрывы и связи // Исход к Востоку.-М., 1997.-С. 65-72.

172. Флоровский Г.В. Хитрость разума // Исход к Востоку,-М., 1997.-С. 98- 119.

173. Фомин Э.В. Роль церковно-богослужебной литературы в становлении функциональных стилей чувашского языка / / И.Я. Яковлев и духовный мир современного многонационального общества.- Чебоксары, 1998.- С. 180 182.

174. Фрезер Д. Золотая ветвь: Исследование магии и религии- М.: Полит, издат., 1980.- 731 с.

175. Фукс К.Ф. Казанские татары в статистическом и этнографическом отношениях.- Казань, 1844.

176. Хрусталев Д. Рассказы из поверий чуваш села Абызова о необыкновенном воровстве земли //Изв. по Каз. епархии.- 1874.- № 1 С. 13 - 20.

177. Хузангай А. Сеспель и коммунистическая идея: Путь сумеречных скитаний / / Совет. Чувашия.- 1991.- 16 нояб.

178. Хузангай А.П. "Обрусение чуваш" или "чувашское народное дело": опыт деконструкции Яковлевского дискурса // Республика- 1998 - 9- 15 апр. (№ 15).- С. 14.

179. Хузангай А.П. Три этапа возрождения чувашского народа / / Межэтнические отношения, национальные проблемы и движения в Среднем Поволжье и Приуралье в XVIII -XX веках Чебоксары, 1996- С. 43 - 45.

180. Чичерина С.В. О приволжских инородцах и современном значении системы Н.И. Ильминского: Докл., читан, вобщ. собр. о-ва востоковедения.- СПб.: Электротип. Н.Я.Стояковой, 1906 39 с.

181. Чуваши: Этногр. исследование / Воробьев Н.И. и др.- Ч 1: Материал, культура. Чебоксары: Гос. изд-во, 1956.- 415 с.

182. Чувашско русский словарь / Андреев И.А., Горшков А.Е., Иванов А.И. и др.; Под ред. М.И.Скворцова.- М.: Рус. яз., 1982.- 712 е., ил.: 16 л.

183. Чувашское народное искусство = Чаваш халах искусст-ви / Сост. Э.Д.Меджитова, А.А.Трофимов.- Чебоксары: Чуваш. кн. изд во, 1981.- 245 с.

184. Шестаков П.Д. Кто были древние булгары // Изв. о-ва археологии, истории и этнографии,- 1884.- Т. 3 (1880 -1882).-С. 60-72.

185. Широков О.С. Проблема этнолингвистического обоснования евразийства // Исход к Востоку,- М., 1997.- С. 4 -43.

186. Эльмень Д. Чуваши // Журнал национальностей. -1918,-№4.

187. Этнография / Ю.В.Бромлей, Г.Е.Марков, Г.И.Анохин и др.; Под ред. Ю.В.Бромлея, Г.Е.Маркова.- М.: Высш. Школа, 1982.- 320 с.

188. Ягафова Е.А. Самарские чуваттти: (Историко этнографические очерки): Конец XVII - начало XX вв.- Самара: ИЭКА «Поволжье», 1998 - 368 с.

189. Яковлев И.Я. Моя жизнь: Воспоминания / Вступ. ст. Л.П.Куракова.- М.: Газета Республика, 1997,- 696 с.

190. Яковлев И.Я. Из переписки: Часть I.- Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1989.- 320 с.

191. Яковлев И.Я. Краткий очерк Симбирской чувашской учительской школы: (По случаю 40-летия, 1868 1908 гг.).-Симбирск, 1903 - 13 с.

192. Яковлев Ю. Иккёленекен £е9пёл // Хыпар.- 1995.- 16 нояб.

193. Яковлев Ю. Тоталитаризман чаваш поэзийёнчи пёрремёш чечекё: £е9пёл тата самана усалё / / £амраксен ха?ачё.- 1997.- 11 декаб. (№ 50).- С. 8.

194. Яновский А.Е. Инородцы / / Энциклопедический словарь- СПб.: Изд. Ф.А. Брокгауз, и.А. Ефрон, 1903 Т. 13-С. 224-225.

195. Chuvash language // The New Encyclopaedia Britannica.-Chicago, 1994.-Volume 3.- P. 310.