Мордовская крестьянская община в первой трети XX в. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.07, кандидат исторических наук Мирошкин, Владимир Вячеславович

• Мирошкин, Владимир Вячеславович
• кандидат исторических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Мирошкин, Владимир Вячеславович

ВВЕДЕНИЕ.

1. «МИР» МОРДОВСКОЙ ДЕРЕВНИ ДО ОКТЯБРЯ 1917 Г.

1.1. Структура дореволюционной мордовской общины.

1.2. Поземельно-хозяйственная и податная деятельность.

1.3. Социально-бытовые функции крестьянского «мира».

2. ОБЩИНА В ПЕРИОД СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ (1917- 1930 ГГ.).

2.1. Крестьянство и новая власть.

2.2. Велень пуромкс (промкс) и советские местные органы власти.

2.3. Земельная практика в доколхозной деревне.

2.4. Общинные традиции и трансформация мордовской деревни.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Мордовская крестьянская община в первой трети XX в.»

Актуальность проблемы исследования. Отечественная историческая наука 1990-х гг. была отмечена большим количеством исследований проблем российского крестьянства. В немалой степени это было обусловлено изменением мировоззренческих и методологических установок, значительным расширением источниковой базы за счет открытия ранее засекреченных архивных фондов и т. п.

Актуальность данной темы продиктована общими тенденциями развития мирового и российского сообщества. Современная правительственная политика, ориентированная па развитие отечественного аграрного сектора экономики и подъем российского села, признание руководством страны необходимости следования по собственному пути развития демократии, пристальное внимание к проблемам социальной организации, задачи по повышению эффективности работы органов местного самоуправления заставляют обратить взоры в сторону традиционных, исторически сложившихся форм сельского самоуправления и, прежде всего, института общины. Тем более, что особая модель развития, сочетающая в себе традиционные общинные нормы и современные технологические принципы, вполне может оказаться жизнеспособной.

Актуальность предпринятого исследования определяется также тем, что на фоне внутриполитических процессов, происходящих на постсоветском пространстве, взгляд на взаимоотношения власти и общества сквозь призму общинных устоев приобретает особую остроту, так как позволяет глубже понять психологию деревенских жителей и выходцев из сельской местности, сознание которых восходит к традиционному укладу жизни.

Изучение крестьянской общины как этностабилизирующего и социального института, в рамках которого довольно активно и успешно шло межэтническое взаимодействие; как коллектива, где происходило удовлетворение не только материальных, но и духовных потребностей, предоставляет богатейший опыт для решения проблемы толерантности, роста национального самосознания, улучшения социально-психологического климата в российском обществе в целом.

С учетом перечисленного выбор мордовской общинной организации, проявившей ярко выраженную приверженность общинным порядкам и традициям и активно функционировавшей вплоть до массовой коллективизации, в настоящее время представляется весьма значимым.

Актуальность темы диссертации определяется также недостаточной степенью научного исследования проблем, связанных с функционированием традиционных институтов у мордвы в первые десятилетия Советской власти.

Стспепь изученности проблемы. Для лучшего понимания процессов, происходивших в мордовской общине, важное значение имеют исторические исследования, проведенные на примере русской деревни. В первую очередь необходимо отметить труды дореволюционных историков К. Кочаровского, А. Кауфмана, М. Ковалевского и др. В них рассматривались вопросы, связанные с действием норм обычного права, традициями, землепользованием в крестьянской общинной среде. «Мир» воспринимался в качестве некой структуры общественного самоуправления, союза землепользователей, института крестьянской солидарности; обсуждались его перспективы, дальнейшая судьба и альтернативы развития [Ковалевский, 1910, 1911; Кауфман, 1908, 1915; Кочаровский, 1900, 1901; Огановский, 1906, 1917 и др.].

В послереволюционный период проблемы крестьянской общины стали рассматриваться сквозь призму марксистско-ленинской методологии. Оценки крестьянского «мира», данные В. И. Лениным, стали определяющими [Леиин, 1969]. Исследовательская работа сконцентрировалась преимущественно на доказательстве развития капиталистических отношений в деревне, их влияния на социальные процессы в крестьянской среде, демонстрации значения классовой борьбы.

В 30 - 40-е гг. XX в. в центре внимания исследователей находились преимущественно вопросы, связанные с выявлением и обобщением новаций в производственной, семейной и общественной жизни, с колхозным и совхозным строительством.

П. Н. Зырянов, один из ведущих современных исследователей крестьянской общины, так охарактеризовал сложившуюся в стране в этот период ситуацию: «В течение XIX века и до 1917 г. о пей [общине - В. М.] было написано около 3 тыс. книг и статей. А в последний период около 2-3 десятков. Причем основная часть этих работ приходится на первые годы Советской власти, до коллективизации, и на период примерно с 60-х годов. А в промежутке между двумя этими периодами в течение почти 40 лет, проблема общины игнорировалась историками» [Зырянов, 1992:4]. В. В. Кабанов также указывал на то обстоятельство, что об общине «как будто забыли» [Кабанов, 1984:100].

С конца 1950-х годов наблюдается возрождение интереса к крестьянскому «миру», а в конце 1960-х происходит перелом в отношении к проблеме социально-экономических основ общины. Подробно исследовалось происхождение общинного института, внутренняя организация и функционирование, характер и роль в жизни общества. В 60-80-е годы XX в. в отечественной исторической науке идет активное изучение земельно-распорядительной функции общины, влияния Столыпинской аграрной реформы на крестьянское сообщество, (С. М. Дубровский, В. П. Данилов, В. В. Кабанов, А. М. Анфимов и др.), «мир» исследуется как самоуправляющаяся общность, анализируются его социально-регулятивные функции (В. А. Александров и др.), затрагиваются проблемы взаимоотношения новых советских структур управления с крестьянским социумом ( В. П. Данилов, В. В. Кабанов и др.).

Так, С. М. Дубровский в своих работах акцентировал внимание на экономической основе общинного института, проведении Столыпинской аграрной реформы, привлекая сведения по Пензенской, Симбирской и Тамбовской губерниям. Собранный автором большой фактический материал дал возможность констатировать, что капитализация отношений в деревне вызывала трансформацию общинного института [Дубровский, 1963].

Предметом исследования А. М. Анфимова стала земельно-распределительная деятельность общины в пореформенный период. Изучая земельные переделы в зависимости от почвенных условий, социального расслоения, категории крестьянства, увеличения налогообложения, он выявил тенденции закрепления надельного фонда в руках зажиточной части общины. При этом А. М. Анфимов считал, что внутриклассовые противоречия не носили определяющего характера и можно вести речь о целостности крестьянского восприятия вплоть до 1917 г. [Анфимов, 1980].

В методологическом и научном плане большое значение имеют работы В. П. Данилова, в которых анализируются экономические функции общины в процессе их эволюции с дореволюционного времени до начала сплошной коллективизации в стране. Такой метод позволил автору выяснить тенденции развития крестьянского хозяйства, ментальность крестьянства. Наряду с этим исследователь обратил внимание на необходимость изучения общины через все аграрные преобразования в России, обозначил приоритетные направления в данной области [Данилов, 1977,1979].

Широкая панорама деятельности общины в ходе утверждения советской власти на местах представлена в работах В. В. Кабанова. Большая источниковая база позволила констатировать, что община постепенно трансформировалась в союз свободных равноправных пользователей на национализированной земле. Ученый акцентировал внимание на поведении общинного института в годы «военного коммунизма», сделав при этом важное замечание, что община, несмотря на социальные потрясения в государстве, оставалась непоколебимой [Кабанов, 1982,1984, 1989].

Особый вклад в понимание социальных и экономических основ крестьянской общины вносят труды В. А. Александрова. В них анализируется состояние русской крепостной деревни XVII - начала XIX в., что позволяет вскрыть глубинные причины трансформаций крестьянского института в начале XX в. [Александров, 1976]. При этом автор не только очертил круг проблем, пути и методы их решения, но и, на протяжении длительного времени изучая общину, оставил ценные наработки в этой области.

В целом, в советский период в отечественной историографии доминировала точка зрения, в соответствии с которой отмирание общины, как исчерпавшей свой экономический и социальный потенциал, было неизбежно [Осокина, 1978 и др.]. Однако ряд исследователей, признавая влияние капиталистических отношений, были менее категоричны в оценке потенциала общинного института [Дубровский, 1962, 1963; Анфимов, 1980 и др.], или даже считали, что в первое послеоктябрьское десятилетие произошла активизация и укрепление позиций общинной организации [Данилов, 1977, 1979; Кабанов, 1984 и др.]. ф Период с 90-х гг. XX в. стал временем возрождения лучших традиций отечественного крестьяноведения. В 1990 - 2000-е гг. публикуются итоги многолетних исследований П. Н. Зырянова, Л. И. Кучумовой, Л. В. Даниловой, Б. Н. Миронова и др. В них содержатся выводы о демократизации общинных устоев, превращении схода в арену политической борьбы [Зырянов, 1992], где само общинное собрание предстает не в качестве инструмента классовой борьбы, а как «настоящий парламент» [Миронов, 1999], община же рассматривается как многофункциональный институт, хотя и сдерживающий модернизацию страны, но сохранявшийся в силу естественной потребности крестьян в трудовой и социальной кооперации [Кучумова, 1992], выдвигается также принципиальное положение о двустороннем характере воздействия в системе «государство-община» и проникновении «духа общинности и патриархальности» «во все поры общества» [Данилова, 1996:36]. Историки и этнографы приходят к выводу о преждевременности и насильственное™ разрушения общины в 1930-х гг. [Еферина, 1995; Никитина, 1998]. В этот период в свет выходит множество региональных трудов, посвященных изучению проблем крестьянского «мира» у отдельных этносов и па определенных территориях (А. А. Чирков, А. X. Биккузина и др.) [Чирков, 2003; Биккузина, 2004]. Написанные на основе привлечения новых источников, с учетом накопленного опыта и последних тенденций развития российской и зарубежной историографической науки, они оказали значительную помощь в ^ пашем исследовании.

Специфика функционирования общинного института в Среднем Поволжье раскрывается в работах П. С. Кабытова, 10. С. Смыкова, О. А. Суховой и др.

Так, П. С. Кабытов указал на жизнестойкость средневолжской общины, при этом определил условия ее распада, которые коренились, в основном, в социальной сфере [Кабытов, 1982].

В работах 10. С. Смыкова раскрывается механизм передела надельной земли и ее концентрации в руках зажиточной части крестьянства, степень развития феодальных и капиталистических отношений, проводится анализ региональных и национальных особенностей, а также общих закономерностей капиталистической эволю-ф ции деревни Среднего Поволжья [Смыков, 1984].

Специальное исследование И. М. Ионенко ставит проблему взаимоотношения и степени авторитетности старых и новых институтов власти в крестьянской среде [Ионенко, 1976].

Работа В. Д. Шарова «Сельская община крестьян Марийского края в сер. XIX -нач. XX вв.» является первой успешной попыткой в регионе достаточно полного освещения проблемы. Автор рассмотрел механизм функционирования сельской общины, ее административный аппарат и основные задачи, поставил проблему эволюции института самоуправления в процессе развития капиталистических отношений [Шаров, 1986].

Итогом развития современного крестьяноведения в русле создания культурно-антропологического видения проблемы стала монография О. А. Суховой ««Общинная революция» в России: социальная психология и поведение крестьянства в первые десятилетия XX века». Основываясь па фундаменте достижений социальной психологии, теории менталитета, автор попытался создать принципиально иную историю российского крестьянства, отличную от «привычных» аспектов анализа (социально-экономических, движенческих и пр.). О. А. Суховой также предпринята попытка построения причинно-следственных связей в отношении мотивации и поведенческой практики социальной общности [Сухова, 2007].

Из широкого круга работ мордовских историков наиболее значимы труды И. И. Фирстова, М. В. Дорожкина, Н. В. Полина, в которых раскрываются особенности капиталистических отношений в мордовской деревне.

Так, И. И. Фирстов очертил основной круг вопросов по крестьянской истории Мордовии. Касаясь динамики земельных переделов в общине в пореформенный период, он связал длительные земельные переделы с развитием капиталистических элементов и сосредоточиванием надельных земель в руках зажиточной части общины [Фирстов, 1955].

М. В. Дорожкин, исследуя процесс капитализации деревни, признал, что его следствием стало расслоение крестьянства и раскол крестьянского сообщества [Дорожкин, 1957].

Н. В. Полин, затрагивая в своих трудах проблемы общинной организации, указывал, что в ходе Столыпинской реформы на селе произошло усиление бедняцко-середняцкого большинства. Им также были сделаны существенные уточнения по вопросу выхода крестьян из общины в годы реформы [Полип, 1978, 1982].

Из многочисленных современных исторических работ, на наш взгляд, наиболее значимы труды А. С. Тувина, В. К. Абрамова, Т. В. Ефериной, В. А. Юрченкова,

A. П. Солдаткина, О. И. Марискипа, С. Б. Котлярова и др.

A. С. Тувин затронул вопрос о двойственности общинного института в процессе восприятия крестьянами прогрессивных элементов в сельскохозяйственном производстве. С одной стороны, община выступала тормозом на пути отдельных предприимчивых крестьян, с другой стороны, могла стимулировать все общество к переходу к прогрессивным началам [Тувин, 1992].

Занимаясь изучением проблем землепользования на территории Мордовии,

B. К. Абрамов указал на ухудшение обеспеченности земельными наделами мордовского крестьянства, в отличие от русских и татар. Автор также подчеркивал положительную роль традиционного социального института в жизни мордовского народа [Абрамов, 1996].

B. А. Юрченков исследовал отношение крестьянства к низовым органам советской власти в первые годы диктатуры пролетариата. В ходе проведенного анализа целого ряда документов он выделил четыре типа реакции крестьян на вновь формирующиеся органы власти - от равнодушного отношения до активного сопротивления, что свидетельствует о глубокой социально-экономической дифференциации крестьянства и его расколе [Юрченков, 1988, 1990, 2002].

Взаимоотношения мордовского крестьянства и местных органов власти стали также предметом исследования А. П. Солдаткина. Однако оп несколько расширил хронологические рамки и стал рассматривать проблему в плоскости «община -власть» [Солдаткин, 2004, 2006].

О. И. Марискин акцентировал внимание па вопросах, связанных с налогообложением и податной деятельностью крестьянского «мира». Он пришел к выводу, что сельская община активно участвовала в формировании многоуровневой системы бюджетов, выступая при этом своеобразным барьером-буфером, предохранявшим от произвола чиновников и чрезмерного налогового гнета [Марискин, 2004].

Проведя комплексный анализ процесса реализации Столыпинской аграрной реформы на территории Симбирской губернии, С. Б. Котляров пришел к выводу, что общины мордвы, татар, чувашей отличались от русских большей прочностью и консерватизмом. Он отмечал негативное отношение большинства крестьян в национальных обществах к проводимым правительством землеустроительным мероприятиям [Котляров, 2005].

Особо следует отметить кандидатскую диссертацию Т. В. Еферипой - первое и па сегодняшний день единственное историческое исследование эволюции общинного института па территории Мордовии с 60-х годов XIX в. по 30-е годы XX в. В ней проанализированы общинное землепользование и социально-регулятивные функции «мира». Однако община мордвы не выделялась в качестве самостоятельного объекта изучения. В дальнейшем крестьянское сообщество исследовалось автором с социологической точки зрения [Еферина, 1995].

Если историков преимущественно интересует социально-экономический аспект функционирования общинного института, то в этнографических работах акцент делается на изучении роли общины в быту, в развитии межкультурных и межэтнических контактов, в сохранении и передаче народных обычаев и традиций.

Из многочисленных общероссийских этнографических трудов, рассматривающих традиционные социальные институты других народов, следует в первую очередь выделить работы Н. А. Миненко, М. М. Громыко, Т. А. Бернштам, вышедшие в 1970-80-х гг.

Предметом исследования М. М. Громыко стали крестьянский мир в действии многочисленных связей и отношений общинников в их повседневной жизни и морально-этические представления русских крестьян. В ее трудах сельская община представлена как целый микрокосм. Автором также специально изучались место и роль данного института в социальном механизме формирования, аккумуляции, трансляции и трансформации традиций, его значение в этностабилизирующих процессах [Громыко, 1984, 1986, 1991].

Н. А. Миненко рассмотрела положение крестьянской семьи, хозяйственного двора, родственного клана в общине, влияние социально-экономических процессов развивающихся в среде крестьянства на эволюцию общинных поземельных отношений. Она изучала этические отношения внутри общины, нравственный контроль со стороны общинников за поведением крестьянской семьи, обычное право среди крестьян Западной Сибири [Мипепко, 1979].

В центре ВЕЕИмання Т. А. Бернштам оказались вопросы, связанЕЕые с положением в общине молодежи, осо6сееееости ее образа жизееи, фуЕЕКций и поведения, место и роль в обрядово-символической системе традициоЕЕЕЕого сельского коллектива. Автором было проведено первое в отечествеЕЕЕЮЙ этЕЕОграфии исследоваЕЕие половозра-стееой структуры традЕЕЦиоЕЕЕЮГо русского сельского общества [Бернштам, 1988].

Среди совремеЕ1ЕЕых этнографических работ ЕЕаиболее значимы труды А. Г. КрасЕЕлыЕикова, И. К. Калинина.

Так, А. Г. КрасЕЕЛьЕЕИков, проанализировав двЕЕжеЕЕие мировоззренческих установок в восточЕЕО-фиЕ1СКОЙ сельской общине, пришел к выводу, что распространение в ней грамотЕюети способствовало большей свободе и ЕЕезависимости личеюсти, ею ослабляло общинные устои [Красилы1иков, 1999].

В монографии И. К. Калшшна представлена коЕЕцепция «трехэтапной модернизации» коми, мордвы, марийцев, удмуртов. При этом очередной виток социалыЕых, культурных и техЕюлогических инноваций в жизееи деревЕ1и автор, следуя традициям советской историографии, отождествляете 1917 г. [Калинин, 2000].

Из числа региональных этнографических исследовашЕЙ особого внимания заслуживает монография Е. П. Бусыпша, Н. В. Зорина, Н. В. МихайлЕЕчепко. В ней на основе ЕЕмеющихся источников и собраЕЕЕЕЫх полевых материалов этнографических экспедиций дается характеристика русской поземельной общины, выявляется ряд ее особеЕНЕоетей, связанных со спецификой истории развития края и формироваЕшем поволжских великороссов. Здесь также содержится важный вывод о постепе1ЕЕЮм разложении о6щиееееых устоев у русских крестьян уже в конце XIX - начале XX в. [Бусыгин, 1973].

Из дореволюционных этнографов, занимавшихся изучением общинных устоев непосредственно у мордвы, наиболее ощутимый вклад внес В. Майнов, исследовавший общественный быт и обычно-правовые нормы мордовского крестьянства [Майнов, 1885]. Большую ценность также имеют микроисследования отдельных мордовских общин, проведенные В. Трироговым, И. Краспоперовым, К. Столыпиным и др. [Трирогов, 1880; Красноперов, 1887; Столыпин, 1907 и др.]. Работы содержат интересный фактический материал, так как в них затрагивались вопросы об организации мирского самоуправления, роли общины в поддержании внутридере-венского правопорядка, контроле хозяйственной деятельности и семейного быта крестьян, общинной взаимопомощи, социальном, имущественном неравенстве общинников. К их минусам могут быть отнесены описательный характер, фрагментарность, слабая практическая направленность.

После Октября 1917 года этнографическое изучение мордовского народа заметно оживляется, но проблемы общинной организации не становятся предметом специального этнографического исследования. В работах М. Е. Евсевьева, М. Т. Маркелова, А. А. Гераклитова и др. отражены изменения в традиционно-бытовом укладе сельского социума, происшедшие под влиянием революции, содержатся интересные наблюдения настроений мордовской деревни, обыденного сознания ее жителей, их культурного уровня, политических воззрений, отношения к религиозным вопросам, социально-классового восприятия аграрных преобразований, деятельности центральных и местных органов власти и т. д. [Евсевьев, 1986; Мар-келов, 1922, 1936; Гераклитов, 1931]. Написанные «с натуры», они не могут претендовать на глубокие теоретические исследования, однако позволяют охарактеризовать мордовскую общину как корпоративную общность, ее уклад, взгляды крестьян па проводимую государством политику.

С 1950-х г. активизируется планомерное изучение мордовского народа на новом, качественном уровне. Однако, главное внимание исследователей сосредоточилось не на традиционной культуре, а на проблемах современности. Вопросы социальной организации мордовского доколхозного крестьянства в поле зрения представителей этнографической и исторической пауки так и не попали.

В 1960-80-е годы развитие мордовской исторической и этнографической науки шло в русле общей тенденции возрождения интереса к институту крестьянской общины.

Значительный вклад в изучение мордовской крестьянской общины внесли В. П. Тумайкин и В. А. Балашов.

Соседская община заволжской мордвы в пореформенный период стала темой диссертационного исследования В. П. Тумайкина. Он, проанализировав структуру мирского управления, принципы его функционирования, пришел к выводу, что по этим показателям общинный институт заволжской мордвы не отличался от общины других народов. В сферу пристального внимания автора попали также вопросы поддержания культовых и иных культурных традиций в крестьянском сообществе [Тумайкин, 1974].

В. А. Балашов, изучая общественный досуг, бытовые функции сельской общины мордвы, зафиксировал ее дуалистичный характер. Он отметил, что, с одной стороны, для нее было характерно стремление к стабилизации патриархально-бытовых устоев, а с другой стороны, под воздействием социальной дифференциации происходит трансформация традиционных функций. Исследователь также указывал па насильственпость и непродуманность политики по внедрению новой обрядности [Балашов, 1975,1988,1992].

Занимаются изучением отдельных аспектов функционирования общины у мордвы и современные этнографы Мордовии.

Так, в работах Г. А. Кориишиной рассматривается значение традиционных календарных праздников в жизни мордовской общины, их роль в развитии межэтнических контактов в рамках данного института. Проведенное ей исследование выявило постепенную трансформацию отношения сельского населения к проводимым торжествам, которые к началу XX в. утратили свой аграрно-магический характер и воспринимались в зЕтчительпой мере как простые развлечения, забава [Корнишина, 1990, 2000].

Н. Ф. Беляева, исследуя брачно-семейные и общинные устои мордвы с позиций социализации личности, проанализировала структуру и функции мирского института в пореформенный период. Она отметила устойчивость традиционного уклада жизни мордовского села [Беляева, 2004].

Н. Ф. Мокшин особое внимание уделил культурно-бытовой и духовной стороне жизни мордовского социума, представляя сельскую общину как регулятор религиозной жизни. Автор констатировал значительное влияние религии на все стороны и компоненты крестьянского быта, общественной, семейной и личной жизни. В его поле зрения также попали вопросы материальной культуры, межнационального взаимодействия с представителями других этносов [Мокшин, 1968, 1977, 2001, 2005].

Промысловая деятельность крестьян мордовского края стала предметом исследования А. С. Лузгипа. Он проследил участие в промыслах крестьян разной этнической принадлежности, их значение в жизни отдельной семьи и деревенского «мира» [Лузгин, 2001].

Подводя итог краткому историографическому состоянию темы в целом, можно констатировать, что при всем многообразии изданной этнографической и исторической литературы отдельные аспекты проблемы по-прежнему остаются недостаточно проработанными. Пробелом является также отсутствие специального, комплексного исследования, посвященного мордовской общине. Данные обстоятельства обусловили выбор объекта и предмета исследования, определили его цели и задачи.

Цель диссертации - рассмотреть особенности функционирования мордовской общины в условиях трансформации мордовской деревни. Основной упор сделан на исследовании общинных традиций, анализе общественного сознания мордовского крестьянства начала XX в. и его отношения к новому режиму как членов традиционной корпоративной ячейки.

Исходя из поставленной цели, были сформулированы следующие задачи:

- рассмотреть структуру мордовской общины в начале XX в., происходящие в ней после Столыпинской реформы процессы;

- раскрыть традиционную роль общинного института в хозяйственной и социально-бытовой сфере;

- определить отношение мордовских общинников к Советской власти и критерии их оценки проводимой государством политики;

- проанализировать характер изменений, произошедших с высшим органом сельского общества - сходом в первое послеоктябрьское десятилетие и выяснить отношение мордвы к новым органам местной власти;

- выявить место и роль общинной, хуторской и коллективных форм хозяйствования в жизни мордовского крестьянства при новом режиме;

- проследить трансформации, происходившие в сфере традиционных ценностных установок общинников, определить общую культурно-духовную атмосферу в мордовской деревне в условиях социалистического переустройства общества в 1920-е годы.

Объектом исследования является институт общины у мордвы, как исторически сложившаяся форма крестьянского самоуправления и совместного пользования землей в условиях трансформации общества в начале XX в.

Предметом исследования послужили общинные традиции и процессы трансформации общественного сознания; восприятие мордовским общинным крестьянством политики государства по отношению к своему образу жизнедеятельности.

Хронологические рамки работы охватывают первую треть XX в. (1906 -1930 гг.). Нижняя дата - 1906 г. определяется началом реформирования крестьянского землеустройства, предпринятого П. А. Столыпиным. Конечная граница -1930 г. связана с юридическим упразднением института крестьянской общины, основой которого стало постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О ликвидации земельных обществ в районах сплошной коллективизации».

Территориальные рамки исследования охватывают границы современной Республики Мордовия. В начале XX в. она входила в состав четырех губерний: Пензенской, Симбирской, Тамбовской и Нижегородской и до 1928 г. не являлась самостоятельным государственным образованием. В 1928 г. ВЦИК утвердил создание Саранского округа в составе Средневолжской области, который в этом же году был переименован в Мордовский округ, а в 1930 г. преобразован в Мордовскую автономную область в составе Средневолжского края.

Источннковаи база. Круг источников, привлеченных в работе, условно разделен на четыре группы: неопубликованные архивные документы, полевые этнографические данные, устно-поэтическое творчество, опубликованные материалы.

Из неопубликованных архивных источников главными явились материалы фондов Центрального государственного архива Республики Мордовия (ЦГА РМ), Центра документации новейшей истории Республики Мордовия (ЦЦНИ РМ), Государственного архива Пензенской области (ГАПО). Материалы фондов канцелярии пензенского губернатора, губернского присутствия, земской управы, земельного комитета, землеустроительной комиссии [ГАПО. Ф. 5, 45, 53, 158, 486], губернских, уездных и волостных исполкомов Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов [ЦГА РМ. Ф. Р. 37, 55, 62, 205, 208], земельных управлений [ЦГА РМ. Ф. Р. 310, 312, 314; ГАПО. Ф. Р. 2], уездных и волостных комитетов ВКП (б) [ЦЦНИ РМ. Ф. 1, 2, 12, 16, 19, 26, 27, 30, 180, 327, 485, 519, 557, 563, 1042, 1263], Мордовского облисполкома [ЦГА РМ. Ф. Р. 238] составили ту информативную базу, па которой решались основные исследовательские задачи. Данные фонды представлены рескриптами, рапортами, донесениями поступающими с мест, постановлениями губернских органов власти, протоколами общих собраний крестьян, собраний бедноты, делегатских собраний, волостных и сельских общих собраний женщин Ардатовского, Бедподемьяновского, Краснослободского, Рузаевского, Саранского, Темниковского уездов, решениями крестьянских съездов, наказами, заявлениями и жалобами граждан, поступающих в губернские, уездные и волостные органы власти, инструкциями, отчетами, докладными записками исполкомов и партячеек, сводками правоохранительных органов и органов ОГПУ. Большая часть привлекаемого архивного материала носит рукописный характер. Протоколы написаны небрежно, с орфографическими и синтаксическими ошибками, что представляет определенную сложность в их изучении. Тем не менее, они предоставляют уникальный материал, позволяющий судить о функционировании общинного института, происходящих с ним трансформациях, отношении мордвы к новой власти и изменениях в общинном сознании.

Особую группу источников составили полевые материалы автора, собранные в 2004 - 2006 гг. в селах Рузаевского, Инсарского (2004), Кочкуровского (2005), Ко-вылкинского районов (2006) и сведения, получепные в ходе этнографических экспедиций другими исследователями (Н. Ф. Беляевой, Г. А. Корпишипой). Безусловно, полученная автором информация носит определенную долю субъективизма, тем более что часть ее - это воспоминания респондентов о рассказах представителей старшего поколения. Однако подобного рода сведения дополняют данные других источников, позволяют воссоздать исторический облик мордовского села, взглянуть на происходившие внутриполитические и общественные процессы глазами обычных людей. Это дает право говорить о введении в этнографическую науку нового пласта материала.

Отдельную группу источников составили произведения устно-поэтического творчества мордвы дореволюционного и советского периода: песни, сказки, частушки, пословицы, поговорки. В них отразились народный быт и обряды, процессы, происходившие в обществе. В основном они служат для иллюстрации традиционного уклада жизни, характеристики мироощущения мордовского общинного крестьянства, позволяют глубже понять его психологию, вскрывая господствующие в обществе стереотипы и отслеживая новые веяния в общественном сознании.

Из опубликованных источников в работе используются дореволюционные и советские законодательные акты, решения партийных органов. Они позволяют проследить, как менялось отношение власти к традиционной социальной организации земледельцев России, к общинному землепользованию, к общинным институтам и традициям.

Ценный пласт источников составляют статистико-демографические справочники, содержащие сведения по различным сторонам жизни деревенского социума, отражающие непосредственные результаты реконструкции сельского хозяйства в самых различных сферах. В очерченный блок опубликованных материалов можно также отнести данные единовременных переписей. Особо следует выделить Подворную перепись 1910 - 1911 г. Всероссийскую сельскохозяйственную перепись

1917 г., Всероссийскую сельскохозяйственную перепись 1920 г. и Всесоюзную перепись населения 1926 г.

Традиционным и универсальным источником явились периодические издания. В них отражено участие мордвы в экономической, культурной, общественно-политической жизни, реакция сельских жителей на аграрную политику. Описательно-публицистический и идеологически-пропагандистский характер преобладающего большинства материалов периодической печати несколько снижает их информативную ценность, как источника. Однако, они помогают воссоздать образ и уклад сельской жизни мордвы.

Существенно облегчают поисковые задачи и содержат значимую дополнительную информацию публикации архивных документов и воспоминаний участников событий. Так, в данной работе активно использовались сборники «Установление Советской власти в Мордовии», «Мордовия в период упрочнения Советской власти и гражданской войны» и др., в которых собраны материалы, характеризующие экономическое и социально-политическое состояние села.

В целом, использованные в работе источники, позволяют в полном объеме решить поставленные задачи.

Методология н методы исследования. Методологической основой исследования являются принципы диалектического познания общества, базирующиеся на рассмотрении явлений в их развитии и неразрывной связи с другими явлениями, а также традиционные принципы исторического исследования - историзм, научность, объективность. Среди общенаучных методов, используемых при написании работы, следует выделить анализ, синтез, сравнение. Для более углубленного исследования использовались сравнительно-исторический, позволяющий выявить закономерности того или иного явления, проблемно-хронологический, дающий возможность в хронологической последовательности раскрыть характер, свойства и изменения изучаемой реальности, более емко и разносторонне представить выявленный в ходе исследования фактический материал, а также статистический методы. При этом соблюден принцип сочетания макро- и микроуровнего подходов, содействующих изучению конкретных общин, типичных в своем развитии. При исследовании также активно применялся герменевтический метод - метод интерпретации и трактовки текстовых источников. Важную роль сыграли и методы этнологической и этнографической наук, в частности - сбор полевого материала.

Научная новизна состоит в том, что данная работа представляет первое специальное историко-этнографическое исследоваЕше общинного института у мордвы в условиях трансформации деревни, начиная со Столыпинской аграрной реформы до его юридического упразднения в годы советской власти. Автор акцентирует внимание на том, как в новых условиях самобытная мордовская сельская общность восприняла отличные от традиционных качества жизни и расширяла степень своей информированности об окружающем пространстве.

Особое внимание в работе уделено проблеме взаимоотношений мордовской крестьянской общины с органами Советской власти. Автор не только подробно рассмотрел отношение мордовских общинников к новой власти, но и выявил критерии оценки проводимой государством политики, исследовал роль и значение новых органов местной власти - сельсоветов и традиционных институтов самоуправления в жизни мордовского «мира», детально проанализировал причины и характер изменений, произошедших со сходом (велень пуромкс (промкс)) в первое послеоктябрьское десятилетие. При этом основной упор сделан па исследовании общинных традиций и общественного сознания внутри крестьянского сообщества во взаимосвязи с явлениями внешней социальной среды, показе динамики изменения мировоззренческих установок в мордовском сельском социуме. Автор подверг тщательному анализу процессы трансформации общественного сознания, традиционных ценностных установок внутри крестьянского «мира» в условиях социалистического переустройства общества.

Диссертация призвана способствовать дальнейшей разработке фундаментальных проблем этнографии и истории мордовского этноса. Она содержит ранее не публиковавшиеся архивные материалы, вводит в научный оборот собранный автором полевой материал.

Практическая значимость исследования заключается в том, что народные традиции сохранения этнокультуры могут быть востребованы в современной прак

Ф тике. Опыт выстраивания межэтнического, межконфессионального диалога, приобщение к культуре других народов ведут к снижению межнациональной напряженности в обществе. Материалы и выводы могут быть использованы при создании обобщающих трудов по истории и этнографии народов Среднего Поволжья, а также для решения частных проблем крестьяноведепия как науки. Изложенный в диссертации материал по мордовской общине может привлекаться в качестве сравнительного при изучении аналогичных институтов у других этносов. Он может быть использован при разработке лекционных курсов, подготовке учебных пособий по этнографии, истории Мордовии, отечественной истории для ВУЗов и средних школ.

Положения, выносимые на защиту:

1. Столыпинская аграрная реформа и развитие капиталистических отношений не разрушили устоев деревенской патриархальности у мордвы. Общинное сознание оставалось определяющим, что выражалось в ориентированности на традиционный уклад жизни.

2. Стабильность мордовской общинной организации обеспечивалась структурными особенностями, наличием внутри нее семейно-родствеппых связей, различных традиционных форм общения и контактов. Ключевая роль по-прежнему принадлежала общественному мнению (велень мяль), совету стариков (велень атят), которые выступали мощным идеологическим и консолидирующим фактором.

3. Мордовская крестьянская община сохранила свои позиции в первые годы

Советской власти и сумела адаптироваться к новым условиям. В производственной сфере это выразилось в приверженности общинному землепользованию. В общественных отношениях проявилось в крестьянской солидарности, авторитете норм обычного права и общественного мнения.

4. Отношение мордвы к новой власти отличалось определенными колебаниями, зависящими от конкретных шагов государства в аграрном секторе. Они оценивались с точки зрения хозяйственной целесообразности сквозь призму мирского идеала справедливости.

5. Мордовское крестьянство стремилось решать насущные проблемы через традиционные институты самоуправления. Сельские советы, являясь опорой центральной власти на местах, особым расположением у него не пользовались.

6. Классовые противоречия внутри мордовской общины, несмотря на усилия большевистского руководства, не носили абсолютного характера. Вызовы, поступающие из внешнего мира, затрагивали в той или иной степени интересы всех крестьян, заставляя их консолидироваться и искать адекватный ответ.

7. Происходящие в мордовской деревне процессы трансформации традиционных мировоззренческих установок и устоев протекали медленно. В основной массе мордвы доминировало общинное сознание, что ориентировало ее на следование традиционным порядкам и нормам.

Структура исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка сокращений и библиографического списка.

Заключение диссертации по теме «Этнография, этнология и антропология», Мирошкин, Владимир Вячеславович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Анализ этнографической и исторической литературы, привлеченные архивные данные и полевые материалы позволили сделать следующие выводы.

В начале XX в. у мордвы община продолжала оставаться основной формой крестьянского объединения и самоуправления. В отличие от русских и татарских общин края она сохранила свою многодворность. Господствующей формой у мордвы была простая община, ограниченная рамками одного села. Благодаря этому, в ней были более крепкими социальные связи, лучше сохранялись общие мировоззренческие и поведенческие установки. Мордовскую общину отличал также ее семейпо-родственный характер. Исходя из этого, община воспринималась как большая семья, а сельский сход прочно ассоциировался с собранием членов данной семьи, на котором совместно обсуждались и сообща решались различные вопросы, касающиеся административной, хозяйственной и духовной жизни села. Среди других специфических черт следует выделить меньшую, чем у русских, социальную дифференциацию. Это придавало большую устойчивость общинным связям, поддерживало общность интересов, обеспечивало целостность крестьянского восприятия.

В структуре организации управления у мордвы просматривается аналогичность с общинной организацией других этносов. Она не претерпела существенных изменений и после Столыпинской реформы. Выборный аппарат администрации и сельский сход по-прежпему оставались главными регуляторами общественных отношений в мордовской деревне. В ряде мест они превращались в защитников интересов зажиточных слоев общества. Однако в большинстве мордовских общин важную роль играли общественное мнение и совет стариков, что определяло прочность их позиций и крепость традиции.

В начале прошлого века в мордовской общине происходили такие же процессы, что и у других этносов: разложение патриархальных семей, демократизация общинного собрания, имущественная дифференциация и т. п. Однако у мордвы они протекали менее интенсивно, чем, например, у русских.

В начале XX в. мордовская община сохраняла свой полифункциональный характер. Она по-прежнему занимала ведущие позиции в хозяйственной сфере жизни этноса. Общинное землепользование, основанное на уравнительных переделах, оставалось сущностной чертой жизни мордовского крестьянства. Сами земельные переделы при всей неоднозначности их оценки, к началу XX в. достигли очень развитых форм. Они, вплетаясь в экономическую и социальную жизнь мордовского народа, являлись составной частью его земледельческой культуры. Столыпинская аграрная реформа, а затем Первая мировая война лишь замедлили общинный механизм переделов, но, как показали последующие события, не разрушили его. В рамках общины по-прежнему осуществлялось лесопользование, выполнялась природоохранная и податная функции, организовывалась пастьба скота и работы по сельскому благоустройству. Аналогичная хозяйственная деятельность протекала в общинах других этнических групп. Мордовскую общипу от них отличала большая прочность внутриобщиппых отношений, большая приверженность ее членов традиционному укладу жизни.

Община продолжала играть основополагающую роль у мордвы и в социально-бытовой сфере. Под ее контролем по-прежнему находились семейно-брачные отношения, вопросы нравственности и социальной защиты. Она несла воспитательные и судебные функции, поддерживала этнический колорит, выступая опорой в сохранении культовых ритуалов и местных культурных традиций крестьян, в ее рамках проходило межэтническое взаимодействие. Бытование в мордовской общинной среде традиционных институтов крестьянской взаимопомощи (лездома) и коллективных молений (озкстов), функционирование общинного суда, осуществляющего свою деятельность преимущественно согласно нормам обычного права позволяют утверждать, что развитие товарно-денежных отношений в мордовской деревне не разрушило устоев деревенской патриархальности.

В силу своих особенностей мордовская община оказалась менее подвержена влиянию капиталистических отношений и Столыпинской аграрной реформы, о чем свидетельствуют крайне низкий процент выхода из мордовских общин. Общинное сознание доминировало в подавляющей массе мордовского крестьянства, определяя течение хозяйственной и духовной жизни.

Отношение мордвы к Советской власти отличалось определенными колебаниями, зависящими от конкретных шагов государства в аграрном секторе. Они оценивались с точки зрения хозяйственной целесообразности сквозь призму мирского идеала справедливости. При этом отмечается некоторая недоверчивость и настороженность во взаимоотношениях мордовского крестьянства и власти. Здесь сказалось как то обстоятельство, что среди мордвы исстари завелось, «чтобы насколько возможно избегать всякого начальства» [Майнов, 1885:247], так и то, что крестьянство по своей природе отличается аполитичностью, придерживается правила: власть - сама по себе, мы - сами по себе. Кроме того, проводимая в рассматриваемый период политика, не всегда отвечавшая ожиданиям населения, вырабатывала чувство осторожности, которое в сложившихся условиях было сродни инстинкту самосохранения. Раскол мордовской общины, несмотря на усилия большевистского руководства, не носил абсолютного характера. Вызовы, поступающие из внешнего мира, затрагивали в той или иной степени интересы всех крестьян, заставляя их консолидироваться и искать адекватный ответ. Скорее «глубокий разрыв произошел не между классами крестьянства, а между крестьянством и остальным обществом, особенно городской его частью» [Хоскинг, 1995:137].

Вплоть до конца 1920-х гг. самой распространенной и самой авторитетной структурой управления мордовским селом оставался сход общинников, тогда как сельские советы особым расположением со стороны крестьян не пользовались. На наш взгляд, причин этому несколько. Во-первых, в отличие от сельсовета, сельский сход, как высший орган крестьянской общины, был устоявшейся структурой, освященной традицией, и уже поэтому пользовался всеобщим доверием. Во-вторых, доверие к сельскому сходу обеспечивал и сам порядок избрания общинного управленческого аппарата. Мордовские крестьяне при выдвижении кандидатур на выборные мирские должности предпочтение отдавали тем, кого хорошо знали, кто умел организовать свое личное хозяйство. Для избрания в сельсовет власти установили иной принцип - классовый, что, в целом, не способствовало укреплению авторитета сельсовета в глазах крестьянской общины. В-третьих, независимость и самодостаточность схода обеспечивали ему должную эффективность. Этим он выгодно отличался от сельсовета, который «ничего не может сделать самостоятельно», а «действует на основании инструкции» [ЦЦНИ РМ. Ф. 30, оп. 1, д. 14, л. 50 об.]. В-четвертых, «традиция решения вопросов «всем миром» была жива не только среди рядовой массы крестьян, но и среди нарождавшейся крестьянской советской элиты - членов советов» [Еферина, 2003:135]. Наконец, престиж новых органов власти страдал от ненадлежащего поведения отдельных их представителей, процветающей бюрократии и равнодушия к проблемам населения.

Изменения, произошедшие с сельским сходом у мордвы, носили как чисто внешний, так и функциональный характер. В целом, они не были обусловлены исключительно спецификой мордовской общины, а служили результатом воздействия внешних сил, что подтверждают аналогичные процессы у других этносов. Крестьянство вне зависимости от этнической принадлежности охотнее решало свои дела не через новые органы власти, а через сельские сходы, которые, несмотря на потерю части своих функций, по-прежнему оставались влиятельной структурой на селе.

При новом режиме мордовское крестьянство в основной своей массе сохраняло приверженность именно общинному землепользованию, общине, которая уже продемонстрировала свою живучесть, стойкость и состоятельность, обеспечивая минимальные условия выживания крестьянской семьи, давая крестьянам чувство определенной социальной защищенности, столь важной в условиях мордовского края, находящегося в зоне рискованного земледелия. Позиции традиционного типа хозяйствования не смогли существенно потеснить пи хуторская, ни коллективные формы. Важным преимуществом общины было обеспечение сочетания личных и общественных интересов и материальной заинтересованности в результатах труда, берущих свое начало в дуализме частной и общественной собственности. Психологическое объяснение ориентированности на данный институт заключалось не только в традиционализме и консерватизме подавляющей части мордвы, но и в том, что стремление к сплоченности было в условиях кризиса естественной реакцией.

Доминирование общинного сознания в основной массе мордвы ориентировало ее на следование традиционным порядкам и нормам не только в производственных, но и в общественных отношениях. Традиции крестьянской солидарности и авторитет общественного мнения оставались ключевым регулятором поведения, центральным организующим принципом межличностных отношений в деревне. В то же время установление Советской власти принесло изменения в социально-бытовую сферу жизни мордовского этноса. В сознание масс стал активно внедряться новый образ жизни, формироваться новый стиль мышления. Под действием давления государственной и партийной машины в недрах общинного института происходят процессы трансформации традиционного сознания и устоев: претерпевает изменения обычай лездома, хотя он и продолжает пока играть значимую роль; происходит перекос в восприятии употребления алкоголя, и уже не всегда община способна с былой эффективностью противостоять этому злу; революционные гонения на народные формы досуга вместе с распространением сети клубов, библиотек и т. п. вели к их медленному угасанию; разрушение привычного мироощущения мордовки больно ударяло по общинному сознанию и порядкам. Однако не все начинания властей вызывали недоумение и негативную реакцию. К вопросам религии и просвещения, крестьянство подходило с позиции практической целесообразности.

В целом, можно заметить, что новые порядки в мордовских селах приживались медленно. Нормы обычного права, строившиеся на религиозно-нравственных категориях, сохраняли в мордовской крестьянской среде свою силу. Общинное сознание и традиции пе спешили уступать место социалистическим ценностям. Не последнюю роль в поддержании на селе правопорядка играло общественное мнение, регулировавшее поведение в соответствии с традициями. Устойчивость традиционных норм поведения в мордовской деревне 1920-х гг. во многом объяснялась сильными позициями общественного мнения, которое по-прежнему оставалось важнейшим регулятором поведения. Оно оказывало постоянное непосредственное воздействие на формирование и сохранение традиционных воззрений, корректировало малейшие отклонения от нормы. Основанное на канонах обычного права, отразившего жизненные установки крестьянства, с их понятиями о правде, добре, справедливости, общественное мнение было более чутким индикатором и гибким инструментом, чем любое писаное законодательство.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Мирошкин, Владимир Вячеславович, 2007 год

1. Источники 1. Архивные материалы

2. Центральный государственный архив Республики Мордовия (ЦГА РМ):

3. Ф. 24 (Краснослободский уездный суд) оп. 1, д. 946.

4. Ф. 139 (Темниковский уездный съезд) оп. 1, дд. 13, 25, 51.

5. Ф. Р. 20 (Краснослободский отдел управления исполнительного комитета уездного совета рабочих, красноармейских и крестьянских депутатов) оп. 1, Д. 19.

6. Ф. Р. 37 (Саранский уездный исполнительный комитет Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Саранского уезда) оп. 1, д. 214.

7. Ф. Р. 55 (Ардатовский уездный исполнительный комитет Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Ардатовского уезда) оп. 1, д. 7.

8. Ф. Р. 62 (Темниковский уездный исполнительный комитет Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Темниковского уезда) оп. 1, дд. 8, 42,116.

9. Ф. Р. 205 (Саранский уездный исполнительный комитет Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Саранского уезда) оп. 1, д. 27.

10. Ф. Р. 208 (Русско-Маскинский волостной исполнительный комитет Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Краснослободского уезда) оп. 1, д. 4.

11. Ф. Р. 238 (Мордовский областной исполнительный комитет Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Мордовской автономной области Средне-Волжского края (Мордовский облисполком)) оп. 3, д. 101.

12. Ф. Р. 310 (Земельное управление Саранского уездного исполнительного комитета Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Саранского уезда) оп. 1, д. 1.

13. Ф. Р. 312 (Земельное управление Краснослободского уездного исполнительного комитета Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Краснослободского уезда) оп. 1, дд. 28, 36.

14. Ф. Р. 314 (Земельное управление Мордовского окружного исполнительного комитета Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов) оп. 1, Д. 19.

15. Архив Центра документации новейшей истории Республики Мордовия (ЦДНИ1. РМ):

16. Ф. 1 (Ардатовский уездный комитет ВКП (б)) оп. 1, дд. 1, 255, 306, 533.

17. Ф. 2 (Ардатовский волостной комитет ВКП (б) Ардатовского уезда) оп. 1, Д. 59.

18. Ф. 12 (Силинский волостной комитет РКП (б) Ардатовского уезда) оп. 1, Д. Ю.

19. Ф. 16 (Краснослободский уездный комитет РКП (б)) оп. 1, дд.4, 5, 266, 267, 278.

20. Ф. 19 (Старо Синдровский волостной комитет ВКП (б) Краснослободского уезда) оп. 1, д. 8.

21. Ф. 26 (Темниковский уездный комитет РКП (б)) оп. 1, дд. 15, 50.

22. Ф. 27 (Рузаевский уездный комитет РКП (б)) оп. 1, дд. 1,7, 8, 17,36, 63.

23. Ф. 30 (Болдовский волостной комитет ВКП (б) Рузаевского уезда) оп. 1, дд. 8, 14,16, 18.

24. Ф. 180 (Ельниковский волостной комитет ВКП (б) Краснослободского уезда) оп.1, дд. 25, 31.

25. Ф. 327 (Саранский уездный комитет РКП (б)) оп. 1, д. 14.

26. Ф. 485 (Теньгушевский волостной комитет ВКП (б) Краснослободского уезда) оп. 1, дд. 51,52.

27. Ф, 519 (Чамзинский волостной комитет ВКП (б) Ардатовского уезда) оп. 1,1. Д.З.

28. Ф. 557 (Мокшалейский волостной комитет ВКП (б) Саранского уезда) on. 1, д. 5.

29. Ф. 563 (Торбеевский волостной комитет ВКП (б) Беднодемьяновского уезда) on. 1, дд. 40,42, 66.

30. Ф. 1042 (Темниковский волостной комитет РКП (б) Краснослободского уезда) оп. 1, д. 3.

31. Ф. 1263 (Старошайговский волостной комитет ВКП (б) Рузаевского уезда) оп.1, д. 5.

32. Государственный архив Пензенской области (ГАПО):

33. Ф. 5 (Канцелярия Пензенского губернатора) on. 1, дд. 7645, 7935, 7979.

34. Ф. 45 (Пензенская губернская землеустроительная комиссия) on. 1, д. 6.

35. Ф. 53 (Пензенское губернское присутствие) on. 1, дд. 443, 533, 681, 703, 915, 1032, 1117, 1499,1715, 1967.

36. Ф. 158 (Пензенская губернская земская управа) оп. 3, дд. 2037, 2044, 3247, 3248.

37. Ф. 486 (Пензенский губернский земельный комитет) on. 1, д. 23.

38. Ф. Р. 2 (Исполнительный комитет Пензенского губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов (губисполком)) on. 1, дд. 412, 692, 693, 1395, 1251, 1334, 1382, 3482,3484, 3485, 3587; оп. 4, д. 257.

39. Рукописный фонд Научно-исследовательского института гуманитарных наук при

40. Правительстве Республики Мордовия (НИИ ГН при Правительстве РМ):

41. И 1057. Беляева, Н. Ф. Традиции воспитания детей у мордвы : отчет об этнографической экспедиции в Ковылкинском, Краснослободском, Рузаевском и Темниковском районах МАССР / Н. Ф. Беляева. - Саранск, 1982.

42. И 1253. Корнишина, Г. А. Отчет об этнографической экспедиции 1991 г. в Атяшевский, Ардатовский, Темниковский, Атюрьевский, Краснослободский и

43. Ельниковский районы Мордовской АССР / Г. А. Корнишина, С. Д. Николаев. -Саранск, 1991.

44. Опубликованные документы и материалы

45. Аграрная политика в решениях съездов и конференций РКП (б) с 1917 по 1925 гг.-М.-Л., 1926.

46. Аграрная политика Советской власти (1917-1918 гг.): документы и материалы. М.: Изд-во АН СССР, 1954. - 552 с.

47. Всероссийская перепись населения 28 авг. 1920 г. Предварительные итоги по 25 губ. -М.: Изд-е ЦСУ МВД, 1921.

48. Всероссийская перепись населения 1926 г.- Изд-е ЦСУ Стат. Отд., 1928. -Т.1.-303 с.

49. Всесоюзная перепись населения 17 декабря 1926 г. : краткие сводки. М., 1928.-Вып. 5.

50. Города и села Мордовии : историко-экономический справочник. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1977. - 375 с.

51. Декреты Советской власти. М.: Госполитиздат, 1957. - 626 с.

52. Документы и материалы по истории Мордовской АССР. В 4-х т. Саранск : МНИИЯЛИ, 1939 - 1940 г. - Т. I. - 434 е.; Т. II. - 350 е.; Т. III. - 340 с.

53. Документы свидетельствуют. Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации. 1927 1932 / под ред. В. П. Данилова, Н. А. Ивницкого. - М. : Политиздат, 1989. - 526 с.

54. Захаркина, А. Е. Мордовия в годы трех народных революций. Хроника / А. Е. Захаркина, И. И. Фирстов. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1957. - 334 с.

55. Инжеватов, И. К. Топонимический словарь Мордовской АССР : названия населенных пунктов / И. К. Инжеватов. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1979. -224 с.

56. Крестьянские истории: российская деревня 20-х г. в письмах и документах. -М., 2001.-232 с.

57. Крестьянское движение в Поволжье (1919 1922 гг.): документы и материалы / под ред. В. Данилова, Т. Шанина. - М.: РОССПЭН, 2002. - 944 с.

58. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898 1986). -М.: Политиздат, 1984. - Т. 2. - 606 с.

59. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898 1986). - М.: Политиздат, 1984. - Т. 3. - 494 с.

60. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898- 1986). -М.: Политиздат, 1984.-Т. 4.-575 с.

61. Мордовия в период упрочнения Советской власти и гражданской войны : документы и материалы. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1959. - 432 с.

62. Мордовский округ. Саранск, 1929.

63. Мордовское население Пензенской губернии, его прошлое и современное состояние / под ред Г. А. Полумордвинова. Пенза, 1927. - 139 с.

64. Начальное образование в Симбирской губернии. Симбирск, 1905. - 148 с.

65. Письма во власть 1917 1927. - М.: Российская политическая энциклопедия, 1998.-664 с.

66. Сборник законов и узаконений рабоче-крестьянского правительства. М., 1931.

67. Сборник статистических сведений по Пензенской губернии 1920 1926 гг. -Пенза, 1927.

68. Сборник узаконений и распоряжений правительства о сельском состоянии. Общее положение о крестьянах. СПб., 1908

69. Сборник документов по земельному законодательству СССР и РСФСР. 1917- 1954.-М., 1954.

70. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. : документы и материалы. В 4 т. М.: РОССПЭН, 2000. - 864 с.

71. Средне-Волжский край. Экономический и социально-культурный обзор. -М., Самара, 1930.-412 с.

72. Установление Советской власти в Мордовии : документы и материалы. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1957. - 392 с.3. Мемуары

73. Незабываемые годы / отв. ред. В. И. Лопатова, H. Н. Сластухин. Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1967. - 360 с.

74. Чичаев, И. А. Рузаевка на заре Октября / И. А. Чичаев. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1970. - 140 с.4. Периодическая печать

75. Беднота. № 329, 13 мая 1919 г.

76. Власть труда. № 12, 15 октября 1919 г.; № 20, 19 ноября 1919 г.; № 27, 14 декабря 1919 г.; № 30, 28 декабря, 1919 г., № 19, 15 февраля 1920 г.; № 19, 24 марта 1920 г.; № 64, 28 августа 1920 г.

77. Воронов, Д. Н. Анализ деревенского потребления вина в Пензенской губернии / Д. Н. Воронов // Вестник Пензенской губернии. 1914. - № 10. - С. 517 -525.

78. Голубинский, И. Село Аксел Краснослободского уезда / И. Голубинский // Пензенские епархиальные ведомости. 1907. - № 23. - С. 1151 - 1157; № 24. -С. 1194-1209.

79. Зеленин, Д. К. Саратовская мордва / Д. К. Зеленин // Живая старина. 1910. -Вып. IV.-С. 1-8.

80. Иванцев, С. Из быта мордвы дер. Дюрки Паранеевской волости Алатырского уезда Симбирской губернии / С. Иванцев // Известия общества археологии, истории, этнографии. 1993.-Т. И.-Вып. 6.-С. 571 -575.

81. Ковалевский, М. Прошлое и настоящее крестьянского землеустройства / М. Ковалевский // Вестник Европы. СПб., 1911. - Кн. 5 (май). - С.234 - 265.

82. Ковалевский, М. Спор о сельской общине / М. Ковалевский // Вестник Европы. СПб., 1910. Кн. 1 (январь). - С. 259 - 295; Кн. 3 (март). - С. 259 - 273.

83. Кочаровский, К. Р. Крестьянская община в Саратовской губернии / К. Р. Ко-чаровский // Русское богатство. 1901. - № 11. - С. 113 - 141.

84. Красноперов, И. Мордовская община в Бугульминском уезде / И. Краснопёрое // Северный Вестник. Спб., 1987. - Кн. 1. - Отд. 2. - С. 60 - 75.

85. Маркелов, М. Т. Мордовская деревня по данным эрзянского предреволюционного фольклора / М. Т. Маркелов // Советский фольклор. М. - Л., 1936. -С. 269 - 280.

86. Маркелов, М. Т. Саратовская мордва / М. Т. Маркелов // Саратовский этнографический сборник. Саратов, 1922.-Вып. 1.-С. 53 -238.

87. Пешехопов, А. На очередные темы. Социальные последствия землеустройства / А. Пешехонов // Русское богатство. Спб., 1909. - Кн. 11 (ноябрь). - С 78 -107.

88. Постников, А. Верования и культ мордвы с. Сабанчеева Алатырского уезда Симбирской губернии / А. Постников // Известия общества археологии, истории, этнографии. 1892. - Т. 11. - Вып. 4. - С. 381 - 385.

89. Столыпин, К. Село Болохино Саранского уезда (историко-статистический очерк) / К. Столыпин // Пензенские епархиальные ведомости 1907. - № 20. -С. 983 -988; № 21 - С. 1022 - 1041.

90. Трирогов, В. Г. Мордовские общины (этнографические заметки исследователя) / В. Г. Трирогов // Русская старина. 1880. - Т. 28. - № 6. - С. 245 - 260.

91. Устпо-поэтическое творчество

92. Мордовские народные сказки (МНС) / под. ред. Н. М. Мирской. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1984.-400 с.

93. Мордовские поговорки, пословицы и присловицы (МППП) / под. ред. К. Т. Самородова. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1986. - 280 с.

94. Устно-поэтическое творчество мордовского народа (УПТМН). Саранск : Морд. кн. изд-во, 1963. - Т. 1. - 400 с.

95. УПТМН. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1965. - Т. 2. - 372 с.

96. УПТМН. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1967. - Т. 4. - 376 с.

97. УПТМН. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1982. - Т. 9. - 352 с.

98. УПТМН. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1983. - Т. 10. - 256 с.

99. УПТМН. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1987. - Т. 11. - 200 с.

100. Полевые материалы Полевые материалы автора:

101. ПМА, Рузаевский район (г. Рузаевка, сс. Болдово, Левжа, Мордовская Пиш-ля, Новая Муравьевка, Сузгарье, Трускляй, Палаевка, Перхляй), Инсарский район (сс. Мордовская Паевка, Новые Верхиссы, Старые Верхиссы, Сенгилей-ка) 2004 г.

102. ПМА, Кочкуровский район (сс. Качелай, Кочкурово, Мордовское Давыдово, Мурань, Новотягловка, Новые Турдаки, Сабаево), 2005 г.

103. ПМА, Ковылкинский район (сс. Барки, Волгапино, Кичатово, Курнино, Мордовское Коломасово, Новое Пшеново, Парапино, Рыбкино, Старое Дракино), 2006 г.1.. Литература

104. Абрамов, В. К. Крестьянское движение в Мордовии в 1917 г. (опыт количественного анализа) / В. К. Абрамов // Крестьянское хозяйство и культура деревни Среднего Поволжья / Марийский НИИЯЛИ им. В. М. Васильева. Йошкар-Ола, 1990.- С. 168-171.

105. Абрамов, В. К. Мордовский народ (1897 1939) / В. К. Абрамов. - Саранск :

106. Изд-во Мордов. ун-та, 1996. 412 с.

107. Абрамов, В. К. Осуществление декрета о земле в Мордовии / В. К. Абрамов //

108. Проблемы аграрной истории Среднего Поволжья в период от капитализма к социализму : сб. научн. статей. Саранск : Изд-во Морд, ун-та, 1988. - С.34 -49.

109. Автайкин, И. Е. Периодическая печать Мордовии в годы социалистическогостроительства / И. Е. Автайкин. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1975. - 126 с.

110. Александров, В. А. Сельская община в России (XVII нач. XIX в.) /

111. В. А. Александров. М.: Наука, 1976. - 323 с.

112. Алиева, Л. А. Крестьянская поземельная община Северо-Запада России (19061930-е): дне. канд. ист. наук / Л. А. Алиева. Псков, 2004.-314 с.

113. Анфимов, А. М. Крестьянское хозяйство Европейской России 1881 1904 /

114. A. М. Анфимов. М.: Наука, 1980. - 238 с.

115. Анфимов, А. М. Некоторые черты эволюции русской крестьянской общины впореформенный период. 1861 1914 гг. / А. М. Анфимов, П. Н. Зырянов // История СССР. - 1980. - № 4. - С. 26 - 42.

116. Арутюнов, С. А. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие / С. А. Арутюнов. М.: Наука, 1989. - 247 с.

117. Балашов, В. А. Бытовая культура мордвы: традиции и современность /

118. B. А. Балашов. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1992. - 256 с.

119. Балашов, В. А. Бытовая культура сельской мордвы в условиях строительства социализма / В. А. Балашов // Проблемы аграрной истории Поволжья в переходный период от капитализма к социализму (1917-1937) / Морд. гос. ун-т. -Саранск, 1988.-С. 85 104.

120. Балашов, В. А. Культура и быт мордовского колхозного села / В. А. Балашов. Саранск : Морд. кп. изд-во, 1975. - 168 с.

121. Беляева, Н. Ф. Община / Н. Ф. Беляева // Мордва. Саранск, 2004. - С. 331 -349.

122. Беляева, Н. Ф. Традиционные институты социализации детей и подростков у мордвы / Н. Ф. Беляева. Саранск, 2002. - 102 с.

123. Бернштам, Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX начала XX в.: половозрастной аспект традиционной культуры / Т. А. Бернштам. - Л. : Наука, 1988.-278 с.

124. Биккузина, А. X. Башкирская община на Южном Урале во второй половине XIX в.: дис. канд. ист. наук / А. X. Биккузина. Уфа, 2004. - 187 с.

125. Бромлей, Ю. В. Этнос и этнография /10. В. Бромлей. М. : Наука, 1973. -283 с.

126. Брыжинский, В. С. Праздники, традиции, искусство / В. С. Брыжинский // Мордовский народ: что нас волнует. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1991. -С. 184-201.

127. Бусыгин, Е. П. Общественный и семейный быт русского сельского населения Среднего Поволжья: историко-этнографическое исследование (сер. XIX -нач. XX вв.) / Е. П. Бусыгин, Н. В. Зорин, Е. В. Михайличенко. Казань : изд-во Казанского ун-та, 1973. - 156 с.

128. Бусыгин, Е. П. Этнография народов Среднего Поволжья / Е. П. Бусыгин, Н. В. Зорин. Казань : Изд-во Казанского ун-та, 1984. - 97 с.

129. Венер, М. Лицом к деревне: советская власть и крестьянский вопрос / М. Венер // Отечественная история. 1993. -№ 5. - С. 86- 107.

130. Вилков, А. А. Менталитет крестьянства и российский политический процесс / А. А. Вилков. Саратов : СГУ, 1997.

131. Внедряем новые, советские обряды / Бюллетень обмена опытом работы. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1965. - № 1 (апрель). - 16 с.

132. Вопросы аграрной истории Среднего Поволжья: дооктябрьский период / АН СССР. Институт истории и др. Йошкар-Ола, 1978. - 196 с.

133. Вопросы аграрной истории Среднего Поволжья: советский период / АН СССР. Институт истории и др. Йошкар-Ола, 1978. - 207 с.

134. Вопросы аграрной истории Среднего Поволжья (XIX нач.ХХ в.) : Межвуз. темат. сб. / МГУ им. Н. П. Огарева. - Саранск, 1979. - 196 с.

135. Вронский, О. Г. Государственная власть России и крестьянская община в годы «великих потрясений» (1905-1917) / О. Г. Вронский. М.: б/и, 2000.

136. Гераклитов, А. А. Материалы по истории мордвы / А. А. Гераклитов. М., Л.: Соцэкгиз, 1931.- 127 с.

137. Герасименко, Г. А. Борьба крестьян против столыпинской аграрной политики / Г. А. Герасименко. Саратов, 1985. - 342 с.

138. Гессен, В. М. Вопросы местного управления / В. М. Гессен. СПб., 1904. -181с.

139. Громыко, М. М. Место сельской (территориальной, соседской) общины в социальном механизме формирования, хранения и изменения традиций / М. М. Громыко // Советская этнография. 1984. - № 5. - С. 70 - 80.

140. Громыко, М. М. Мир русской деревни / М. М. Громыко. М. : Молодая гвардия, 1991.-446 с.

141. Громыко, М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. : этика внесемейпых внутриобщинных отношений / М. М. Громыко. М.: Наука, 1986. - 279 с.

142. Гусева, Т. М. Участие крестьянских обществ в развитии культуры мордовского края в пореформенный период / Т. М. Гусева // Крестьянство и власть Среднего Поволжья. Саранск, 2004. - С. 157 - 166.

143. Данилов, В. П. К вопросу о характере и значении крестьянской поземельной общины в России / В. П. Данилов // Проблемы социально-экономической истории России. М.: Наука, 1971. - С. 341 - 360.

144. Данилов, В. П. Об исторических судьбах русской крестьянской общины / В. П. Данилов // Ежегодник по аграрной истории: Проблемы истории русской общины. Вологда, 1976. Вып. 6. - С. 12-21.

145. Данилов, В. П. Советская доколхозная деревня: население, землепользование, хозяйство / В. П. Данилов. М.: Наука, 1977. - 320 с.

146. Данилов, В. П. Советская доколхозная деревня: социальная структура, социальные отношения / В. П. Данилов. М.: Наука, 1979. - 360 с.

147. Данилова, Л. В. Крестьянство и государство в дореволюционной России / Л. В. Данилова. // Крестьяне и власть. Тамбов : Изд-во Тамбовского ун-та, 1996.-С. 36-43.

148. Данилова, Л. В. Сельская община в средневековой Руси / Л. В. Данилова. -М.: Наука, 1994.

149. Данилова, Л. В. Проблемы теории и истории общины / Л. В. Данилова,

150. B. П. Данилов // Община в Африке: проблемы типологии. М., 1978. - С. 38 -43.

151. Денисова, Н. П. К вопросу об эволюции общины у народов Поволжья и При-уралья / Н. П. Денисова // Сельское хозяйство и крестьянство Среднего Поволжья в периоды феодализма и капитализма. Чебоксары, 1982. - С. 97 - 102.

152. Дорожкин, М. В. Установление советской власти в Мордовии / М. В. Дорож-кин. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1957. - 302 с.

153. Дубровский, С. М. К вопросу об общине в России в начале XX в. /

154. C. М. Дубровский // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1960. Киев, 1962. - С. 520 - 533.

155. Дубровский, С. М. Сельское хозяйство и крестьянство России в период империализма / С. М. Дубровский. М.: Наука, 1975. - 398 с.

156. Дубровский, С. М. Столыпинская земельная реформа: Из истории сельского хозяйства и крестьянства России нач. XX в. / С. М. Дубровский. М. : АН СССР, 1963.-599 с.

157. Евсевьев, М. Е. Избранные труды. В 5-ти т. / М. Е. Евсевьев. Саранск : Морд, кн. изд-во, 1986.-Т.5.-552 с.

158. Ежегодник по аграрной истории. Вып. 6. Проблемы истории русской общины / Вологод. гос. пед. ин-т. Вологда, 1976. - 215 с.

159. Еферина, Т. В. История села Старое Синдрово / Т. В. Еферина, Ю. Г. Еферин // Крестьяноведение. Теория. История. Современность : Ежегодник. 1996.-М., 1996. -С. 160- 206.

160. Еферина, Т. В. Крестьянская община на территории Мордовии (60-е гг. XIX в. 30-е гг. XX в.) : дис. . канд. ист. наук / Т. В. Еферина. - Саранск, 1995.-313 с.

161. Еферина, Т. В. Социальные проблемы крестьянства и модели социальной поддержки населения (вторая половина XIX конец XX в.) / Т. В. Еферина. - Саранск : Изд-во Морд, ун-та, 2003. - 308 с.

162. Ефимов, И. А. Аграрный строй в Поволжье накануне 1917 г.: историография, проблемы и методы исследования / И. А. Ефимов. Саранск, 1989. - 60 с.

163. Ефимова, А. И. Национально-культурное развитие мордовского народа (конец XIX нач. XX в.) : дис. . канд. ист. наук / А. И. Ефимова. - Саранск, 1995.-244 с.

164. Зеленин, Д. К. Библиографический указатель русской этнографической литературы о внешнем быте народов России. 1700-1910 / Д. К. Зеленин. СПб. : БИ, 1913.- 733 с.

165. Зырянов, П. Н. Крестьянская община европейской России. 1907-1914 / П. Н. Зырянов. М.: Наука, 1992. - 256 с.

166. Зырянов, П. Н. Роль крестьянской общины в использовании и восстановлении естественных ресурсов. 1861 1905 гг. / П. Н. Зырянов // Общество и природа.-М., 1981.-С. 208-210.

167. Ибрагимова, Д. X. НЭП и Перестройка. Массовое сознание сельского населения в условиях перехода к рынку / Д. X. Ибрагимова. М. : Памятники исторической мысли, 1997. - 217 с.

168. Ивашкин, В. С. Культурное строительство на селе в первое десятилетие Советской власти / В. С. Ивашкин, И. А. Яшкин // История Советского крестьянства Мордовии.-Саранск, 1987.-Ч. 1.-1917- 1937 г.-С. 133 148.

169. Ивашкин, В. С. Повышение грамотности и культурного уровня сельского населения / В. С. Ивашкин, И. А. Яшкин // История Советского крестьянства Мордовии. Саранск, 1987. - Ч. 1. - 1917 - 1937 г. - С. 237 - 244.

170. Изгоев, А. С. Общинное право, опыт социально-юридического анализа общинного землевладения / А. С. Изгоев. СПб. : Типо-литография «Надежда», 1906.- 159 с.

171. Ионенко, И. М. Роль общины в образовании и деятельности низовых крестьянских организаций в 1917 г. / И. М. Ионенко // Вопросы аграрной истории Среднего Поволжья. Йошкар-Ола, 1976. - С. 173 - 181.

172. Историография и источники по аграрной истории Среднего Поволжья. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1981. -368 с.

173. История Мордовской АССР. В 2 т. / под ред. М. В. Дорожкина, А. В. Клеян-кина. Саранск : Морд. кн. изд-во, 1979. - Т.1. - 320 с.

174. Кабанов, В. В. Аграрная революция в России / В. В. Кабанов // Вопросы истории. 1989. - № 11. - С. 28 - 46.

175. Кабанов, В. В. Крестьянское хозяйство в условиях «военного коммунизма» / В. В. Кабанов. М.: Наука, 1988. - 304 с.

176. Кабанов, В. В. Октябрьская революция и крестьянская община / В. В. Кабанов // Исторические записки М., 1984. - Т. 1 И. - С. 100 - 151.

177. Кабанов, В. В. Приговоры общин как исторический источник / В. В. Кабанов // АЕ.-М., 1987.-С. 87-89.

178. Кабытов, П. С. Аграрные отношения в Поволжье в период империализма / П. С. Кабытов. Саратов.: Сарат. кн. изд-во, 1982. - 214 с.

179. Кабытов, П. С. Борьба крестьян Среднего Поволжья за отмену Столыпинского земельного законодательства / П. С. Кабытов // Сельское хозяйство и крестьянство Среднего Поволжья в периоды феодализма и капитализма. Чебоксары, 1982. - С. 110-115.

180. Кабытов, П. С. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения / П. С. Кабытов, В. А. Козлов, Б. Г. Литвак. М.: Мысль, 1990. - 97 с.

181. Кауфман, А. А. Община. Переселение. Статистика / А. А. Кауфман. М.: Изд-во Г.А. Лемана и Б.Д. Плетнева., 1915. - 512 с.

182. Кауфман, А. А. Русская община в процессе ее зарождения и роста / А. А. Кауфман. М., 1908. - 455 с.

183. Киселев, A. Л. Социалистическая культура Мордовии / А. Л. Киселев. Саранск, 1959.

184. Козлов, В. И. Расселение мордвы / В. И. Козлов // Вопросы этнической истории мордовского народа. Труды института этнографии АН СССР. Новая серия. М, 1961. - Т. 63. - С. 5 - 63.

185. Корнишина, Г. А. Традиционные календарные праздники в жизни мордовского сельского населения / Г. А. Корнишина // Крестьянское хозяйство и культура деревни Среднего Поволжья / Map. НИИЯЛИ им. В. М. Васильева. Йошкар-Ола, 1990. - С. 326 - 330.

186. Корнишина, Г. А. Традиционные обычаи и обряды мордвы: исторические корни, структура, формы бытования / Г. А. Корнишина. Саранск, 2000. -150 с.

187. Котков, С. К. Борьба трудящихся Мордовии за восстановление сельского хозяйства (1921-1926) / С. К. Котков. Саранск, 1970. - 180 с.

188. Котляров, С. Б. Столыпинская аграрная реформа в Симбирской губернии : ав-тореф. дис. . канд. ист. наук / С. Б. Котляров. Саранск, 2005. - 22 с.

189. Кочаровский, К. Р. Русская община. Возможно ли, желательно ли ее сохранение и развитие. Опыт цифрового и фактического исследования / К. Р. Кочаровский. СПб, 1900. - Т. 1. - 436 с.

190. Крестьянин в миру и на войне : сб. матер. III Меркушкинских науч. чт. Саранск : Красный Октябрь, 2005.-420 с.

191. Крестьянская община в Сибири XVII нач. XX в. : сб. ст. - Новосибирск : Наука, 1977.-288 с.85