Мотивы состояний персонажей в русских народных волшебных сказках: системный анализ тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.09, доктор филологических наук Краюшкина, Татьяна Владимировна

• Краюшкина, Татьяна Владимировна
• доктор филологических наук
• 2010

Оглавление диссертации доктор филологических наук Краюшкина, Татьяна Владимировна

Введение.С.

Глава первая. Мотивы телесных признаков персонажей русских волшебных сказок в соотношении с традиционными народными представлениями.С.

§1. Тендерная дифференциация персонажей: женский и мужской пол.С.

§2. Фазы жизненного цикла персонажей: следование традиции и отступление от нее.С.

§3. Антропометрические характеристики персонажей.С.

§4. Красота как атрибутивный признак тела молодых персонажей.С.

§5. Внешнее сходство персонажей-родственников.С.

§6. Экспликация запаха героя, помощника, антагонистки.С.

§7. Гигиенические характеристики в связи с традиционным взглядом русского народа на нечистоту и чистоту тела.С.

Глава вторая. Мотивы особых состояний тела персонажа в сказочном фольклоре: сходство и различие с верованиями и укладом жизни русского народа.С.

§1. Чудесные дети и их появление на свет.С.

§2. Врожденная и приобретенная сила богатыря.С.

§3. Болезненное состояние и исцеление персонажей.С.

§4. Смерть и оживление персонажей, разрушение и восстановление их тел.С.

§5. Особенный сон как состояние мужских персонажей.С.

§6. Опьянение, похмельный синдром и отрезвление: состояние персонажей мужского пола.:.С.

§ 7. Творение пространства и танец как особые действия персонажей.С.

Глава третья. Влияние мифологических представлений и реалий быта русских на мотивы изменений внешнего облика персонажей волшебных сказок.С.

§1. Добровольное и невольное оборотничество: зависимость от типа персонажей.С.

§2. Переодевание персонажей: корреляция с представлениями традиционной культуры русских.С.

§3. Прятки как особая форма изменения облика персонажей.С.

§4. Ношение персонажами одежды, головных уборов, обуви и украшений.С.

§5. Сходство и различие функций наготы женских и мужских персонажей.С.

Глава четвертая. Ощущения и физиологические потребности персонажей как специфические мотивы сказочного фольклора.С.

§ 1. Голод и жажда: ведущие органические ощущения персонажей.С.

§2. Мотив экстерорецептивных ощущений.С.

§3. Физиологические потребности персонажей.С.

Глава пятая. Мотив эмоций и средства его выражения в русских народных волшебных сказках.С.

§1. Постоянные признаки эмоций.С.

§2. Непостоянные признаки эмоций.С.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Мотивы состояний персонажей в русских народных волшебных сказках: системный анализ»

Народная волшебная сказка - явление сложное и многогранное -важная составляющая русского фольклора. Этот жанр обладает уникальной способностью не только воспроизводить те или иные реалии, но и по-своему трансформировать их. Развиваясь на протяжении столетий, сказка отразила представления русских о разнообразных аспектах действительности. Значительная часть из них связана с человеком, его социальным и семейным статусом. С XIX века решались многие научные проблемы сказковедения: определен понятийный аппарат, выявлены происхождение и морфология, создан сравнительный указатель сюжетов и пр. Но большой круг проблем (и в их числе мотивы состояний) оказался на периферии интересов фольклористов. Поэтому особый интерес вызывает группа мотивов состояний персонажей на материале русской народной волшебной сказки.

Очевидна потребность восполнить существующий пробел. Из этого вытекает актуальность исследования. Последние годы тема телесности была предметом исследования многих гуманитарных наук. В фольклористике же комплексного анализа на подобную тематику еще не проводилось. Поэтому назрела необходимость систематизации мотивов состояний. Актуальным для фольклористики стало создание методики анализа мотивов состояний, одним из принципов которой является описание контекста. Другой принцип - интегрированный подход, выраженный в соединении данных различных гуманитарных наук (фольклористики, этнографии, культурологии, социолингвистики, психологии) - способствует более полному анализу мотивов состояний. Эти принципы дали возможность вычленить представления о человеке, спроецированные в русском фольклоре. Диссертационная работа не отходит от традиционных предметов исследования сказковедения (мотив, сюжет, функциональные типы персонажей), а вносит свой вклад в их изучение с позиции мотивов состояний.

Степень изученности темы. Ученые, решая собственные задачи, тем или иным образом затрагивали мотивы состояний в русских народных волшебных сказках. Можно выделить четыре группы исследований, в которых речь идет об этих мотивах. В первую группу входят работы, выполненные на материале фольклорных жанров. Большая их часть посвящена волшебной сказке. В.Я. Пропп в фундаментальном труде «Исторические корни волшебной сказки» рассматривает мотивы, которые мы включаем в группу мотивов состояний. Это смерть, разрубание тела и оживление; слепота и немота; возраст, внешнее сходство и запах; переодевание и ношение одежды; голод. В.Я. Пропп видит причину их возникновения в существовавших социальных институтах (важнейшее значение приписывается обряду посвящения), а также объединяет их в цикл представлений о смерти [326, с. 308]. Н.В. Новиков анализирует образы восточнославянской сказки. Каждый из типов персонажей описывается детально, указывается на такие мотивы состояний, как чудесное рождение, рост, сила, способность много есть [305]. Но сами эти мотивы предметом исследования не становятся.

В работах других ученых, где рассматриваются разнообразные проблемы на материале волшебных сказок, мотивы состояний исследуются в еще меньшем количестве, вплоть до характеристики одного мотива. Пожалуй, самым популярным можно считать мотив эмоций. Но и его нельзя назвать изученным в полной мере. Т.Г. Дмитриева, проанализировав сказки из сборников Д.К. Зеленина, А.И. Никифорова, Н.Е. Ончукова, И.А. Худякова, Б.М. и Ю.М. Соколовых, в статье, посвященной эмоциям в волшебной сказке, отметила, что их «перечень <.> невелик» [188, с. 98]. Затем исследовательница классифицирует средства выражения эмоций, характерные для этого жанра. Важным представляется замечание о том, что «описание эмоций в сказке носит тесно связанный с сюжетом характер <.>» [188, с. 101].

Средства эмоциональной выразительности в волшебной сказке изучаются в статье JI.A. Астафьевой [100]. Исследовательница на примере сказки из сборника А.Н. Афанасьева говорит о таких явлениях, как противопоставление эмоциональных реакций персонажей. JI.A. Астафьева заостряет внимание и на разных типах эмоциональных реакций, среди которых чувства и их внешнее проявление. По мнению ученого, роль эмоциональных переживаний персонажей волшебной сказки сводится к тому, что она, «следующая за событием, усиливает впечатление от него, а дистанция между событием и психологической реализацией снижает эмоциональный эффект» [100, с. 28].

Некоторые фольклористы рассматривают эмоции как один из компонентов психологического изображения персонажей волшебных сказок. Н.И. Кравцов в монографии «Проблемы славянского фольклора» пишет о том, что эмоциональные реакции - составляющая часть психологического изображения. Одной из черт сказки является «психологически обобщенное изображение душевных переживаний» [244, с. 62]. Н.И. Кравцов говорит о существующем в сказках круге эмоциональных реакций героев, о наличии в них устойчивых психологических формул [244, с. 62], но^ сам этот круг подробно не рассматривает. Значимым представляется замечание о специфике новых сказок или новых вариантов сказок: в них «есть передача бурной эмоциональной реакции <. .>» [244, с. 63].

П.Г. Богатырев исследует изображение переживаний действующих лиц на примере русских народных волшебных сказок из сборника А.Н. Афанасьева. Отображение душевных переживаний персонажей он объясняет влиянием книги [127, с. 57]. В средства изображений душевных переживаний ученый включает повторение, ласкательно-уменьшительные формы наименований, контрастное поведение положительного и отрицательного персонажей, а также гиперболизацию, к которой относит «и частый плач героев как выражение их горя» [127, с. 67].

Психологические элементы в творчестве сибирского сказителя Е.И. Сороковикова-Магая рассматривает Р.П. Матвеева-Арефьева, акцентирующая внимание на следующем: «Через душевное состояние героя <.> дается художественно-выразительный образ» [286, с. 112]. Далее исследовательница говорит об усилении эмоциональной функции глагола действия: в сказках «большое место занимает психологическое состояние героя, его реакция на происходящие события» [286, с. 118].

О категории смеха писал В.Я. Пропп («Ритуальный смех в фольклоре (По поводу сказки о Несмеяне)», «Русские аграрные праздники (Опыт историко-этнографического исследования)»), указывая на его ритуальную основу. Кроме того, ученый считает: способность смеяться говорит о принадлежности персонажей нашему миру, а в мире мертвых не смеются [327, 328]. Его выводы в статье «Метафизика смеха» подтверждает В. Тростников: «<.> смех есть важнейшая характеристика царства живых, отличающая его от царства мертвых» [392, с. 61].

Свою точку зрения, подчас спорную, на мотив смерти в волшебной сказке излагает в монографии «Предрассмертные прогулки» A.B. Малинов, подчеркивая, что указанный мотив «занимает в сказке центральное место» [282, с. 11]. Автор говорит о типах смерти, о ее соотношении с такими категориями, как время и пространство. Сюжету «Чудесные дети» посвящена статья Т.В. Зуевой. Она видит в указанном сюжете не только типологическое фольклорное явление, но и самобытную сказку восточных славян [205]. О мытье на границе миров и о запахе персонажа говорит И.П. Давыдов в статье «Баня у Бабы Яги (заметки о некоторых элементах поведения сказочного героя' в гостях у Бабы Яги)» [175]. Исследователь определяет запах как признак живого человека, а мытье — как способ избавления от него.

Другие мотивы состояний лишь упоминаются в работах ученых, не становясь специальным предметом их исследований. Фольклористы пишут о таком мотиве состояния в волшебной сказке, как оборотничество. E.H. Елеонская в двух статьях, посвященных волшебной сказке, отмечает некоторые его черты: временное пребывание в измененном состоянии [195] и средства изменения облика [196]. Г.Н. Потанин обращает внимание на его невольную природу [321]. Т.В. Зуева в монографическом исследовании «Волшебная сказка» подчеркивает наличие древних корней у этого мотива: «<.> оборотничество возникло на почве мифологического сознания, в основе которого лежит идея бессмертия живого и единства океана жизни» [204, с. 34]. Е.М. Мелетинский, рассматривая мотив женитьбы в волшебной сказке, обозначал место ритуального маскарада в символике брачных церемоний [288]. О неподвижности Ильи, образ которого пришел в сказку из былин, упоминают М. Воловикова и А. Трофимов [151]. В.А. Черванева рассматривает размеры тела человека и антропоморфных существ в волшебной сказке как одну из количественных характеристик [414].

Мотивы состояний тем или иным образом затрагивались и в работах, посвященных другим фольклорным жанрам. Как и в работах о волшебных сказках, большее внимание сосредоточено на проблемах психологизма и смежных с ним явлениях. В.П. Аникин рассмотрел искусство психологического изображения в сказках о животных и пришел к ряду выводов, важнейшим представляется следующий: «Психологическое изображение в сказках о животных подчиняется свойствам эпического воспроизведения реальности: оно непосредственно связано с действием, сопровождает и предопределяет его» [90, с. 56]. Сделанный вывод может быть в полной мере отнесен и к волшебной сказке.

Тема изображения внутреннего мира человека в русской социально-бытовой сказке осмыслена в статье Н.И. Савушкиной. Исследовательница говорит о существовании устойчивых формул, отражающих душевные состояния. В отношении жанра волшебной сказки соответствует ее вывод о том, что «внутренний мир персонажа <.>, выступающий <.> как кратковременное состояние, эмоция, раскрывается как в прямом определении, так и в изображении поступков и в диалоге» [350, с. 84]. Ф.М. Селиванов классифицирует принципы изображения человека в былине, приводя пять позиций. Они «находятся в соответствии с определенными слоями композиции» [353, с. 198].

Взаимосвязь фольклора и психологии обозначена в заголовке статьи A.C. Прангвишвили «Фольклор и психология». Ученый выявляет в фольклоре «знания о душевной жизни человека» [322, с. 41] и приходит к выводу: «<.> в фольклоре представлена народная психология как специфическая область психологического знания, отличная от других отраслей психологии <.>» [322, с. 44]. Сравнению сердца и души на материале духовных стихов, заговоров, былин и причитаний посвящена статья С.Е. Никитиной «Сердце и душа фольклорного человека» [300]. О врожденном и приобретенном характерах силы былинных богатырей, а также об ее мере говорит Б.Н. Путилов [330]. Мотив перемены пола на материале песни о девушке-воине анализирует Ю. Кржижановский. По его мнению, «<.> перемена пола связана с другим родственным мотивом -утаивания пола девушкой, причем в обоих случаях героиня становится воином» [252, с. 56].

К сожалению, многие мотивы состояний оказались за рамками исследования фольклористов. Поэтому для тщательного анализа большой группы мотивов состояний в диссертационном исследовании активно привлекались работы по традиционной культуре (это вторая группа работ). Они связаны как с телом человека, так и с разнообразными предметными реалиями. Следует отметить две монографии, посвященные телу человека в традиционной культуре: «Антропология женского тела в славянской традиции» Г.И. Кабаковой и «Состав человеческий: человек в традиционных соматических представлениях русских» Н.Е. . Мазаловой. Несколько сборников статей также тем или иным образом касаются заявленной темы. Важнейшие из них следующие: сборник «Миф и культура: человек - нечеловек» (редколл. JI.A. Софронова, JI.H. Титова) объединяет статьи, посвященные взгляду традиционной культуры на человеческую и 4 нечеловеческую природу; «Секс и эротика в русской традиционной культуре» (сост. А.Л. Топорков) - сексуальному традиционному мировосприятию славян; «Тело в русской культуре» (сост. Г. Кабакова и Ф. Конт) - аспектам телесности в славянской культуре; «Признаковое пространство культуры» (отв. ред. С.М. Толстая) - разнообразным характеристикам культуры, в том числе золотому, целому, видимому, невидимому, чужому. Большое значение имеют и статьи энциклопедий, в которых рассматриваются многочисленные предметные реалии, тем или иным образом связанные с состояниями человека в традиционной культуре.

Для формирования системного подхода к изучаемой проблеме привлекались работы по лингвистике и психологии (третья группа работ). Эмоции в трех аспектах (долингвистике, лингвистике и лингвокультурологии) рассматривает В.И. Шаховский. Необходимость анализа эмоций заключается в следующем: «<.> полипарадигмальность эмотиологии <.> является логическим развитием психологически ориентированной лингвистики, которая давно установила и объявила, что эмоции пронизывают всю ментальную, вербальную и авербальную деятельность человека <.>, что в языке все движимо эмоциями» [427, с. 113]. Это же можно калькировать и на русскую народную волшебную сказку. Большой вклад в изучение языка тела внес Г.Е. Крейдлин. Цикл его работ посвящен разнообразным аспектам выражения эмоций. Важнейшее исследование - составленный в соавторстве с С.А. и Н.В. Григорьевыми «Словарь языка русских жестов».

Словам категории состояния посвящена статья И.А. Диневич. Автор замечает, что они «играют важную роль в фольклорном тексте» [187, с. 36], выделяет восемь типов лексико-семантических групп. Только две из них напрямую связаны с человеком: это душевное и физическое состояния. Концепты, тем или иным образом связанные с человеком, исследованы в статьях Н.Г. Архиповой. Она отмечает персонифицированность болезни [97]. Актуально следующее: «Представления о человеке являются центральными при определении картины мира <.> народа, воплощенной и закрепленной в языке» [98, с. 68]. Это же замечание в полной мере можно отнести и к русской народной волшебной сказке. M.JI. Ковшова рассуждает о понятии красоты в русской фразеологии и фольклоре [223].

Для качественного анализа мотивов ощущений и эмоций в русских народных волшебных сказках привлекались исследования двух научных областей: психологии ощущений и психологии эмоций (четвертая группа работ). Б.Г. Ананьев в фундаментальном труде «Теория ощущений» анализирует типы ощущений, свойственные человеку. Он обозначает следующие ощущения: зрительные, слуховые, вибрационные, тактильные, температурные, болевые, кинестезию и пр. Несколько иную классификацию приводит C.JI. Рубинштейн. Ученый делит ощущения на кожные и органические, считая их основными видами ощущений. А.Н. Леонтьев предлагает рассматривать ощущения как «элементарную форму психики» [271, с. 146].

В. Вичев смешивает два термина — чувства и эмоции. По мнению A.B. Батаршева, это разные понятия. Чувства имеют большую продолжительность, чем эмоции. Г.Х. Шингаров видит сходные черты у чувств и эмоций: они «как бы накладываются на все психические свойства и состояния человека, подтверждая единство социального и биологического» [430, с. 3]. Важное замечание делает А.Н. Леонтьев. По его мнению, эмоции «не подчиняют себе деятельность, а являются ее результатом» [270, с. 210].

Русская народная волшебная сказка является сложным организмом. Мотивы состояний - одна из ее составляющих, важная для сюжетостроения. Сложность группы- мотивов состояний заключается в отражении комплексного знания русского народа о человеке и об окружающем его мире (сквозь призму мифологии, традиционной культуры, уклада жизни, этнопсихологии). Причем это отражение демонстрирует специфику жанра волшебной сказки.

В фольклористике существуют разные точки зрения на мотив и на его природу. Наиболее объективным нам представляется взгляд на эту глобальную проблему Б.Н. Путилова. Мотив, по его мнению, «может быть сведен к сочетанию субъект - действие (состояние) - объект. При этом мотив полностью не изолирован, он состыковывается с другими мотивами как семантически, так и конструктивно» [334, с. 186-187]. В другой работе Б.Н. Путилов выделяет следующие типы мотивов: «<. .> в эпическом сюжете происходит непрерывное чередование мотивов-ситуаций, мотивов-речей и мотивов-действий. К ним можно было бы еще добавить мотивы-описания, которые соседствуют с мотивами-ситуациями и действиями и нередко как бы переливаются в них, и мотивы-характеристики, которые не являются, как правило, собственно сюжетообразующими, хотя содержательная роль их несомненна <.>» [330, с. 141].

Для диссертационного исследования была разработана методика анализа мотивов состояний. Ее особенность — наличие контекста: мотивы описаны в их окружении. Предшествующие тому или иному мотиву состояния, а также следовавшие за ним весьма значимы для анализируемого мотива. Этот подход помог тщательнее исследовать особенности мотивов состояний. Критериями при их анализе были следующие позиции. Во-первых, это типы персонажей, задействованных в том или ином мотиве:

1) субъект, от которого исходит инициатива пребывания в состоянии;

2) субъект, способствующий возникновению состояния; 3) субъект состояния; 4) субъект, благодаря действиям которого состояние завершается. Во-вторых, это характеристики состояний: 1) добровольность / невольность; 2) предшествующее состояние; 3) действие, благодаря которому появляется новое состояние; 4) продолжительность; 5) наличие или отсутствие возвращения к исходному состоянию.

Методика анализа мотива эмоций несколько отличается от представленной выше в силу специфики самого мотива. В эмоции как акте фигурируют следующие типы персонажей: 1) субъект, способствующий возникновению эмоции; 2) субъект, испытывающий эмоцию; 3) субъект, на которого эмоция направлена; 4) субъект, способствующий прекращению эмоции, или субъект, описание действия которого сменяет описание эмоции. В некоторых случаях те или иные типы субъектов отсутствуют. Это объясняется особенностью функционирования мотива.

В диссертационном исследовании под состоянием подразумевается ряд режимов жизнедеятельности персонажей. Они имеют не только сходство, но и различие с режимами жизнедеятельности людей в реальности. Следует оговорить и то, состояния каких именно персонажей рассматриваются в работе. Это персонажи, имеющие человеческую природу (их большинство), а также разнообразные представители иного мира, которым временно или постоянно приписывается человеческая внешность. Состояния персонажей-животных (сивки-бурки, серого волка и пр.) и персонажей-предметов (говорящих гуслей, костыля и пр.) упоминаются по мере необходимости (в большинстве случаев как субъекты, способствующие возникновению или прекращению состояния; в качестве субъектов состояния практически не рассматриваются).

Исследователи отмечают, что не все персонажи сказок укладываются в существующие функциональные типы. Кроме традиционно выделяемых (герой, помощник, антагонист, даритель), в диссертационном исследовании обозначены и другие типы персонажей. Они не всегда важны для сюжетостроения, скорее, работают на создание образа героя, служат неким фоном. Необходимость их описания вызвана тем, что если им самим не всегда приписываются состояния, то они часто задействованы в создании или прекращении состояний ведущих типов персонажей. Для анализа мотивов состояний возникла необходимость сформировать классификацию. В ее основу положены два важных критерия - пол и принадлежность к положительным или отрицательным группам персонажей. В результате обозначены следующие типы: 1) второстепенный положительный персонаж мужского пола (далее в диссертационном исследовании он обозначен как ВМ+), 2) второстепенный отрицательный персонаж мужского пола (ВМ-),

3) второстепенный положительный персонаж женского пола (ВЖ+),

4) второстепенный отрицательный персонаж женского пола (ВЖ-). К положительным персонажам приравнены нейтральные на том основании, что они не причиняют и не пытаются причинить вред герою (героине).

Деление персонажей на положительных или отрицательных производится с позиции их отношения к герою (героине) или другим типам ведущих положительных персонажей (царевне, помощнику). У иных типов их причастность к группе положительных или к группе отрицательных персонажей не зависит от их отношений с другими. Зло, специально или случайно производимое героем или героиней, не переводит их в разряд отрицательных персонажей (например, если герой убивает побратимов в наказание за измену, появление падчерицы становится причиной гибели мачехи). Они положительные априори. Другие типы персонажей могут менять свою принадлежность к группе. Сестра героя в начале сказки не вредит брату, но в середине повествования вдруг становится антагонисткой. Для перемещения из группы положительных в группу отрицательных персонажей, как правило, нужен другой персонаж, принадлежащий к той группе, в которую происходит перемещение (антагонист вступает в любовную связь с сестрой героя, и она начинает вести себя как антагонистка). Для анализа мотивов важно то, в какую именно группу (положительных или отрицательных персонажей) в момент анализируемого состояния входит персонаж.

Народная волшебная сказка, имеющая корни в мифологии, отразившая уклад жизни русских, свойственным ей образом воспроизводит эти явления. Мотивы состояний имеют аналогию с предметами исследования гуманитарных наук. Привлечение их данных дает возможность еще точнее определить специфику волшебной сказки как жанра. Многосторонний анализ мотивов состояний предполагает поиск возможных сходств и отличий. Важно выявить сходство и отличие представлений о человеке в сказке с представлениями о человеке в традиционной культуре и науке.

Цель - создание системы мотивов состояний персонажей и выявление особенностей ее функционирования в русских народных волшебных сказках.

Указанная цель обусловила следующие задачи:

1. Проанализировать мотивы телесных признаков в русских народных волшебных сказках.

2. Систематизировать мотивы особых состояний тела в русских народных волшебных сказках.

3. Классифицировать мотивы изменений внешнего облика в русских народных волшебных сказках.

4. Охарактеризовать мотивы ощущений, физиологических потребностей организма и примыкающие к ним мотивы в русских народных волшебных сказках.

5. Определить специфику использования мотива эмоций в русских народных волшебных сказках.

6. Проследить взаимовлияние мотивов телесных и эмоциональных состояний персонажей.

7. Выявить продуктивные и непродуктивные для сюжетостроения мотивы состояний.

8. Показать влияние мотивов состояний на формирование функциональных типов персонажей.

9. Сравнить зависимость трактовки персонажа в сказочном фольклоре от проекции человека в мифологических представлениях, традиционной культуре, укладе жизни, а также выявить сходство и различие позиций волшебной сказки и общей психологии и психологии эмоций в восприятии состояний человека.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Мотивы состояний - важный компонент мотивного фонда русской народной волшебной сказки.

2. Мотивы состояний значимы для сюжетостроения.

3. Каждому типу персонажей присущ свой круг состояний.

4. Ведущую роль при описании состояния играет его контекст.

5. Сказка отражает особое представление о состояниях человека. Оно складывается из воззрений русского народа, а также определяется специфическими жанровыми характеристиками сказки.

6. В русских народных волшебных сказках разных регионов России в общем совпадает, но в частном отличается подача мотивов состояний.

Объект исследования - русская народная волшебная сказка.

Предмет исследования - мотивы состояний персонажей в русских народных волшебных сказках.

Теоретико-методологической базой исследования послужили общие теоретико-методологические принципы изучения фольклора, сформулированные в отечественной фольклористике В.Е. Гусевым, Н.И. Кравцовым, В.П. Аникиным, Б.Н. Путиловым, фундаментальные труды по волшебной сказке В.Я. Проппа, Е.М. Мелетинского, Н.В. Новикова, а также исследования E.H. Елеонской, Т.В. Зуевой, В.Е. Добровольской, В.А. Черваневой, Т.Г. Дмитриевой; исследования Г.И. Кабаковой и Н.Е. Мазаловой, связанные с народными представлениями о теле человека; статьи по традиционной культуре, лингвокультурологии и этнографии славянских народов Н.И. и С.М. Толстых, Т.А. Агапкиной, JI.H. Виноградовой, А.Л. Топоркова, JT.C. Лаврентьевой, А.К. Байбурина, Т.А. Бернштам, Н.Л. Пушкаревой, О.В. Беловой, М.М. Валенцовой, Г.И. Кабаковой, Л.Г. Невской, A.A. Плотниковой и др.; работы по родильной и свадебной обрядности европейских народов H.H. Грацианской, М.И. Решина, Е.А. Шервуд, М.С. Кашубы, М.Ю. Мартынова, М.К. Любарт; работы по эмотиологии и по лингвистике в их связи с фольклорными текстами и народными представлениями Н.Д. Арутюновой, Н.Г. Архиповой, Е.Ю. Аксеновой, Л.Ю. Гусева, И.А. Диневич, Г.Е. Крейдлина, В.А. Масловой, С.Е. Никитиной. Для верного осмысления мотивов ощущений, физиологических потребностей, эмоций были изучены фундаментальные труды по общей психологии (А.Н. Леонтьева, Б.Г. Ананьева,

С.JI. Рубинштейна) и психологии эмоций (A.B. Батаршева), использовался также ряд монографий и статей, посвященных эмоциям в их разнообразных аспектах (A.A. Велика, Г.М. Бреславого, В.К. Вилюнаса, В. Вичева, Л .Я. Гозмана и др).

Методами исследования стали следующие:

1. Системный метод позволил рассмотреть сказку как целостный многоуровневый организм, находящийся во взаимодействии с областями народных верований, быта и психологии русских.

2. Структурно-типологический метод был использован при создании типологии группы мотивов состояний.

3. С помощью описательного метода охарактеризованы группы мотивов состояний.

4. Структурно-семантический метод помог проанализировать группы мотивов состояний персонажей, выявить составляющие мотивов.

5. Метод сравнительно-сопоставительного наблюдения дал возможность сравнить взгляды на состояния персонажей, их психологию и физиологию в сказках с трактовкой состояний человека в традиционной культуре русских, а также с существующими в настоящее время данными таких наук, как психология и физиология.

6. К многочисленной группе мотивов эмоций применен статистический метод. Это позволило произвести подсчет и на его основе сделать выводы о частотности употреблений разных типов эмоций, использовании их теми или иными типами персонажей, построить структуры эмоций и их цепи.

Источниками для исследования явились русские народные сказки, обозначенные в СУС как волшебные (300i-745), а также незначительное количество контаминаций волшебных сказок с другими жанрами сказок: 1) о животных (222В); 2) легендарных (751, 810*, 811), новеллистических (883А, 850) и анекдотических (1640, 1875). Критериями их отбора послужили аутентичность текстов и принцип единого пространства. Диссертация написана на материале сказочного фольклора Сибири, собиравшемся несколькими поколениями фольклористов во второй половине XIX - второй половине XX вв. Это преимущественно тексты, объединенные в сборники по месту из фиксации [5, 7-12, 42, 43, 45, 47, 50-56, 60, 61, 64 и пр.]. Кроме того, проанализированы сборники сказок, записанные от одного сказочника [6, 5759, 65] и тематические сборники [44, 46, 48, 49].

Анализировались и русские народные волшебные сказки Дальнего Востока (преимущественно второй половины XX в.). Эти тексты вошли в сборники, посвященные дальневосточному фольклору [54, 62, 63]. Исследовались также дальневосточные сказки, включенные в тематические сборники сказок Сибири [48, 49]. В научный оборот введены материалы из архива кафедры истории русской литературы Института русского языка и литературы Дальневосточного государственного университета, собранные в Приморском крае во второй половине XX - начале XXI вв. [14-41].

Вся перечисленная литература привлекалась для анализа четырех групп мотивов: телесных признаков; особых состояний тела; изменений внешнего облика; ощущений и физиологических потребностей. Для группы мотивов эмоций была сделана специальная выборка текстов. Это связано с высокой популярностью мотива. Были отобраны 18 сборников сибирских и дальневосточных волшебных сказок и фольклорных материалов [3-5, 12, 13, 42, 43, 47, 48, 50, 51, 54, 56, 57, 63, 65-67], а также материалы архива кафедры истории русской литературы Института русского языка и литературы Дальневосточного государственного университета [27, 30, 34, 36]. Поскольку сборники по месту фиксации количественно преобладают над другими типами сборников, то их было отобрано больше, чем тематических или составленных из текстов, записанных от одного сказочника.

Научная новизна. В диссертационной работе получен принципиально новый результат. Заявлено о существовании большой группы мотивов состояний, на материале русских народных волшебных сказок произведен ее анализ. Новизна научного исследования состоит также в том, что к анализу фольклорного материала одновременно привлечены данные нескольких гуманитарных наук, в том числе и тех, к которым прежде фольклористы не обращались (психологии эмоций и общей психологии). Анализ воплощения реальности через две составляющие - состояния тела и души - - дал возможность осмыслить такие основополагающие понятия, как мотив, сюжет и типы персонажей, а также выявить особенности формирования и развития сказки с позиции мотивов состояний.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что в ней на основе авторской методики проведена систематизация и классификация недостаточно исследованных мотивов. В результате получена система, позволившая через анализ мотивов состояний выявить особенности сюжетостроения, создания образов персонажей и взаимосвязь мотивов русской народной волшебной сказки. Выполнена детальная дифференциация понятийной категории мотив на примере мотивов состояний. Данное исследование послужит основой для создания объективного указателя мотивов состояний. На примере диссертационной работы возможно выполнение аналогичных исследований (на материале различных фольклорных жанров русских, а также других народов; на материале произведений художественной литературы). Диссертационное исследование может оказать влияние на развитие смежных гуманитарных дисциплин (литературоведения, этнографии, социолингвистики, культурологии, этнопсихологии).

Практическая значимость работы. Материалы и выводы диссертационного исследования могут быть использованы при написании обобщающих работ по фольклористике, а также по другим гуманитарным наукам (литературоведению, этнографии, культурологии, этнопсихологии, этнолингвистике), в преподавании общих и специальных курсов в высших и средних специальных учебных заведениях.

Апробация работы. По теме диссертационного исследования опубликовано 75 работ, среди них: 2 монографии, 13 статей в журналах из Перечня ВАК, 60 публикаций в российских и зарубежных (Тайвань,

Казахстан) журналах, научных сборниках и сборниках материалов конференций. Основные положения диссертационного исследования были освещены в докладах на следующих конференциях: VI Международной конференции студентов, аспирантов и молодых преподавателей «Актуальные проблемы языков, истории, культуры и образования стран АТР» (Владивосток, 2006 г.), X Международной научной конференции молодых историков (Владивосток, 2006 г.), V Международной научной конференции «Тихоокеанская Россия в истории Российской и Восточно-Азиатских цивилизаций» (Владивосток, 2006 г.), V Международной научно-практической конференции «Российский Дальний Восток и интеграционные процессы в АТР: политико-экономические, социально-культурные проблемы» (Владивосток, 2007 г.), III Международной научной конференции «Россия - Восток — Запад: Проблемы межкультурной коммуникации» (Владивосток, 2007 г.), Международной научной конференции «Инновационные технологии обучения в области гуманитарных наук, сервиса и туризма: от теории к практике» (Владивосток, 2007 г.), Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Наука и студенчество: лингвистические исследования, международное сотрудничество, сервис и туризм» (Владивосток, 2007 г.), III Международной научно-практической конференции «Русский язык и русская культура в диалоге стран АТР» (Владивосток, 2008 г.), XI Международной конференции молодых ученых «Дальний Восток России и страны АТР в изменяющемся мире» (Владивосток, 2008 г.), научно-общественной конференции «Эволюционная роль культуры: от прошлого к будущему» (Владивосток, 2008 г.), Международной научной конференции «Историческая наука и историческое образование на Дальнем Востоке» (Владивосток, 2008 г.), VI Международной научно-практической конференции «Российский Дальний Восток и интеграционные процессы в АТР: политико-экономические, социально-культурные проблемы» (Владивосток, 2008 г.), XII Всероссийской научной конференции молодых историков «История и культура дальневосточной России и стран АТР» (Владивосток 2010 г.). По теме диссертационного исследования был сделан доклад на годичной сессии Учреждения Российской академии наук Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного отделения РАН (Владивосток, 2009 г.). Работа обсуждена в отделе этнографии, этнологии и антропологии Учреждения Российской академии наук Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного отделения РАН и в отделе литературоведения и фольклористики Учреждения Российской академии наук Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН. По теме диссертационного исследования для конференций, конгрессов, семинаров, чтений, симпозиумов различного уровня в России и за рубежом были написаны статьи и тезисы (51 заочное участие).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.

Заключение диссертации по теме «Фольклористика», Краюшкина, Татьяна Владимировна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В диссертационном исследовании были выявлены значимые реалии состояний (пять групп, в которые вошли телесные признаки; особые состояния тела; изменения внешнего облика; ощущения, физиологические потребности организма и примыкающие к ним мотивы; эмоции), их взаимосвязь и функции в зависимости от типа сюжетов и типа персонажей. Мотивы состояний отражают существующее представление о человеке, сложившееся в традиционной культуре русского народа, одни из них схожи, а другие отличаются от представлений о человеке в науке (например, мотив вибрационных ощущений). Сказке свойственны два способа превращения разнообразных явлений в мотивы. Представления, связанные с мифологией и ритуалом, без значительных изменений воплощаются в сказочной действительности. Это вызвано тем, что они имеют схожие со сказкой корни. Из группы бытовых реалий и свойств человеческой физиологии и психологии сказка отбирает только необходимые ей явления. Порой они трансформируются, чтобы соответствовать потребностям жанра. Так создается мир сказки, которая не стремится точно воссоздать реальность, но, опираясь на нее, творит собственную действительность. Не сказка работает на мотив, а мотив на сказку, подчиняясь ее законам.

На уникальность системы волшебной сказки указывает следующее: попытка внедрения в нее элементов других жанров (в том числе и других жанров сказочного фольклора) часто бывает неудачной. Этим же объясняется и специфика контаминации. Как правило, соединяются между собой сюжеты волшебной сказки. Крайне редко в контаминации может участвовать небольшое количество сюжетов других сказочных жанров (о животных, легендарные, новеллистические и анекдотические). В основном, они устойчиво группируются с конкретными единичными сюжетами волшебной сказки. Законы контаминации строятся на схожих линиях сюжетов и типах ведущих персонажей.

Сказка, оторвавшись от мифа, нуждается в логически выстроенном сюжете. Это одна из причин развития жанра. Для сказки характерен закон троекратного повторения ситуации (во-первых, один и тот же персонаж трижды испытывает схожие состояния; во-вторых, схожие по своим функциям три персонажа - по одному разу). Одним из признаков разрушения сказочного канона является отказ от воспроизведения одной и той же ситуации трижды (повтор происходит лишь дважды (как правило, если результаты действий противопоставляются)). Сохраняя троекратный повтор, сказка может нарушать последовательность элементов, отказываясь от принципа нарастания. В одном тексте или в разных текстах одного и того же сказочника встречается клиширование (идентичный повтор мотивов состояний). Закону клиширования противоположен закон его отсутствия. Широко распространенные мотивы заменяют менее популярные, основанием для выбора мотивов служат их общие признаки. Подобные наблюдения указывают на то, что мотивы состояний не обособлены от других мотивов, а как и они, подчиняются законам сказки и трансформации сказочного канона.

Мотивы состояний имеют традиционное деление на сюжетообразующие и сюжетонеобразующие, как и прочие мотивы. Это свидетельствует о том, что мотивы состояний не воспринимаются сказкой как чужеродный элемент, а являются ее важным компонентом. Как и другие мотивы, они подчиняются одинаковым для всех мотивов законам жанра. В результате проведенной работы были вычленены дополнительные признаки этих типов мотивов. Во-первых, для развития сюжета важен конкретный мотив. Во-вторых, значимым оказывается не сам мотив, а его место в сюжете (т.е. в одних и тех же ситуациях возможно использование разных мотивов состояний, но выбор замены весьма ограничен). В-третьих, сам мотив может и не быть сюжетообразующим, но при этом он предвосхищает появление сюжетообразующего мотива. В-четвертых, мотив прикреплен к конкретной сюжетной ситуации; для сказки характерно использование одного и того же мотива состояния в конкретной ситуации как в одних, так и в разных сюжетах.

Сказке присущи три основных типа структурирования мотивов состояний. Они выстраиваются в особые цепочки, занимающие отдельный эпизод, группу эпизодов, или же растягиваются на всю сказку. Состояния могут иметь одну или несколько ступеней развития. Важным оказывается отсутствие действия (в первом случае) или наличие действия (во втором и в третьем): 1) одна ступень, при которой состояние статично; 2) три ступени: исходное состояние - действие, приводящее к новому состоянию, - новое состояние; 3) пять ступеней: исходное состояния - действие, приводящее к новому состоянию, - новое состояние - действие, возвращающее к исходному состоянию, - исходное состояние.

Сложность системы мотивов обусловлена многообразием типов и подтипов, а также их противоположными признаками. Мотивы состояний могут быть постоянными, изменяющимися или временными; классифицированы как врожденные или приобретенные, причем одно и то же состояние у одного и того же (или у разных) персонажей в зависимости от потребности сюжета может быть как врожденным, так и приобретенным. Возникновение состояния важнее, чем его завершение. Мотивы имеют пары, основанные на противопоставлении: персонаж наг или одет, болен или выздоровел, грязен или умыт и пр. Некоторые мотивы этих пар не имеют, но могут быть классифицированы с точки зрения двух позиций: персонаж находится в этом состоянии — персонаж не находится в этом состоянии, причем об отсутствии состояния сказка отдельно не говорит.

По частотности использования и разработанности подгруппы мотивов телесных признаков и подгруппы мотивов ощущений и физиологических потребностей реже используются и менее разработаны, чем подгруппы мотивов особых состояний тела, изменений внешнего облика и эмоций. Это, видимо, связано с тем, что для развития сюжета важнее не признаки тела, ощущения и физиологические потребности персонажей (которые в большинстве своем статичны и поэтому не столь значимы для сюжетостроения), а разнообразные телесные и эмоциональные состояния и их способность изменяться. Мотивы телесных и эмоциональных состояний взаимосвязаны между собой. Эмоции проявляются через телесные состояния (жесты, мимику), а телесные состояния подготавливаются и часто возникают благодаря эмоциональным состояниям.

Специфической чертой мотивного фонда сказки является следующее: для сказки развитие сюжета оказывается более важным, чем создания образа персонажа.

Каждая из выделенных пяти подгрупп, входящих в группу мотивов состояний, имеет как сходство с другими подгруппами, так и отличие от них. Это обусловлено спецификой каждой подгруппы. Инициатива изменения телесного состояния чаще принадлежит другому персонажу, чем персонажу, состояние которого изменяется. Но иногда данный критерий отсутствует. Способствует возникновению состояния или производит действие чаще другой персонаж, чем сам персонаж, о телесном состоянии которого сообщается. В равной степени задействованы добровольная смена состояния, невольная смена состояния или же отсутствие критерия. О предшествующем состоянии и о критерии действия, благодаря которому происходит смена состояния, чаще говорится, чем не говорится. Продолжительность состояния в большинстве случае временная.

Подбор необходимых для создания образа мотивов определяется типом персонажа, а тип персонажа - сюжетом. В большинстве сюжетов главным действующим лицом является молодой герой. Поэтому для сказки значимее состояния молодого героя и персонажей, противодействующих или содействующих ему, а не вообще всех персонажей сказки.

Сказка реалистично отражает ощущения, физиологию и эмоции персонажа, калькируя их из реальности. В большинстве случаев те или иные состояния могут приписываться разным типам персонажей. Лишь незначительное число мотивов закреплено за отдельными типами образов.

Каждому сказочному образу присуща собственная группа мотивов состояний, в которую входят общие мотивы и мотивы уникальные, характерные только для данного типа персонажа. Важной оказывается и частотность возникновения того или иного состояния у разных типов персонажей. В сказке выявлена закономерность принадлежности тех или иных мотивов состояний, связанная с полом персонажей, возрастом или типом образа.

Сказка чаще описывает состояние одного персонажа, чем двух или группы. Во-первых, это вызвано спецификой сюжетостроения (чаще в той или иной роли выступает один персонаж, а не пара или несколько); во-вторых, это продиктовано особенностью создания образа (для сказки важен индивидуальный подход к созданию каждого образа). В некоторых случаях паре или группе персонажей приписываются идентичные состояния, это объясняется тем, что они выполняют одну и ту же функцию в сюжете.

Если классифицировать состояния по половой принадлежности персонажей, то получается следующее. На первом месте стоят состояния, которые чаще приписываются сказкой мужским персонажам. Это антропометрические характеристики, запах, гигиенические характеристики, появление на свет, врожденная и приобретенная сила, особенный сон, опьянение, похмельный синдром и отрезвление, оборотничество, переодевание, физиологические потребности, эмоции. На втором месте -состояния, не имеющие четкого деления по половому признаку (фазы жизненного цикла, болезненное состояние и исцеление, смерть и оживление, разрушение и восстановление тел, особые действия, прятки, ощущения). Третье место принадлежит «женским» состояниям. Ими оказались половая принадлежность, красота, внешнее сходство, ношение одежды и нагота.

Если классифицировать носителей состояний по принадлежности к положительной или к отрицательной группам персонажей, то чаще сказка приписывает положительным персонажам половую принадлежность, фазы жизненного цикла, красоту, внешнее сходство, запах, гигиенические характеристики, появление на свет, врожденную и приобретенную силу, болезненное состояние и исцеление, смерть и оживление, разрушение и восстановление тел, особенный сон, особые действия, переодевание, прятки, ношение одежды, наготу, физиологические потребности. И положительным и отрицательным — антропометрические характеристики, опьянение, похмельный синдром и отрезвление, оборотничество, ощущения, эмоции. Для сказки не характерны состояния, приписываемые преимущественно отрицательным персонажам.

Проделанная работа приведет к созданию объективного указателя мотивов состояний. Подобный подход может быть применен к анализу мотивов других жанров, как фольклорных, так и литературных.

Итак, русская народная волшебная сказка — сложная система, в которой гармонично действуют многоуровневые и порой, казалось бы, противоположные законы. Причем они не исключают друг друга, напротив, именно это и составляет уникальность жанра.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Краюшкина, Татьяна Владимировна, 2010 год

1. Тексты русских народных волшебных сказок:

2. Васильев, В.К. Русская сказка Сибири. Красноярск : Изд-во Красноярс. ун-та, 1987.-96 с.

3. Долгая жизнь слова : свадьба, заговоры, сказки / сост., вступит, статьи Л.И. Журовой. Барнаул : Алтай, кн. изд-во, 1990. - 352 с.

4. Из материалов фольклорной экспедиции 1983 г. // Локальные особенности русского фольклора Сибири / отв. ред. Т.Г. Леонова. Новосибирск : Наука, 1985.-С. 88-111.

5. Из сказочной и несказочной прозы // Фольклор и литература Сибири. Вып. 2 / отв. ред. Т.Г. Леонова. Омск : Омский гос. пед. ин-т им. A.M. Горького, 1975. - С. 42-45.

6. Кругобайкальский фольклор : памятники VI XX вв. / сост., пер., перелож., предисл., комм. A.B. Преловского. - М. : Академия поэзии : Московский писатель, 2004. - 592 с.

7. Кучерявенко, В. Сказки Дальнего Востока. Хабаровск : Дальгиз, 1939. — 104 с.

8. Не на небе на земле : русские сказки Восточной Сибири : в 4 т. / сост., подгот. текстов, предисл. и коммент. Е.И. Шастиной. - Иркутск : Иркут. издат. дом, 1992. - Т. 1. - 432 с.

9. Не на небе на земле : русские сказки Восточной Сибири : в 4 т. / сост., подгот. текстов, предисл. и коммент. Е.И. Шастиной. - Иркутск : Иркут. издат. дом, 1992. - Т. 2. - 368 с.

10. Не на небе на земле : Русские сказки Восточной Сибири : в 4 т. / сост., подгот. текстов, предисл. и коммент. Е.И. Шастиной. - Иркутск : Иркут. издат. дом, 1992. - Т. 3. - 336 с.

11. Не на небе на земле : Русские сказки Восточной Сибири : в 4 т. / сост., подгот. текстов, предисл. и коммент. Е.И. Шастиной. - Иркутск : Иркут. издат. дом, 1992. - Т. 4. - 336 с.

12. П.Объ ИльЬ МуромцЬ. Сказки Енисейской губернш. Записал

13. И.А. Чеканинскш // Этнографическое обозрение. М. :. Типограф1я Ф.Я. Пригорина, 1913. - 1912. - № 3-4. - С. 110-112.