Политическая власть в представлениях населения Европейской части России в 1920-е гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Дохоян, Сатеник Арсеновна

• Дохоян, Сатеник Арсеновна
• кандидат исторических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Дохоян, Сатеник Арсеновна

Введение С.

Раздел I. Теоретико-методологические основания изучения политических представлений населения

Европейской части России. С.

Раздел II. Отношение к советской власти: понимание и объяснение в массовых политических представлениях. С.

Раздел III. Массовые представления о коммунистической партии, ее роли в жизни страны и политической деятельности. С.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Политическая власть в представлениях населения Европейской части России в 1920-е гг.»

Актуальность темы исследования. На современном этапе очередной трансформации российского системно-исторического целого, когда в ходе модернизационных процессов претерпевают кардинальные изменения все стороны общественной жизни, вновь нарастает внимание общества и научно-исторической общественности к процессам политической жизни Советской России в послереволюционный период, годы нэпа. Общественная потребность такого рода во многом связана с поиском исторических аналогий между современным и периодом 1920-х гг. на фоне более широкого контекста -всплеска интереса к политике, политической жизни во всех их проявлениях и изменениях.

Возрождение интереса к политической истории раннесоветского общества связано также с описанием и объяснением конкретного исторического процесса, взятого в политическом ракурсе - выявлением закономерностей, тенденций и механизмов становления организма коммунистического господства, превращения коммунистической партии в уникальный и фактически единственный институт власти.

Современная отечественная историческая наука ведет разработку концептов модернизационных, трансформационных оснований переходных эпох, которые в социально-политическом измерении осознаются научным сообществом, как сложное, многоликое, внутреннее противоречие, во внешних проявлениях чрезвычайно контрастное явление «перекодирования» общественного организма из одного состояния в другое1. В связи с «зигзагообразным» характером общественной эволюции внутреннее содержание этого периода, а также эмоциональный социально-психологический фон, на котором он происходит, зависят как от самой направленности периода, так и от

1 Журавлев В.В. Переходные эпохи в интерьере мировой истории // Россия XXI век. 2004. №6. С 183. отношения к нему со стороны общества. Следовательно, переходные эпохи имеют не только общесоциологическое, но и «человеческое измерение». В связи с осознанием этого обстоятельства в политической истории одним из наиболее актуальных «жанров» становится историко-антропологический подход к анализу разнообразных явлений политической жизни, включающий в себя историю ментальностей, ценностей и политической культуры, повседневности и т.п.1. Полнота понимания и объяснения политической реальности переходного периода тем самым связывается с изучением тех состояний общественного сознания, которые в контексте конкретно-исторических условий и изменения системы общественных отношений, раскрывают мотивы поведения людей - важнейшую составляющую исторического процесса. По верному суждению Б. Рассела, «если политика желает базироваться на научной основе, если мы хотим, чтобы события были предсказуемы, - тогда необходимо постигать политической мыслью глубинные кризисы человеческого поведения»2. Смещение исследовательского интереса на «человеческое измерение» сложных процессов общественных трансформаций позволяет придать их изучению не просто историко-антропологическую направленность, но и выявить их сущность, внутренний смысл.

Из сказанного следует заключить, что объектом диссертационного исследования являются основные тенденции и закономерности политической жизни советского общества в условиях переходного периода 1920-х гг.

Предметом исследования являются особенности основных представлений населения Европейской части России о политической власти в СССР. Основная проблема изучения, следовательно, состоит в определении общего и особенного, универсального и уникального, типического и индивидуально

1 Источниковедение новейшей истории России: теория, методология и практика / Под общ. ред. А.К. Соколова. М„ 2004. С. 567.

2 Рассел Б. Практика и теория большевизма // У. Черчилль. Вторая мировая война. Избранные страницы (пер. с англ.) М., 1998. С. 3. го в советском типе политического сознания, выполнявшем системообразующую функцию по отношению к советской политической системе.

Территориальные рамки диссертационного сочинения охватывают собой Европейскую часть России. Данная территория находилась в правовом и политико-институциональном пространстве СССР, в изучаемый период неоднократно подвергалась изменениям границ и наименований входящих в нее регионов и отдельных административно-территориальных образований. Особенности региона характеризуются двойственностью. С одной стороны, население Европейской части России отличалось относительной однородностью этнического состава, социально-экономических, политических, социокультурных условий жизнедеятельности по сравнению с другими регионами. С другой стороны, именно этот регион и его социум играли системообразующую и государствообразующую роль и в первую очередь испытывали на себе политическое воздействие органов власти в ходе социалистического строительства и восстановления народного хозяйства. Основные явления политического процесса, как правило, зарождались здесь, а уже затем разворачивались и в других региональных пространствах СССР. В аспекте предметной области исследования можно выдвинуть положение о том, что именно в Европейской части страны наиболее полно проявились особенности представлений населения о существующей политической власти.

Хронологические рамки работы охватывают период 1920 - 1929 гг. Именно этот отрезок исторического времени представляет собой целостное временное пространство, позволяющее проследить эволюцию представлений населения о власти в условиях переходного периода и оформления в основном советского типа властных отношений. «Нижняя» граница определяется тем, что уже на завершающем этапе Гражданской войны и полной победы советской власти массовые представления о ней приходят в относительно оформившееся состояние. Выбор «верхней границы»- порубежья 19201930-х гг. связан с переломным для страны в целом поворотом к административно-командной системе и изменением отношения к власти. Для исследуемого периода в целом характерно проявление в общественном сознании уникального синтеза традиционных для России массовых политических представлений и партийно-государственного проекта создания новой политической системы, его политко-идеологической составляющей.

Вопрос о степени научной разработанности проблемы не обладает качеством полной очевидности в связи с рядом обстоятельств. Во-первых, сама предметная область историко-политических исследований в советский период приобрела устойчивые и глубокие исследовательские традиции. При весьма существенной апологетичности и ангажированности советской историографии в разработке проблем из области истории коммунистической партии, советского государства, их политики в конкретных сферах в условиях 1920-х гт. следует отметить колоссальный массив привлеченных и обработанных источников и многочисленных трудов, которые в настоящее время нуждаются в переосмыслении. При условии «снятия» с них налета идеологизированное™, политико-идеологической конъюнктурности, конкретао-временных зависимостей, т.е. «очищения» советской историографии от особой научно-политаческой феноменальное™, включенное™ в систему государства и приспособленности к обслуживанию его идейно-политических потребностей1, эта источники и труды вполне могут быть использованы для изучения тех представлений о власта, которые имели прежде всего сами авторы этих работ. Однако, феномен советской политаческой историографии нувдается в специальном и отдельном исследовании, лишенном влияния как старых, так и новых, например, «либеральных» мифологем.

Во-вторых, массовые политические представления как продукты политических ментальностей, феномены общественного сознания и коллективного бессознательного в советской историографии не только не находились в сфере исследовательского внимания, но и практически вообще не исследова

1 Советская историография. М., 1996. С. 37. лись. Вместе с тем, представляется вполне очевидным и верным суждение Г.Д. Алексеевой о том, что «большинство проблем истории XX века, духовного развития российского общества нельзя решить без четких представлений о содержании и типе воздействия теории, идеологии, политических доктрин, исторических концепций на общественное сознание, как массовое и групповое. так и индивидуальное»1. Данное суждение может быть дополнено и мыслью об обратном воздействии общественного сознания на социальную теорию, идеологию и политические доктрины правящей партии, их эволюционные изменения. В целом политическая историография советского периода в силу ее политико-идеологической ангажированности и конъюнк-турности оставляла за пределами своего внимания мир мнений и представлений обычного члена советского общества. Такого рода исследовательские интересы не вписывались в господствующие в этот период теоретические конструкции - формационный анализ, учение о государстве диктатуры пролетариата, учение о партии рабочего класса и т.п., - да и в сам процесс социалистического строительства.

Постсоветская политическая историография постепенно обретает новые проблемно-тематические приоритеты, в числе которых начало формироваться и направление, связанное с изучением конфликтных взаимоотношений между властью и обществом, властью и оппозицией на различных этапах советской истории (история инакомыслия, диссидентского движения, внутрипартийной борьбы в 1920-е гт. и т.п.) . Значение данных работ, в аспекте исследуемой темы, состоит прежде всего в том, что в них впервые в постсоветский период была поставлена проблема тех источников конфликта общества и власти, которые порождались общественным сознанием, умонастрое

1 Алексеева Г.Д. История. Идеология. Политика. (29 - 30-е гг.) // Историческая наука России в XX веке. М., 1997. - С. 108. л

Трудовые конфликты в Советской России, 1918- 1929 гг. /Отв. ред. Ю.И. Кирьянов и др. - М., 1998; Данилов А.А. История инакомыслия в России: советский период (1917 -1991). Уфа, 1995; Первые правозащитные организации В Российской Федерации в 1920-е годы // Отечественная история. 1995. № 4. С. 159-178; Власть и оппозиция. М., 1995. ниями как на массовом, так и на индивидуальном уровнях. Иначе говоря, впервые была сделана попытка создания «образа власти» в представлениях оппозиционно настроенной части общества. Вместе с тем, первый опыт не сопровождался соответствующими теоретико-методологическими изысканиями, не содержал в себе убедительных объяснительных конструкций. Однако, в это же время предпринимались и попытки широкого обобщения и создания новых теоретических и методологических оснований применительно к политической истории всего советского периода1.

Практически с этого же времени параллельно начинается и разработка проблемы особенностей советского общественного сознания в различных социально-гуманитарных науках и публицистике в историографическом аспекте критики советской партийно-государственной системы, советских общел ства и человека . Однако, при изучении состояния общественного сознания в конце 1980 - начале 1990-х гг. авторами, на наш взгляд, не учитывался в должной мере тот факт, что массовые политические представления складываются исторически и формируют поведенческие реакции на действия власти, отражающие в себе особое, амбивалентное состояние политической культуры,- с одной стороны, зародившейся до изучаемого периода, а, с другой стороны, переживавшей процесс трансформаций. Изучение политических представлений, следовательно, должно основываться на историко-генетическом методе и фиксировать то конкретно-историческое состояние

1 Власть и общество в России в первой трети XX века. Межвуз. науч. конф. Июнь 1994. М., 1994.; Куликова Г.Б., Ярушина JI.B. «От самодержавия к тоталитаризму» (Заметки с научной конференции) // Отечественная история. 1995. № 5.С. 200-210; Волобуев О.В., Суслов Н.Б. Тоталитаризм и личность. Научн. практ. конф. в Перми // Отечественная история. 1995. № 2. С. 215-217 и др.

2 См.: Оболонский А.В. Драма российской политической истории: система против личности. М., 1994; Гордон JI.A., Клопов Э.В. Что это было: размышления об итогах того, что случилось с нами в 30 - 40-е годы. М., 1989; Зубкова Е.Ю. Общество и реформы. 1945 -1964. М., 1993; Геллер М. Машина и винтики: история формирования советского человека. М, 1994; Козлов В.А., Хлевнюк О.В. Начинается с человека. Человеческий фактор в социалистическом строительстве: итоги и уроки 30-х гг. М., 1988; Варламова Н.В. Правовой нигилизм в постсоветской России: понимание, истоки, следствие // Драма российского закона. М., 1996.- С. 36-48. политической культуры, которое она переживает в определенный исторический период. Поэтому актуальными могут быть любые исследования, способные реконструировать те или иные массовые политические представления в условиях меняющейся исторической реальности.

Начиная примерно со второй половины 1990-х гг. в связи со стремлением к объективному научному анализу сущности советской политической культуры, советского политического сознания, вытеснения политически конъюнктурных подходов через обновление теоретико-методологической базы, формирования новых «жанров» политической истории и использования междисциплинарного синтеза, складывается и другое направление, которое условно можно назвать историко-политической антропологией. Для него характерен взгляд на преемственную связь культуры со всей предшествующей историей России в контексте исторической эволюции человека, его духовной жизни. Особый вклад в разработку проблем истории общественного сознания был внесен историками-аграрниками. Рубежным явлением в этом процессе стала международная конференция «Менталитет и аграрное развитие России (XIX- XX вв.)», проходившая в июне 1994 г.1. В статьях и материалах дискуссий, опубликованных по ее итогам, центральной темой стала проблема психоментальных особенностей, различных социокультурных представлений крестьянства.

Проблеме политических представлений крестьянства был посвящен ряд монографий и статей таких историков как В.В. Бабашкин, М.М. Громыл ко, В.П. Данилов, Д.Х. Ибрагимова, В.В. Кабанов . Историографическая цен

1 Менталитет и аграрное развитие России (ХЕХ-ХХ). Материалы международной конференции. М., 1996.

Бабашкин В.В. Крестьянский менталитет: наследие России царской в России коммунистической // Общественные науки и современность.- 1995. № 3. Бабашкин В.В. Крестьянский менталитет как системообразующий фактор советского общества. // Менталитет и аграрное развитие России (XIX-XX вв.). Материалы международной конференции. М.,1996; Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991; Ибрагимова Д.Х. НЭП и перестройка. Массовое сознание сельского населения в условиях перехода к рынку. М., 1997; ность этих работ заключается в том, что в ракурсе исследовательского внимания здесь оказывается эволюция общественного сознания (в условиях 1920-х гг.) большинства населения страны - крестьянства.

Особое место в работах историков-аграрников занимают монографии и статьи Т.П. Мироновой и Н.Е. Шаповаловой, непосредственно посвященные эволюции политического сознания крестьянства. В работах Т.П. Мироновой основной акцент делается на социально-психологических аспектах эволюции политического сознания крестьянства1. Ею была поставлена проблема изучения писем крестьян как ценнейшего источника изучения состояния общественного сознания в 1920 гг. Однако логика такого исследования требовала идти дальше - к выяснению внутренних побудительных мотивов, смысловых оснований и механизмов эволюции политических представлений крестьян, но социально-психологический подход к анализу общественного сознания при этом не должен вытеснять и собственно исторического подхода.

Именно в таком исследовательском направлении подготовлены монол графия и статьи Н.Е. Шаповаловой , в которых обосновываются как теоретико-методологические подходы к одной из «вечных проблем» отечественной исторической науки - взаимоотношений народа и власти, так и показаны основные направления эволюции политических представлений крестьянства в 1920-е гг., их противоречивые последствия.

Кабанов В.В. Кооперация, революция, социализм. М., 1996; Кабанов В.В. Крестьянская община и кооперация России XX века. М., 1997.

1 Миронова Т.П. Крестьяне о социализме (по письмам в «Крестьянскую газету»). // Советские архивы. 1987. № 5; Политическое сознание советского крестьянства в обществоведческой литературе. // Проблемы историографии и истории культуры народов СССР. М., 1988; Модели будущего в письмах крестьян конца 1920-х гг. // Актуальные проблемы исторической науки. Ярославль, 1990; Крестьяне и государство в конце 1920-х гг. // Россия нэповская: политика, экономика, культура. Новосибирск, 1991.

2 Шаповалова Н.Е. Коммунистическая перспектива в представлениях крестьян 1920-х гт. Научн. монография. Армавир, 2001;Элементы сакрального в обыденном сознании человека, становящегося советским (на примере крестьянства 1920-х гг.) // Советский человек: генезис, эволюция, развитие: Сборник статей. Армавир, 2003; Образы будущего в обыденном сознании и «развернутое наступление социализма по всему фронту // Этнокультурные проблемы Северного Кавказа: социально-исторический аспект. Армавир, 2001.

Существенное значение для понимания и объяснения тех глубоких, но неявных процессов, которые проходили в общественном сознании в 1920-е гг. имеют работы Н.Б. Барановой и А.И. Шаповалова1. Исследовательская ценность этих работ заключается в том, что в них выявляются архе-типические, ментальные, мифологические компоненты отечественной политической культуры и показаны механизмы взаимодействия политической идеологии большевизма со смысловым основанием российской политической культуры.

В 1990-е гг. новые, на наш взгляд, интересные подходы к изучению представлений различных социальных групп были сформулированы в трудах таких исследователей, как И.Л. Архипов, В.П. Булдаков, Ю.М. Волков, А.Г. Вишневский, Н.Н. Козлова, Т.Ю. Кочепасова, К.Б Литвак2, а также в ряде сборников статей .

Труды названных авторов, область исследований которых можно определить как «историко-политическую антропологию», вносят существенный

1 Баранова Н.Б. Мифологизация массового сознания в 30-е годы (на материалах Среднего Поволжья). Научн. монография. М., 1996; Шаповалов А.И. История ментальностей: проблемы методологии. М., 1996; Феномен советской политической культуры (ментальные признаки, источники формирования и развития). М., 1997.

2 Архипов И.Л. Общественная психология петроградских обывателей в 1917 году // Вопросы истории. 1994. № 7; Ахиезер А.С., Давыдов А.П., Шкуровский М.А., и др. Социокультурные основания и смысл большевизма. Новосибирск, 2002; Булдаков В.П. Импер-ство и российская революционность (Критические заметки) // Отечественная история.

1997. № 1; Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997; Вишневский А.Г. Серп и рубль. Консервативная модернизация СССР. М.,

1998. Волков Ю.М. Становление идеократии: истоки, ментальность, аппарат (1917 — 1929). Иваново, 1993; Козлова Н.Н. Социология повседневности: Переоценка ценностей // Общественные науки и современность. 1992 № 3; Козлова Н.Н. Горизонты повседневности советской эпохи: (голоса из хора). М., 1996; Козлова Н.Н. Соцреализм: производители и потребители // Общественные науки и современность. 1995. № 4; Кочепасова Т.Ю. Социально-психологические изменения в российской провинции в 1920-е годы // Рыночная психология в контексте русской ментальное™. Ульяновск, 2000; Литвак К.Б. Жизнь крестьянина 20-х годов: современные мифы и исторические реалии // НЭП: приобретения и потери. М., 1994.

3 Мировосприятие и самосознание русского общества (XI - XX вв.): Сборник статей. Под ред. А.Н. Пушкарева. М., 1994; Революция и человек: социально-психологический аспект. М., 1996; Революция и человек: быт, нравы, поведение, мораль. М., 1997; Российский менталитет: история и современность. Сборник науч. тр. Спб., 1993. вклад в анализ политических ментальностей, основных стереотипов мышления, моделей политического поведения в широком временном отрезке. В этих работах, в частности, выявляются характерные особенности формирования советского восприятия политической реальности. Проблема отношения народа и власти в контексте российского ментального типа, особенностей политической культуры переходного периода рассматриваются в диссертациях Ю.Н. Костина, Л. Я. Кузьмина, Л.А. Лаврина, Д.В. Ольшанского, А.В. Скрынникова1.

Таким образом, к концу 1990-х - началу 2000-х гг. сфера политических представлений как достояние советской политической культуры, главным образом, не в прямом, а в косвенном виде оказалась в фокусе внимания многих историков-исследователей. Однако при этом целый ряд проблем изучения массовых и индивидуальных форм политического сознания 1920-х гг. требует специального глубокого и более детального рассмотрения, в частности, проблема исследования тех политических представлений, которые характеризуют систему отношения общества, отдельных социальных групп к власти, ее основным политическим действиям в изучаемый период.

Источниковую базу диссертационного исследования составили как опубликованные, так и неопубликованные исторические свидетельства, документы и материалы, относящиеся к избранной предметной области и изучаемому периоду. В процессе работы был вскрыт широкий комплекс документального материала, что позволило дать многоплановую оценку явлений

1 Костин Ю.Н. Влияние практики большевизма на изменение нравственного сознания и поведения крестьянства в 1921-1927 гг.: (На материалах Воронежской. Тамбовской, Орловской и Курской губерний). Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1996; Кузьмина Л.Я. Массовое сознание в условиях тоталитарного общества: генезис и особенности. Дисс. канд. филос. наук. М., 1990; ЛаврикП.А. Политические настроения дальневосточного крестьянства в годы новой экономической политики. Автореф. дисс. . канд. ист. наук. СПб., 1995; Ольшанский Д.В. Массовые настроения и их функционирование в политических процессах. Дисс. докт. полит, наук. М., 1990; Скрынников А.В. Взаимоотношения города и деревни в 1921-1927 годах: (на материалах обл. ЦЧО). Автореф. дисс. . канд. ист. наук. М, 1993. и процессов в рамках изучаемой проблематики. Источники, использованные автором, в соответствии с общепризнанными в современном источниковедении принципами, можно систематизировать следующим образом.

Первую группу источников составляет значительный массив документов коммунистической партии и советского государства, опубликованный в разных изданиях, прежде всего в фундаментальном многотомном, широко использовавшимся прежде издании «Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций, пленумов ЦК». Документы этой группы представляют интерес не в прямом их назначении и трактовке, а как документальные свидетельства тех смыслов, которыми руководствовались их, главным образом, анонимные авторы- партийные функционеры из среды партийной и государственной бюрократии. Эти документы - факты массового творчества, свидетельствующие о тех представлениях, том типе политической культуры, которыми обладали носители политической власти в изучаемый период.

Ко второй группе источников следует отнести опубликованные источники личного происхождения - направленные в 1920-е гг. в органы власти письма, жалобы, доносы, проекты и т.п., извлеченные, систематизированные и представленные в разных сборниках документов, изданных в последние годы1. Источники этой группы позволяют определить сам характер отношения населения к политической власти, к ее отдельным действиям, сферу политических интересов и потребностей различных социальных групп и взаимоот

1 Большевистское руководство. Переписка. 1912-1927. Сборник документов / Составители: А.В. Квашонкин, О.В. Хлевнюк, Л.П. Кошелева, JI.A. Роговая. М., 1996; Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918- 1932 гг. / Отв. ред. А.К. Соколов. М., 1997; Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы: в 4 т. Т. 1. 1918-1922 гг. М., 1999. Т. 2. 1923-1929 / Под ред. А. Бер-ловича, В. Данилова. М., 2000; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Документы и материалы: В 5 т. / Т. 1. Май 1927 - ноябрь 1929 / Под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, JI. Виолы - М., 1999; Письма во власть. 1917-1927. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям / Сост. А.Я. Лившин, И.Б. Орлов. М., 1998; «Совершенно секретно»: Лубянка-Сталину о положении в стране (1922-1934 г.). Т. 1-6-М., 2001-2002. ношений между ними. Субъективное восприятие политической реальности и представления о ней, а также налет конъюнктурности и ангажированности во многом определяют как содержание, так и форму этих источников. Однако критический анализ источников этой группы позволяет рассматривать основные явления политической жизни, «пропущенные через личный опыт их авторов»1. Структура заключенной в них многочисленной информации, по справедливому мнению составителей сборника документов «Письма во власть» А.Я. Лившина и И.Б. Орлова, на уровне отдельно взятого документа «неосязаема», но на уровне их большой совокупности, связанной воедино, она позволяет увидеть картину эпохи»2.

К третьей группе источников относятся неопубликованные документы, извлеченные из 17 фондов центральных архивов. Эта группа включает в себя, во-первых, делопроизводственные документы управленческого характера, с помощью которых в работе изучается взаимодействие общества и власти в качестве формирующейся системы и в аспекте темы исследования. Кроме того, анализ документов этой группы помогает выявить и скрытые формы воздействия власти на общество. Документы этого вида содержатся в фондах 5, 17, 78, 134, Российского государственного архива социально-политической истории (далее - РГАСПИ).

Во-вторых, к источникам названной группы относятся жалобы, доносы, заявления и письма, направленные в этот период в органы власти, партийно-государственным руководителям, в средства массовой информации. Критическое изучение этих документов и материалов позволяет выявить отношение к власти «снизу» не только в его комплиментарных, апологетических, но и критических формах. Документы такого вида содержатся в фондах РГАСПИ - Ф. 17, 65, 78, 82, 85, 134; в фондах 194, 396, 7846, 8043 Россий

1 Источниковедение новейшей истории России: теория, методология, практика. М., 2004. С. 124.

2 Письма во власть. 1917-1927. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям / Сост. А.Я. Лившин, И.Б. Орлов. М., 1998. С. 5-10. ского государственного архива экономики (далее РГАЭ); фондах Государственного архива Российской Федерации (далее ГАРФ) - А-2306, А-353, Р-130, Р-374, Р-1235.

Четвертую группу источников составили опубликованные и неопубликованные исследования, публицистические работы, воспоминания и суждения партийных и общественных деятелей, находящиеся в специальных фондах ряда центральных государственных библиотек. Среди них работы В.И. Ленина, И.В. Сталина, А.В. Луначарского, Е.М. Ярославского, Н.Н. Бухарина, Г.Е. Зиновьева, Д.И. Курского и др. Изучение источников этой группы позволяет определить представления руководства страны о сущности политики власти и задачах проектирования основных направлений строительства социалистического государства и общества, и соотношение этих проектов с практическими результатами и последствиями их реализации.

Пятую группу источников составляют материалы центральных и местных периодических изданий 1920-1929 гг. Изучение источников этой группы позволило рассмотреть соотношение общего и особенного в процессе политической жизни населения Европейской части России, ее отдельных областей и страны в целом.

При цитировании источников их оригинальная орфография, пунктуация и стилистика полностью сохранены, поскольку они отражают, зачастую, не только форму, но и «дух времени», особенности содержания документов.

При проведении данного исследования диссертант стремится обеспечить качество высокой репрезентативности источников, привлекаемых к анализу, в том числе и по критерию выявления специфических особенностей и дифференциации политических представлений, настроений и интересов различных социальных групп.

Теоретической и методологической основой диссертационного исследования послужили принципы объективности, историзма, ценностного подхода к анализу исторической реальности, методологического многообразия.

Исследование проводилось с использованием разнообразных общенаучных (обобщения, анализа, синтеза, системного подхода, историко-логического и др.), традиционных специально-исторических (историко-типологического, историко-системного, историко-компаративистского и др.), нетрадиционных (историко-антропологического, герменевтического анализа, контент-анализа, генерализации и индивидуализации и др.) методов. Их применение определялось как проблематикой, целью и задачами исследования, так и спецификой исследуемых источников.

Определение предметной области и степени научной разработанности темы, вполне позволяют определить в качестве цели исследования изучение исторической эволюции политических представлений у населения Европейской части России в 1920-1929 гг.

Реализация поставленной цели предполагает решение ряда конкретных исследовательских задач:

- определение теоретико-методологических подходов к анализу исторической эволюции политических представлений;

- выяснение сущности, структуры и функций политических представлений в условиях переходного периода;

- определение содержания политических представлений о советской власти и коммунистической партии и основных тенденций их трансформации в условиях политической жизни в 1920-е гг.

В решении поставленных задач автор не претендует на исчерпывающую полноту и всеохватывающее освещение избранной темы. Работа подготовлена в аспекте научной оценки и интерпретации базисных комплексов политических представлений населения Европейской части России, выражающих наиболее значимые стороны их отношения к политике партии большевиков и советского государства в условиях восстановления народного хозяйства и социалистического строительства.

Научная новизна диссертации выражена в том, что в ней не только впервые вводится в научный оборот широкий пласт неизвестного ранее фактического материала, но и применяются нетривиальные методы научного анализа такой неявной, скрытой от поверхностного наблюдения идеальной сферы, какой являются политические представления. В частности автор показывает, что наиболее продуктивным методом анализа отношений власти и общества является анализ эволюции тех массовых форм политических представлений, с помощью которых и через которые формировались образы социалистического будущего и образы советской власти и коммунистической партии.

В диссертации изучаются политические представления населения Европейской части России как идеологически и духовно дифференцированные явления, связанные с особенностями политического сознания, политической культуры, как в их традиционных, так и в изменившихся формах, которые вырастали на основе различных и во многом антагонистичных типах мировоззрения: российском традиционном и европейски ориентированном, нацеленном на рациональное преобразование первого.

Научная новизна диссертации выражается и в основных положениях, выносимых на защиту.

Политические представления - система, имеющая сложную структуру, включающую в себя базисный уровень- основные понятия, стереотипы мышления и поведения, установки - и вторичный уровень - структуру, выражающую определенный тип политических ментальностей, с помощью которой устанавливаются нормы политического поведения в отношении реальных ситуаций политической жизни. Начиная со второй половины XIX в. и вплоть до 1920-х гг. в рамках отечественного политического сознания шел внутренний диалог между тремя ментальными потоками в рамках российской политической культуры: традиционалистским, модернизационным и революционным.

После установления советской власти освоение политической идеологии и практики большевизма в массовом политическом сознании проходило через и с помощью традиционных архетипических стереотипов, ценностей и норм, характерных для российской политической культуры, ментального типа. В общественном сознании происходил процесс преобразования их смыслов в формы новой, революционной фразеологии. Это во многом способствовало успеху установления советской власти. Отличительной чертой массового сознания в переходный период был поиск способов адаптации, идентификации нового общественного устройства к традиционным образцам и нормам политической жизни. Этот поиск имел не только политико-идеологический, но и онтологический характер.

Подавляющее большинство населения Европейской части России и особенно крестьянство в изучаемый период не имело адекватных и ясных представлений о том, что такое советская власть и коммунистическая партия. Новые, нетрадиционные формы понимания складывающихся политических отношений приходили по мере накопления критического опыта, приобретаемого массовым сознанием в ходе социалистического строительства. В массовом сознании сложилась своеобразная ситуация: преобладающая поддержка советской власти и коммунистической партии в целом сочеталась с отрицательной оценкой их местных органов.

В массовых политических представлениях населения Европейской части России в зависимости от конкретных политических ситуаций преобладали оценки коммунистической партии либо в качестве гаранта и основного средства достижения социализма, либо в качестве силы, обманывающей народ и его ожидания. К концу 1920-х гг. в массовом сознании населения Европейской части России сформировалась социоментальная среда, во многом предопределившая дальнейшую эволюцию общественного сознания и оформления его в особый тип - советское общественное сознание.

Практическая значимость исследования, во-первых, определяется постановкой и разработкой исследовательской проблемы. Во-вторых, она состоит в том, что результаты исследования позволяют дать более полную характеристику таких составляющих российского типа политической культуры, как политические ментальности и выражающие их политические представления в конкретно-исторических условиях 1920-х гг. Значимость осознания на всех уровнях власти, вплоть да самого высокого, особенностей национального варианта политической культуры, направленности исторической эволюции политических представлений, обуславливает практическую направленность исследования, многие выводы которого содержат ответы на актуальные вопросы современной политической жизни общества.

В-третьих, материалы диссертации могут использоваться при работе над монографиями, при написании статей, учебных пособий, в практике преподавания, а также в практической деятельности партий, общественных организаций, определенных государственных структур.

Апробация исследования. Основные положения и выводы диссертации были апробированы автором на кафедре истории России XX века Армавирского государственного педагогического университета, различные аспекты темы и положения, выносимые на защиту, раскрыты автором в научных публикациях.

Структура работы обусловлена целью и основными задачами. Она отражает логическую последовательность изложения проблемы и выражена во введении, трех разделах и заключении. В работе имеется список использованных источников и литературы, приложение.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Дохоян, Сатеник Арсеновна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Каждое общественное устройство обладает собственными, присущими ему политическими и культурными традициями, которые оказывают влияние на мнение членов этого общества о тех или иных явлениях политической жизни. Исторический определенный тип политического сознания, которое включает в себя эти традиции, характеризует тем самым духовную способность человека к специализированной, политической деятельности. Политическое сознание - наиболее обобщенная абстрактно-теоретическая характеристика специфических духовных явлений, которые возникают у политического субъекта в результате осознания специфики политических интересов сообщества, той или иной его группы. В своей структуре оно имеет два основных уровня: потестарный (предполитический) уровень понимания властных отношений, построенный на дотеоретических способах понимания и объяснения политических процессов, представлениях людей о групповых интересах, идеалах и целях отношений с властью, государством; второй уровень - собственно политическое сознание, отличающееся от первого уровня теоретическими и идеологическими способами и механизмами идентификации и поведения в политическом процессе.

Соотношение и взаимодействие названных уровней порождает специфику типа политической культуры, распространенного в конкретно-исторических условиях бытия определенного общества и государства. Под политической культурой понимается ценностно-обусловленная сущность, транслирующая позитивные для субъекта традиции, цели, способы, результаты властвования, воплощенные в наиболее типичных для него формах осуществления властных функций и стилях политического поведения.

Основой политической культуры является образ власти - динамическая совокупность объективно существующих и субъективно воспринимаемых сущностных характеристик политически организованного, территориально оформленного и подчиненного верховной власти общества. Образ власти оформлен ментально и выражается политическими представлениями-образами и понятиями, разделяемыми определенным социумом, члены которого используют их для организации своего социального мира и политической жизни.

Политические представления - сложная система с иерархично устроенной структурой. В ней можно выделить базисный уровень, включающий в себя политические фрагменты «картины мира» и «модели человека», т.е. базовые понятия, стереотипы мышления и поведения, бессознательные установки, являющиеся своеобразными «аксиомами общественного сознания», выполняющими моделирующую, познавательно-аксиологическую и нормативную функции; второй уровень политических представлений есть структура, выражающая определенный тип политических ментальностей, с помощью которого выстраиваются нормы политического поведения в отношении реальных ситуаций политической жизни в широком спектре значений: от представлений о власти в целом до представлений о роли отдельно взятой личности в политике. Представления второго уровня выполняют функции познания, адаптации и регуляции политического поведения.

Начиная со второй половины XIX в. и вплоть до начала 1920-х гг. в рамках отечественного политического сознания шел интенсивный внутренний «диалог» между его потестарными и теоретическими уровнями, который своим результатом имел трансформацию традиционной российской политической культуры, политических представлений в их предсоветский вариант.

Процесс данной трансформации был следствием взаимодействия трех основных ментальных потоков в рамках российской политической культуры: поток традиционалистски ориентированного русского ментального типа, носителем которого являлось большинство населения страны (крестьянство, а также рабочие, мещане), в основе его лежали потестарные представления о справедливом устройстве и средствах его достижения; второй ментальный поток выражался политическими представлениями различных социальных слоев, объединенных стремлением осуществить буржуазную модернизацию России, направленную на достижение европейского уровня экономического, политического и культурного развития страны; носители третьего ментального потока совмещали элементы политических представлений двух первых потоков и считали необходимым революционное преобразование страны.

Общим для всех трех потоков был национально-государственный идеал великого будущего России, но в разных вариантах.

В условиях Первой мировой войны и революций 1917 г. общественное сознание в России оказалось в состоянии глубокого кризиса, выражавшегося во всеобщем недовольстве ее настоящим и в поиске оптимального варианта ее будущего. В общественном сознании складывалась парадоксальная ситуация: при всеобщем состоянии недовольства, распространяющегося на самые различные сферы жизнедеятельности, средства выхода из кризиса и образы предполагаемого будущего выстраивались главным образом на основе архаических, традиционалистских представлений.

Вместе с тем, состояние аномии, распространившееся в обществе и охватившее массовое политическое сознание в предреволюционный и революционный периоды, открывало возможности создания новой системы государственно-властных отношений, использования как традиционалистских, архетипических образов справедливого общественного устройства, так и идеологии социалистических и коммунистических преобразований.

После своего прихода к власти партия большевиков пыталась приступить к ускоренной модернизации страны на основе марксистской теории и идеологии. Важнейшее место в них занимали установки на всеобщую национализацию и обобществление средств производства, огосударствление экономики, централизованное распределение материальных благ, монополию партии на государственную власть, запрет оппозиции, господство марксисткой идеологии.

Одним из наиболее слабых мест в этой системе взглядов было прямое отождествление коренных интересов народов России с программными намерениями коммунистической партии, что особенно сильно проявилось в недостаточном внимании к интересам и потребностям, особенностям культуры основного объекта социального эксперимента - народа России.

После установления советской власти проявилось парадоксальное отношение к ней, выразившееся и в политическом поведении: в «нейтральном» или «враждебном» отношении к ней со стороны большей части населения России, с одной стороны, и в практическом примирении с советской властью и партией большевиков, с другой стороны, что было проявлением своеобразной «психологии выживания». Позиция этой части населения состояла в признании собственной безучастности к происходящим изменениям и надежде на то, что выход из кризисного состояния в конечном счете завершится приходом к власти такой силы, которая восстановить порядок и сделает дальнейшую жизнедеятельность спокойной и успешной. Данная социально-психологическая ориентация порождала способность и возможность сознания ее носителей «мимикрировать» в любом направлении, в зависимости от того, насколько убедительными представлялись признаки победы какой-либо из противоборствующих сторон.

Вместе с такими представлениями существовала и другая группа политических представлений, ориентированная на деструктивность, разрушительные действия практически во всех сферах жизни. Нарастанию социально-деструктивного компонента в политических ментальностях способствовали системный кризис, маргинализация населения, пропаганда идей разрушения старого общественного и государственного устройства.

В этой социально-психологической ситуации партия большевиков в качестве своей конечной цели провозгласила построение свободного самоуправляющегося общества через укрепление и развитие государства диктатуры пролетариата, которое должно было действовать как своеобразная монополия, обеспечивающая реализацию коренных интересов возглавляемого ею пролетариата. Программные установки партии большевиков носили ярко выраженную деструктивную направленность в декларированном ею разрушении системообразующего начала российской жизни - «старой» государственной машины - и в целом соответствовали массовым потестарным представлениям. Вместе с тем необходимость установления государства диктатуры пролетариата была обоснована на идеологическом и политико-теоретическом уровнях.

С завершением революции в стране сформировалось «два большевизма» (А. Грациози): большевизм крестьян, рабочих и солдат, активно участвовавших в революции и Гражданской войне, с сильными антигосударственными чертами, и «истинный» большевизм немногочисленной политической элиты. Общим между двумя видами большевизма были представления о том, что именно каждый из них является единственным носителем народной правды и выразителем народных интересов. Их роднил крайний революционный радикализм, разрушительные действия в достижении собственных целей. «Два вида большевизма» синтезировались в практике «военного коммунизма».

Но сама логика разрушительных последствий ускоренного создания нового общества по марксистскому сценарию (как он понимался руководством партии) и с помощью «революционного творчества масс» потребовала от правящей партии решения двуединой задачи: обуздания стихии «революционного творчества масс» и восстановления сильной государственной власти. При новом государственном устройстве формировалась система власти, во многом наследовавшая черты старой, что было связано не столько с планомерным строительством системы государственного управления, сколько со спонтанными действиями, направленными на выход из системного кризиса. Главным результатом этих действий стало рождение внутри самой партии своеобразной «партии аппарата», постепенно берущей на себя все функции госаппарата, а затем, начиная с 1922-1923 гг., и проведение целенаправленной политики по установлению «диктатуры партии». Такая ориентация в государственном строительстве на практике способствовала вытеснению из него массовой социальной опоры власти - рабочих и крестьян. Интересы и потребности народа и власти с этого времени все более расходятся. Массовое сознание в этих условиях пыталось определить политический смысл происходящего, оценить политическую ситуацию как в соотношении с идеалом предполагаемого социалистического и коммунистического будущего, так и места в ней трудящихся - крестьян и рабочих. Перед массовым сознанием стояла проблема идентификации власти в стране в качестве «своей» или «чужой».

В первой половине 1920-х гг. в политических интересах населения Европейской части России, по данным информационных сводок ОГПУ, преобладало «нейтральное» или «враждебное» отношение к советской власти. Но в действительности реальная картина социальных настроений и политических представлений была сложнее тех оценок, которые в это время давались властью.

Подавляющее большинство населения региона и особенно его преобладающая часть - крестьянство не имело ясного понимания того, что собой представляла формирующаяся политическая система, что такое советская власть, советское государство и коммунистическая партия, понимая и объясняя их, а также различные явления политической жизни главным образом в соответствии с традиционными представлениями в рамках того ментального типа, которым оно обладало. Новые формы понимания складывающихся политических отношений приходили по мере накопления критического опыта, полученного в ходе социалистического строительства. Выделение функционального предназначения каждого из элементов политической системы, осознание их сущности происходило постепенно и достаточно болезненно.

Вместе с тем, на протяжении 1920-х гг. политические представления населения Европейской части России оставались расплывчатыми и неопределенными. Анализ «писем во власть» позволяет выделить те группы значений (по частоте их употребления и в хронологической последовательности), которые вкладывались в понятие «советская власть».

Первая из этих групп, свидетельствующая о непонимании самого содержания этого понятия, выражала нейтральное отношение к власти, считая ее ни «своей», ни «чужой».

Вторая группа значения этого понятия связана с социально-утопическим способом оценки советской власти, трактовкой ее как прообраза будущего политического устройства всего мира, которое возникнет после мировой революции и с объяснением советской власти как самоуправления, продолжающего традиции и принципы общинной жизни.

Третья группа значений понятия «советская власть» обладала двойственностью смысла. Советская власть понималась как совершенная и истинно народная форма социального и политического устройства, под советами понимались местные органы, призванные обеспечить реальное самоуправление, подлинное народовластие на местах. Но одновременно считалось, что на практике местные советы тормозят социалистические преобразования. Иначе говоря, в этой группе значений зафиксирована одновременно и позитивная оценка советской власти как социально-политического целого, и негативная оценка деятельности местных советов. Из представлений этой группы вытекал особый способ идентификации власти в это время: оценка советской власти как «своей», народной и оценка «советов на местах» как «чужих», и в действительности оппозиционных советской власти. Это свидетельствовало о своеобразном раздвоении массового политического сознания в идентификации власти и самоидентификации собственного места различных социальных групп в системе властных отношений. На основе эффекта «раздвоения» в массовом политическом сознании сначала возникало массовое недоверие к органам местной власти, которое постепенно перерастало во враждебное отношение к ним и в массовые формы отрицания их необходимости. В 1920-е гг. в отношении населения Европейской части России сложилась своеобразная политическая ситуация: поддержка советской власти в целом сочеталась с отрицанием положительной роли ее местных органов. Данная ситуация создавала социально-психологическую почву для поиска массовым сознанием тех сил и средств, которые обеспечат полную адекватность действий власти. Этот путь виделся во всемерном укреплении центральной власти, в том числе и с помощью подъема борьбы с «внутренними врагами».

Ведущей силой и основным средством создания социалистического и коммунистического обществ должна была стать партия большевиков. В ходе и после свершения Октябрьской революции образ партии большевиков в массовом сознании отличался неясностью, «смутностью». Рядовому обывателю эта партия с точки зрения оценки ее идеологии, программы и конкретной политической деятельности была известна мало.

После завоевания партией большевиков политической власти и в ходе Гражданской войны сформировался широкий спектр ее оценок и оценок ее политики, расположенный между двумя крайними, противоположными полюсами. Первый из них: партия большевиков - незначительная по количеству группа героев-революционеров, возглавляемая великими и гениальными вождями, завоевала власть в интересах освобождения всех трудящихся и построения справедливого общества. Второй: партия большевиков - враждебная народу сила, захватившая власть, разрушающая порядок в обществе и государстве, обманывающая народ привлекательными и фальшивыми лозунгами и ведущая страну у гибели.

Между этими полюсами существовали и другие, «промежуточные» группы представлений, как правило, содержащие в себе преимущественно либо положительные, либо отрицательные оценки коммунистической партии. Контекст-анализ «писем во власть» и информационных сводок ОГПУ позволяет выделить три основные группы таких оценок: полностью позитивные оценки, связанные с признанием выдающихся достоинств партии и ее вождей, выражением подлинно народного характера партии; вторая группа оценок партии включала в себя признание правильности идеологии, целей и задач партии, но вместе с тем и ее засорение, постепенное перерождение; третья группы выражала представления о том, что большевики не нужны, они наносят только вред, обманув и обманывая народ.

Оценка коммунистической партии, расположенная в сфере определения различными социальными группами отношения к ней, и оценка отношения к ней со стороны органов политического надзора расходились между собой. Это свидетельствует не только о различии в мотивах такой идентификации, но и о «колеблющемся» характере социальных настроений в это время и о том, что массовое сознание еще не сделало окончательный выбор ни в пользу коммунистической партии, ни против нее.

Основным мотивом таких социальных настроений было то, что коммунистическая партия, призванная и взявшая на себя выполнение миссии освобождения страны и мира от эксплуатации, по представлениям населения, не могла реализовать свои цели из-за примкнувшей к ней массы чужеродных элементов. В представлениях большинства населения региона коммунистическая партия, с одной стороны, имела политическое и моральное право на руководство процессом преобразований в стране. С другой стороны, из-за своего состава, состоявшего в своем большинстве из карьеристов, использующих силу партбилета, она не пользуется подлинным авторитетом ни у рабочих, ни у крестьян. Эта ситуация в партии порождала вопросы о том, почему руководство партии не принимает действенных мер по оздоровлению ее состава.

Массовому сознанию населения региона было недоступно понимание самой технологии строительства властных отношений. Роль партии оценивалась с помощью идеологем, распространявшихся, пропагандировавшихся самой партией. В массовых политических представлениях этого времени складывались два основных варианта предполагаемой деятельности партии в будущем: либо партия, решительно избавившись от «чуждых» элементов, обеспечит быстрое и успешное строительство социализма; либо, не сумев избавиться от чуждых элементов в своих рядах, она не сумеет организовать и успешное построение социализма, что приведет к реставрации старого общества. В зависимости от конкретных политических ситуаций вектор массовых представлений изменялся в рамках названных вариантов.

Прямым следствием оценки реальной действительности с помощью идеала, образа «светлого будущего» было формирование противоречивой модели политического мышления, поведения и эмоциональных состояний.

Представления о партии и ее деятельности в 1920-е гг. эволюционировали волнообразно. В целом в 1922-1924 гг. преобладала позитивная оценка партии большевиков в аспекте ее предназначения в достижении «светлого будущего». Партия большевиков представлялась своеобразной корпоративной силой, воплощающей сакральную волю своего гениального вождя-В.И. Ленина. Однако массовые представления населения о партии и ее вождях не сводились только к архаическим способам их возвеличивания.

После 1924 г. в политических представлениях начинает преобладать понимание партии как тождества государственной власти, как партии - государства, действующей в собственных интересах. После 1925 г. начинается новый период, новая «волна» в эволюции массовых представлений. Содержательно этот период выражался в падении авторитета лидеров партии, формировании представлений о том, что ее руководящий состав расколот, что партия в целом не обладает полным знанием о том, как и в какие сроки можно построить социализм. Существенно сократилось количество носителей представлений о том, что советская власть и коммунистическая партия являются последовательными защитниками и выразителями народных интересов.

К концу 1920-х гг. в массовом сознании населения Европейской части России сформировалась такая социальная среда, которая во многом предопределила дальнейшую эволюцию общественного сознания и оформление его особого типа - советского общественного сознания.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Дохоян, Сатеник Арсеновна, 2007 год

1. Опубликованные документы и материалы

2. XII съезд РКП(б) 17-25 апреля 1923 г. Стенографический отчет. -М.: Политиздат, 1968. 217 с.

3. Батаева Т.В. Историко-партийные документы: рабочий класс в первые годы Советской власти. М.: Высшая школа, 1990. - 160 с.

4. Большевистское руководство. Переписка. 1912-1927: Сборник документов /Составители: А.В. Квашонкин, О.В. Хлевнюк, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая. М.: РОССПЭН, 1996. - 423 с.

5. Бухарин Н.И. Проблемы теории и практики социализма. -М.: Политиздат, 1989.-512 с.

6. Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918-1932 гг. /Отв. ред. А.К. Соколов.- М.: РОССПЭН, 1997.328 с.

7. История советской политической цензуры. Документы и комментарии. М.: РОССПЭН, 1997. - 672 с.

8. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1898-1971. Издание 8-е доп. и испр. М.:Политиздат, 1970.- Т. 2. (1917-1924 гг.).-606 с.

9. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1898-1971. Издание 8-е доп. и испр. М.:Политиздат, 1970.- Т. 3. (1924-1927гг.). - 494 с.

10. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1898-1971. Издание 8-е доп. и испр. М.: Политиздат, 1970. - Т. 4. (1927-1931 гг.).-575 с.

11. Ленин В.И. II Всероссийский съезд горнорабочих 25 января-2 февраля 1921 г. Доклад о роли и задачах профессиональных союзов на заседании коммунистической фракции съезда 23 января // Поли. собр. соч. Т. 42. С. 245-255.

12. Ленин В.И. VIII Всероссийский съезд советов 22-29 декабря 1920 г. Доклад Всероссийского центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров о внешней и внутренней политике 22 декабря // Полн. собр. соч. Т. 42. С. 128-161.

13. Ленин В.И. VIII съезд РКП(б) 18-23 марта 1919 г. Доклад о партийной программе 19 марта. // Полн. собр. соч. Т. 38. С. 151-173.

14. Ленин В.И. Выступления против поправки Бухарина к резолюции о программе партии 8 марта // Полн. собр. соч. Т. 36. С. 65-66.

15. Ленин В.И. Детская болезнь «левизны» в коммунизме. // Полн. собр. соч. Т. 41. С. 1-104.

16. Ленин В.И. Доклад о пересмотре программы и изменения названия партии 8 марта // Полн. собр. соч. Т. 36. С. 43-57.

17. Ленин В.И. К вопросу о нациях или об «автономизации» // Полн. собр. соч. Т. 45. С. 356-362.

18. Ленин В.И. Критические заметки по национальному вопросу // Полн. собр. соч. Т. 24. С. 113-150.

19. Ленин В.И. О профессиональных союзах, о текущем моменте и об ошибках т. Троцкого // Полн. собр.соч. Т. 42. С. 202-226

20. Ленин В.И. Подготовительные материалы к книге «Государство и революция» // Полн. собр. соч. Т. 33. С. 123-307.

21. Ленин В.И. Тезисы по П Конгрессу Коммунистического Интернационала// Полн. собр. соч. Т. 41. С. 159-212

22. Ленин В.И. X съезд РКП(б). 8-16 марта 1921 г. Отчет о политической деятельности ЦК РКП(б) 8 марта. Полное собрание сочинений, т 43, С. 7-33

23. Ленини В.И. X съезд РКП(б) 8-16 марта 1921 г. Доклад о замене разверстки натуральным налогом 15 марта // Полн. собр. соч. Т. 43. С. 57-73.

24. Луначарский А.В. Сочинения: В 8 т. Т. 7 - М.: Художественная литература, 1967. - 560 с.

25. Открытый архив. Справочник опубликованных документов по истории России XX века из государственных и семейных архивов (по отечественной периодике 1985-1995 гг.) /Сост. И.А. Кондакова. М.: Изд-во ЗАО «Принт-Сервис», 1997. - 363 с.

26. Письма во власть. 1917-1927. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям /Сост. А.Я. Лив-шин, И.Б. Орлов. М.: РОССПЭН, 1998. - 664 с.

27. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы: в 4 т. Т. 1 - Т. 3. Кн. 2. /Под ред. А. Берловича,

28. B. Данилова. -М.: РОССПЭН, 1999-2006.

29. Трагедия нетерпимости: Письма в ЦК ВКП(б) накануне «великого перелома» /Публ. подг. О. Хлевнюк, Л. Кошелева и Л. Роговая // Коммунист 1990. - № 5. - С. 77-88.

30. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Документы и материалы: В 5 т. Т. 1. Май 1927- ноябрь 1929 /Под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виолы. - М.: РОССПЭН, 1999. - 880 с.

31. ЦК РКП(б) ВКП(б) и национальный вопрос. Книга 1. 1918— 1933 гг. /Сост. JI.C. Гагатова, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая. - М.: РОССПЭН, 2005.-784 с.

32. Четыре письма В.И. Ленину /Публ. и вступ. статья И.Н. Селезневой // Вестник РАН. М.: ИРИ РАН, 1994. - Т. 64. № 9. - С. 821-827.

33. Периодические и серийные издания37. Беднота. (1921-1923 гг.).

34. Большевик. (1924-1929 гг.).

35. Великая Россия. (1919 г.).

36. Власть Советов: ежемесячный журнал ВЦИК (1925 г.)

37. Известия ВЦИК (1923-1927 гг.).

38. Коммунист (1924-1925 гг.).

39. Крестьянская газета (1923-1927 гг.).

40. Пролетарская революция: теоретический и политический журнал ЦК ВКП(б) (1921-1927 гг.).

41. Смена. Литературно-художественный и научно-популярный двухнедельный журнал рабочей молодежи (1926 г.).

42. Архивные материалы Российский государственный архив социально-политической истории1. РГАСПИ)

43. Ф. 5. Секретариат В.И. Ленина (1917-1924 гг.) On. 1. Д. 127.

44. Ф. 17. Центральный комитет КПСС (ЦК КПСС). Оп. 60. Д. 14, 31, 38,42,73,78,79,80, 81,283, 308, 332, 354, 396.

45. Ф. 17. Центральный комитет КПСС (ЦК КПСС). Оп. 66. Д. 73,75.

46. Ф. 17. Центральный комитет КПСС (ЦК КПСС). Оп. 69. Д. 52,53, 54,614.

47. Ф. 17. Центральный комитет КПСС (ЦК КПСС).Оп. 85, Д. 472, 473, 474, 475, 476, 477, 478, 480, 481, 484, 485, 487, 494, 495, 496, 508, 515, 516,526.

48. Ф. 65. Юго-Восточное бюро РКП(б). (1921-1924). On. 1. Д. 132.

49. Ф. 78. Калинин Михаил Иванович. On. 1. Д. 23, 34, 35, 36,47, 48, 49,60,61,93,100,138,139,166,167,201,202,243,262.

50. Ф. 78. Калинин Михаил Иванович. Оп. 7. Д. 262.

51. Ф. 82. Молотов Вячеслав Михайлович. Оп. 2. Д. 149.

52. Ф. 85. Орджоникидзе Григорий Константинович. On. 1. Д. 124. Оп. 2. Д. 149.

53. Ф. 134. Коллонтай Александра Михайловна. On. 1. Д. 55, 56, 59,103.

54. Государственный архив Российской Федерации1. ГАРФ):

55. Ф. Р-130. Фонд Совнаркома РСФСР (1917-1923 гг.). Оп. 4. Д. 2,239.

56. Ф. А-353. Фонд Министерства юстиции РСФСР (1917-1963 гг.). Оп. 3. Д. 43. Оп. 6. Д. 18.

57. Ф. Р-374. Фонд наркомата рабочее-крестьянской инспекции (1920-1934 гг.). Оп. 4. Д. 2,239. Оп. 21. Д. 76.

58. Ф.Р-1235. Фонд ВЦИК (1918-1938 гг.). Оп. 82. Д. 28. Оп. 83. Д. 22. Оп. 98. Д. 3.

59. Ф. А-2306. Фонд Министерства просвещения РСФСР. Оп. 6. Д. 2.

60. Российский государственный архив экономики1. РГАЭ)62. Ф. 194. Оп. 2. Д. 17.

61. Ф. 396. Редакция «Крестьянской газеты». Оп. 2. Д. 1.

62. Ф. 396. Редакция «Крестьянской газеты». Оп. 2. Д. 16,18, 30,119,65. .Ф. 396. Редакция «Крестьянской газеты». Оп. 3. Д. 5,570.

63. Ф. 396. Редакция «Крестьянской газеты». Оп. 4.ж Д. 1, 24, 25, 26, 27,33.

64. Ф. 396. Редакция «Крестьянской газеты». Оп. 5. Д. 30,175.

65. Ф. 396. Редакция «Крестьянской газеты». Оп. 6. Д. 16,18, 30,115, 119,121.69. Ф. 7846. Оп. 7. Д. 17.70. Ф. 8043. Оп. 16. Д. 5.

66. Исследовательская литература

67. Абросимова Т.А. Эволюция настроений и позиция интеллигенции накануне Октября 1917 г. // Историк и революция. СПб.: Дмитрий Бу-ланин, 1999. - С. 189-200.

68. Алексеев Н. Русский народ и государство. М.: Аграф, 1998.640 с.

69. Алексеева Г.Д. Историческая наука в России. Идеология. Политика. (60-80-е годы XX века). М.: Изд-во ИРИ РАН, 2003. - 247 с.

70. Алексеева Г.Д. История. Идеология. Политика. (29 30-е гг.) // Историческая наука России в XX веке. М.: Научно-издательский центр «Скрипторий», 1997. - с. 79-166

71. Алексеева JI.B. Советская деревня в годы первой пятилетки (1928-1932 гг.) // Новое в исторической науке: в помощь преподавателю истории. Нижневартовск, 1997. - Вып. 1. - С. 126-137.

72. Андреева JI.A. Процесс дехристианизации в России и образование квазирелигиозности в XX веке. // Общественные науки и современность. 2003. № 1.

73. Аникин А.В. Элементы сакрального в русских революционных теориях. (К истории формирования советской идеологии) // Отечественная история. 1995. - №1.

74. Артамонов В. Катастрофы в истории российской государственности // Общественные науки и современность. 1994. - №3.

75. Архипов И.Л. Общественная психология петроградских обывателей в 1917 году // Вопросы истории. 1994. - №7.

76. Ахиезер А.С., Давыдов А.П., Шкуровский М.А., и др Социокультурные основания и смысл большевизма. Новосибирск: «Сибирский хронограф», 2002. 610 с.

77. Ахиезер А.С., Яковенко И.Т. Что же такое общество? // Общественные науки и современность. 1997.-№3.

78. Бабашкин В.В. Крестьянский менталитет как системообразующий фактор советского общества. // Менталитет и аграрное развитие России (XIX-XX вв.). Материалы международной конференции. М.: РОССПЭН, 1996.-386 с.

79. Бабашкин В.В. Крестьянский менталитет: наследие России царской в России коммунистической // Общественные науки и современность.-1995.-№3.

80. Бабашкин В.В. Кто и за что воевал в гражданской войне // Общественные науки и современность. 2005, № 4.

81. Баранов А.В. «Расширение» нэпа в 1924-1925 гг. // Россия в XX в. Т. 2,- М.: Наука, 2002. 543 с.

82. Баранова Н.Б. Мифологизация массового сознания в 30-е годы (на материалах Среднего Поволжья). Научн. монография.- М.: Московский автомобильно-дорожный институт, 1996. 188 с.

83. Барулин B.C. Российский человек в XX веке. Потери и обретение себя. Монография. СПб.: Алетейя, 2000 - 431 с.

84. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990.-160 с.

85. Бердяев Н.А. Русская идея. // О России и русской философской культуре: философия русского послеоктябрьского зарубежья. -М.: Наука, 1990. С. 40-56.

86. Бердяев Н.А. Судьба России: опыты по психологии войны и национальности. ремпринт. воспроизв. изд. 1918 г. М.: Изд-во МГУ, 1990. -256 с.

87. Большаков В.Ю. Эволюционная теория поведения. СПб: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2001- 496 с.

88. Большакова А.Ю. Феномен русского менталитета: основные направления и методы исследования. О пользе самопознания (вместо введения) // Российская ментальность: методы и проблемы изучения. М.: Издательский центр ИРИ РАН, 1999. - С. 139-153.

89. Булдаков В.П. К изучению психологии и психопатологии революционной эпохи (Методологический аспект) // Революция и человек: социально- психологический аспект. М.: Издательство ИРИ РАН, 1996 - 267 с.

90. Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М.: РОССПЭН, 1997. - 376 с.

91. Булдаков В.П. Октябрь и XX век: теории и источники // 1917 год в судьбах России и мира. Октябрьская революция:от новых источников к новому осмыслению. М.: Издательство ИРИ РАН, 1998. - С. 11-37.

92. Буховец О.Г. Ментальность и социальное поведение крестьян // Менталитет и аграрное развитие России (XIX-XX): Материалы международной конференции. М.: Наука, 1996. - С. 183-193.

93. Буховец О.Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской империи начала XX века: новые материалы, методы, результаты. М.: Издательство ИРИ РАН, 1996. - С. 8-32.

94. Валицкий А. Коммунистическая утопия и судьба социалистического эксперимента в России // Вопросы философии. 1998. - №8.

95. Варламова Н.В. Правовой нигилизм в постсоветской России: понимание, истоки, следствие // Драма российского закона,- М.: Бек, 1996. С. 36-48.

96. Васильев Ю.А. Модернизация под красным флагом. М.: Современные тетради, 2006. - 343 с.

97. Василюк Ф.Е. Психология переживания: Анализ преодоления критических ситуаций /МГУ; Межвуз. науч. совет по проблеме сознания. -М.: Изд-во МГУ, 1984. 200 с.

98. Вебер М. Основные понятия стратификации // Социологические исследования. 1994. - №5.

99. Вебер М. Социология политических отношений.- М.: Наука, 1979.-375 с.

100. Великанова О.В. Образ В.И. Ленина в массовом сознании // Отечественная история. 1994. - №2.

101. Вишневский А.Г. Серп и рубль: Консервативная модернизация в СССР. М.: ОГИ, 1998. - 432 е.

102. Власть и общество в России в первой трети XX века. Межвуз. науч. конф. Июнь 1994. М.: Изд-во МГУ, 1994. - 175 с.

103. Волобуев О.В. Суслов Н.Б. Тоталитаризм и личность. Научн. практ. конф. в Перми // Отечественная история. -1995. -№ 2.

104. Воронов Ю.М. Становление идеократии: истоки, ментальность, аппарат (1917 1929). - Иваново: ИНСИ, 1993. - 113 с.

105. Гаджиев К.С. Политическое сознание или политическая культура? // Кентавр 1991. - октябрь-декабрь.

106. Геллер М. Машина и винтики. История формирования советского человека. М.: «МиК», 1994 - 336 с.

107. Герасимов И.В. Российская ментальность и модернизация // Общественные науки и современность. -1994. № 4.

108. Гимпельсон Е.Г. «Военный коммунизм»: политика, практика, идеология. М.: Мысль, 1973. - 296 с.

109. Гимпельсон Е.Г. Советские управленцы в 20-е годы (Руководящие кадры государственного аппарата СССР ). М.: Изд-во ИРИ РАН, 2001.-289 с.

110. Гимпельсон Е.Г. Соотношение экономики и политики в «нэповских» реформах // Россия в XX в. Т. 2. М.: Наука, 2002- 543 с.

111. Гимпельсон Е.Г. Формирование советской политической системы. 1917-1923 гг. М.: Наука, 1995. - 230 с.

112. Гиппиус З.Н. Петербургские дневники // Литература русского зарубежья: Антология. Т. 1. Кн. 2. Мемуары. /Сост. В.В. Лавров. М.: «Книга», 1990,- 432 с.

113. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Что это было: размышления об итогах того, что случилось с нами в 30 40-е годы. - М.: Политиздат, 1989- 319 с.

114. Город и деревня в Европейской России: Сто лет перемен: Монографический сборник. М.: ОГИ, 2001. - 560 с.

115. Грациози А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне, 1917-1933 г. М.: Издательский дом «Звонница», 2001- 275 с.

116. Громыко М.М. Мир русской деревни. М.:Молодая гвардия, 1991.-446 с.

117. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка // В 4-т. Т. 1. М.: Русский язык, 1991.- 699 с.

118. Данилов А.А. История инакомыслия в России: советский период (1917-1991). Уфа, 1995.

119. Данилов А.А. Россия в XX в. // Мир в XX в. М.: РОССПЭН, 2001. С. 67-82.

120. Данилов В.П. Введение (Истоки и начало деревенской трагедии) // Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Документы и материалы: В 5 т. Т. 1. Май 1927 - ноябрь 1929. -М.: РОССПЭН, 1999.-С. 13-67.

121. Дегтев С.И. Крестьянство и формирование низовых властных структур деревни в 20-е гг. // Власть и общественные организации в России первой трети XX столетия. М.: ИЦ ИРИ РАН, 1993.- С. 127-146.

122. Дегтярев А.А. Политическая власть как регулятивный механизм социального общения // Полис. 1996. - № 3.

123. Демидов А.И. Рациональность власти и ее эволюция от текста к образу // Вопросы философии. 2005. - № 8.

124. Дибиров А.-Н.З, Пронский JI.M. О природе политической власти // Вестн. Моск. ун-та. Сер 18. Социология и политология. 2002. № 2.

125. Дамье В.В. Тоталитарные тенденции в XX веке // Мир в XX веке. М.: РОССПЭН, 2001.- С. 83-97.

126. Донцов А.И., Емельянова Т.П. Концепция социальных представлений в современной французской психологии. М.: Издательство МГУ, 1996.- 128 с.

127. Дьячков В.П. К вопросу о социокультурном облике российской политической жизни в 1917 г.// Революция и человек :социально-психологический аспект. М.: ИЦ ИРИ РАН, 1996.

128. Журавлев В. Переходные эпохи в интерьере мировой истории // Россия XXI век. 2004. - № 6.

129. Журавлев В.В. Революция как способ реализации личного интереса (к постановке проблемы) // Революция и человек: социально-психологический аспект. М.: ИЦ ИРИ РАН, 1996.

130. Журавлев С.В., Соколов А.К. Повседневная жизнь советских людей в 1920 е годы // Социальная история. Ежегодник. 1997. - М., 1998.

131. Захаров А.В. Народные образы власти // Полис. -1998. № 1.

132. Зимон Г. Заметки о политической культуре в России // Вопросы философии. -1998. № 7.

133. Ибрагимова Д.Х. НЭП и перестройка. Массовое сознание сельского населения в условиях перехода к рынку. М.: РОССПЭН, 1997- 218 с.

134. Измозик B.C. Глаза и уши режима: (Государственный политический контроль за населением Советской России в 1918-1928 годах).-СПб.:Алетейя, 1995. 189 с.

135. Измозик B.C. НЭП через замочную скважину. Советская власть глазами советского обывателя // Родина. 2001. - август.

136. Ильин И.А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России: статьи 1948-1954 годов: в 2 т. Т. 1. М.: Республика, 1993. - С. 67-85.

137. Ильин И.А. Слова и смыслы по уставу судьбы: исторический выбор, историческая миссия, arcana imperii, ratio status // Полис. 1996. - №3.

138. Историческая наука в XX веке /Сост. Г.Д. Алексеева. М.: Научно-издательский центр «Скрипторий», 1997. - 568 с.

139. История СССР с древнейших времен до наших дней: В 2 сер., 12 т. Т. 8. М.: Наука, 1967. - 726 с.

140. Источниковедение новейшей истории России: теория, методология и практика /Под общ. ред. А.К. Соколова. М.: РОССПЭН, 2004. - 744 с.

141. Кабанов В.В. Влияние войн и революций на крестьянство // Революция и человек: социально-психологический аспект. М.: Изд-во ИРИ РАН, 1996.-223 с.

142. Кабанов В.В. Крестьянская община и кооперация России XX века. М.: Издательство ИРИ РАН, 1997. - 156 с.

143. Кабо Е.О. Очерки рабочего быта: Опыт монографического исследования. М.: ВЦСПС, 1928. - 290с.

144. Каганский В. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство: Сборник статей.- М.: Новое литературное обозрение, 2001. — 576 с.

145. Калькова B.JI. Исследование социальных представлений в европейской социальной психологии (Сводный реферат) // Социология. Реф. жури. ИНИОН РАН. М., 1992. - №4. - С. 92-109.

146. Канищев В.В. Приспособление ради выживания. (Мещанское бытие эпохи «военного коммунизма») // Революция и человек: быт, нравы, поведение, мораль /Отв. ред. П.В. Волобуев. М.: Изд-во ИРИ РАН, 1997. -С. 98-117.

147. Кара-Мурза А.А., Поляков J1.B. Русские о большевизме. Опыт аналитической антологии. СПб.: РХГИ, 1999. - 440 с.

148. Касьяненко В.И. Советский образ жизни: история и современность. М.: Политиздат, 1985. - 285 с.

149. Касьянова К. О русском национальном характере. М.: Институт национальной модели экономики, 1994.- 367 с.

150. Кашников Б.Н. Исторический дискурс российской справедливости // Вопросы философии. 2004. - №2.

151. Квашонкин А.В. Послереволюционная Россия: Проблемы социально-политической истории 1917-1927 гг. /А.В. Квашонкин, А.Я. Лившин; Моск. гос. ун-т М.В. Ломоносова, Ин-т гос. упр. и соц исследов. М.: Университетский гуманитарный лицей, 2000. - 336 с.

152. Кириленко Г.Г. Мифологическое сознание: История и современность (обзор) // РЖ. Философия. Серия Ш. 1993. - №1.

153. Кирьянов Ю.И. Менталитет рабочих России в эпоху реформ и революций. 1861 февраль 1917. - СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 1997- 289 с.

154. Кирьянов Ю.И. Об облике рабочего класса России. М.: Наука, 1970.-267 с.

155. Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России. XIX век. -М.: Наука, 1978.- 376 с.

156. Коваленко В.И., Костин А.И. Политические идеологии: история и современность // Веста. Моск. Ун-та. Сер. 12. Политические науки.- 1997. -№2.

157. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования /И.Д. Ко-вальченко. Отделение историко-филологических наук. 2-е изд., доп. М.: Наука, 2003.-486 с.

158. Козлов В.А., Хлевнюк О.В. Начинается с человека. Человеческий фактор в социалистическом строительстве: итоги и уроки 30-х гг. М.: Издательство политической литературы, 1988.- 253 с.

159. Козлова Н.Н. Горизонты повседневности советской эпохи: (голоса из хора). М.: ИФ РАН, 1996.- 216 с.

160. Козлова Н.Н. Советские люди. Сцены из истории.-М.: Издательство «Европа», 2005 544 с.

161. Козлова Н.Н. Социология повседневности: Переоценка ценностей // Общественные науки и современность,-1992 № 3.

162. Козлова Н.Н. Соцреализм: производители и потребители // Общественные науки и современность. 1995. -№ 4.

163. Кознова И.Е. XX век в социальной памяти российского крестьянства. М.: ИФ РАН, 2000.- 207 с.

164. Кольев А. Политическая мифология: реализация социального опыта. М.: Логос, 2003 - 384 с.

165. Конфисахор А.П. Психология власти. 2-е изд. перераб. и доп. -СПб: Питер, 2004. 235 е.: илл.

166. Корелин А.П. К стабильности через реформы? // Россия в начале XX века /Под, ред. академика А.Н. Яковлева. М.: Новый хронограф, 2002-с. 462-519.

167. Коротаев В.И. Судьба «русской идеи» в советском менталитете (20-30-е гг.). Архангельск: Издательство Поморского государственного университета им. М.В. Ломоносова, 1993.- 217 с.

168. Косарев А. Философия мифа. Мифология и ее эвристическая значимость. М.: Логос, 2000.315 с.

169. Костюк К.Н. Политическая мораль и политическая этика в России (к постановке проблемы) // Вопросы философии. 2000. - №2.

170. Кочепасова Т.Ю. Социально-психологические изменения в российской провинции в 1920-е годы // Рыночная психология в контексте русской ментальности. Ульяновск, 2000. - 178 с.

171. Кравченко И.И. Рациональное и иррациональное в политике // Вопросы философии. 1996. - №3.

172. Крестьяне и государство в конце 1920-х гг. // Россия нэповская: политика, экономика, культура. Новосибирск: Наука, 1991- 275 с.

173. Крестьянские истории: Российская деревня 20-х годов в письмах и документах /Сост. С.С. Крюкова. М.: РОССПЭН, 2001.- 232 с.

174. Кудюкина М. «Мужик наплюет на вашу политику.»: отношение крестьян к власти во второй половине 20-х годов // Россия XXI. М., 1997. №3/4.

175. Куликова Г.Б., Ярушина JI.B. «От самодержавия к тоталитаризму» (Заметки с научной конференции) // Отечественная история. 1995. № 5.

176. Курицын В.М. Переход к НЭПу и революционная законность. -М.: Наука, 1972.-211 с.

177. Лившин А.Я. Власть и управление в массовой психологии (19171927 гг.) // Из истории государственного управления в России: Сб. ст. Симферополь: Крым, 1998.-С. 63-77.

178. Лившин А.Я., Орлов И.Б. «Серп и молот на престоле»: Революция, власть и воля в российском менталитете // Мнемозина: Альманах. М., 1999. Вып.1.

179. Лившин А.Я., Орлов И.Б. Власть и народ: «сигналы с мест» как источник по истории России 1917-1927 годов // Общественные науки и современность. -1999. №2.

180. Лившин А.Я., Орлов И.Б. Власть и общество: Диалог в письмах. М.: РОССПЭН, 2002.- 208 с.

181. Лившин А.Я., Орлов И.Б. Революция и справедливость: послеоктябрьские «письма во власть» //1917 год в судьбах России и мира . Октябрьская революция: от новых источников к новому осмыслению. М.: Издательство ИРИ РАН, 1998.- С. 250-269.

182. Лившин А.Я., Орлов И.Б. Советская власть плюс военизация всей страны // Историки размышляют: Сборник статей. М.: Издательство ИРИ РАН, 1999.-С. 47-62.

183. Лившин АЛ.,Орлов И.Б. Социологический анализ «писем во власть» (1917-1920-е годы) // Социс. 1999. - №2.

184. Литвак К.Б. Жизнь крестьянина 20-х годов: современные мифы и исторические реалии //НЭП: приобретения и потери. М.: Наука, 1994 215 с.

185. Мамут Л.С. Образ государства как алгоритм политического поведения // Общественные науки и современность. 1998. - №6.

186. Массовое сознание и массовые действия. М.: Наука, 1994. —227 с.

187. Междисциплинарный синтез в истории и социальные теории: теория, историография и практика конкретных исследований. М.: ИВИ РАН, 2004.-275 с.

188. Менталитет и аграрное развитие России (XIX—XX). Материалы международной конференции. М.: РОССПЭН, 1996.- 386 с.

189. Мировосприятие и самосознание русского общества (XI- XX вв.): Сборник статей. /Под ред. А.Н. Пушкарева. М.: ИРИ РАН, 1994. - 206 с.

190. Миронов Б. Вперед к крепостничеству! Цены и зарплаты в Петербурге за три века // Родина. 2003. № 8.

191. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империализма (XVIII начало XX в) - СПб.: Дмитрий Буланин,1999 - Т. 2. - 548 с.

192. Миронова Т.П. «Крестьянская газета» как источник по общественному сознанию крестьянства 20-х гг. // Источниковедение XX века. М., 1993.

193. Миронова Т.П. Крестьяне о социализме (по письмам в «Крестьянскую газету»). // Советские архивы. 1987. - № 5.

194. Миронова Т.П. Модели будущего в письмах крестьян конца 1920-х гг. // Актуальные проблемы исторической науки. Ярославль: Изд-во Ярославского государственного ун-та, 1990.

195. Митина О.В., Петренко В.Ф. Динамика политического сознания как процесс самоорганизации // Общественные науки и современность.-1995.- №5.

196. Михайлова М.В. Семья и быт в представлениях населения Европейской части России в 1920-е гг.: Монография. Армавир: Изд-во АГПУ, 2004.- 187 с.

197. Мокиенко В.М., Никитина Т.П. Толковый словарь языка Совдепии. СПб.: Фолио-Пресс, 1998. - 704 с.

198. Морозов Н.И. Становление и развитие молодежного движения и молодежных организаций в России (1917 г.- начало 1930-х гг.): Историография проблемы.- Пермь: Пермский государственный технологический университет, 1997. 128 с.

199. Мосейко А.Н. Мифы России. Мифологические доминанты в современной российской ментальности. М.: Изд-во ИРИ РАН, 2003. 155 с.

200. Московичи С. Век толп. М.: Центр психологии и психотерапии, 1998.-477 с.

201. Московичи С. Машина, творящая богов. М.: Центр психологии и психотерапии, 1998. - 559 с.

202. Московичи С. От коллективных представлений к социальным // Вопросы социологии. М., 1992. - Т. 1. - С. 82-96.

203. Мэтьюз М. Становление системы привилегий в Советском государстве // Вопросы истории. 1992. - №2-3. - С. 45-61.

204. Население России в XX веке: В 3 т. М.: РОССПЭН, 2000. -Т. 1.-463 с.

205. Никулин В.В. Власть и общество в 20-е гг. Политический режим в период нэпа. Становление и функционирование (1921-1929 гг.). СПб: Алетейя, 1997. - 194 с.

206. Нормы и ценности повседневной жизни. Становление социалистического образа жизни в России, 1920-1930- годы /Под общ. ред. Тимо Вихавайнена. СПб.: Журнал «Нева», 2000. - 480 с.

207. Оболонский А.В. Человек и власть: перекрестки российской истории. М.: ИКЦ «Академкнига», 2002, - 416 с.

208. Октябрьская революция как социокультурный феномен // Россия в XX в.: Историки мира спорят. М.: Наука, 1994. - С. 156-163.

209. Павлова И.В. Механизм политической власти в 20-30-е годы // Вопросы истории. 1998. - №11-12. - С. 49-66.

210. Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и массы. М.: Прометей, 1997. - 272 с.

211. Парыгин Б.Д. Социальное настроение как объект исторической науки // История и психология /Под ред. Б.Ф. Поршнева и Л.И. Анцыферо-вой. М.: Наука, 1971. - 384 с.

212. Парыгин Б.Ф., Рудаков Л.И. Н.К. Михайловский о психологическом факторе в историческом процессе // История и психология /Под ред. Б.Ф. Поршнева и Л.И. Анцыферовой. М.: Наука, 1971. - 384 с.

213. Первые правозащитные организации в Российской Федерации в 1920-е годы // Отечественная история. 1995.- № 4.

214. Пивоваров Ю.С. Русская власть и публичная политика. Заметки историка о причинах неудачи демократического транзита // Полис. 2006. -№1. С. 26.

215. Пилипенко В.А., Стризоев А.Л Политическая власть и общество: контуры методологии исследования. // Социологические исследования. -1999.-№6.

216. Поздняков Э. Философия политики в 2-х т. Изд. второе испр. и доп. М., 1994. Т. 1.

217. Поливаева И.П. Политическое сознание // Государство и право. -1993.-№5.

218. Политическое сознание советского крестьянства в обществоведческой литературе. // Проблемы историографии и истории культуры народов СССР. -М.: Наука, 1988.-275 с.

219. Полосин B.C.Миф. Религия. Государство. М.: Ладомир, 1999440 с.

220. Поляков Ю.А. Советская страна после окончания Гражданской войны. М.: Наука, 1986. - 271 с.

221. Поляков Ю.А. Человек в повседневности // Отечественная история. 2002.-№ 3. - С. 125.

222. Поршнева О.С. Крестьяне , рабочие и солдаты России накануне и в годы Первой мировой войны. М.: РОССПЭН, 2004. - 368 с.

223. Пушкарев Л.Н. Проблема ментальностей в современной историографии // Всеобщая история: дискуссии, новые подходы. Вып.1. М.: Наука, 1989.- 178 с.

224. Пыжиков А.В. Российская история первой половины XX века: новые подходы // Вопросы философии. 2003. - №12.

225. Рассел Б. Практика и теория большевизма // У. Черчилль. Вторая мировая война. Избранные страницы (пер. с англ.). М.: Панорама, 1998.275 с.

226. Революционный держите шаг: Рассказывают участники Октябрьской революции и гражданской войны. Ставрополь, 1967. - 61 с.

227. Революция и человек: быт, нравы, поведение, мораль /Отв. ред. П.В. Волобуев. М.: Изд-во ИРИ РАН, 1997. - 221с.

228. Революция и человек: социально-психологический аспект /Отв. ред. П.В. Волобуев. М.: Изд-во ИРИ РАН, 1996. - 223 с.

229. Российский менталитет: История и современность: Сборник научных трудов. СПб.: Издательство Государственной инженерной академии, 1993.-111 с.

230. Россия в XX веке: Историки мира спорят /Под ред. И.Д. Коваль-ченко. М.: Наука, 1994. - 750 с.

231. Севостьянов Г.Н. Предисловие // ^Совершенно секретно»: Лубянка- Сталину о положении в стране (1922-1934 гг.). Т. 1. 4.1. 1922. — М.: РОССПЭН, 2001.

232. Сенников Б.В. Тамбовское восстание 1918-1921 гг. и раскрестьянивание России 1929-1933 гг. М.: РОССПЭН, 2004.- 310 с.

233. Сенявский А.С. Проблемы модернизации России в XX веке: диалектика реформизма и революционности // Россия в XXI в. Т. 1.- М.: РОССПЭН, 2002. С. 92-106.

234. Соболев Г.Л. Источниковедение и социально-психологическое исследование эпохи Октября // История и психология. М.: Наука, 1971.384 с.

235. Советская историография. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1996. 592 с.

236. Советский менталитет: проблемы методологии исследования: Тезисы докладов межвузовской научной конференции. Армавир: АГПИ, 1995.-148 с.

237. Советский человек: генезис, эволюция, развитие /Сборник статей /Под ред. д-ра ист. наук, профессора А.И. Шаповалова. Армавир:РИЦ АГ-ПУ. Вып.1. - 2003. - 242 е.; Вып.2. - 2006. - 164 с.

238. Соколов А.К. Об изучении социальных преобразований советской власти ( 1917-1930 годы) // Россия в XX веке. Т. 1. М.: Наука, 2002. -448 с.

239. Соловьев А.И. Политическая культура: проблемное поле метатеории // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 1995. - № 3.

240. Социально-психологические проблемы ментальности: Материалы научной конференции. Смоленск: СГПИ, 1996. - 350 с.

241. Степун Ф.А. Дух, лицо и стиль русской культуры // Вопросы философии. -1997.-№ 1.

242. Троцкий Л.Д. Новая экономическая политика и перспектива мировой революции. М.: Госполитиздат, 1923. - 42 с.

243. Трудовые конфликты в Советской России, 1918-1929 гг. /Отв. ред. Ю.И. Кирьянов и др. М.: Эдиториал УРСС, 1998. - 380 с.

244. Трукан Г.А. Путь к тоталитаризму (1917-1929 гг.). М.: Наука, 1996.-167 с.

245. Трушкова С.В. Структура, динамика и функции социальных представлений (Обзор) // Социология. 1996. - № 3. - С. 180-201.

246. Усенко О.Г. К определению понятия «менталитет» // Российская ментальность: методы и проблемы изучения. Серия «Мировосприятие и самосознание русского общества». Вып. 3. М.: ИРИ РАН, 1999.

247. Федотов Г.П.' Судьба и грехи России: Избр. статьи по философии русской истории и культуры: в 2 т. Т. 1. СПб.: Ладомир, 1991- 474 с.

248. Федякин А.В. О понятии «образ государства» // Вестн. Моск. унта. Сер. 12. Политические науки 2004. - № 5. - С. 84.

249. Хасегава Ц. Февральская революция: консенсус исследователей?// 1917 год в судьбах России и мира. Февральская революция: от новых источников к новому осмыслению. М.: ИРИ РАН, 1997.- С. 95-108.

250. Шаповалов А.И. История ментальностей: проблема методологии исследования. М.: Социум, 1996. - 183 с.

251. Шаповалов А.И. Феномен советской политической кулыуры (ментальные признаки, источники формирования и развития). М.: Прометей, 1997.-369 с.

252. Шаповалов А.И., Шаповалова Н.Е., Шаповалов И.А. Народные социальные утопии и реформаторство в СССР. Кн.1.- Армавир: РИЦ АГПУ, 2006.-356 с.

253. Шаповалов И.А. Советское правосознание: генезис и формирование в 1917-1920 гг. (уголовно-правовой аспект): Монография. Армавир: РИЦ АГПУ, 2005.- 220 с.

254. Шаповалова Н.Е. Коммунистическая перспектива в представлениях крестьян 1920-х гг. Научн. монография. Армавир: АГПИ, 2001. 206 с.

255. Шишкин В.А. Власть. Политика. Экономика. Послереволюционная Россия (1917-1928 гг.). СПб.: Дмитрий Буланин, 1997.- 399 с.

256. Этнокультурные проблемы Северного Кавказа: социально-исторический аспект. Научн. монография / Под ред. А.И. Шаповалова. Армавир: РИЦ АГПУ, 2001.- 298 с.

257. Якимова E.J1. Социальные представления: теория, критика, эмпирия (свободный реферат) // РЖ. Социология. 1996. № 1.

258. Яковлев A.M. Российская государственность (историко-социологический аспект). // Общественные науки и современность. 2002. -№5.

259. Яров С.В. Горожанин как политик: Революция, военный коммунизм и НЭП глазами петроградцев. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. - 320 с.

260. Яров С.В. Крестьянин как политик: Революция, военный коммунизм и НЭП глазами крестьянства. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. - 287 с.

261. Яров С.В. Пролетарий как политик: Революция, военный коммунизм и НЭП глазами рабочих. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. - 223 с.

262. Диссертации и авторефераты:

263. Копченко И.Е. Девиантное поведение в советском обществе 1920-хгг. (На материалах Европейской части России). Дисс.канд. ист. наук. Армавир, 2006.

264. Костин Ю.Н. Влияние практики большевизма на изменение нравственного сознания и поведения крестьянства в 1921-1927 гг.: (На материалах Воронежской, Тамбовской, Орловской и Курской губерний). Авто-реф. дисс. канд. ист. наук. -М., 1996.

265. Кузнецов И.А. Письма в «Крестьянскую газету» как источник для изучения менталитета российского крестьянства 1920-х годов: Дисс.канд. ист.наук. М., 1996.

266. Кузьмина Л.Я. Массовое сознание в условиях тоталитарного общества: генезис и особенности. Дисс. канд. филос. наук. -М., 1990.

267. Лаврик П.А. Политические настроения дальневосточного крестьянства в годы новой экономической политикпи. Автореф. дисс. канд. ист. наук. СПб., 1995.

268. Миронова Т.П. Общественное сознание крестьянства в 20-е гг. XX в. (По материалам Европейской части России): Дисс. канд. ист. наук. -М., 1997.

269. Ольшанский Д.В. Массовые настроения и их функционирование в политических процессах. Дисс.докт. полит, наук. М., 1990.

270. Семенов А.А. Политическая повседневность на Северном Кавказе в годы Гражданской войны (1917-1920гг.). Дисс. канд. ист.наук. М., 1999.

271. Скрынников А.В. Взаимоотношения города и деревни в 19211927 годах: (на материалах обл. ЦЧО). Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1993.

272. Структура информационных оценок политических настроений населения Европейской части России органами ОГПУ в 1922 г. По основным социальным группам (Массив 1620 извлечений из информационных сводок ОГПУ «О политическом положении в СССР»*).

273. Социальные группы Всего % РЕГИОНЫ

274. Центр Север и Северо-Запад Поволжье и Приуралье Юг

275. Всего % Всего % Всего % Всего %

276. Рабочие 832 51,3 451 54,2 162 19,5 113 13,6 106 12,7

277. Красноармейцы 275 16,9 78 28,3 69 25 57 20,7 71 25,8

278. Государственные служащие 97 6 36 37,1 28 28,8 19 19,6 14 14,4

279. Крестьяне 416 25,7 104 25 62 14,9 65 15,6 185 44,5

280. Структура оценок отрицательных политических настроений населения Европейской части России органами ОГПУ в 1922 г. По основным социальным группам (Массив 1620 извлечении из информационных сводок ОГПУ «О политическом положении в СССР»*).

281. Социальные группы Всего % РЕГИОНЫ

282. Центр Север и Северо-Запад Поволжье и Приуралье Юг

283. Всего % Всего % Всего % Всего %

284. Рабочие 368 51,8 122 33,1 119 32,4 75 20,3 52 14,1

285. Красноармейцы 89 12,5 27 30,3 21 23,5 21 23,5 20 22,3

286. Государственные служащие 79 11,1 23 29,1 16 20,3 21 26,6 21 26,6

287. Крестьяне 174 24,5 39 22,4 37 21,3 47 27 51 29,3

288. Структура оценок нейтральных политических настроений населения Европейской части России органами ОГПУ в 1922 г. По основным социальным группам (Массив 1620 извлечений из информационных сводок ОГПУ «О политическом положении в СССР»*).

289. Социальные группы Всего % РЕГИОНЫ

290. Центр Север и Северо-Запад Поволжье и Приуралье Юг

291. Всего % Всего % Всего % Всего %

292. Рабочие 212 27,7 49 23,1 46 21,6 38 17,9 79 37,2

293. Красноармейцы 183 23,9 48 26,2 50 27,3 216 25,1 39 21,3

294. Государственные служащие 178 23,3 35 19,6 48 26,9 46 25,8 49 27,5

295. Крестьяне 191 25 40 20,9 43 22,5 51 26,7 57 29,8

296. Структура положительных оценок политических настроений населения Европейской части России органами ОГПУ в 1922 г. По основным социальным группам (Массив 1620 извлечений из информационных сводок ОГПУ «О политическом положении в СССР»*).

297. Социальные группы Всего % РЕГИОНЫ

298. Центр Север и Северо-Запад Поволжье и Приуралье Юг

299. Всего % Всего % Всего % Всего %

300. Рабочие 24 16,4 5 20,8 7 29,1 6 25 6 25

301. Красноармейцы 48 32,9 15 31,3 11 22,9 12 25 10 20,8

302. Государственные служащие 38 26 8 21 7 18,4 9 23,6 11 28,9

303. Крестьяне 36 24,6 5 13,9 16 44,4 9 25 6 16,7

304. Оценка отношения населения Европейской части России к коммунистической партии по данным информационных сводок органов ВЧК-ОГПУ в 1922-1927 гг. (массив 653 извлечения*)

305. Годы 1922 1923 1924 1925 1926 1927 Итого

306. Всего % Всего % Всего % Всего % Всего % Всего % Всего %

307. Отношение к партии «доброжелательное», «одобрительное» 24 16 43 28,7 51 34 11 7,3 15 10 6 4 150 22,9

308. Отношение к партии «нейтральное», «безразличное» 43 15 26 9 43 14,9 56 19,5 49 17 70 24,4 287 43,9

309. Отношение к партии «неудовлетворительное», «враждебное» 34 15,7 25 11,6 22 10,2 51 23,6 40 18,5 44 20,4 216 33,1

310. Оценка отношения населения Европейской части России к коммунистической партии в «письмах во власть»массив 938 писем)

311. Годы 1922 1923 1924 1925 1926 1927 Итого

312. Всего % Всего % Всего % Всего % Всего % Всего % Всего %

313. Партия большевиков созида-гельница революции и советской власти, действующая в интересах грудящихся. Большевики продолжают великое дело Ленина. 58 12,1 119 25 127 26,5 54 11,3 74 15,5 46 9,6 478 49

314. Идеи Ленина верны, но партия засоряется «чуждыми» элементами и потому не сумеет их воплотить; партия большевиков переродилась 63 16,9 79 21,3 41 11 67 18 84 22,6 37 10 371 39,4

315. Большевики не нужны, они приносят только вред; большевики обманули и обманывают народ 26 29,2 5 5,6 7 7,9 14 15,7 9 10 28 31,5 89 9,5