Проблемы творческой эволюции В. М. Шукшина тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, доктор филологических наук Куляпин, Александр Иванович

• Куляпин, Александр Иванович
• доктор филологических наук
• 2001

Оглавление диссертации доктор филологических наук Куляпин, Александр Иванович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. "Двух станов не боец, а только гость случайный" (от "Октября" к "Нашему современнику").

1. Шукшин в "Октябре".

2. "О дивный "Новый мир".

3. "Один борюсь".

ГЛАВА ВТОРАЯ. "Вырисовывается теорийка" от соцреализма к постмодернизму).

1. "Смещение акцентов".

2. "Работать под наив".

3. "Сложное - просто".

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. "Чуждо явного значенья" от мимезиса к семиозису).

1. "Внутреннее содержание".

2. "Магия слова".

3. "От символа к мифу".

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. "В поисках нехоженых троп" (интертекст и транстекстуальность).

1. Точки зрения.

2. "Поэзия и правда"

3. "Комедия правдивости".

4. "Новые узоры по старой канве".

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Проблемы творческой эволюции В. М. Шукшина»

Шукшин никогда не страдал от недостатка внимания к своему творчеству. Почти каждый его шаг в искусстве вызывал многочисленные и, как правило, благожелательные отклики читателей и зрителей. О Шукшине писали известнейшие критики 60-70-х годов: Л. Аннинский, В. Кожинов, А. Марченко, Г. Митин, С. Рассадин, М. Чудакова и др. Тем не менее подлинное значение шукшинского вклада в отечественную культуру начинает осознаваться только сейчас, на грани XX и XXI веков, в ситуации резкой смены экономических, социальных и политических приоритетов, в атмосфере острейших идеологических споров.

Шукшин был художником переломной эпохи. Он жил и творил в годы, когда заметно активизировались процессы не только исторические, но и общекультурные. Именно в шестидесятые годы сформировалось направление, занявшее господствующее положение в искусстве последней трети XX века, совершился переход "от тоталитарного человека к постмодернистскому" [1]. Шукшин стал не только свидетелем [2], но и участником многих важнейших событий этого бурного времени. Как специалист по "межукладному слою" (Л. Аннинский), он отразил в своем творчестве проблемы, характерные для поворотного момента в развитии общества. Вот почему на рубеже нового этапа развития человечества наследие Шукшина оказалось столь активно востребованным. Огромные тиражи его книг лучшее тому доказательство. Причем наряду с популярными изданиями отдельных произведений выходят и собрания сочинений [3].

Отодвигаясь все дальше в прошлое, Шукшин не превращается в застывшую академичную фигуру. Примечательно, что в полемических статьях даже последних лет он рассматривается как участник современного общественно-литературного процесса. С одной стороны, это является показателем злободневности шукшинского творчества, а с другой - залогом непреходящей ценности его лучших произведений.

История изучения творчества Шукшина насчитывает уже не один десяток лет. Достижения отечественного и зарубежного шукшиноведения бесспорны. Широк спектр рассмотрения творчества писателя. Глубоко осмыслена социально-этическая и идейно-философская проблематика его произведений, изучены особенности языка и стиля, исследовано своеобразие шукшинской поэтики. В этом отношении показательны книги В.А. Апухтиной, В.Ф. Горна, Л.И. Емельянова, В.М. Карповой, В.И. Коробова, Н.П. Толченовой, посвященные рассмотрению общественной и эстетической позиции писателя, типологии его героев, работы Л.А. Аннинского, Г.А. Белой, С.М. Козловой, Н.Л. Лейдермана, Р. Эшельмана, интересно решающие проблемы художественного метода и поэтики Шукшина. Плодотворны попытки интерпретации шукшинского творчества в русле идей русского духовного возрождения, представленные в монографиях Е. Вертлиба, В.К. Сигова, Е.В. Черносвитова. Важное значение имеют опыты изучения прозы Шукшина в широком литературном и культурном контексте (исследования Л.М. Геллера, Дж. Гивенса, В.В. Десятова, Е.И. Конюшенко, О.Г. Левашовой и др.). О Шукшине-режиссере писали А .Я. Каплер, Г. Капралов, Ю.П. Тюрин, С.И. Фрейлих. Их размышления о соотношении кинематографического и литературного творчества заслуживают самого пристального внимания. Предпринятые В. Гришаевым и А. Лебедевым архивные разыскания, публикация документов и писем Шукшина, воспоминаний современников способствовали утверждению более объективного взгляда на личность писателя, на своеобразие его жизненного и творческого пути.

И все же многие аспекты творческой деятельности Шукшина освещены явно недостаточно. Специфика реализма Шукшина, соотношение его эстетики на разных этапах развития с модернизмом и постмодернизмом, характер и направление творческой эволюции - эти вопросы по-прежнему остро стоят на повестке дня.

Шукшин слишком долго и настойчиво культивировал собственный "биографический миф". В конце концов его реальная судьба оказалась в тени этого мифа. Ренита Григорьева, знавшая Шукшина на протяжении долгого времени - начиная с учебы во ВГИКе, вспоминает, что "он очень много знал и очень мало показывал": «Он был такой хитроватый в этом смысле человек и всегда любил ввести вас в заблуждение, любил, что называется, попридуриваться. Говорил, например: "Камю? А это кто такой?" Хотя знал, разумеется, прекрасно» [4, с. 27].

Легендарный образ Шукшина - "героя в кирзовых сапогах" - давно и прочно занял почетное место в мемуаристике, исследовательской и критической литературе [5]. Основной изъян "шукшинского мифа" в том, что он навязывает читателю только один "правильный" способ интерпретации произведений писателя. При этом резко сужается литературный контекст его творчества, значительно обедняется философский, психологический и социально-исторический потенциал его произведений.

Еще в начале 80-х годов Л.И. Емельянов сформулировал основную задачу шукшиноведения так: "Легенда о Шукшине должна уступить место конкретному знанию" [6, с. 12]. Но "легенда" оказалась более стойкой, чем думалось. Даже интенсивный процесс "демифологизации" русских и советских классиков, начавшийся после публикации нашумевших книг А. Синявского и Ю. Карабчиевского, Шукшина затронул мало.

Долгие годы творчество Шукшина рассматривалось почти исключительно в русле традиций реалистической литературы. Реализм понимался при этом предельно просто - как правдивое изображение действительности. Весьма типично высказывание С. Залыгина, писавшего, что автор "Любавиных" "представлял то искусство, которое есть не только правдивое, не только талантливое изображение жизни, но и сама жизнь реальная, повседневная, героическая, разная. <.> Так же как Шукшин без грима играл, так же без грима он и писал. <.> При этом технологические понятия литературы - сюжет, фабула, завязка, кульминация - теряли свое значение, смещались и заменялись понятием жизни, и даже не понятием, а ею самой" [7, с. 13, 22].

С. Залыгину вторит В.Ф. Горн: "Несомненно, что при чтении Шукшина создается иллюзия, будто "сама действительность" разговаривает с читателем, поворачивая к нему человека разными гранями его характера. Впечатление такой предельной приближенности созданного художественного мира реальному достигается путем устранения всего, что может напомнить о "литературности", о художественном мастерстве" [8, с. 238]. Подборку подобных цитат продолжить очень легко, поскольку аналогичной позиции придерживалось большинство критиков и литературоведов 70 - 80-х годов.

И лишь сравнительно недавно Шукшина стали относить к стану самых смелых литературных экспериментаторов второй половины XX века. "Что же касается таких ведущих прозаиков той поры (речь идет о шестидесятых годах. - А.К.), как Трифонов, Казаков, Шукшин, Искандер, - то все они, - пишет Вл. Новиков, - несколько сложнее, чем принято считать, и автоматическое зачисление их в "реалисты" сопряжено с вынесением за скобки важных индивидуальных особенностей. "Хемингуэевская" напряженность подтекста у Казакова, трифоновский лирический лаконизм, экспериментальная условность шукшинских конфликтов, синтез утопизма и антиутопизма у Искандера - за всем этим стоит смысловое измерение, отнюдь не сводимое к "отражению" социальной действительности. <.> Короче говоря, "шестидесятничество" (в широком понимании этого слова) "реалистично" разве что на уровне тематическом (реальные проблемы в противовес "идеалам" официоза), по своему же преобладающему художественному почерку оно рискует попасть в будущие учебники под знаком модернизма" [9, с. 192-193].

Еще дальше заходит Р. Эшельман, трактуя творчество Шукшина в рамках постмодерна. Само название статьи западного исследователя носит программный, хотя и несколько эпатажный для отечественного читателя характер "Эпистемология застоя. О постмодернистской прозе В.М. Шукшина" [10].

Постмодернизм развивался под знаком релятивизации Истины, которая страшна тем, что «без сомнения рождает фанатизм» [11, с. 429]. Постмодернистский плюрализм [12] - это "да", произнесенное на одном дыхании с "нет" [13, с. 114]. "Ныне мы знаем, - писал в 1968 году Р. Барт, - что текст представляет собой не линейную цепочку слов, выражающих единственный, как бы теологический смысл ("сообщение" Автора-Бога), но многомерное пространство, где сочетаются и спорят друг с другом различные виды письма, ни один из которых не является исходным; текст соткан из цитат, отсылающих к тысячам культурных источников" [14, с. 388].

Шукшин, начавший свой творческий путь с попыток утверждения Правды, в полной мере испытал в последние годы жизни относительность любых сакрализованных понятий.

Нравственность есть Правда. Не просто правда, а Правда. Ибо это мужество, честность, это значит - жить народной радостью и болью, думать, как думает народ, потому что народ всегда знает Правду", -пишет Шукшин в статье 1968 года [15].

И уж совсем мучительно - до отчаяния и злости - не могу понять: а в чем Истина-то? Ведь это я только так грамоты ради и слегка из трусости - величаю ее с заглавной буквы, а не знаю - что она?" [IV, с. 194] - дописывает он в ходе последней авторской правки незадолго до смерти эпилог рассказа "Дядя Ермолай" (1971), произведения, которое и без того радикально подрывает мысль о возможности установления объективной правды.

Постмодернизм повел решительное наступление на традиционные ценностные центры культуры. Важной составляющей этой борьбы стало "дело десакрализации образа Автора" [14, с. 387]. Французские постструктуралисты (Р. Барт, М. Фуко, Ж. Деррида) заявили о том, что автор "умер", "исчез", "рассеян" [16, с. 256]. "Автору следовало бы умереть, закончив книгу. Чтобы не становиться на пути текста", который сам по себе является "машиной-генератором интерпретаций", -писал У. Эко [17, с. 428, 430], развивая известный тезис Р. Барта о том, что "рождение читателя приходится оплачивать смертью Автора" [14, с. 391].

Шукшин, конечно, далек от радикализма французских мыслителей, но проблема взаимоотношений автора и реципиента, безусловно, волновала его. Обсуждая возможность новой интерпретации финала первого тома "Мертвых душ", герои рассказа "Забуксовал" (1973) ведут следующий примечательный диалог:

- Черт его знает, вообще-то! Ведь и так тоже можно подумать, как я.

- Да подумали уже. чего еще? Можно, конечно. Но это уже будет -за Гоголя. Он-то так не думал.

- Ну, его теперь не спросишь: думал он так или не думал? Да нет, даже не в этом дело, может, не думал. Но вот влетело же мне в голову!" [IV, с. 280].

Перед нами своеобразная "Смерть Автора" для малограмотных. Текст, по мнению шукшинского героя (совпадающему с мнением западных постструктуралистов), генерирует смыслы независимо от воли автора [18].

В сводной базовой таблице постмодернизма Ихаба Хассана среди основополагающих признаков названы: "открытая разомкнутая форма", "игра", "случай", "процесс", "рассеивание", "интертекст", "неопределенность" [19]. Эти и некоторые другие понятия выглядят вполне органично в характеристике позднего шукшинского творчества. Видимо поэтому тезис о близости Шукшина к постмодернистской литературе постепенно завоевывает все больше сторонников и, безусловно, может оказаться весьма продуктивным [20]. Настораживает только одно обстоятельство. В некоторых работах последних лет создается новая легенда о Шукшине - смелом художнике-новаторе (опередившем открытия западного постмодернизма), глубоком мыслителе (не уступающем по уровню крупнейшим философам XX века) и бескомпромиссном идеологе (развернувшем последовательную критику советского тоталитаризма), который вполне раскрылся чуть ли не в 1958 году (когда журнал "Смена" опубликовал его первый рассказ "Двое на телеге") и остался таковым на протяжении всех полутора десятилетий творчества.

Как это часто бывает, новый миф при ближайшем рассмотрении оказывается старым, только вывернутым наизнанку. Вместо официозной концепции творчества советского художника-реалиста нам предлагается гипотеза о прирожденном постмодернисте. Неизменным и в том и в другом случае остается мнение о статичности мировоззрения, эстетики и поэтики Шукшина на всем протяжении активного периода его работы в искусстве.

Л.А. Аннинский, одним из первых попытавшийся выстроить периодизацию творчества Шукшина, очень ярко излагает точку зрения противников всякой периодизации: "Ощущение такое, словно он, явившись, сразу же выложил все свое богатство, и более уже не прибавлял. В ранних его рассказах вы находите сюжетные положения, детали, целые сцены, которые пятнадцать лет спустя, почти без изменений, он переносит в свои последние повести. <.> Ни под одним рассказом он не ставит даты, это не важно. И впрямь, важно ли, в каком порядке ему рассказывать: и так и эдак можно, все уже добыто, все имеется. Какая там эволюция!" [21, с. 229].

Другой авторитетный исследователь шукшинского творчества В.Ф. Горн считает: "Еще не раз Шукшину придется доказывать свою эстетическую позицию, но основные положения творческой программы, высказанной им в 1964 году, останутся незыблемыми" [8, с. 219]. С этим утверждение плохо согласуется другое высказывание В.Ф. Горна, в котором он откровенно признает растерянность многих критиков после появления повести "До третьих петухов": "Долгое время в критике ощущалась даже некоторая растерянность, вызванная причудливостью, сложностью и, разумеется, неожиданностью появления повести-сказки" [8, с. 169]. Сам факт восприятия поздних произведений Шукшина как "неожиданных", конечно, заставляет любого непредвзятого исследователя поставить вопрос об эволюции мировоззренческих и творческих установок писателя.

Актуальность предпринятого исследования определяется необходимостью осмысления природы творческой индивидуальности Шукшина, соотнесения эстетических принципов писателя с журнальным контекстом 60-х - первой половины 70-х годов, выявления важнейших интертекстуальных связей и корней его художественной системы.

Научная новизна настоящего исследования определяется его основными установками:

- впервые шукшинское творчество изучается как динамично развивающаяся система;

- эволюция прозы Шукшина увязывается как с развитием советской литературы 50-70-х годов, так и с магистральными процессами в западном искусстве второй половины XX века; такой подход к наследию писателя определяет необходимость пересмотра существующих в современном шукшиноведении концепций;

- в работе делается попытка рассмотрения этико-философских, эстетических и общественно-политических взглядов Шукшина в тесной взаимосвязи с его поэтикой;

- предпринятое исследование открывает перспективу для постановки проблемы интертекстуальных связей Шукшина с творчеством русских и зарубежных классиков XIX - начала XX вв., а также с широким кругом произведений писателей-современников.

Цель диссертации - выделение важнейших аспектов творческой эволюции Шукшина, исследование закономерностей формирования его художественной системы.

Данная цель предопределила ряд конкретных задач работы:

1) установить границы основных этапов развития шукшинской прозы;

2) собрать и систематизировать прижизненные критические отзывы о Шукшине, вскрыть их роль в становлении и трансформации творческих принципов писателя;

3) изучить взаимодействие мировоззрения, эстетики и поэтики Шукшина с контекстом общественно-литературных споров 60-х -начала 70-х годов;

4) выявить круг ключевых шукшинских символов, проследить процесс их модификации;

5) рассмотреть интертекстуальные связи прозы Шукшина с русской и зарубежной классикой.

Материалом работы является литературное творчество Шукшина (романы, повести, рассказы), его публицистика, интервью, заметки, наброски. К исследованию привлечены также мемуарные и эпистолярные источники. По мере необходимости использовались кинематографические материалы.

Предмет настоящего исследования - шукшинское творчество как художественная система. Рассказы, повести, романы, литературно-критические и публицистические статьи, кинематограф Шукшина осмыслены в качестве элементов сложного динамичного единства. Творческий путь писателя рассмотрен в тесной взаимосвязи с общественным и литературным процессом 60-70-х годов.

Теоретико-методологической базой диссертации являются исследования в области поэтики (А.Н. Веселовского, Ю.Н. Тынянова, М.М. Бахтина, О.М. Фрейденберг, В.Я. Проппа, Д.С. Лихачева, С.С. Аверинцева), труды представителей западной и отечественной семиотики (М. Фуко, Р. Барта, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, В.В. Иванова, Е.М. Мелетинского, Б.А. Успенского), а также постструктуралистские теории интертекстуальности и мотивного анализа (Г. Блума, Б.М. Гаспарова, И.П. Смирнова, А.К. Жолковского, М.Б. Ямпольского).

Методы исследования. В диссертации применяются структурно-семиотический и интертекстуальный анализ. Кроме того, в рамках историко-литературного и культурологического подходов использованы сравнительно-исторический и историко-функциональный методы.

В основе исследования лежит рабочая гипотеза: творческий путь Шукшина включает три этапа. От социалистического реализма через реализм «новомировского» толка шукшинская проза эволюционирует к модернистским и постмодернистским принципам.

В статьях Шукшина изменения художественно-эстетических ориентиров чаще всего более заметны, чем в его рассказах. Хронологически шукшинская публицистика органично разделяется на три периода. Первые критические опыты писателя относятся к середине шестидесятых годов. В 1964 г. он выступает с «Послесловием к фильму «Живет такой парень» и статьей «Как я понимаю рассказ». Сам факт появления этих публикаций свидетельствует не только о назревшей потребности объясниться с критиками и читателями, но и о стремлении сформулировать свое творческое кредо.

На период с 1966-го по 1968-ой гг. приходятся наиболее значительные программные статьи Шукшина, такие как, «Вопросы самому себе», «Проблема языка», «Монолог на лестнице», «Нравственность есть Правда». К концу шестидесятых годов активность Шукшина-публициста заметно снижается. Он берет своеобразный тайм-аут для корректировки своей идейно-эстетической позиции.

В семидесятые годы отсутствие крупных статей компенсируется многочисленными интервью. В них Шукшин высказывается по самому широкому спектру вопросов. Он, что особенно важно, уже не пытается следовать определенной жесткой доктрине, предпочитая поиск, диалог, импровизацию.

Художественное творчество Шукшина развивается более динамично, однако легко синхронизируется с эволюцией публицистики. С учетом всех обстоятельств периодизация будет выглядеть так: первый этап - 1958 - 1965 гг.; второй этап - 1966 - 1968 гг.; третий этап - 1969 - 1974 гг.

Точная датировка отдельных этапов, конечно, не столь уж и важна. Наиболее значимым для писательского пути Шукшина представляется тот перелом, который приходится на конец шестидесятых годов.

Сам Шукшин предпочитал осмыслять фазы собственной жизни через структуры тернарные. Ряд его высказываний служит косвенным подтверждением справедливости выделения именно трех периодов творчества. «Всю жизнь свою рассматриваю, как бой в три раунда: молодость, зрелость, старость. Два из этих раундов надо выиграть. Один я уже проиграл», - записывает он в рабочей тетради [V, с.465].

Шукшин никогда не переставал учиться. И, конечно же, постоянная работа с книгой не могла не сказаться в его художественном творчестве. С первых шагов отстаивая право на самобытность (начинающий писатель в шукшинском рассказе "Воскресная тоска" творчество связывает с особым, только ему присущим знанием жизни), он постепенно приходит к мысли о том, что нехоженых троп в литературе немного. Перед писателем встает задача, как, не утратив своеобразия, влиться в русло общеевропейского литературного процесса. Шукшин достойно ответил на вызов эпохи. В поздний период творчества он действительно сумел подняться до высот культуры, создав ряд новаторских произведений, открытых в контекст мировой литературы. На защиту выносятся следующие положения: 1. Творчество Шукшина конца пятидесятых - начала шестидесятых годов развивается в русле социалистического реализма. На этом отрезке эволюции проза писателя соответствует основным установкам программы журнала «Октябрь», ставшего под руководством В.А.

Кочетова наиболее последовательным защитником канонов официального советского искусства.

2. Полемические статьи о творчестве Шукшина, появившиеся на страницах «Октября» и «Нового мира» в 1964 - 1966 гг. самым существенным образом повлияли на формирование литературной и общественной позиции писателя. Творчество Шукшина середины шестидесятых годов во многом ориентировано на те принципы, которые отстаивал журнал А.Т. Твардовского (в первую очередь это правдивость и демократизм искусства). И все же платформа «Нового мира» в целом была не совсем органична для Шукшина.

3. Становление собственно шукшинской эстетики во второй половине 60-х - начале 70-х годов (когда все определеннее дают о себе знать тенденции модернистские и постмодернистские) приводит к нарастанию противоречий с редакцией «Нового мира», а затем и вовсе выводит писателя за рамки основных литературных группировок эпохи.

4. Борьба с условностью искусства, которую Шукшин ведет в начале шестидесятых годов, и стремление к «десимволизирующему чтению» текстов прошлого связаны с господством в его поэтике установки на мимезис (на воспроизведение «житейски правдивого явления»). Центральная эстетическая категория первого периода шукшинского творчества - «правда жизни».

5. С середины шестидесятых годов Шукшин начинает гораздо более активно использовать устойчивые мотивы и символы, прибегая порой даже к намеренно упрощенным аллегориям.

6. Поздний Шукшин на основе тщательно разработанной системы символических образов пытается создать собственный вариант национально-исторического мифа.

7. До конца шестидесятых годов Шукшин не всегда последователен в разграничении принципов интертекстуальности (т.е. ориентации на чужой текст и язык культуры) и транстекстуальности (т.е. установки на естественный язык или реальность). И только на последнем этапе его творческой эволюции определяется в качестве доминирующей линия на создание произведений даже уже не «цитатных», а «гиперцитатных».

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. О процессе перехода в шестидесятых годах от тоталитаризма к постмодернизму см.: Смирнов И.П. Человек человеку - философ. СПб., 1999. С. 38-163.

2. Стоит выделить поездку Шукшина на премьеру своего фильма «Странные люди» в Париж осенью 1970 года. Посещение столицы Франции через два года после молодежного бунта, потрясшего Европу и ознаменовавшего начало новой эпохи, не могло не сказаться на шукшинском творчестве последних лет.

3. Особо стоит выделить собрание сочинений в шести книгах, вышедшее в 1998 году в издательстве "Надежда-1". На сегодняшний день это наиболее полное издание произведений Шукшина.

4. Беседа с кинорежиссерами Григорьевыми // Ликбез. Литературный альманах. 1995. №8.

5. Вопрос о причинах, побудивших Шукшина обратиться к подобной маске, заслуживает отдельного разговора. Отметим только, что для писателя этот образ был средством психологической защиты в социальной среде, которую он осознавал как чуждую и враждебную себе. Существенны последствия такого мировосприятия. "Интерес к таинственному (и средствам зашифровки художественного сообщения, к загадкам бытия) тем выше, чем в большей степени писатель идентифицирует себя как противостоящего окружающей его культуре, как ту ее часть, которая исключает целое", - пишет И.П. Смирнов (Смирнов И.П. Роман тайн "Доктор Живаго". М., 1996. С. 29).

6. Емельянов Jl. Василий Шукшин: Очерк творчества. Л., 1983.

7. Залыгин С. Герой в кирзовых сапогах // Шукшинские чтения. Статьи, воспоминания, публикации. Выпуск второй. Барнаул, 1989.

8. Горн В.Ф. Василий Шукшин. Личность. Книги. Барнаул, 1990.

9. Новиков. Вл. Заскок // Знамя. 1995. №10.

10. Эшельман Р. Эпистемология застоя. О постмодернистской прозе В.М. Шукшина // Russian literature. XXXV (1994).

11. Лотман Ю.М. Выход из лабиринта // Эко У. Имя розы. М., 1989.

12. «Ирония, причем положительная, утверждающая плюралистическую вселенную», - это одна из существенных примет постмодернизма (см.: Вайнштейн О. Леопарды в храме // Вопросы литературы. 1989. №12. С. 192).

13. Смирнов И.П. Человек человеку - философ. СПб., 1999.

14. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989.

15. Шукшин В.М. Я пришел дать вам волю: Роман. Публицистика. Барнаул, 1991. С. 406. В дальнейшем тексты Шукшина, за исключением особо оговоренных случаев, цитируются по изданию, выпущенному Алтайским книжным издательством в 1986 - 1991 гг., (Шукшин В.М. Киноповести. Повести. Барнаул, 1986 [Т. I]; Шукшин В.М. Любавины: Роман. Сельские жители: Ранние рассказы. Барнаул, 1987 [Т. II]; Шукшин В.М. Любавины: Роман. Книга вторая. Рассказы. Барнаул, 1988 [Т. III]; Шукшин В.М. Рассказы. Барнаул, 1989 [Т. IV]; Шукшин В.М. Я пришел дать вам волю: Роман. Публицистика. Барнаул, 1991 [Т. V]), с указанием в тексте тома (римской) и страницы (арабской цифрой).

16. См.: Ивбулис В. От модернизма к постмодернизму // Вопросы литературы. 1989. №9.

17. Эко У. Заметки на полях "Имени розы" // Эко У. Имя розы. М., 1989.

18. А. Заболоцкий приводит в своих воспоминаниях размышления Шукшина о финальной сцене фильма "Печки-лавочки": "А если сижу на теплой земле, босой, и весело скажу: "Все, ребята, конец!" - и я буду прав. Скоро конец. Всему конец. Прямо в глазок тебе еще последний раз подмигну, подтекст проглянет, а если нет, критики его сыщут" (Из воспоминаний А. Заболоцкого // Шукшин В.М. Собр. соч. в 6-ти кн. Книга пятая. Калина красная. М., 1998. С. 443). Вполне постмодернистское рассуждение.

19. Вопросы философии. 1993. №3. С. 5. Эти категории противопоставлены соответственно: "закрытой, замкнутой форме", "цели", "замыслу", "законченному произведению", "центрированию", "границе", "определенности", характеризующим литературу предшествующего периода.

20. Влияние на творческий метод Шукшина «эстетических поисков модернизма и постмодернизма» признает, например, В.К. Сигов, занимающий гораздо более взвешенную позицию по сравнению с Р. Эшельманом и В. Новиковым (см.: Сигов В.К. Русская идея В.М. Шукшина. М., 1999. С. 12).

21. Аннинский Л. Тридцатые - семидесятые. М., 1977.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Куляпин, Александр Иванович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Творческий путь Шукшина вместился в предельно короткий отрезок времени и был чрезвычайно стремительным. Видимо, отсюда ощущение своеобразного бега на месте или движения по кругу. Но это впечатление обманчиво. Художественный мир Шукшина отличается удивительной динамичностью, хотя, разумеется, разные элементы этой системы отличаются неодинаковой степенью подвижности.

Л.А. Аннинский рождение "нового Шукшина", "Шукшина настоящего" приурочил к 1963 году - времени написания "Критиков", "поворотного, знаменательнейшего рассказа": "Поворот наконец свершился. Шукшин сочувствует неправому. Он встает на сторону героя, который по всем человеческим (не говоря уже об административных) законам кругом не прав. И это есть та самая загадка, с которой началось в нашей литературе и в кинематографе нашем неповторимая, уникальная, до сих пор потрясающая работа зрелого Шукшина" [1, с. 238-239].

Критик забывает, что Шукшина интересует в данном случае эстетическая, а не уголовно-процессуальная правота героя. А с точки зрения эстетической проблематики, рассказ "Критики" является как раз весьма характерным для раннего творчества Шукшина. В этом убеждает хотя бы то, что в качестве главного критерия эстетической оценки в рассказе используется уже знакомая нам формула "так (не) бывает".

Правильность тезиса Л.А. Аннинского выявляется при рассмотрении либо идейной направленности рассказа, либо типологии шукшинских героев. Центральный персонаж "Критиков" открывает галерею героев, болезненно и не всегда адекватно реагирующих на "обиду". Межтекстовые связи, соединяющие "Критиков" с другими, близкими по тематике произведениями, настойчиво акцентированы Шукшиным. Как общая схема развития событий, так и отдельные детали сближают рассказ "Критики" прежде всего с "Обидой" (1971) и повестью для театра "А поутру они проснулись." (1974). Обращает на себя внимание совпадение дат в рассказе и повести. Согласно милицейским протоколам, фигурирующим в обоих произведениях, описываемые события (а линия "очкарика" Гришакова почти тождественна сюжету "Критиков": "обида" - "отчаяние" - "пьяный дебош" - "вытрезвитель") разворачиваются "двадцать пятого сентября сего года" [III, с. 160; I, с. 484]. Рассказ построен на инвариантной для произведений Шукшина схеме. Достаточно остро развернута здесь семейная коллизия. Противостояние "отцов и детей" обозначено в двух поколениях: "дед -Петькин отец"; "отец - Петька". В то же время дед Тимофей и Петька, несправедливо поставленные "взрослыми" в положение культурных аутсайдеров, легко находят общий язык ("Они дружили" [III, с. 154]).

Хронологическое несовпадение этапов эволюции мировоззрения, эстетики, поэтики позволяет, как видим, рассматривать одно и то же произведение Шукшина как в качестве "поворотного", так и в качестве весьма традиционного, что необычайно запутывает общую картину развития.

В нашей работе мы сосредоточились на достаточно ограниченном круге проблем. За рамками исследования остались многие существенные стороны шукшинского творчества (развитие жанровой системы, эволюция психологизма, нравственно-философские искания и др.). Ограничимся в заключение несколькими примерами.

Нет нужды доказывать, как значим для шукшинской типологии характеров образ "энергичного человека". Появившись в ранних рассказах писателя, этот тип героя уже не исчезнет со страниц его произведений. Статичность системы персонажей компенсируется динамичностью авторской позиции.

Классный водитель" Пашка Холманский, мечтающий об "энергичной жене" [II, с. 330], и сам, безусловно, может быть отнесен к той же группе героев. Ранний Шукшин поэтизирует "естественного человека", сталкивая его с пассивным "человеком культуры" ("инженеришкой" Геной). В результате возникает почти романтическое противопоставление "безвольного человека цивилизации и полного сил и энергии "сына Природы" [2].

К середине 60-х годов шукшинская концепция "энергичного человека" претерпевает некоторые изменения. "Беспокойной, не совсем женской энергией" [I, с. 305] наделяет писатель Ольгу Фонякину из повести "Там, вдали." (1966). Авторская оценка героини амбивалентна: с одной стороны Ольга завораживает и покоряет ("Оба мы перед ней какие-то. маленькие, - признался себе Петр. - И не знаем, что делать. Вот человечина!" [I, с. 308]), но с другой стороны, она носитель разрушительного начала [3].

Для позднего Шукшина "энергичный человек" - категория сатирическая. Теперь его привлекает "нечеловеческое терпение, выносливость" [IV, с. 484] Лобастого ("Как мужик переправлял через реку волка, козу и капусту"), а вовсе не хищническая инициатива "энергичных людей".

Шукшин любит испытывать своих героев "на прочность" в экстремальных, пограничных ситуациях, перед лицом смерти. Этапы его идейно-философской эволюции просматриваются в тех заметно отличающихся друг от друга образчиках "искусства умирать", которые писатель предлагает в разные периоды творчества.

В рамках традиционной культуры, где доминирует "идея естественной и привычной близости со смертью" [4, с. 135], "умирать не страшно". Человек обретает покой, безмятежно принимая неизбежное [5]. Этот народный взгляд на смерть воплощает героиня романа "Любавины" Степанида, умирающая "Тихо. Ночью" [II, с. 28]. Во время бурана, осознавая неотвратимость конца, она, в отличие от мужа, не испытывает страха ("А ты не пужайся. Зато - вместе" [II, с. 27]), готова принять судьбу без жалоб ("Только ты не жалуйся - это нехорошо" [II, с. 27]). А непосредственно перед смертью приходит к просветлению и умиротворению: «Лежала Степанида на больничной койке - вся какая-то ясная, чистая, светлая. Смотрела на людей ласково и благодарно <.>» [II, с. 28].

В шукшинских рассказах середины 60-х годов акцент переносится на деградацию традиционного обряда умирания. Образцом для подражания становится публично одинокая смерть академика Павлова, диктующего студентам, "как он помирает" [6]. Старика Наума Евстигнеича смущает отсутствие родных у смертного одра академика [7]. Однако и сам он обречен "диктовать" свои "предсмертные" ощущения ("Как черти копытьями толкут, в господа мать. Кончаюсь." [III, с. 189]) квартиранту Юрке, а не сыновьям и дочери, уехавшим в город.

Еще очевиднее разрушение ритуала в рассказе "Как помирал старик" (1967), герой которого безуспешно пытается следовать традиционной модели: "Старик долго молчал, строго смотрел в потолок. Ему трудно было говорить. Но ему хотелось поговорить хорошо, обстоятельно. <.> Старик устал и долго опять лежал и смотрел в потолок. Выражение его лица было торжественным и строгим. <.> - Бог простит, - сказал старик часто слышанную фразу" [III, с. 306, 307]. Свои наставления и поучения старик Степан вынужден адресовать не детям, а старухе, которая хоть и подыгрывает умирающему ("она тоже настроилась говорить серьезно и без слез" [III, с. 307]), но все же вносит в предсмертный диалог элемент дисгармонии:

Старик закрыл глаза и медленно, тихо дышал. Он, правда, походил на мертвеца: какая-то отрешенность, нездешний какой-то покой были на лице его.

- Степан! - позвала старуха.

-Мм?

- Ты не лежи так.

- Как не лежи, дура? Один помирает, а она - не лежи так. Как мне лежать-то? На карачках?" [III, с. 307].

В итоге смерть крестьянина через реминисцентную отсылку вновь уподобляется смерти академика Павлова.

Ср.: "Вот, говорит, сейчас, у меня холодеют ноги - записывайте" и далее по тексту ("Космос, нервная система и шмат сала" [III, с. 196]).

- Счас - оклемался. Ноги вон стынут." и далее ("Как помирал старик" [III, с. 307])

В отличие от ранних рассказов в "Залетном" (1970) Шукшин рисует смерть человека культурного слоя (бывшего художника), городского, далекого от народного миросозерцания, "залетного", чужого в деревне, глубоко одинокого и не имеющего корней.

Два полюса восприятия смерти в творчестве Шукшина можно обозначить как "толстовский" (с его тягой к традиционному крестьянскому ритуалу умирания) и "экзистенциалистский" (включающий идею абсурда, тему бунта, мотив враждебной человеку природы). О близости решения темы смерти у Шукшина и Толстого писали многие [8], но при этом полемические элементы шукшинских текстов обычно игнорируются. Рассказ "Залетный", как и другие произведения, в центре которых шукшинский "образ смерти", привычно проецируются на творчество Толстого. "И самый главный, высокий смысл рассказа, по нашему мнению, очень близок толстовскому взгляду на смерть Ивана Ильича", - пишет о "Залетном" В.Ф. Горн [9, с. 104].

Действительно, в этом рассказе содержится даже более явная, чем в других шукшинских произведениях, отсылка к Толстому. Умирающий Саня Неверов буквально вторит толстовскому Ивану Ильичу: "- Не хочу, Филипп! - ясно сказал Саня. - Все знаю. Не хочу! Не хочу!" [IV, с. 138]. Ср.: "- У! Уу! У! - кричал он на разные интонации. Он начал кричать: "Не хочу!" - и так продолжал кричать на букву "у" [10, с. 177]. Но если финал повести Толстого - это победа над страхом смерти, и даже над самой смертью: "Он искал своего прежнего привычного страха смерти и не находил его. Где она? Какая смерть? Страха никакого не было, потому что и смерти не было. Вместо смерти был свет" [10, с. 179], то рассказ Шукшина заканчивается совсем иначе. Саня Неверов завершает свою жизнь бунтом: "- Дура, - еще раз совсем тихо сказал Саня. И опять замолчал. Федя с час примерно сидел на стуле не шевелясь, ждал, когда Саня что-нибудь попросит. Или заговорит. Саня больше не заговорил. Он помер" [IV, с. 139].

Перед своей предсмертной репликой герой Шукшина просит повернуть его "лицом к стенке" [IV, с. 139]. Жест этот, безусловно, знаковый. Саня Неверов "отворачивается" от мира, еще раз как бы копируя Ивана Ильича: "Он (Иван Ильич. - А.К.) необычайно для своей слабости быстро повернулся ничком и закричал: - Уйдите, уйдите, оставьте меня!" [10, с. 177]. Разница заключается в том, что для шукшинского героя указанный жест последний в жизни, а Иван Ильич Толстого еще успевает прийти к новому восприятию смерти.

Все предыдущие философствования Сани Неверова позволяют сблизить его позицию с французским экзистенциализмом, но никак не с Толстым:

- Я объяснил бы, я теперь знаю: человек - это нечаянная, прекрасная, мучительная попытка Природы осознать самое себя. Бесплодная, уверяю вас, потому что в природе со мной живет геморрой. Смерть!., и она - неизбежна, и мы ни-ког-да этого не поймем. Она взбесилась и мстит за себя в лице человека. Как злая. мм. <.> Любовь? Да, - бормотал Саня, - но она только запутывает и все усложняет. Она делает попытку мучительной и только. Да здравствует смерть! Если мы не в состоянии постичь ее, то зато смерть позволяет понять нам, что жизнь - прекрасна. И это совсем не грустно, нет. Может быть, бессмысленно - да. Да, это бессмысленно." [IV, с. 137].

Поэтому и смерть героя Шукшина вписывается в контекст не произведения Толстого, а трагической философии середины XX века. Впрочем, и в отношении экзистенциализма автор "Залетного" сохраняет "критическую" дистанцию. Финальный образ рассказа -посаженная у изголовья могилы Сани Неверова березка, которая "точно силилась что-то сказать" [IV, с. 139], - безусловно, противостоит пафосу тотальной смыслоутраты, характерной для экзистенциализма.

Экзистенциалистское восприятие смерти в произведениях последних лет жизни Шукшина уступает место постмодернистскому. Рассказ "Жил человек.", вошедший в последнюю прижизненную публикацию писателя, возвращает нас к формуле: "Похоже, умирать-то не страшно" [IV, с. 586]. Не страшно, потому что смерть в рамках постмодерна превращается в такой же симулякр, как и все остальное. Шукшин неоднократно во всех деталях, "крупным планом", описывал агонию своих героев ("Любавины", Дождь на заре", "Думы" и др.). В рассказе "Жил человек." смерть спрятана, ее наблюдают на экране монитора. Умирание уравнивается с выключением телевизора: "Прыгала-прыгала эта точечка и остановилась. Люди вошли в палату, где лежал. теперь уж труп, телевизор выключили. Человека не стало" [IV, с. 586] (курсив наш. - А.К).

Синеглазый" уходит из рассказа, не успев завершить анекдот, т.е. "конец конца" [11], провозглашенный Шукшиным, распространяется и на сферу производства текстов.

Приведенные примеры еще раз продемонстрировали неполную синхронизацию эволюции разных элементов шукшинского творчества. Отсутствие подобной синхронности не означает, однако, бесполезность периодизации, ведь несовпадение отдельных дат не отменяет общих закономерностей, выявленных в ходе этой работы.

Периоды сотрудничества Шукшина в трех столичных журналах («Октябрь», «Новый мир» и «Наш современник») в целом совпадают с тремя этапами его творческой эволюции.

1958-62 гг. - это время создания ряда произведений, вполне укладывающихся в русло социалистического реализма («Двое на телеге», «Правда», «Коленчатые валы», «Лида приехала» и др.). Появление многих из них на страницах «Октября» закономерно, ведь именно этот журнал был наиболее последовательным защитником устоев официального советского искусства. Каноны социалистического реализма сказались прежде всего на образах «положительных героев» Шукшина, таких, как Николай Воловик («Правда»), комсомолка Наташа («Двое на телеге»), Сеня Громов («Коленчатые валы»).

И все же о настоящей близости начинающего автора к программе «Октября» говорить не приходится. Наличие глубоких противоречий с редакцией журнала обозначилось в споре о принципиальном для Шукшина рассказе «Стенька Разин». Уже тогда писатель «хоронил в себе от посторонних глаз неизвестного человека, какого-то тайного бойца, нерасшифрованного» [V, с. 461].

Шукшин не замыкается в рамках соцреализма, пробует писать в разных стилевых манерах. Так появляется, например, "Солнце, старик и девушка" - попытка "символического" рассказа. Другое экспериментальное произведение этого периода - "Воскресная тоска". Никогда больше Шукшин не был так близок к поэтике "молодежной прозы" 60-х гг., как в этом рассказе, опубликованном газетой "Комсомолькая правда".

В конце 50-х - первой половине 60-х годов, после многих десятилетий искусственной изоляции, у советских читателей и зрителей появилась возможность приобщиться к достижениям западной литературы, живописи, кинематографа. В эти годы были опубликованы произведения Э. Ионеско и С. Беккета, А. Камю и Ж.-П. Сартра, Ф. Кафки и А. Роб-Грийе. Шукшин в полной мере воспользовался возможностью освоить европейское искусство XX века, еще будучи студентом ВГИКа. Его письма конца 50-х годов насыщены впечатлениями от новых фильмов, картин, книг, в том числе и западных. Укажем, например, на письмо к Ивану Попову (1957 г.), где Шукшин сообщает о посещении выставки Пикассо [12, с. 178]. Знакомство с искусством авангарда и модернизма, конечно, не могло не оставить свой след в творчестве писателя.

Выбор, сделанный Шукшиным осенью 1962 года, определил его дальнейший творческий путь. Переход из "лагеря Кочетова" в "лагерь Твардовского" - поступок неординарный. Он не мог остаться незамеченным. Знаковый характер шукшинского жеста подчеркивает тот факт, что произведения, предложенные "Новому миру" в 1962-63 гг., моло чем отличались от ранних, "октябрьских" рассказов (видимо поэтому крупнейшее из них - роман "Любавины" - так и не появилось в журнале Твардовского).

Этап более активной работы во "флагмане советского либерализма" начинается только с 1967 года, когда мировоззрение, эстетика и поэтика Шукшина действительно оказываются сориентированы на программу "Нового мира". Ранние рассказы Шукшина интертекстуальны в силу того, что социалистический реализм обращен не к реальности, а к сакрализованным текстам. В шукшинских произведениях "новомировского" периода доминирует установка на транстекстуальность.

Полоса безоблачных взаимоотношений с редакцией "Нового мира" была предельно короткой. Конец 60-х гг. - время серьезного творческого кризиса и для Шукшина-писателя, и для Шукшина-режиссера. В 1969 году "Новый мир" отклонил рукопись романа "Я пришел дать вам волю", и провалился в прокате фильм "Странные люди". Перед Шукшиным встала задача поиска новых ориентиров. Судя по всему, выход из кризиса видится ему в обращении к искусству интеллектуально насыщенному, условному, игровому. Историософские размышления писателя приводят его к необходимости создания масштабного "мифа о России". Такие поздние шукшинские произведения, как "Танцующий Шива" или "До третьих петухов" близки по организации к неомифологическим текстам. Следствием опытов по налаживанию "мощного подводного тока своей мысли" [13] становится появление "цитатных", а порой и "гиперцитатных", рассказов и повестей. "Новаторство" в последние годы жизни превращается для Шукшина едва ли не в главное мерило ценности того или иного произведения искусства.

Шукшин никогда не гнался за литературной модой, но, будучи удивительно чутким художником, сумел воплотить идеи своего времени в формах своего же времени. Не испытав прямого воздействия идеологов направлений и течений, доминировавших в искусстве XX столетия, Шукшин тем не менее не остался на обочине культурного процесса. Для сегодняшнего читателя он, безусловно, является одной из крупнейших фигур в литературе и кинематографе второй половины XX века. Шукшин - один из тех писателей и режиссеров, чье творчество определило облик современной культуры.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Куляпин, Александр Иванович, 2001 год

1. Аверинцев С.С. "Аналитическая психология" К.Г. Юнга и закономерности творческой фантазии // О современной буржуазной эстетике. М., 1972.

2. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1997.

3. Алексеев М. Очень талантливо // Москва. 1964. №1.

4. Алексеева М.И. Художественное время и жанровое своеобразие повести-сказки В. Шукшина "До третьих петухов" // Художественное творчество и литературный процесс. Вып. 6. Томск, 1984.

5. Андрианов О. В. Шукшин "Там, вдали." // Наш современник. 1969. №8.

6. Аннинский JI. В плоскости экрана // Литературное обозрение. 1978. №9.

7. Аннинский Л. «В три господа бога мать!.» // Искусство кино. 2000. №12.

8. Аннинский Л. "Любавины" в наследии В.М. Шукшина. Комментарий к роману // Шукшин В.М. Собр. соч.: В 6-ти т. Т. 1. М., 1992.

9. Аннинский Л.А. Путь Василия Шукшина // Аннинский Л.А. Тридцатые семидесятые. М., 1977.

10. Ю.Апухтина В.А. Проза В. Шукшина. М., 1986.

11. Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М., 1988.

12. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992.

13. Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу: В 3-х т. М., 1994.

14. Бабель И.Э. Сочинения: В 2-х т. М., 1990.

15. Базанова А.Е. Традиции русской классической литературы (Ф. Достоевский, М. Салтыков-Щедрин, А. Чехов) в прозе В. Шукшина: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1986.

16. Баратынский Е.А. Поли. собр. стихотворений. JL, 1989.

17. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989.

18. Барт Р. Мифологии. М., 1996.19. Барт Р. S/Z. М., 1994.

19. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

20. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972.

21. Бахтин М.М. Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990.

22. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

23. Белая Г. Антимиры Василия Шукшина // Литературное обозрение. 1977. №5.

24. Белая Г.А. Закономерности стилевого развития советской прозы. М., 1977.

25. Белая Г.А. Парадоксы и открытия Василия Шукшина // Белая Г.А. Художественный мир современной прозы. М., 1983.

26. Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9-ти т. М., 1976 1982.

27. Белый А. Критика. Эстетика. Теория символизма: В 2-х т. М., 1994.

28. Беседа с кинорежиссерами Григорьевыми // Ликбез. Литературный альманах. 1995. №8.

29. Бианки В.В., Шукшин В.М.: проблема исследования творческого наследия. Бийск, 1996.

30. Биличенко H.A. Герой Шукшина в оценках критики // Русская литература. 1980. №2.

31. Биличенко H.A. Структура характера в прозе В. Шукшина // Структура литературного произведения. Л., 1984.

32. Блок A.A. Собр. соч.: В 6-ти т. М., 1971.

33. Блум Г. Страх влияния: теория поэзии // Новое литературное обозрение. 1996. №20.

34. Блум X. Страх влияния. Карта перечитывания. Екатеринбург, 1998.

35. Богатырев П.Г. Вопросы теории народного искусства. М., 1971.

36. Бодрийяр Ж. Система вещей. М., 1995.

37. Бодрова Л.Т. Приемы создания народного характера в рассказах В. Шукшина (Стилевые традиции русской классики) // Проблема характера в советской литературе. Челябинск, 1983.

38. Бодрова Л.Т. Русская классика в творчестве В.М. Шукшина // Жанрово-стилевое своеобразие советской литературы. Челябинск, 1980.

39. Бочаров С.Г. О художественных мирах. М., 1985.

40. Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина. Очерки. М., 1974.

41. Брехт Б. Театр: В 5-ти т. М., 1963 1965.

42. Бровман Г. Правда исторического оптимизма. По страницам художественной прозы 1963 года // Москва. 1964. №1.

43. Бурсов Б.И. Избранные работы: В 2-х т. Л., 1982.

44. Быстров В.Н. В. Шукшин и Ф. Достоевский: К проблеме гуманизма //Русская литература. 1984. №4.

45. В.М. Шукшин философ, историк, художник. Барнаул, 1992.

46. В.М. Шукшин. Жизнь и творчество. Тезисы докладов первой Всесоюзной научно-практической конференции. Барнаул, 1989.

47. В.М. Шукшин. Жизнь и творчество. Тезисы докладов второй Всероссийской научно-практической конференции. Барнаул, 1992.

48. В.М. Шукшин. Жизнь и творчество. Тезисы докладов третьей Всероссийской научно-практической конференции. Барнаул, 1994.

49. В.М. Шукшин. Жизнь и творчество. Тезисы докладов четвертой Всероссийской научно-практической конференции. Барнаул, 1997.

50. Вайль П., Генис А. 60-е. Мир советского человека. М., 1996.

51. Вайман С. Кого же увозит в «пропадающую даль» гоголевская «птица-тройка»? // Литературная учеба. 1986. №2.

52. Вайнштейн О. Леопарды в храме: Деконструкционизм и культурная традиция // Вопросы литературы. 1989. №12.

53. Вайскопф М. Сюжет Гоголя. Морфология. Идеология. Контекст. М., 1993.

54. Вальбрит Л.К. Тайна Малышевой // Культура и текст. Литературоведение. Ч. 1. Санкт-Петербург Барнаул, 1998.

55. Варивская A.M., Левкив М.Н. Образ автора в рассказах А. Чехова и В. Шукшина (К проблеме преемственности) // Вопросы литературы народов СССР. Вып. 15. Киев; Одесса, 1989.

56. Варламов А. Платонов и Шукшин // Москва. 1998. №2.

57. Вартаньянц А.Д., Якубовская М.Д. О двух типах художественного пространства и времени в рассказах В.М. Шукшина // Научн. докл. высш. шк. Филологические науки. 1984. №4.

58. Вебер И.К. Соотношение эпического и драматического в киноповести В.М. Шукшина «Калина красная» // Художественное творчество и литературный процесс. Вып. 7. Томск, 1985.

59. Велецкая H.H. Языческая символика славянских архаических ритуалов. М., 1978.

60. Вертлиб Е. Василий Шукшин и русское духовное возрождение. Нью-Йорк, 1990.

61. Вертлиб Е. Русское от Загоскина до Шукшина (Опыт непредвзятого размышления). СПб., 1992.

62. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989.

63. Ветловская В.Е. Славянофильская концепция народа и Шукшин // Славянофильство и современность. СПб., 1994.

64. Вехи. Интеллигенция в России. М., 1991.

65. Виноградов B.B. Избранные труды. Поэтика русской литературы. М., 1976.

66. Власенко А. Труд поэзия! // Октябрь. 1964. №12.

67. Волоцкий М. Логика случайностей // Литературное обозрение. 1989. №7.

68. Ворожейкина Н.И., Соловьев В.М., Студеникин М.Т. Рассказы по родной истории. М., 1996.

69. Вспоминая Михаила Зощенко. Л., 1990.

70. Вяземский П.А. Стихотворения. Л., 1986.

71. Гадамер Г.Г. Актуальность прекрасного. М., 1991.

72. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М., 1988.

73. Гаспаров Б. Апокалипсическая тема в пушкинском "Графе Нулине" //Даугава. 1990. №1.

74. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. Очерки по русской литературе XX века. М., 1994.

75. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М., 1996.

76. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. М., 1988.

77. Гачев Г.Д. Образы Индии (Опыт экзистенциальной культурологии). М., 1993.

78. Гачев Г.Д. Русская дума. М., 1991.

79. Гашек Я. Похождения бравого солдата Швейка. М., 1979.

80. Геллер Л. Опыт прикладной стилистики. Рассказ В. Шукшина как объект исследования с переменным фокусным расстоянием // Wiener Slawistisher Almanach. 1979. №4.

81. Геллер М. Василий Шукшин: В поисках воли // Вестник русского христианского движения. Париж Нью-Йорк - Москва. 1977. №120.

82. Генис А. Вавилонская башня // Иностранная литература. 1996. №9.

83. Генис А. Треугольник. (Авангард, соцреализм, постмодернизм) // Иностранная литература. 1994. №10.

84. Герцен А.И. Собр. соч.: В 30-ти т. М., 1954 1966.

85. Гимпель С.И. Традиции Горького в творчестве Шукшина // Тенденции развития русской литературы Сибири в XVIII XX вв. Новосибирск, 1985.

86. Гинзбург Л.Я. О старом и новом. Статьи и очерки. Л., 1982.

87. Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 7-ми т. М., 1976 1979.

88. Гончаров П.А. Проза В. Шукшина. Учебно-методическое пособие по спецкурсу «Стилевое развитие русской прозы 60 80-х годов». Мичуринск, 1993.

89. Гончаров П.А. Стилевые искания современной социально-этической прозы (В. Астафьев, С. Залыгин, В. Шукшин). Автореферат дисс. . канд. филол. наук. М., 1987.

90. Горн В.Ф. Василий Шукшин. Личность. Книги. Барнаул, 1990.

91. Горн В.Ф. Василий Шукшин: Штрихи к портрету. М., 1993.

92. Горн В.Ф. Наш сын и брат: Проблемы и герои прозы В. Шукшина. Барнаул, 1985.

93. Горн В.Ф. Характеры Василия Шукшина. Барнаул, 1981.

94. Горький М. Полн. собр. соч.: В 25-ти т. М., 1968 1976.96. ".Горький, мучительный талант": Материалы V Всероссийской юбилейной научной конференции «В.М. Шукшин. Жизнь и творчество». Барнаул, 2000.

95. Гришаев В. Шукшин. Сростки. Пикет. Барнаул, 1994.

96. Гройс Б. Полуторный стиль. Социалистический реализм между модернизмом и постмодернизмом // Новое литературное обозрение. №15 (1995).

97. Гройс Б. Утопия и обмен. М., 1993.

98. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1974.

99. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 1990.

100. Даль В.И. Толковый словарь: В 4-х т. М., 1991.

101. Даркевич В.П. Народная культура средневековья. М., 1988.

102. Державин Г.Р. Сочинения. М., 1985.

103. Добренко Е. Искусство социальной навигации (Очерки культурной топографии сталинской эпохи) // Wiener Slawistischer Almanach. Band 45. 2000.

104. Добренко E. Рецензия на книгу Д. Ораич "Теория цитатности" // Филологические науки. 1991. №4.

105. Добренко Е.А. Соцреализм в поисках «исторического прошлого» // Вопросы литературы. 1997. №1.

106. Добренко Е. Уроки "Октября" // Вопросы литературы. 1995. Вып. 2.

107. Добренко Е. Формовка советского читателя. СПб., 1997.

108. Достоевский Ф.М. Об искусстве. М., 1973.

109. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30-ти т. Л., 1982 1986.

110. Дуров A.A. Изыскания в области дурацких древностей // Философские науки. 1995. №1.

111. Дуров A.A. Трансформация традиционного образа дурака в прозе В.М. Шукшина. Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Ставрополь, 1996.

112. Евзлин М. Космогония и ритуал. М., 1993.

113. Емельянов Л. Василий Шукшин: Очерк творчества. Л., 1983.

114. Емельянов Л. Второе прочтение. К 50-летию со дня рождения В.М. Шукшина // Наш современник. 1979. №7.

115. Есаулов И.А. Юродство и шутовство в русской литературе // Литературное обозрение. 1998. №3.

116. Есенин С.А. Собр. соч.: В 5-ти т. М., 1966 1968.

117. Жак Деррида в Москве. М., 1993.

118. Жизненный материал, поиск художника, авторская концепция (Обсуждаем «Калину красную»: киноповесть и фильм В. Шукшина) //Вопросы литературы. 1974. №7.

119. Жолковский А.К. "Фро": пять прочтений // Вопросы литературы. 1989. №12.

120. Жолковский А.К. Блуждающие сны: Из истории русского модернизма. М., 1992.

121. Жолковский А.К. Инвенции. М., 1995.

122. Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Мир автора и структура текста: Статьи о русской литературе. Tenafly, 1986.

123. Жолковский А.К., Ямпольский М.Б. Бабель / Babel. М., 1994.

124. Заболоцкий А. Шукшин в кадре и за кадром. М., 1997.

125. Зайцев Б. Толстой // Ясная поляна. 1997. №1.

126. Залыгин С. Трифонов, Шукшин и мы // Новый мир. 1991. №11.

127. Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. Трактаты, статьи, эссе. М., 1987.

128. Иванов Вяч. Вс. Классики глазами авангарда // Иностранная литература. 1989. №11.

129. Иванов В.В. Очерки по истории семиотики в СССР. М., 1976.

130. Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1975.

131. Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. М., 1965.

132. Иванов В.И. Родное и вселенское. М., 1994.

133. Ивбулис В. От модернизма к постмодернизму // Вопросы литературы. 1989. №9.

134. Идашкин Ю. Шаги к горизонту. От поиска к открытию, Или повторение пройденного // Комсомольская правда. 1967. 16 декабря.

135. Избавление от миражей. Соцреализм сегодня. М., 1990.

136. Избранные жития святых. М., 1992.

137. Исследования по структуре текста. М., 1987.

138. Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994

139. К Василию Макаровичу Шукшину. Барнаул, 1994.

140. Казаркин А.П. Гротеск В. Шукшина: О повести "До третьих петухов" // Тенденции развития русской литературы Сибири в XVIII XX вв. Новосибирск, 1985.

141. Камышева O.A. Концепция творчества Василия Шукшина в современной зарубежной критике // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1978. №6.

142. Камю А. Бунтующий человек: Философия. Политика. Искусство. М., 1990.

143. Карабчиевский Ю.А. Воскресение Маяковского. М., 1990.

144. Карасев Л.В. Русская идея (символика и смысл) // Вопросы философии. 1993. №8.

145. Карпова В.М. Талантливая жизнь: В. Шукшин прозаик. М., 1986.

146. Керлот Х.Э. Словарь символов. М., 1994.

147. Кларк К. Сталинский миф о "великой семье" // Вопросы литературы. 1992. Вып. 1.

148. Кожинов В. Статьи о современной литературе. М., 1990.

149. Козлова С.М. Поэтика рассказов В.М. Шукшина. Барнаул, 1993.

150. Козлова С.М. Судьба народной песни в прозе В.М. Шукшина // Культурное наследие Алтая. Барнаул, 1992.

151. Коробов В. Василий Шукшин. М., 1984.

152. Корольков А. Правда есть истина в действии // Наш современник. 1987. №2.

153. Котенко С. Хочу видеть этого человека // Молодая гвардия. 1968. №12.

154. Крамов И. В зеркале рассказа. М., 1979.

155. Крячко JI. Бой "за доброту" // Октябрь. 1965. №3.

156. Крячко JI. Пути, заблуждения и находки. О «нравственном» поиске в прозе молодых // Октябрь. 1963. №3.

157. Крячко JI. Суть и видимость // Октябрь. 1966. №2.

158. Кузьмина Э. Прочная основа // Новый мир. 1964. №4.

159. Кузьмук В.А. Василий Шукшин и ранний Чехов: Опыт типологического анализа // Русская литература. 1977. №3.

160. Культурология. XX век. СПб., 1997.

161. Культурология. XX век. Антология. М., 1995.

162. Куляпин А.И. "Окно" и "дверь" в системе символов В. Шукшина // Культура и текст. Вып. 1. Литературоведение. Ч. 2. Санкт-Петербург Барнаул, 1997.

163. Куляпин А.И. Державин в творческом сознании В. Шукшина // Творчество Г.Р. Державина: проблемы изучения и преподавания. Тамбов, 1993.

164. Куляпин А.И. Мотив погони в творчестве В.М. Шукшина // "Вечные" сюжеты русской литературы ("Блудный сын" и другие). Новосибирск, 1996.

165. Куляпин А.И. Модернистские принципы в позднем творчестве В.М. Шукшина (на материале рассказа "Чередниченко и цирк") // Образование, язык, культура на рубеже XX-XXI вв. Уфа, 1998.

166. Куляпин А.И. Символика времен года в прозе В. Шукшина // Известия АГУ. 1996. №2.

167. Куляпин А.И. Три источника и три составные части рассказа В.М. Шукшина "Срезал" // Звезда. 2000. №2.

168. Куляпин А.И., Левашова О.Г. В.М. Шукшин и русская классика. Барнаул, 1998.

169. Лакшин В. Солженицын, Твардовский и "Новый мир" // Литературное обозрение. 1994. №1-2.

170. Лакшин В.Я. Твардовский // Лакшин В.Я. Вторая встреча: Воспоминания, портреты, статьи. М., 1984.

171. Лакшин В.Я. "Новый мир" во времена Хрущева: Дневник и попутное (1953 1964). М., 1991.

172. Лангер С. Философия в новом ключе. Исследование символики разума, ритуала и искусства. М., 2000.

173. Лебедев А. Называл второй матерью. Страницы биографии Василия Шукшина // Правда. 1989. 17 июля.

174. Лебедев А. Печальник земли русской (автографы В. Шукшина). Воскресенск, 1997.

175. Лебедев А. Цветы запоздалые (женщины в жизни Василия Шукшина). М., 1999.

176. Лебедев E.H. Ломоносов. М, 1989.

177. Левашова О.Г. Проблемы традиций в связи с анализом рассказа Шукшина "Верую!" // Культура и текст. Вып. 1. Литературоведение. Ч. 2. Санкт-Петербург Барнаул, 1997.

178. Левашова О.Г. Рассказ В.М. Шукшина "Солнце, старик и девушка" в аспекте толстовской традиции // "Вечные" сюжеты русской литературы ("Блудный сын" и другие). Новосибирск, 1996.

179. Левашова О.Г. Традиции "праведнического цикла" Н.С. Лескова в творчестве Шукшина // Проблемы межтекстовых связей. Барнаул, 1997.

180. Леви-Строс К. Первобытное мышление. М., 1994.

181. Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1983.

182. Левин Ю. Избранные работы. Поэтика. Семиотика. М., 1998.

183. Лейдерман H.Л. Движение времени и законы жанра. Свердловск, 1982.

184. Лейдерман Н. Мироздание по Шукшину // Урал. 1982. №3.

185. Лермонтов М.Ю. Собр. соч.: В 4-х т. М., 1964 1965.

186. Лермонтовская энциклопедия. М., 1981.

187. Лесков Н.С. Собр. соч.: В 12-ти т. М., 1989.

188. Лихачев Д.С. Избранные работы в трех томах. Л., 1987.

189. Лихачев Д., Панченко А., Понырко Н. Смех в Древней Руси. Л., 1984.

190. Ломоносов М.В. Поли. собр. соч. Т. 10. М.; Л., 1957.

191. Лондон Д. Белый клык: Повесть; Мартин Идеи: Роман; Рассказы. М, 1984.

192. Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990.

193. Лотман Л.М. Тургенев, Достоевский и литературная полемика 1845 года // И.С. Тургенев. Вопросы биографии и творчества. Л., 1982.

194. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972.

195. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века). СПб., 1994

196. Лотман Ю.М. Выход из лабиринта // Эко У. Имя розы. М., 1989.

197. Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3-х т. Таллинн, 1992.

198. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992.

199. Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб., 2000.

200. Лотман Ю.М. Пушкин. СПб., 1995.

201. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

202. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов. М., 1996.

203. Максимов В. «Я обвиняю в первую очередь себя.» // Лит. Россия. 1995. 13 января.

204. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. М., 1988.

205. Маркин П.Ф. Путь к человеку: традиции Ф.М. Достоевского в творчестве В.М. Шукшина// Алтай. 1987. №1.

206. Маркин П.Ф. Шутовство как тип поведения героев в рассказах Шукшина // Алтай. 1994. №3.

207. Марченко А. Из книжного рая. // Вопросы литературы. 1969. №4.

208. Маяковский В.В. Собр. соч.: В 12-ти т. М., 1978.

209. Мелетинский Е.М. Литературные архетипы. М., 1993.

210. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1995.

211. Мережковский Д.С. В тихом омуте. М., 1991.

212. Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М, 1995.

213. Механизмы культуры. М., 1990.

214. Минц З.Г. Несколько дополнительных замечаний к проблеме "Символ в культуре" // Актуальные проблемы семиотики культуры. Труды по знаковым системам. XX. Уч. зап. Тарт. гос. ун-та. Вып. 746. Тарту, 1987.

215. Минц З.Г. О некоторых "неомифологических" текстах в творчестве русских символистов // Блоковский сборник. III. Тарту, 1979.

216. Минц З.Г. Поэтика Александра Блока. СПб., 1999.

217. Митин Г. Закон есть закон // Лит. Россия. 1963. 13 декабря.

218. Митин Г. Любви порывы. // Лит. Россия. 1964. 19 июня.

219. Митин Г. Монолог о правде // Новый мир. 1980. №9.

220. Митин Г. С чем пришел Шукшин // Московский комсомолец. 1967. 13 сентября.

221. Миф. Фольклор. Литература. Л., 1978.

222. Мифологический словарь. М., 1990.

223. Мифы народов мира: В 2-х т. М., 1991.

224. Михайловский Н. Литературная критика. Статьи о русской литературе XIX начала XX века. Л., 1989.

225. Московкина Е.А. «Бунтующий человек», или экзистенциальный подтекст в творчестве В.М. Шукшина (на материале рассказа «Приезжий») // Актуальные проблемы филологии. Барнаул, 1998.

226. Московкина Е.А. К проблеме нравственных исканий шукшинского героя // Культура и текст. Литературоведение. Ч. 1. Санкт-Петербург -Барнаул, 1998.

227. Московкина Е.А. Психопоэтика прозы В.М. Шукшина. Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Барнаул, 2000.

228. Московкина Е.А. Тема лица-маски в рассказах В.М.Шукшина // Человек Коммуникация - Текст. Вып. 2. Ч. 1. Барнаул, 1998.

229. Мукаржовский Я. Исследования по эстетике и теории искусства. М., 1994.

230. Муравинская Л. Василий Шукшин: Хроника жизни и творчества // Алтай. 1982. №3.

231. Мущенко Е.Г., Скобелев В.П., Кройчик Л.Е. Поэтика сказа. Воронеж, 1978.

232. Нахапетов Р. Влюбленный. М., 1999.

233. Некрасов H.A. Поли. собр. стихотворений: В 3-х т. Л., 1967.

234. Новиков В. Заскок // Знамя. 1995. №10.

235. О Достоевском. Творчество Достоевского в русской мысли 1881 -1931 годов. М., 1990.

236. О Шукшине: Экран и жизнь. М., 1979.

237. Овсянико-Куликовский Д.Н. Литературно-критические работы: В 2-х т. М., 1989.

238. Одиссей. Человек в истории. 1994. Картина мира в народном и ученом сознании. М., 1994.

239. Олеша Ю.К. Смерть Занда // Театр. 1993. №1.

240. Он похож на свою родину: земляки о Шукшине. Барнаул, 1989.

241. Оскоцкий В. Связь времен // Новый мир. 1972. №4.

242. Пави П. Словарь театра. М., 1991.

243. Павликов Г.Ф. Звенья поиска ("Сураз") // Анализ отдельного произведения. JL, 1976.

244. Панкин Б.Д. Василий Шукшин и его "чудики" // Панкин Б.Д. Строгая литература. М., 1982.

245. Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. JL, 1984.

246. Панченко A.M., Смирнов И.П. Метафорические архетипы в русской средневековой словесности в поэзии начала XX века // ТОДРЛ. Т. XXVI. Л, 1971.

247. Паперно И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский -человек эпохи реализма. М., 1996.

248. Паперный В. Культура "Два". М., 1996.

249. Парамонов Б.М. Конец стиля. М., 1997.

250. Первый Всесоюзный съезд советских писателей. Стенографический отчет. М., 1934.

251. Переписка A.A. Ахматовой с Л.Н. Гумилевым // Звезда. 1994. №4.

252. Песни русских поэтов: В 2-х т. Л., 1988.

253. Петровский H.A. Словарь русских личных имен. М., 1995.

254. Писарев Д.И. Соч.: В 4-х т. М., 1956.

255. Плеханова И.И. Особенности сюжетосложения в творчестве В. Шукшина, Ю. Трифонова, В. Распутина (К проблеме художественной условности) // Русская литература. 1980. №4.

256. Подорога В. Выражение и смысл. Ландшафтные миры философии. М., 1995.

257. Подорога В. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию. М., 1995.

258. Пономарева Т.А. Он пришел издалека. М., 1991.

259. Потебня A.A. Слово и миф. М., 1989.

260. Потебня A.A. Теоретическая поэтика. М., 1990.

261. Проблема человека в западной философии. М., 1988.

262. Провинциальная экзистенция. К 70-летию со дня рождения Василия Макаровича Шукшина. Барнаул, 1999.

263. Проза В.М. Шукшина как лингвокультурный феномен 60-70-х годов. Барнаул, 1997.

264. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986.

265. Пропп В.Я. Морфология сказки. М., 1969.

266. Пропп В.Я. Поэтика фольклора. М., 1998.

267. Пропп В.Я. Фольклор и действительность. М., 1976.

268. Пушкин A.C. Полн. собр. соч.: В 10-ти т. Л., 1977 1979.

269. Пушкин в русской философской критике. М., 1990.

270. Пушкинист: Сборник Пушкинской комиссии ИМЛИ. Вып. 1. М., 1989.

271. Пьецух В. В башне из слоновой кости // Книжное обозрение. 1991. 28 июня.

272. Ранние формы искусства. М., 1972.

273. Рассадин С. Постоянная прописка // Юность. 1964. №8.

274. Рассказ В.М. Шукшина "Срезал": проблемы анализа, интерпретации, перевода. Барнаул, 1995.

275. Ремарк Э.М. На Западном фронте без перемен: Романы. Барнаул, 1986.

276. Роднянская И.Б. Вяч. И. Иванов. Свобода и трагическая жизнь. Исследование о Достоевском: Реферат // Достоевский: Материалы и исследования. 4. Л., 1980.

277. Розанов В.В. Мысли о литературе. М., 1989.

278. Россия и театр Шукшина. Барнаул, 1997.

279. Руднев В.П. Культура и реализм // Даугава. 1992. №6.

280. Руднев В.П. Культура и смерть // Даугава. 1991. №3-4.

281. Руднев В.П. Основания философии текста // Даугава. 1992. №1.

282. Руднев В.П. Прочь от реальности: Исследования по философии текста. М., 2000.

283. Руднев В.П. Серийное мышление // Даугава. 1992. №3.

284. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М., 1997.

285. Рудницкий К. Проза и экран: Заметки о режиссуре В. Шукшина // Искусство кино. 1977. №3.

286. Русская литература XX века. Исследования американских ученых. СПб., 1993.

287. Самосознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М., 1991.290. Семиотика. М., 1983.

288. Семиотика и художественное творчество. М., 1977.

289. Сердюченко В. Надежность традиции // Новый мир. 1980. №9.

290. Серль Дж. Перевернутое слово (Рец. на кн. Jonathan Culler. On Deconstruction: Teory and critisism after structuralism. Cornell University Press)//Вопросы философии. 1992. №4.

291. Сигов B.K. Русская идея В.М. Шукшина. Концепция народного характера и национальной судьбы в прозе. М., 1999.

292. Символ в системе культуры. Труды по знаковым системам. XXI. Уч. зап. Тарт. ун-та. Вып. 754. Тарту, 1987.

293. Сиркес П. Подтверждение родства // Наш современник. 1971. №6.

294. Славянская мифология. М., 1995.

295. Смирнов И.П. Бытие и творчество. СПб., 1996.

296. Смирнов И.П. Порождение интертекста. СПб., 1995.

297. Смирнов И.П. Психодиахронологика. Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М., 1994.

298. Смирнов И.П. Роман тайн "Доктор Живаго" М., 1996.

299. Смирнов И.П. Человек человеку философ. СПб., 1999.

300. Снигирева Т.А. А.Т. Твардовский. Поэт и его эпоха. Екатеринбург, 1997.

301. Современное зарубежное литературоведение: Энциклопедический справочник. М., 1996.

302. Соловьев В. Феномен Василия Шукшина // Искусство кино. 1975. №10.

303. Соловьев B.C. Литературная критика. М., 1990.

304. Старолетов М.Г. Автор и художественный текст в контексте экзистенциальной философии (на материале прозы В.М. Шукшина) // Текст: структура и функционирование. Барнаул, 1994.

305. Статьи и воспоминания о Василии Шукшине. Новосибирск, 1989.

306. Стопченко Н.И. М.А. Шолохов и В.М. Шукшин (творческие связи) //Шолоховские чтения. Ростов, 1992.

307. Стопченко Н.И. Фронт без затишья: В. Шукшин в идеологической борьбе // Сибирские огни. 1987. №2.

308. Структурализм "за" и "против". М., 1985.

309. Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины XX века. СПб., 1994.

310. Твардовский А.Т. Запас огня, залог тепла. М., 1983.

311. Твардовский А. По случаю юбилея // Новый мир. 1965. №1.

312. Твардовский А.Т. Проза. Статьи. Письма. М., 1974.

313. Твардовский А.Т. Рабочие тетради 60-х годов // Знамя. 2000. №6, 7, 9.

314. Творчество В.М. Шукшина в современном мире. Барнаул, 1999.

315. Творчество В.М. Шукшина как целостность. Барнаул, 1998.

316. Творчество В.М. Шукшина. Метод. Поэтика. Стиль. Барнаул, 1997.

317. Творчество В.М. Шукшина. Опыт энциклопедического словаря-справочника. Барнаул, 1997.

318. Творчество В.М. Шукшина. Поэтика. Стиль. Язык. Барнаул, 1994.

319. Творчество В.М. Шукшина. Проблемы, поэтика, стиль. Барнаул, 1991.

320. Тевс О.В. Семиотический аспект моделирования природы и социума в художественном мире В.М. Шукшина. Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Барнаул, 1999.

321. Теория метафоры: Сборник. М., 1990.

322. Теплый снег: письма В.М. Шукшина родным // Сибирские огни.1977. №7.

323. Терц Абрам (Андрей Синявский). Собр. соч.: В 2-х т. М., 1992.

324. Толковая Библия или комментарий на все книги Св. Писания Ветхого и Нового Завета: В 3-х т. Пг., 1913.

325. Толстой Л.Н. Собр. соч.: В 12-ти т. М., 1972 1976.

326. Толченова Н.П. Василий Шукшин его земля и люди. Барнаул,1978.

327. Толченова Н.П. Слово о Шукшине. М., 1982.

328. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. Избранное. М., 1995.

329. Топоров В.Н. Эней человек судьбы. М., 1993.

330. Тургенев И.С. Собр. соч.: В 10-ти т. М., 1961 1962.

331. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

332. Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983.

333. Тюпа В.И., Фуксон Л.Ю., Дарвин М.Н. Литературное произведение: проблемы теории и анализа. Вып. 1. Кемерово, 1997.

334. Тюрин Ю. Кинематограф Василия Шукшина. М., 1984.

335. Урбан А. С подлинным верно // Звезда. 1974. №4.

336. Успенский Б.А. Избранные труды: В 2-х т. М., 1994.

337. Успенский Б.А. Поэтика композиции. М., 1970.

338. Фадеев A.A. Сочинения: В 3-х т. М., 1982.

339. Флоренский П.А. Иконостас. Избр. труды по искусству. СПб.,1993.

340. Фоменко JI. Характеры. Из дневника критика // Звезда. 1967. №6.

341. Фомин В. Пересечение параллельных. М., 1976.

342. Фрай Н. Критика, религия, литература // Вопросы литературы. 1991. №9-10.

343. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978.

344. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997.

345. Фрейлих С. О стиле Василия Шукшина // Вопросы литературы.1982. №9.

346. Фрейлих С. Шукшин и Есенин, а также кое-что о Зощенко // Фрейлих С. Болшевские рассказа, или Занимательное киноведение. М., 1990.

347. Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь. Исследования магии и религии. М.,1983.

348. Фрэзер Д.Д. Фольклор в Ветхом завете. М., 1990.

349. Фуко М. Археология знания. Киев, 1996.

350. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М., 1999.

351. Фуко М. Рождение клиники. М., 1998.

352. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб.,1994.

353. Фурманов Д. Чапаев. Серафимович А. Железный поток. Островский Н. Как закалялась сталь. М., 1967.

354. Харитонов A.A. Русская советская деревенская проза: взгляд из Принстона // Русская литература. 1993. №4.

355. Хассан И. Сводная базовая таблица постмодернизма // Вопросы философии. 1993. №3.

356. Хемингуэй Э. Избранные произведения. М., 1993.

357. Холл Дж. Словарь сюжетов и символов в искусстве. М., 1996.

358. Хуторянская А.Д. Картина мира в "малой" прозе В. Шукшина. Автореферат дисс. канд. филол. наук. Барнаул, 2000.

359. Цена метафоры, или Преступление и наказание Синявского и Даниэля. М., 1989.

360. Цивьян Т.В. Движение и путь в балканской модели мира: исследования по структуре текста. М., 1999.

361. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. М., 1990.

362. Черносвитов Е.В. Деревня и город как символы жизни и смерти в прозе Василия Шукшина // Дальний Восток. 1993. №6.

363. Черносвитов Е.В. Пройти по краю: Василий Шукшин: мысли о жизни, смерти и бессмертии. М., 1989.

364. Чехов А.П. Собр. соч.: В 12-ти т. М., 1960 1964.

365. Чудаков С. Один конфликт в одном кругу // Молодая гвардия. 1964. №5.

366. Чудакова М. Заметки о языке современной прозы // Новый мир. 1972. №1.

367. Чупринин С. Позиция. Литературная критика в журнале "Новый мир" времен А.Т. Твардовского: 1958 1970 гг. // Вопросы литературы. 1988. №4.

368. Шаляпина Л.В. Структура религиозного сознания в романе В. Шукшина «Я пришел дать вам волю» // Проблемы межтекстовых связей. Барнаул, 1997.

369. Шаляпина Л.В. Эволюция художественной концепции истории в современном историческом романе. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Барнаул, 2000.

370. Шапир М. Что такое авангард? // Даугава. 1990. №10.

371. Шкловский В.Б. Гамбургский счет. М., 1990.

372. Шкловский В.Б. О теории прозы. М., 1983.

373. Шубин Э. Большая жизнь и "малая проза" // Звезда. 1968. №9.

374. Шубин Э.А. Современный русский рассказ (Вопросы поэтики жанра). Л., 1974.

375. Шукшин В.М. Вопросы самому себе. М., 1981.

376. Шукшин В.М. Киноповести. М., 1990.

377. Шукшин В.М. Киноповести. Повести. Барнаул, 1986.

378. Шукшин В.М. Любавины: Роман: Кн. 1. Сельские жители: Ранние рассказы. Барнаул, 1987.

379. Шукшин В.М. Любавины: Роман: Кн. 2. Рассказы. Барнаул, 1988.

380. Шукшин В.М. Рассказы. Барнаул, 1989.

381. Шукшин В.М. Собр. соч.: В 6-ти кн. Кн. 1 6. М., 1998.

382. Шукшин В.М. Собр. соч.: В 6-ти т. Т. 1 3. М., 1992 - 1993.

383. Шукшин В.М. Я пришел дать вам волю: Роман. Публицистика. Барнаул, 1991.

384. Шукшин Василий Макарович (1929-1974): Библиографический указатель. Барнаул, 1994.

385. Шукшинские чтения. Статьи, воспоминания, публикации. Барнаул, 1984.

386. Шукшинские чтения: Статьи, воспоминания, публикации. Вып. 2. Барнаул, 1989.

387. Щеблыкин И.П. Михаил Васильевич Ломоносов. М., 1993.

388. Щеглов Ю.К. Комментарии к роману "Двенадцать стульев" // Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. М., 1995.

389. Щукин В.Г. Христианский Восток и топика русской культуры // Вопросы философии. 1995. №5.

390. Эйхенбаум Б.М. О литературе: Работы разных лет. М., 1987.

391. Эйхенбаум Б.М. О прозе. Л., 1969.

392. Эко У. Два типа интерпретации // Новое литературное обозрение. №21 (1996).

393. Эко У. Заметки на полях "Имени розы" // Эко У. Имя розы. М., 1989.

394. Эко У. От Интернета к Гутенбергу // Новое литературное обозрение. №32 (1998).

395. Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994.

396. Энциклопедический словарь-справочник "Творчество В.М. Шукшина". Подготовительные материалы. Барнаул, 1996.

397. Энциклопедия «Слова о полку Игореве»: В 5-ти т. СПб., 1995. 401.Эпштейн М.Н. "Природа, мир, тайник вселенной.": Системапейзажных образов в русской поэзии. М., 1990.

398. Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX-XX веков. М., 1988.

399. Эренбург И. Люди, годы, жизнь: Том третий. М., 1990.

400. Эткинд А. Хлыст (Секты, литература и революция). М., 1998.

401. Эшельман Р. Эпистемология застоя. О постмодернистской прозе В. Шукшина // Russian Literature. XXXV (1994).

402. Юдалевич Б.М. О жанровых и стилевых особенностях рассказов В. Шукшина // Проблемы литературных жанров. Томск, 1972.

403. Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М., 1994.

404. Юнг К.Г. Душа и миф: Шесть архетипов. Киев, 1996.

405. Юнг К.Г. Либидо, его метаморфозы и символы. СПб., 1994.

406. Яблоков Е.А. Мотивы прозы М. Булгакова. М., 1997.

407. Язык и стиль прозы В.М. Шукшина. Барнаул, 1991.

408. Якобсон P.O. Работы по поэтике. М., 1987.

409. Ямпольский М.Б. Демон и лабиринт (Диаграммы, деформация, мимесис). М., 1996.

410. Ямпольский М.Б. Память Тиресия. Интертекстуальность и кинематограф. М., 1993.

411. Ad Marginem'93. Ежегодник Лаборатории постклассических исследований ИФ РАН. М., 1994.

412. Givens John D. Provincial polemics: folk discourse in the life and novels of Vasilii Shukshin. Ann Arbor, 1993.

413. Lonnqvist В. К значению дня рождения у авангардных поэтов // Культура русского модернизма: Статьи, эссе и публикации. М., 1993.

414. Nemec Ignashev D. Vasily Shukshin's "Srezal" and the Question of Transition // Slavic and East European Jornal. 1988. Vol. 66. №3.

415. Nemec Ignashev D. The art of Vasilij Shukshin: volja through song // Slavic and East European Journal. 1988. Vol. 32. №3.