Народно-патриотический пафос как стихия света в художественном мире Леонида Леонова: От "Бурыги" до "Русского леса". Историко-литературный и актуальный контекст тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Оленский, Борис Иванович

• Оленский, Борис Иванович
• кандидат филологических наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Оленский, Борис Иванович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Реальный и идеальный образ Родины в литературно-художественных исканиях Леонида Леонова 20-30-х годов (Морфология-национально-исторической преемственности и «корневого» самосознания).

ГЛАВА 2. Родословная подвига как индивидуально-творческое «поле битвы» Леонида Леонова в роковые сороковые (Духовнонравственный ренессанс «внутри» и «снаружи»).

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Народно-патриотический пафос как стихия света в художественном мире Леонида Леонова: От "Бурыги" до "Русского леса". Историко-литературный и актуальный контекст»

Ситуация духовно-нравственного кризиса побуждает исследователей к поиску высоких идеалов, способных побудить общественное сознание к возрождению высокой духовности и нравственной силы.

Анализ литературного наследия выдающихся советских писателей позволяет наглядно проиллюстрировать этапы возрождения и становления новой личности, личности - творческой, ищущей, созидающей. В этом контексте творчество Леонида Максимовича Леонова гармонично вписывается в летопись основных исторических, идейно-нравственных поисков отечественных писателей прошлого столетия.

Для понимания сущности эпохальных событий XX века важнейшую роль играет историко-литературная ретроспектива творчества великого мастера. Выделение в качестве главной исследовательской задачи проблемы народно-патриотического пафоса в произведениях Л. Леонова оказалось необходимо оправданным, т. к. позволяет постичь глубину творческих замыслов эпохи.

У каждого писателя есть свой взгляд на человека, на процессы формирования личности, участие ее в общественной жизни страны. По изменению взглядов писателя на проблему взаимоотношений общества и личности можно судить о содержательной стороне его творческой эволюции.

Уже в 20-е годы Л. Леонов как художник становится продолжателем традиций великих русских классиков - Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого. «Леонов не только хочет вписать в жизнь свою авторскую оценку явлений,- писал Д. Горбов, - придать этим явлениям им самим законченного, а потому неизбежного и замкнутого миропонимания, сколько откликнуться на все ее звучания, как чуткая и верная мембрана» (32. С. 168).

Художник редкого дарования, талантливо владеющий мастерством в любом литературном жанре, создал бесценные по философской глубине и своеобразию художественного отображения действительности романы: «Бурыга», «Барсуки», «Вор», «Соть», «Скутаревский», «Дорога на Океан», «Русский лес» и пьесы: «Унтиловск», «Усмирение Бададошкина», «Нашествие», «Ле-нушка», «Золотая карета», «Волк», «Обыкновенный человек», «Половчанские сады», «Метель», повести: «Взятие Великошумска»», «Evgenia 1уапоупа» и др.

В зависимости от социально-психологической конкретики переживаемого времени аспектами проблемы народно-патриотического пафоса становились такие грани «онтологического бытия» личности в произведениях Леонова, как: личность и время, масса и личность, человек «с личностью» и человек «без личности» («маленький человек»), общественно-актуальное и личностно-востребованное, диалектика духовно устоявшегося и социально-радикального.

Есть некая родословная леоновских героев, писал Олег Михайлов, и она просматривается через все творчество писателя. Идейно-смысловая направленность этой родословной ведет нас от «Вора» к «Соти» и «Скутаревскому», а «Скутаревский» подготавливает рождение романа «Дорога на Океан». Оба последних произведения (уже в обратной, видимой для нас сегодня перспективе) создают дальнейшие предпосылки для возможного появления образов и открытий, угадываемых в «Мироздании по Дымкову». «Жизненный материал, исследуемый Леоновым, - это всегда самые острейшие, самые актуальные и «больные» вопросы современности, которые писатель решает страстно, с большой ответственностью перед человеком, перед будущим» - отмечает Г.Н. Щеглова (204. С. 4).

Примечательной особенностью отображения героев в произведениях Леонова является то, что писатель чутко связывал процесс их духовного роста с эволюцией конкретно-исторического явления, что позволяет прозреть начало непреходящее, обусловленное наличием глубокого в идейном замысле романов Л.Леонова, художественного мировосприятия, которое определяется моментами непрерывности духовной традиции, учетом метафизического уровня исторического бытия.

АКТУАЛЬНОСТЬ предлагаемого исследования определяется тем, что опубликованные в печати критические и историко-литературоведческие исследования по проблематике патриотизма в творчестве Л. Леонова основаны на методологии, исключающей учет национальных корней, духовные основы героического начала в творчестве писателя. В современной критике нарочито замалчивается, а порою искажается сущность идейных истоков высокой духовности и культуры народа. Это приводит к тому, что читатель не может представить всей полноты происходящих в XX веке событий, способствующих формированию высоких духовно-нравственных основ личностного начала.

С одной стороны, в критике идет очернение и шельмование всего того, что пережило поколение 20-х - 30-х годов, с другой - наблюдается ностальгия о прошлом, далеко не безупречном опыте. Художественная правда о событиях тех лет всегда занимала и занимает серединное положение в общем философ-ско-публицистическом дискурсе эпохи.

Поиск истины возвращает нас к творчеству выдающихся мастеров отечественной литературы, таких как Леонид Леонов, герои которого ярко и многогранно иллюстрируют духовно-нравственную эволюцию личностного начала героев в масштабе векового диапазона. Герои Леонова символизируют дух своей эпохи, жизненная сила которой была направлена на борьбу и преодоление разрухи, голода, мракобесия, вывела страну из вековой отсталости. Попытка поиска истоков жизненной силы в творчестве великого мастера, национальной идеи, способствующей возрождению духовно-нравственных основ, является исследовательской задачей, связанной с творчеством Л. Леонова.

В настоящее время под воздействием СМИ, искусственно насаждающих чуждую идеологию, происходит крушение традиционных основ общества, рвется нить, связующая поколения. Остро ощущается утрата морально-нравственных ориентиров, способных сплотить народ под знаком объединяющей национально-патриотической идеи. Отсюда жизненно важным является обращение к лучшим произведениям отечественной литературы - источнику народной мудрости, воплощенной в творчестве Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, А. М. Горького, М. А. Шолохова, А. А. Фадеева, Л. М. Леонова и др.

НОВИЗНА предлагаемого исследования заключается в изучении творческих воззрений Л. Леонова сквозь призму отображения им духовно-нравственного макрокосмоса и установления причины его редукции, в переосмыслении методологических подходов к отображению образа новой России.

ЦЕЛЬЮ диссертационного исследования является изучение истоков народно-патриотического пафоса в художественном мире Леонида Леонова, выявление духовно-нравственных основ личностного начала героев, отображенных сквозь призму таких категорий, как народность, историзм, гуманизм.

Для достижения обозначенной цели в работе решаются следующие ЗАДАЧИ:

1. Установление имеющегося многообразия принципов художественного мировидения писателя в их связи с проблемой отображения эпохальной личности в литературно-историческом процессе XX столетия;

2. Определение типологических черт личностного характера героев произведений Л.Леонова и установление динамики формирования в их сознании зрелых патриотических чувств;

3. Прояснение онтологических основ идейно-психологического замысла леоновской трагедии, которые мотивируют героическое самоутверждение личности, социальную эволюцию характера и его нравственный статус;

4. Выявление философско-эстетической сущности процесса становления личности в произведениях Леонова, характера связей отдельно взятого героя с народом, путей и форм борьбы с проявлениями мещанства и иждивенчества.

Работа не претендует на полноту аналитического образа всего литературного творчества писателя.

ПРЕДМЕТОМ исследования служит эволюция творческих воззрений Л. Леонова в период с 20-х по 60-е годы XX столетия, пути формирования писателем методологических подходов в раскрытии проблем личности в рамках единого культурно-творческого диалога рассматриваемой эпохи.

МАТЕРИАЛОМ для исследования послужили этапные в концептуальном отношении произведения писателя, такие как: романы «Бурыга», «Барсуки», «Вор», «Соть», «Скутаревский», «Дорога на Океан», частично «Русский лес», пьесы «Половчанские сады», «Унтиловск», «Волк», «Обыкновенный человек», «Нашествие», «Ленушка», повести «Взятие Великошумска», «Конец мелкого человека», «Провинциальная история», а также публицистика автора.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ базой диссертационной работы являются исто-рико-литературоведческие исследования и теоретические труды Грозновой Н. А., Ершова Л. Ф., Зайцева Н. В., Ковалева В .А., Крылова В. П., Лежнева А., Палиевского П. В., Платошина Г. И., Пормана Р. Н., Селивановского А., Стариковой Е. В., Финка Л. А., Чеботарева В. Г., и др.

МЕТОДЫ исследования: сравнительно-типологический, культурно-исторический.

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ значимость диссертации заключается в том, что применение аксиологического подхода к исследованию проблемы народно-патриотического пафоса в творчестве Леонова, изучаемого сквозь призму разноплановых личностных черт его героев, позволило проследить эволюцию формирования нравственно-этических черт народного самосознания, установить содержательные свойства общественно-психологического типа эпохи.

ПРАКТИЧЕСКАЯ значимость работы состоит в возможности использования материалов и результатов исследования при чтении курса «Истории русской литературы XX столетия», спецсеминаров по проблемам переосмысления творческого наследия Л. Леонова.

НА ЗАЩИТУ ВЫНОСЯТСЯ СЛЕДУЮЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ: 1. Проблема народно-патриотического пафоса выступает как стихия света в художественном мире Леонида Леонова, определяющая идейно-эстетическое содержание творчества писателя и своеобразие его мировоззренческой эволюции.

В философско-нравственной подоплеке произведений Леонова сконцентрированы важные мысли о духовных поисках и становлении личностного начала, путях единения ее личности и общества, путях и формах борьбы с любыми проявлениями мещанства и иждивенчества. Основными чертами его творческого стиля являются философичность, подтекстовость как средство увеличения содержательного объема мыслей, утонченная психологическая разработка характеров героев.

2. Предметом художественного исследования творчества Л. Леонова является центральный образ Родины. Своеобразие отображения этого образа определено особым качеством творческого мировидения писателя — «русскостью» (В. Распутин). Особый угол зрения автора на эту проблему заключается в открытом им принципе «логарифмирования», который представляет собой емкую «упаковку» событий (Л. Леонов), в результате которых выявляются скрытые до поры исторические тенденции.

Структура образа Родины связана с эволюцией взглядов писателя. С 20-х годов этот образ постоянно эволюционизировал от изображения трущоб «Зарядья» до «Сотьстроя» или «Дороги на Океан», до приобретения новых очертаний, глубины, связанной с новым обликом России. Тем не менее он сохранил в неприкосновенности многие из ранее познанных им характерных черт духовности русского народа.

В начальных творческих опытах писателя Россия представала в сказочном облике («Бурыга», «Гибель Егорушки»). Писатель рассматривал ее неповторимые черты сквозь призму мифологии. Веселая, шумная, озорная и пестрая предстает Россия со страниц ранней прозы писателя. Это, прежде всего Россия простонародная, крестьянская, впитавшая легенды и мифы предков, где отличительной чертой характеристики бурлящей народной жизни является колорит.

Любовь к Родине Леонов понимает очень широко, включая в это понятие и уважение к национальным святыням, культуре, любовь ко всему живому на земле, умение трудиться, готовность отдать за нее жизнь. Леонов считает, что чувство родины в каждом гражданине соразмерно его личному вкладу в общенародное дело».

3. Поиски наиболее удачной формы отображения героико-патриотической темы привели Леонова к драме. Эта форма помогла ему ярко и убедительно отобразить героическую личность - личность сильную, целеустремленную, беспредельно любящую свою Родину, погибающую во имя высокой гражданской цели. Ответом писателя на запросы трагической и одновременно героической эпохи, вскрывающей несгибаемую волю и мужество советских людей в их великой освободительной миссии, стали пьесы «Нашествие», «Ленушка», повесть «Взятие Великошумска».

Народно-патриотический пафос наиболее ярко проявился в творчестве Леонова в годы Великой Отечественной войны, прежде всего в его публицистике. Он поражает современников своей мощью, придает творчеству особую идейную силу, полемичность, объемность и публицистическую страстность. Патриотизм советского человека, провозгласившего свое отечество духовным пристанищем человечества, для Леонова является самым святым чувством.

АПРОБАЦИЯ научных результатов исследования происходила-в процессе выступлений на научных конференциях, посвященных творчеству Л.Леонова. По теме диссертации опубликовано 5 работ.

СТРУКТУРА диссертации включает в себя введение, две главы, заключение и библиографический список, содержащий 198 источников.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Оленский, Борис Иванович

Выводы по этой главе:

Всенародная трагедия военного времени, прошедшая не только через личные человеческие судьбы, но и глубоко через их характеры и психологию, определяла жанрово-стилевой подход писателя к изображаемым явлениям, стремление замечать индивидуальную психологию в ее самых глубинных проявлениях» (204. С. 238).

Творчество Леонида Леонова в годы Великой Отечественной войны компактно спрессовано в его:

1) в публицистике;

2) пьесах: «Нашествие» и «Ленушка»;

3) повести «Взятие Великошумска».

И всюду набатом звучал пафос: любовь к Родине, ненависть и месть к врагу. «Произведения Леонова своеобразная школа гражданского мужества, патриотизма, они воспитывают в читателе деятельную любовь к отечеству, ответственность за все свершаемое на земле» (17. С.6).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Несмотря на то что существует большая научная литература, посвященная изучению творчества Леонида Леонова, не покидает ощущение, что глубинный смысл его произведений еще не до конца раскрыт в критике и литературоведении. Особо пристального внимания требует образ Родины. Интересно выявить структуру этого образа, проследить его эволюцию.

В начальных опытах писателя Россия представала в сказочном, полулегендарном облике («Булыга», «Гибель Егорушки»). Писатель рассматривал ее неповторимые черты сквозь призму мифологии.

Если все-таки в повествование вторгалась новь, которую писатель приветствовал («Петушихинский пролом»), то лишь как фактор, нарушающий тишину, разрушающий полное фольклорных представлений существование. Было бы, однако, неверно считать Леонова лишь стилизатором в духе «орнаментальной прозы».

Как убедительно показано леоноведами (А. Лысов), писатель никогда не стремился копировать стиль мифов. Его интересовала народная интерпретация памятников, своеобразный пласт народно-книжной культуры. Этот интерес ч был обусловлен прежде всего семейной атмосферой. Сам писатель вспоминал: «Истории таких рассказов, как «Бурыга», «Гибель Егорушки», «Калафат». в круге литературы, которую я читал в детстве: в патериках, житиях, белозерских сказаниях. Мне нравились все эти истории о чертях-искусителях, сказаниях об испытаниях веры, сам колорит древнерусской речи.»

Внимание к процессам народной культуры явилось следствием постоянного на протяжении всей творческой жизни писателя стремления постичь формы и законы народного мышления.

Уже в раннем творчестве писателя можно найти поэтические декларации искусно, порою как бы мимолетно включенные в повествование, утверждающие его патриотическую мысль. Так, в повести «Конец мелкого человека» (1922) передается случайный разговор персонажей: « - А про что же больше он пишет? начал свой диалог со старушкой Федор Андреевич. Как про что? обиделась та. Про Россию, батюшка, про Россию, господин профессор». В другом случае в этой повести Леонов очертил обобщенный образ Родины: «Над Россией прозвенело стальное крыло небывалых сотрясений, и понеслась она из мрака в иную, огнедышащую новь». В конце концов, в рамках темы Родины, внутри нее, оказываются все ключевые проблемы творчества художника.

В первых рассказах писателя («Бурыга», «Гибель Егорушки», «Петуши-хинский пролом») мир по-праздничному светел, чист и ярок: «Ранними утрами поет там лес песню, а над ним идут алые облака, клубятся, сталкиваются: то не ледоход небесный - то земные радости плывут». Природа полна тишины и таинственной прелести, «месяц стоит в окне, а яблони молчат в луне, и небалака-ные воды тишины текут в глухом овраге, как давняя забытая река». В духе белозерских сказаний воссоздается пейзаж в «Гибели Егорушки»: «Место голо и унынно, суждено ему стать местом широкого земного отчаянья. Со скалы лишь сползают робкие к морю три ползучие, крадучись, березки, три беленькие. Приползли морю жаловаться, что-де ночи коротки, а ветры жгучи. Море не слушает, взводнем играет, вспять бежит».

Цветопись ранних рассказов Леонова исключительна по яркости, чистоте красок, ошеломляющей дерзости их соединения, полному отсутствию оттенков, переходов, пастельных тонов. Если осень, то она рыжая, если весна, то она «в алых лентах», если вечер, то он лиловый, если горе, то оно черное, если сны, то голубые.

Поражает удивительно живая изменчивость леоновского пейзажа, ясность и гармония в мире постоянно нарушаются. Вдруг налетает ветер, гремит гром, сверкают молнии, низвергаются на землю бушующие потоки дождя, краски меняются. Подобные перепады пейзажного настроения связаны не столько с особенностями «орнаментальной прозы», в русле которой творил молодой Леонов, сколько со своеобразием северной природы.

С чьей-то легкой руки природу русского севера журналисты называют «неброской», «неяркой» и скромной. Между тем нигде по стране нет таких ярких, таких выразительных и очень контрастных, многозвучных красок, как на северо-западе России, замечает в своей книге «Лад» Василий Белов. - Красота этих мест обусловлена не одним лишь разнообразием ландшафтов. Она обусловлена и разнообразными, то и дело сменяющими друг друга пейзажными настроениями. Эта смена происходит порою в считанные секунды (не говоря уже о переменах, связанных с временами года)» (148. С. 34).

Бывая часто в Архангельске, Леонов, увлеченный творчеством живописца С. Г. Писахова, воспринимал окружающий мир сквозь магический кристалл красок, исторических преданий, русского фольклора

Веселая, шумная, озорная и пестрая встает Россия со страниц ранней прозы писателя. Это, прежде всего Россия простонародная, крестьянская, впитавшая легенды и мифы прадедов. Главным средством характеристики бурлящей народной жизни является цвет.

На контрастах голубого и алого построен «Петушихинский пролом». Можно проследить в повести, как по каплям копится лазурь и синь, то мелькая в глазах ребятишек и стариков, то в ситцевых крестьянских одеждах, то разливаясь в небесной вышине, чтобы потом, в кульминационный момент повести - в сцене вскрытия Паф-нутьевых мощей - олицетвориться в голубом человеке Арсене. Голубизна большевика Арсена, происходившая, по словам Леонова, «от железа», вбирает в себя и светлую наивность детства, и светозарную мудрость стариков, и незамутненную чистоту русского неба

Параллельно голубому развивается красный мотив. В сцене ярмарки бушует веселье яркое и густое, как мужицкая кровь, голосят «красноголосые» бабы, мелькают красные, воспаленные глаза и кумачовые платки, льется «кровяными течами» кровь конокрада Талагана, которого вздумала «учить» пьяная толпа. Красным, «пыхтя от обиды и смущенья», предстает перед большевиками игумен Мельхиседек.

Символика цвета у Леонова в какой-то мере углубляет представление о народной жизни, обусловливает проявление подгексговых мотивов, вводит повествование в русло древнерусской, преломленной через фольклор традиции.

Начиная с «Барсуков» в произведениях Леонова Россия предстает в двух образах -городском и деревенском. Чаще всего действие романов писателя развивается в столице нашей Родины - златоглавой Москве (первая часть «Барсуков», «Вор», «Скута-ревский», «Дорога на Океан», в значительной степени «Русский лес»). Леонов с тщательностью рисует ее поэтические стародавние уголки и новые, современные улицы.

С образом Москвы связано у Леонова существование «исторического» пейзажа. Осознавая историческое значение роли Москвы в процессе формирования русской государственности, Леонов, будучи москвичом, стал поэтом своего города, стремился с точностью историка, археолога, этнографа воспроизвести черты архитектурного облика столицы, особенности и колорит московского быта.

Широкая панорама одного из старейших московских районов - Зарядья ч обрисована в «Барсуках». Она выполнена в горьковской традиции бытописания на фоне реалистических, достоверно точных деталей. В «Барсуках» можно обнаружить картины Москвы, выполненные в яркой, живописной манере (подобно пейзажам в ранних рассказах), построенные на эффектах цвета и освещения, с небольшими вкраплениями исторических ориентиров.

В раннем творчестве Леонова можно выявить несколько типов городского пейзажа. Наиболее часто писателем используется эффектный способ пейзажной характеристики, основанный на экспрессии цвета, ярких световых контрастах; другой тип пейзажа связан с подробным, предметным описанием. Но как в первом, так и во втором случаях непременно возникает в леоновской живописи исторический памятник, иногда как архитектурная деталь, иногда как повод для философско-лирического размышления.

В «Русском лесе» Леонов достиг строгой соразмерности цветового и архитектурного решения, исторического, предметного воплощения и философского осмысления образа Москвы. В этом романе появляется новый для писателя тип пейзажа, синтезирующий многие признаки леоновской манеры. Пейзажный облик столицы дан, как и в «Барсуках», сверху. В романе 20-х годов с крыши секретовского дома смотрит на Москву Семен Рахлеев, в «Русском лесе» панорама города открывается сверху изумленному взору Поли Вихровой из окна восьмиэтажного, по меркам предвоенного времени очень высокого, дома. Леонов сразу предупреждает читателя, что только «глазами живописца можно было охватить это согласное множество строений». Взгляд живописца всегда ощущается в произведениях писателя, он обусловливает специфический подход к образу Москвы.

В «Русском лесе» Леонов обращает внимание читателя прежде всего на цветовую гамму московского пейзажа: «лиловатые в тени, почти неразбавленные краплаки старого обжитого бетона», «светлая зелень» листвы, «розоватая кирпичная кладка», «размытые потеки заводских дымов, сажей нарисованные в исполинском небе».

Потом Леонов рисует архитектуру пространства, соотношение объемов: «Все это было сжато, втиснуто одно в другое, предельно уменьшено до макетных размеров, чтобы уместиться в такой просторной, даже безбрежной тесноте». Далее определяется глубина пространства вплоть до самого горизонта: «целое море крыш». Взгляд художника никогда не останавливается на первом плане изображения, за ним бывает второй, третий. И всегда остается линия горизонта. Она не только подчеркивает безбрежность, широту, простор родной земли. Она, по Леонову, вдохновляет людей на созидание. «Великое дело горизонт, - писал Леонов Горькому в 1927 году, - у нас он тянет на великие дела» (131. С. 252).

В безбрежной тесноте» различаются просветы, в которых мелькают исторические ориентиры: фасады известных общественных зданий, Москва-река, знаменитые магистрали, «полные отцветшей прелести московские колоколенки». И вдруг, «угадываемое скорее по сердцебиению, чем даже по знакомому с детства силуэту, вставало самое знаменитое создание русских - Кремль.».

В пейзаже определяется эмоциональный и композиционный центр. Леонов размышляет о «холодке вечности» этих «каменных ладанок» предков, о «росе истории» на знакомых куполах, соотносит Кремль с архитектурными изощрениями барокко на Западе и «созерцательной ленью», присущей строениям Востока.

Поля «незримо вступила в древние ворота», «мысленно обошла собрание шедевров и святынь», «осмотрела рубиновые звезды, тем и схожие с небесными, что отовсюду были видны на планете». Завершается описание историко-философскими отвлечениями.

Внимательное исследование этой леоновской миниатюры позволяет сделать некоторые выводы о принципах подхода писателя к изображаемой реальности. Образ Москвы в творчестве Леонова является олицетворением России,. ядром, объединяющим, притягивающим сердца советских людей. Поэтому в изображении России, Родины писатель акцентирует те моменты, которые были характерны и при изображении столицы. Как это часто бывает в книгах Леонова, оказываются взаимосвязанными, соподчиненными, выдержанными в одной традиции и манере родственные образы.

Прежде всего при изображении родной земли Леонов стремится не только «описать» пространство - от знакомой всем с детства травинки до величественных памятников архитектуры, - ему свойственно подняться над землей, рассмотреть землю «с птичьего полета».

Особенностью творческой манеры Леонова является умение варьировать ракурс и фокус изображения таким образом, что у читателя хранится в памяти и детальный рисунок первого плана, и четкий абрис пространства вплоть до горизонта.

Этот леоновский прием близок принципам эпической живописи И. Шишкина, в мощных, былинных созданиях которого различимы и травинки на первом плане, и облака на линии горизонта.

Важной характеристикой художественного мира, созданного Леоновым, является цвет. Но если в 20-е годы, воссоздавая образ народной России накануне революции или в первые революционные годы, Леонов увлекался цветописью, то изображение России этих лет в «Русском лесе» графично, лишено ярких живописных пятен, многообразия оттенков.

Иван Вихров, путешествуя по России перед революцией, видит почти те же, свойственные жизни события, что изображены в «Петушихинском проломе», но лишь серый цвет - цвет печали и горечи - сопутствует его впечатлениям. «Как сквозь полуденные видения, проходил он через невеселые свадьбы или, напротив, оживленные поминки с гульбой наотмашь, - мимо ярмарок с бешеными каруселями и русских пожаров, оставлявших по себе речку слез и горсть золы. Видел нешумную, пугливую детвору, утопленниц в ромашках и растоптанных конокрадов, пучеглазых урядников-стрекачей, мчавшихся под хмельком на мертвое тело, слепцов с преданьями святославовых времен, кандальников за мирское дело похоже, вся тогдашняя Россия шла навстречу Вих-рову в своей заплаканной красе» (131. С. 250).

Здесь Леонов использует цветовую палитру чрезвычайно скупо. Даже в воспоминаниях Вихрова о детстве, о путешествии крестьянских ребятишек в сказочный, зачарованный лес лишь изредка возникнет окрашенная деталь: в синих лохмотьях ель, розоватое облачко или желтые, медового отлива глаза кота. Лес стоит темной стеной, дорога покрыта серыми мхами, лишь на щербатой поверхности родничка, подернутой лишаем, пламенеют «подобно кровинкам от накануне растерзанной жертвы отблески дальней рощицы».

Чаще всего живописные характеристики в «Русском лесе» связаны с белым, черным и красным цветами. Строгое сочетание белого и черного с небольшими вкраплениями красного создают суровую живописную доминанту романа, напоминая колорит древнерусских икон или фольклорных произведений.

Известная сцена рубки Кнышевым красавицы сосны решена в этой традиции. Темная хвоя «матери Облога», припорошенная снегом, белая, «кипеня белей вышитая рубаха» Кнышева, «черневшая» под сосной Калинова избушка и «алая снежная пыль» за спиной губителя русского леса. Символика цвета в какой-то мере создает ощущение трагической борьбы, подготавливает читателя к восприятию суровых и великих событий Отечественной войны, ведь именно в эту ночь, когда Вихров вспоминал события своего детства, фашисты напали на Советский Союз.

Строг колористический рисунок столицы военного времени: «Летописец не найдет торжественных красок в Москве тех месяцев. Она как бы сняла с себя украшенья, позолоту старины, даже осенний багрянец со своих бульваров в обмен на ту высочайшую красоту, что родится из презрения к смерти», - писал Леонов. В предвечерние часы, в «пороховой мгле», среди отороченных снежком надолбов и ежей мчатся военные машины «в предзимний, на кровоизлияние похожий закат».

Строгость и даже однообразие цветового решения романа уравновешивается богатой, полной движения и сложных оттенков стихией света. «Русский лес» проникнут светом и солнечным, мерцающим и лунным, холодным, звездным, голубым. В романе уловлены различные переходы света и тьмы, выявлены ритмические закономерности их взаимного существования. Слово «свет» и другие слова этого корня (светлый, свечение, просветленный) или близкие по смыслу характеризуют и людей, и явления природного мира.

Мажорно начало романа: светящаяся от счастья и молодости Поля вступает в Москву под бодрую радиомузыку, на нее улыбаясь, смотрят прохожие с «осветленными лицами», «слепительный» милиционер помогает ей перейти дорогу. Вдохновенным и просветленным видит впервые Поля своего отца на групповой фотографии. В разные моменты своей трудной судьбы, в минуты просветленья предстают перед читателем многие персонажи романа.

Контрастирующий со светлым началом мотив тьмы постоянно сопутствует стихии света. Иногда они сосуществуют вместе в одном образе («восходящее солнце, как бы слегка затянутое крепом»), в другом случае один мотив обусловливает другой («слепительные» черепки любимой Вариной чашки вызывают «черный румянец испуга» на лице Поли из-за дурного предзнаменования).

Извечное борение света и тьмы воспринимается не только в зрительном, живописном плане, но и в философском - как сражение добра и зла.

Ночной пейзаж военной Москвы приобретает реальность, трагический и прекрасный смысл, особую глубину и выразительность через переливы светотени. «Легкая, перемежающаяся со светом мгла висела над столицей. Сквозь облачную пену увертливо бежала луна, и у всех, кто дежурил в ту ночь на московских крышах, рождалось бессознательное желание стрелять в нее, как в наводчика предстоящего злодейства. Когда она зарывалась в облака, город внизу походил на первозданные нагромождения скал с каньонами улиц, с черными кратерами площадей., но тень сбегала, и опять он становился неправдоподобно прекрасен - почти декорация героического спектакля за минуту перед вступлением главных действующих сил».

Свет и тень являются основными характеристиками и явлений природного мира. Свет, сиянье излучают или отражают те из них, которым писатель придает символический смысл. «Рассеянным сияньем» наполнен овражек, где бьется незамутненный и вечный как жизнь родничок. «В морозном сиянье» ожидает своей смерти красавица сосна, олицетворяющая древность, красоту и незащищенность природы перед варварским уничтожением. Исследуя стихию света в поэзии Николая Рубцова, В. Кожинов высказал мысль о том, что «в стихии света преодолевается граница мира и души, свет непосредственно переходит, переливается из мира в душу и обратно». Действительно, световал доминанта в творчестве больших писателей часто переходит из живописного плана в нравственно-философский.

В национально-исторические, идейно-эстетические, философско-нравст-венные характеристики образа России объединяются • «стихией света», обладающей мощным, разнородным и проникающим излучением. По силе светового излучения в романе можно определить эмоционально-философские центры в образе России, выявить те святыни, которые являются главной его сердцевиной.

Чувство Родины Леонов связывает не только с берегом русской реки Ку-демы («Вор»). Для Евгении Ивановны, русской по происхождению, жены английского подданного («Evgenia 1уапоупа»), путешествующей по Ближнему Востоку, заветным уголком отечества является родной городок. «Неохватная громада России лежала по ту сторону гор на горизонте. Она тянула к себе русское сердце даже сквозь толщу Кавказского хребта, - писал о ней Леонов, - не говоря уж о защитной броне горчайших воспоминаний, и, в случае сопротивления, тяги хватило бы вовсе вырвать этот трепетный комочек мяса из груди». Частицей Родины для нее была и Грузия.

Таинство крещения в храме, роскошная грузинская природа, похожий на языческий, праздник алавердоба - все это близко Евгении Ивановне, рождает в ее душе чувство красоты, восторга, но вместе с тем и щемящей грусти о своем покинутом родном домике с мальвами под окнами,

В каждом произведении Леонова по-разному, художнически своеобразно осмысляется «вечная» тяга русского сердца к Родине. Причем всегда остается неизменным этот удивительный леоновский масштаб, соединяющий крохотное человеческое сердце и неохватные глазом просторы великой России.

Герои писателя ощущают невозможность обозреть границы этого простора, почувствовать его истинную величину и величие, но не страдают от этого, как герои литературы XIX века. У них появляется желание подняться над поверхностью, оторваться от земли, увеличить оптический угол наблюдения.

Описывая нетронутую, в первозданной тишине природу в романе «Соть», Леонов замечал: «Огромными пространствами владел здесь глаз; они порождали пугающее желание подняться над ними и лететь. Было холодно наедине с этой пустыней и первобытным небом над ней». Если в романе 30-х годов желание полета было для человека еще пугающим, то в более позднем произведении («Evgenia 1уапоупа») стремление летать уже лишено этого оттенка: «Далеко внизу простиралось уставленное редкими кипарисами пространство, внушавшее жажду полета и окаймленное сиреневой каемкой гор».

У героя реалистической литературы XIX века желание взлететь было умозрительным (Наташа Ростова) или встреча с космосом происходила во сне («Сон смешного человека»). Стремление к полету у леоновских героев обусловлено новым мироощущением человека XX века, научившегося в начале столетия управлять аэропланом, а во второй половине века вырвавшегося из пределов земного тяготения в открытый космос. И даже тайны Вселенной, вызывавшие в душе художника XIX века немой восторг, как скажем, у Тютчева: Небесный свод, горящий славой звездной, Таинственно глядит из глубины, -И мы плывем; пылающею бездной со всех сторон окружены, - представляются Леонову иначе (хотя он использует в публицистике термин «тютчевская бездна»).

Об этом свидетельствуют опубликованные фрагменты романов писателя («Мироздание по Дымкову», «Последняя прогулка»), в которых предпринята попытка художественно-образными средствами воссоздать картину мира, осмыслить спорные, гипотетические проблемы современной космологии.

Задачей художника Леонов считает определение места каждого человека на карте Вселенной. Каждая личность, являясь незримо малой величиной в мировом пространстве, связана со всем этим беспредельным простором фактом своего рождения, своей судьбой, духовной жизнью. Объяснить и понять его предназначение, предугадать его будущее, предостеречь от роковых ошибок в игре с природными космическими силами - в этом Леонов видит долг художника, его ответственность перед будущим.

Глобальность этих замыслов, для осуществления которых нужны воистину титанические усилия ума и воображения, научные знания и пророческая решимость, интуиция и вера в жизнь, проявляется и в поэтике леоновских произведений. Ей свойствен большой масштаб, укрупненность, «космическая ориентация».

Почти всегда в романах и повестях писателя есть какая-то высшая точка, откуда герои смотрят на окружающее. В «Русском лесе» такой точкой является недостроенный балкон восьмиэтажного московского дома, откуда изумленному взору Поли открывается «много неба», прямо внизу лужайка с детским хороводом и «целое море крыш».

В повести «Еу§еша Гуапоупа» фигурирует обрыв цинандальской цитадели, где происходит важный для героев повести разговор, разоблачающий Стра-тонова.

Леонов - выдающийся художник нашего времени - не только поэтически трансформировал характерную черту мышления современного человека, претворившего в явь, реальность древнейшую мечту человечества о полете в космос. Он видит в этой приобретающей реальное очертание мечте и «радости пресветлого разума», жажду самоусовершенствования, и, что самое главное, возможность объединения человечества перед лицом неизведанного.

Если первый полет в космос объединил все население Земли в тревоге за судьбу космонавта, то «сегодня, - замечает Леонов, - объединяет всех нас в заключительном празднике труда, отваги и разума». Рядом с темой будущего у Леонова всегда присутствует тревожная тема ответственности. Писатель призывает к тому, «чтобы каждый осознал, как мало сделал он в сравнении с возможным и как оно могло бы обстоять, если бы люди земли единодушно того захотели».

Будущее для Леонова - мерило всех ценностей нашей жизни, каждодневного труда и даже наших чувств. Как бы из грядущих времен оценивает писатель усилия человечества на пути к звездам. Это одна из отличительных особенностей творческой индивидуальности Леонова, его мышления, философских исканий.

Размышляя о судьбах русского народа, Леонов непременно обращается и к раздумьям о человечестве. И в этом заключен интернациональный пафос ле-оновского творчества. «Мы живем здесь, но наша родня раскидана повсюду, -считает художник, - по горизонталям пространства и по вертикалям времени. Мы - человечество».

Это «патриотизм советского человека, провозгласившего свое отечество моральным пристанищем всего прогрессивного человечества. Да, мы любим свое, наше, потому что на нем лежат отпечатки мечты и золотых рук наших гениев; да, нам дорог этот наш дом, содеянный подвигом предков и достижениями пятилеток, но не потому только, что там находятся дедовские могилы, бесценная утварь цивилизации и непочатые сундуки с добром. Наше отечество лучше других потому, что оно на своем примере выверяет прообраз людского общества», - утверждает писатеЛь. * ^

Очень часто в его публицистике образ Родины связывается с домом. Наш дом - это самое дорогое, самое необходимое в жизни. Леонов - художник философской традиции, его произведения многоаспектны, многозначны, насыщены интеллектуальными спорами и философской символикой. В духе русской классической литературы в книгах Леонова большое место занимают подробные описания человеческого жилища с присущими ему особенностями интерьера, обычаями хозяев, стилем.

В «Русском лесе», к примеру, читатель то оказывается в комнате Вари с ее незатейливым убранством и портретом Дарвина на стене, то в последнем прибежище Натальи Сергеевны с символически треснутым зеркалом, то среди походной мебели в квартире Вихрова, то на фоне таинственных апартаментов Грацианского.

По Леонову, Отчизна - это отчий дом, где человек явился на свет, где услышал первое слово материнской ласки и где впервые пошел еще босыми ногами. Отчий дом - это не только милые старые вещи, это вместилище целого комплекса нравственно-психологических чувств, связанных с первыми, еще детскими, но, может быть, более обнаженными и самыми дорогими прикосновениями к Родине.

В процессе воспитания патриотических чувств и постижения величия Родины детство является самой важной ступенью, главным этапом.

Детская фотография, попавшая в руки вора Митьки Векшина («Вор»), совершает перелом в его мироощущении. «Оскалясь виноватой усмешкой, смотрел он теперь на эту весточку из детства, и никогда еще сущность воровства не раскрывалась перед ним в такой низости».

Память подсказывает Митьке и образ родительского дома. «Под воздействием памяти оживали и копошились куры у ног сестренки. По ветке слева угадывалась яблоня, причем, вспомнилось, один ее сук вне пределов снимка, жалостно отвисал на тонком ремешке коры подобно сломанной руке. И в прикидку от этой опознавательной приметки Митька заново ощутил на лице пред-вестный холодок дикой бури, которая накануне, переломав на ближней поруби все сосны-семенники, не пощадила любимой яблоньки в огородике Егора Век-шина, сторожа на железнодорожном разъезде и Митькина отца». Растроганный детскими воспоминаниями Митька, хранивший «очарованье бумажного квадратика», тем не менее старается избавиться от той совестливой муки, которую вызвали в нем чистые, безгрешные образы детства, связанные с берегом тихой Кудемы и чернокудрой девочкой Машей. Через детские воспоминания начинает тревожить Митьку, бывшего красного командира, суд Родины.

Купца Кнышева («Русский лес»), дошедшего до последней черты в разорении русских лесов, пытающегося в пьяном разгуле заглушить нравственные страдания, уязвляет не ветлужский пророк, специально нанятый для этой цели, а «лесной отрок» - Ваня Вихров, напомнивший пьяному «невозвратимые ночки детства», когда звезды светили ему, верили в него, «подмигивали».

Образ Родины у Леонова, образ отчего дома всегда связан с образами детей. Дети - это не только драгоценный источник нравственной чистоты, символ прекрасного будущего страны. Леонов возлагает на них суровую обязанность морального осуждения, связывая образ ребенка с темой ответственности и гуманистической концепцией.

Если попытаться выделить в творчестве Леонова символические образы, характеризующие образ Родины, то наряду с наиболее традиционными образами матери и ребенка можно назвать и образ солдата. Образ матери восходит к фольклорным представлениям о матери-земле. Вот Леонов пишет о странствиях Вихрова по России*. «И всю дорогу всматривался в ненаглядные морщинки материнского лица - с нежностью и оттенком той неизменной грусти, без которой не бывает ни большой любви, ни, пожалуй, душевного здоровья. И, сам мужик, дивился нераскрытому богатству ее пространства, выносливости ее мужчин, строгой осанке женщин и по прошлому старался угадать будущее всего племени, взращенного на черном хлебе и снятом молочке. похоже, вся тогдашняя Россия шла навстречу Вихрову в своей заплаканной красе».

Образ ребенка и в публицистике и в художественных произведениях неразрывно связан с образом солдата: солдат революции Увадьев и девочка Катя («Соть). И это не случайно. Соединяя в едином образе советского солдата и хрупкого ребенка, Леонов как бы подчеркивает нерасторжимую связь поколений, взаимозависимость и трудную солдатскую обязанность защиты и охраны подрастающего поколения не только от внешнего врага, но и от проявляющегося порой безнравственного отношения к национальным святыням, ко всему живому на земле. Леонов обеспокоен тем, что «молодежь вступает в соприкос- --новение с чудесным и почти незащищенным миром, где любое можно раздавить, не заметив», «без предварительной гуманистической подготовки, вооруженная орудиями ужасного самонадеянного могущества».

Размышляя о судьбах Родины, мировой цивилизации, оглядывая огромные пространства «сверху», Леонов, по извечной тяге русского человека к земле, внимателен к каждой травинке, каждому цветочку. Не забывая о звездах, Леонов вдохновенно изучает и жизнь земной природы. (Ботанические познания писателя поражают даже специалистов!) «Не одни лишь курганы поля Куликовского возникают или индустриальные накопления пятилеток в памяти при упоминании о родине, - замечает писатель. - В воображении предстают и спелые нивы в синих перелесках, заветная рощица детства, где безгонорарно концертирует какая-то пичуга, и островерхие хоромы дремучих лесов, наконец, в тишине которых созревают благодетельные дожди, поильцы урожаев».

Рядом с символическим пейзажем, столь характерным для творчества Леонова появляются подробные реалистические описания природы, полные конкретных деталей, присущих лишь единственному в мире уголку России.

Реалистические пейзажи возникают у Леонова тогда, когда герой вспоминает свое детство, как бы уравновешивая в жизни недостаток чувств, связанных с непосредственным ощущением природы, а-значит, и Родины. Путешествие крестьянских мальчишек Вани Вихрова и Демидки Золотухина в зачарованный лес в гости к легендарному Калине в романе «Русский лес», полное поэзии и сказочных чудес, воссоздается Леоновым детально. Художник фиксирует мельчайшие подробности обстановки, пейзажа: «Дорогу сразу преградила замшелая колода, могила лесного великана, ставшая колыбелью целой сотни молодых елочек. Она хрустнула, как гробовой короб, и просела под Демидкой - еле ногу вытащил, но зато тотчас за нею, сквозь плаун и моховой войлок, проступила тропинка. Иван шел впереди с блестящими глазами, не пропуская ни значка в путаной лесной грамоте - свежий лосиный погрыз на ольхе, горстка накиданной дятлом шелухи или вдруг неожиданное, по взгорью, целое семейство кислички.»

Все произведения поэта, - подчеркивал В. Г. Белинский, - должны быть запечатлены единым духом, проникнуты единым пафосом. И вот этот-то пафос, разлитый в полноте творческой деятельности поэта, есть ключ к его личности и поэзии». Таким ключом у Леонова, как и у других великих национальных писателей, является пафос патриотизма.

Каждая леоновская строка согрета и вдохновлена неиссякаемой, требовательной и благодарной любовью к Родине. «С малых лет мы без запинки читаем. книгу жизни, написанную лепетом наших весенних ручьев, грохотом нашего Днепра, свистом нашей вьюги. Мы любим отчизну, мы сами физически сотканы из частиц ее неба, полей и рек». Чувство Родины у Леонова включает и уважение к подвигам предков, и восхищение достижениями пятилеток, и ощущение «высокой принадлежности к авангарду тружеников», провозгласивших «свое отечество моральным пристанищем всего прогрессивного человечества», нежную привязанность к «заплаканной красе русской природы», восторженное и бережное отношение к русскому слову. «Чувство родины у Леонова, - как замечает Е. Сурков, - столь же устойчиво, стабильно, первородно, сколь и динамично, революционно». Это чувство у Леонова глубоко исторично потому, что писатель внимательно анализирует его одновременно в трех временных измерениях, рассматривает его бытие на разных этапах социалистического строительства. Историчен взгляд писателя на революционный и исторический опыт народа, вобравший из народных источников золотники вековой мудрости.

Воссозданный художником образ России отличается глобальностью, монумен-тализмом. В книгах Леонова бьют источники живой воды, необходимой не только для омовения младенцев и закончивших земные пути, они, самое главное, необходимы тем, кто в расцвете сил и страстей борется в солдатском или трудовом пслу за жизнь, за преобразование, за человеческое в человеке, за твердую и непоколебимую веру в день завтрашний.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Оленский, Борис Иванович, 2004 год

1. Акимов В. М. О драматургии Л. Леонова 20-х годов.// «Ученые записки» Ленинград, гос. ун-та им. А. А. Жданова. Вып. 32. Серия филол. наук. «Со-етская литература», 1957.

2. Андрушко Ч. От «Барсуков» к «Вору». В кн.: Революция. Жизнь. Писатель. Воронеж, 1978.

3. Арденс Н. Традиции Достоевского и Толстого в творчестве Л. Леонова.// Большой мир. Статьи о творчестве Леонида Леонова. М., 1972.

4. Афонасьев В. Динамика социальных систем.// Коммунист, 1980, №5.

5. Бать Л. Л. Леонов о литературном труде (Из бесед с писателем) // Вопросы литературы, 1960, №2.

6. Белая Г. А. Принцип историзма и литературный процесс. (К методологииисследования советской прозы 20-х годов). В кн.: Методология современного литературоведения. Проблемы историзма. М., 1978.

7. Бескина А. «Барсуки» в театре им. Вахтангова. // «Вечерняя Москва», 1927.

8. Богусловская, З.Б. Леонид Леонов. М.: Советский писатель, 1960.

9. Большой мир. Статьи о творчестве Л. Леонова.- М.://«Московский рабочий», 1972.

10. Бондарев Ю. Высочайшего ранга мастер // «Литературная газета», 1969, 30 мая.

11. Бондарев Ю. Мгновения. М., 1983.

12. Бондарев Ю. Поиск истины. М., 1979.

13. Брайнина Б. Роман о дороге в социализм. Книга и пролетарская революция, 1936, №7.

14. Бузник В.В. Русская советская проза двадцатых годов. Л., 1975.

15. Бушмин A.C. Преемственность в развитии литературы. Л., 1975.

16. Вайтоловский Л. Леонид Леонов // «Звезда», 1926 №6.

17. Вахитова Т.М. Леонид Леонов. Жизнь и творчество. М.: Просвещение, 1984.

18. Вахитова, Т.М. Мудрость и очарование.// «Дон», 1979, №5.

19. Верность человеческому: нравственно-эстетическая и филологическая позиция Л.Леонова М.: Наследие, 1992.

20. Виноградов В.В. Статистика. Теория поэтической речи // Поэтика. М., 1962.

21. Владимирова Е. Совсем другой Леонов (Постановка пьесы Л Леонова «Золотая карета» в Московском драматическом театре на Малой Бронной) // «Театр», 1970, №2.

22. Власов В.Х. Поэзия жизни. М., 1974.

23. Власов В.Х. Эпос мужества. М., 1979.

24. Власов Ф. Поэзия жизни. М., 1978.

25. Волков Н. Унтиловск в МХАТе.// «Новый мир», 1928, №4.

26. Вахитова Т.М. Леонид Леонов: Жизнь и творчество // Кн. для учителя -М.: Московский рабочий, 1972.

27. Воронский А. Литературные силуэты Л. Леонова // Красная новь, 1924, №3.

28. Гей Н. Идеи, образы и конфликты романа Л. Леонова «Русский лес».//1. Октябрь», 1954, №6.

29. Гей Н. К. Искусство слова. М., 1967.

30. Горбов Д. Поиски Галантен. М.: изд-во «Федерация», 1929.

31. Горбунова Е. Н. Вопросы теории реалистической драмы. Стенограммабеседы коллектива МХАТ, участвовавшего в спектакле «Золотая карета» с Л. М. Леоновым // ВТО. Кабинет советской драматургии, 28 ноября 1955.

32. Горбунова Е. Н. Перед лицом новой действительности. М., 1974.

33. Горький А. М. Полн. собр. соч. Т. 7. М., 1970.

34. Горький и советские писатели. Изданная переписка.// «Лит. наследство» 70.-М., 1963.

35. Горький М. Собр. соч. в 30-ти т. М., 1949 1955. Т.29.

36. Горький М. Письмо И. Груздеву 13 марта 1927г. // «Звезда», 1961, №1.

37. Горький М. Письмо к Л. Леонову от 21 января 1928 г.

38. Горький М. Письмо Л. Леонову 4 октября 1935 г. В кн.: Горький М. Письма о литературе. М., 1957.

39. Горький М. Предисловие к французскому изданию романа Леонова «Барсуки». В кн.: Горький и советские писатели. Литературное наслед-ство. Т. 70.

40. Горький М. Собр. Соч. в 30-ти томах. Т.26. М.,1953.

41. Грознова Н. А. Леонов и Шолохов (Опыт сравнительного анализа) // «Русская литература», 1976, №2.

42. Грознова H.A. Леонов и Достоевский. В кн.: Творчество Леонида Леонова.1. Л., 1969.

43. Грознова H.A. Ранняя советская проза. Л., 1976.

44. Грознова H.A. Творчество Леонида Леонова и традиции русской классической литературы. Л.: Наука, 1982.

45. Гус М. Волки и люди. «Волк». Л. Леонов в Малом театре // «Литературнаягазета», 1939, 15 января.

46. Дебабов Ф. Публицистика Л. Леонова и революционно-демократическаякритика. В кн.: Большой мир.

47. Джагаров Г. Человек своей песни.// «Литературная газета», 1969, 28 мая.

48. Дрягин Е. Л. Леонов. М. Шолохов (Опыт сравнительной характеристикироманов «Барсуки» и «Тихий Дон»). В кн.: Большой мир. Статьи о творчестве Леонида Леонова. М., 1972.

49. Ершов Л. Память и время. М., 1984.

50. Ершов Л.Ф. Леонид Леонов. В кн.: История русской советской литературы. М., 1970.

51. Ершов Л.Ф. Русский советский роман // Национальные традиции и новаторство. Л., 1967.

52. Ефимов И. Пространством и временем полный // Литературное обозрение,1977, №4.

53. Ешич М.Б. Культура в системе общества. В кн.: Культура в общественнойсистеме социализма. М., 1984.

54. Зайцев Н.В. Образ мысли (О языке и стиле драматургии Л. Леонова) // «Театр», 1965, №4.

55. Зайцев Н.В. Театр Леонида Леонова. Л.: ЛГИТМИК, 1980.

56. Замятин Е. Новая русская проза // Русское искусство, 1923.

57. Иванова Д. Леонид Леонов. За желанный мир на земле // «Литературнаягазета», 1977, 16 ноября.

58. Исаев Г.Г. К вопросу о традиции Достоевского в «Конце мелкого человека» Л. Леонов. (Стилизация пародии). В кн.: Писатель и литературный процесс. Душанбе, 1975. Вып. 3.

59. Исаев Г.Г. О традициях Достоевского в повести Леонова «Провинциальнаяистория». В кн.: Вопросы русской и зарубежной литературы. Душанбе, 1976.

60. Каверин В. Портреты, письма о литературе, воспоминания. М., 1965.

61. Кедрина 3. Роман и время. М., 1978.

62. Кирпотин В. Творческий путь Леонова // «Правда», 1932, 8 июня.

63. Ковалев В. Плотность письма // «Литературная учеба», 1979, №3.

64. Ковалев В. А. Горький и Леонов // «Русская литература», 1967, №2.

65. Ковалев В. А. Проблемы изучения творчества Леонова Л. Л., 1963.

66. Ковалев В. А. Мировое значение творчества Леонида Леонова. М.:1. Современник, 1981.

67. Ковалев В. А. Вокруг «Русского леса» Л. Леонова // Русская литература, 1979, №1.

68. Ковалев В. А. Горький и Леонов (20-е годы). В кн.: Вопросы советскойлитературы. Т.1. М .- Л., 1953.

69. Ковалев В. А. Романы Леонида Леонова. М. Л., 1954.

70. Ковалев В. А. Реализм Леонова. Л.: //Наука. Ленингр. отд-ние, 1969.

71. Ковалев В. А. Творчество Леонида Леонова (Выступление 23 мая 1979 г.в актовом зале МГУ).

72. Ковалев В.А. Творчество Леонида Леонова. М. Л.: изд-во АН1. СССР, 1962.

73. Ковалев В. А. Этюды о Леониде Леонове. М.: Современник, 1978.

74. Кожинов В. Стихия света // Сб. Мастерская. Вып. 2. М., 1976.

75. Коназирска М. Эволюция жанровых принципов в повести Л. Леонова конца 20-х — начала 30-х годов (Преображения мещанина. Продолжение спора. В поисках жанра) // Болгарская русистка, 1974, №4.

76. Кондюрина Э.Ф. Леонид Леонов и писатели-современники. Вильнюс, 1977.

77. Красильников В. Тематика и стиль пролетарской литературы // «Краснаяпечать», 1928, №9 10.

78. Крылов В. Художник, мастер, мыслитель // «Север», 1979, №5.

79. Крылов В. П. Леонид Леонов художник: Очерки: Петрозаводск, 1984.

80. Крылов В. П. Проблемы поэтики Л. Леонова (композиция философскогоромана). Л., 1981.

81. Крылов В. П. Леонид Леонов художник: Очерки. Петрозаводск, 1984.

82. Крылов В. П. Особенности типизации характеров в прозе Л. Леонова. Л.,1973.

83. Крук И. Т. Леонид Леонов. Киев: Изд-во при Киевском ун-те, 1985.

84. Курова К. С. К вопросу о традициях Достоевского в романе Леонова «Вор». В кн.: Русская и зарубежная литература. Алма-Ата, 1969 Вып. 1.

85. Лежиев А. Л. Леонов. «Барсуки» // «Печать и революция», 1925, №3.

86. Лежиев А. Разговор в сердцах. М.: Федерация, 1930.

87. Леонов Л. М. Литература и время. М.: Сов. Россия, 1983.

88. Леонов Л. М. Литературные выступления. М.: Сов. Россия, 1966.

89. Леонид Леонов и русская проза 70-х годов // «Звезда», 1979, №11.

90. Леонид Леонов. Жизнь и творчество // Библиограф. Указатель произведений писателя. М., 1999.

91. Леонид Леонов. Голос Родины. В кн.: Литература и время. М., 1967.

92. Леонов, Леонид Максимович. Публицистика. М.: Моск. рабочий, 1976.

93. Леонов, Леонид Максимович. Слово о Горьком. М.: Сов. Россия, 1976.

94. Леонов, Леонид Максимович. Слово о Толстом. М.: Сов. Россия, 1961.

95. Леонов Л. Статьи военных лет. М.: Правда, 1946.

96. Леонов Л. Своими глазами // «Туркменская искра», 1930, 1 апреля.

97. Леонид Леонов. Творческая индивидуальность и литературный процесс. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1987.

98. Леонов Л. Твой брат Володя Куриленко (венок герою). Смолгиз, 1944.

99. Леонов Л. «Три линии». В кн.: Чехов и Лев Толстой. М., 1980.

100. Леонов Л. Беседа о спектакле «Нашествие» // ВТО. Кабинет советской драматургии, 1943.

101. Леонов Л. Голос Родины // «Литература и искусство», 1943, 5 июня.

102. Леонов Л. История выдвинула нас вперед.// «Литературная газета», 1974, 4 августа.

103. Леонов Л. Касательно писательского положения // «Журналист», 1925, № 10.

104. Леонов Л. Критики пока нет // Книга и пролетарская революция, 1933, №8.

105. Леонов Л^ От романа к пьесе // «Современный театр», 1927, №5.

106. Леонов Л. По координатам жизни // «Вопросы литературы», 1966, №6.

107. Леонов Л. Последняя прогулка. Фрагмент из романа // «Москва», 1979, №4.

108. Леонов Л. Провинциальная история. М., 1935.

109. Леонов Л. Советский писатель и Октябрь // «Читатель и писатель», 1928.

110. Леонов Л. М. Собр.соч. в 9-ти томах, т.З. М. 1961.

111. Леонов Л. М. Собр. соч. в 10-ти т. Т. 1. М.: Худ. лит, 1982.

112. Леонов Л. М. Собр. соч. в 10-ти т. Т.2. М.: Худ. лит, 1982.

113. Леонов Л. М. Собр. соч. в 10-ти т. Т.З. М.: Худ. лит, 1982.

114. Леонов Л. М. Собр. соч. в 10-ти т. Т.4. М.: Худ. лит, 1982.

115. Леонов Л. М. Собр. соч. в 10-ти т. Т.5. М.: Худ. лит, 1983.

116. Леонов Л. М. Собр. соч. в 10-ти т. Т.6. М.: Худ. лит, 1983.

117. Леонов Л. М. Собр. соч. в 10-ти т. Т.7. М.: Худ. лит, 1983.

118. Леонов Л. М. Собр. соч. в 10-ти т. Т.8. М.: Худ. лит, 1983.

119. Леонов Л. М. Собр. соч. в 10-ти т. Т.9. М.: Худ. лит, 1984.

120. Леонов Л. М. Собр. соч. в 10-ти т. Т. 10. М.: Худ. лит, 1984.

121. Леонов Леонид. Литература и время. М: Молодая гвардия, 1967.

122. Лепешинская Е. Л. Нравственный мир героев Леонида Леонова. Воронеж, 977.

123. Литературная Россия. Сб. современной русской прозы Под ред. Вл. Ли-дина. Т. 1. М.: Новые вехи, 1924.

124. Литературное наследство. Т. 70. М., 1963.

125. Лобанов М. Роман Л. Леонова «Русский лес». М., 1958.

126. Лобанов М. Традиция и спор. В кн.: Лобанов М. Сердце писателя. Слово о литературе. М., 1963.

127. Луначарский А. В. Упадочное настроение среди молодежи. Есенинщина. М., 1927.

128. Лунин Б. Леонид Леонов: «Барсуки» // Книгоноша, 1925, №29.

129. Луначарский А. В. «Барсуки» // «Красная звезда» (веч. вып.), 1927, 17 октября, №278.

130. Лысов А. О библейской культуре и творчестве Л. Леонова. В кн.: Literatura Вильнюс, 1980. Вып. 2.

131. Львов-Рогачевский В. Революция и русская литература // Современник. Кн.11, 1923.

132. Любавина Л., Ростиславов Р. Как возникают сюжеты (В гостях у Леонида Леонова) // «Советская Россия», 1964, 25 сентября.

133. Малахова Н. Н. Достоевский и Леонов. Феномен близости. В кн.: По страницам русской и зарубежной литературы. Ташкент, 1974.

134. Марков П. Театр Л. Леонова. В кн.: Леонид Леонов. Пьесы. М., 1935.

135. Мейерович Е. Человек и события // «Театр», 1933, №7.

136. Мессер Р. Дорога на Океан//Лит. обозрение, 1936, №7.

137. Мировое значение творчества Леонида Леонова. Сб. статей. М., 1981.

138. Михайлов Олег Николаевич. Леонид Леонов. М.: Сов. Россия, 1986.

139. Михайловская Н. Язык персонажей в пьесах Леонова // «Русская речь», 1969, №2. .

140. НисиновИ. М. Леонид Леонов. М., 1935.

141. Новый зритель. М., 1922, №4.

142. Образы пьесы (Из бесед с Л. М. Леоновым) // Материалы кабинета ВТО, 1943.т

143. Оклянский Ю. Рождение книги // Жизнь. Писатель. Творческий процесс. М., 1973.

144. Опитц Р. Философские аспекты романа «Вор» Л. Леонова // В кн.: Революция. Жизнь. Писатель. Воронеж, 1978.

145. Осинский Н. Литературный год// «Правда», 1925, 1 января.

146. Палиевский П. В. Литература и теория. М., 1978.

147. Палиевский П. В. Мера научности // В кн.: Палиевский П.В. Литература и теория. М., 1979. *

148. Патрикеева И.В. В беседах с Леоновым // «Театральная жизнь», 1961, 16 августа.

149. Первый Всесоюзный съезд советских писателей 1934 г. Стенографический отчет. М.: Гослитиздат, 1934.

150. Писатели об искусстве и о себе. Сб. статей №1. М. Л.: Круг, 1924.

151. Письмо Л. Леонову от 8 сентября 1925 года. Горький М. Собр. соч. вЗО-ти т. Т.29. М., 1955.

152. Платошкина Г. . О двух редакциях повести «Конец мелкого человека». В Кн.: Большой мир. Статьи о творчестве Леонида Леонова. М., 1972.

153. Платошкина Г. И. Легенды и притчи в произведениях Леонида Леонова // «Русская литература», 1981, №2.

154. Леонид Леонов. Творческая индивидуальность и литературный процесс. Под ред. В. А. Ковалева и Н. А. Грозновой Л.: Наука, 1987.

155. Порман Р. Н. Творчество Л. М. Леонова в годы Великой Отечественной войны. // Учен. зап. Казанского пед. ин-та. Серия филол. наук. Казань, 1962. Вып. 17.

156. Проскурин П. В поисках сигнальных огней. В кн.: Мировое значение творчества Леонида Леонова.

157. Порман Р. Н. Леонов. Проблемы метода и мастерства // Лекции спец. курса для студентов-филологов. Пермь, 1976.

158. Ромов С. Встреча с Л. Леоновым // «Литературная газета», 1930, №43, 24.

159. Святогорова Г. Б. Раннее творчество Л. М. Леонова (Проблемы метода). Саратов, 1972.

160. Северин Е. «Вор» Л. Леонов // Печать и революция, 1928, №3.

161. Сел ивановский А. «Дорога на Океан» Л. Леонова // «Лит. критик», 1936, №3.

162. Селивановский А. В литературных боях. М., 1959.

163. Семёнов С. Голый человек. Л. 1924.

164. Симонова Б. И. Леонид Леонов. Художник и критика // В кн.: Традиции и новаторство в советской литературе. М., 1976.

165. Скатов Н. Путь к познанию // «Литературная газета», 1981, 5 августа.

166. Скоблев В. П. Роман Л. Леонова «Барсуки» (К вопросу о формах выражения авторского сознания). В кн.: Проблема автора в художественной литературе. Воронеж, 1972.

167. Смирнов Н. Леонид Леонов // «Красная нива», 1927, №6.

168. Современный театр, 1927, №5.

169. Солоухин В. Золотая чеканка леоновского слова. В кн.: Мировое значение творчества Леонида Леонова.

170. Станиславлева В. Н. Л. Леонов — публицист. М., 1974.

171. Старикова Е. В. Леонид Леонов. Очерки творчества. М.,1972.

172. Старикова Е. В. Творчество Л.М. Леонова. М., 1954.

173. Старикова Е. Примечание к кн.: Леонов Л. Собр. соч. в 9-ти т. Т.5.М., 1961.

174. Старикова Е. Достоевский и советская литература В кн.: Достоевский художник и мыслитель. М., 1972.

175. Суриков Е. О пьесах Л. Леонова «Нашествие» и «Ленушка». В кн.: Театр. Сб. статей и материалов. М., 1944.

176. Суриков Е. Проблемы века проблемы художника. М., 1973.

177. Сурков Е. Проблемы творчества Леонида Леонова. В кн.: Леонов Л. Собр. соч. в 10-ти, т. Т.1. М., 1969.

178. Творчество Леонида Леонова. Сб. статей. Л., 1969.

179. Тимофеев Л.И. Основы теории литературы. М., 1966.

180. Финк Л. А. Уроки Леонида Леонова. Творческая эволюция. Дон, М.: Сов. писатель, 1973.

181. Финка Л. Драматургия Л. Леонова. М., 1962.

182. Фурманов Д. Из дневника писателя. М., 1934.

183. Химич В. В. Поэтика романов Л. Леонова. Свердловск: Изд-во Урал, ун-та 1989.

184. Храпченко М. Б. Художественное творчество, действительность, человек. М., 1978.

185. Чеботарева В. Г. Леоновская концепция эпохи в раннем творчестве писателя (Доклад на Всесоюзной леоновской конференции 15 17 мая 1979 г.1. Пушкинский дом.).

186. Чеботарева В. Г. Народно-поэтическое начало в рассказах Леонида Леонова (20-е годы) В кн.: Славянские литературы и фольклор(Русский фольклор. Т. 18), Л., 1978.

187. Чернов Я. Талантлив на всю жизнь. В гостях у Леонида Леонова // «Вечерняя Москва» от 8 октября 1958 г.

188. Чивилихин В. О Леонове. М.: Современник, 1979.

189. Чивилихин В. Уроки Леонова. В кн.: Творчество Леонида Леонова. Л., 1969.

190. Читатель и писатель. 1928, 11 февраля, №4 5.

191. Шабаук С. Искусство система отражение. М., 1976.

192. Шагинян М. Литературный план. М., 1934.

193. Шарламов Л. Первая драма Л. Леонова // Ученые записки Томского ун-та, №50.

194. Шолохов М. О Колчаке, крапиве и прочем. М. Л., 1927.

195. Щеглов М. «Русский лес» Леонида Леонова // «Новый мир», 1954, №5.

196. Щеглова Г. Н. Жанрово-стилевое своеобразие драматургии Леонида Леонова. М., 1984.

197. Эйдельман Як. «Барсуки» Леонова (Театр им. Вахтангова) // «Комсомольская правда», 1927, 29 сентября.

198. Яковлев С. Второе рождение «Наука и жизнь», 1979, №5.