Вопросительные конструкции как разновидность диалогических форм речи в поэзии Бориса Пастернака и Осипа Мандельштама тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат наук Хазбулатова, Татьяна Алексеевна

• Хазбулатова, Татьяна Алексеевна
• кандидат наук
• 2012

Оглавление диссертации кандидат наук Хазбулатова, Татьяна Алексеевна

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

Глава 1. Особенности лирической коммуникации

1.1. Речевой субъект и адресат в лирике

1.2. Поэтическая речь и внутренняя речь

1.3. Понятие лирического диалога, проблема «автора» и «собеседника»

Выводы

Периодизация

Глава 2. Тематика вопросов в поэзии Б. Пастернака и О. Мандельштама

2.1. Тематика вопросов в поэзии Б. Пастернака

2.1.1. Предварительные замечания

2.1.2. Первый период (1913-1916 гг.)

2.1.3. Второй период (1917-1929 гг.)

2.1.4. Третий период (1930-1960 гг.)

2.2. Тематика вопросов в поэзии О. Мандельштама

2.2.1. Предварительные замечания

2.2.2. Первый (1908-1914/15 гг.) и второй (1916/17-1924/25 гг.) периоды

2.2.3. Третий период (1930-1937/38 гг.)

Выводы

Глава 3. Особенности строения вопросительных предложений в поэзии

Б. Пастернака и О. Мандельштама

3.1. Динамика структуры вопросительных конструкций в поэзии Б. Пастернака

3.1.1. Первый период (1913-1916 гг.)

3.1.2. Второй период (1917-1929 гг.)

3.1.3. Третий период (1930-1960 гг.)

3.2. Динамика структуры вопросительных конструкций в поэзии О. Мандельштама

3.2.1. Первый (1908-1914/15 гг.) и второй (1916/17-1924/25 гг.) периоды

3.2.2. Третий период (1930-1937/38 гг.)

Выводы

Глава 4. Функциональная полисемия вопросительных конструкций в поэзии Б. Пастернака и О. Мандельштама

4.1. О вопросах в поэтической речи: от риторики к лингвистической поэтике

4.2. О коммуникативных целях вопросительных предложений в поэтической речи

4.2.1. Типы вопросов с точки зрения заложенного в них коммуникативного намерения в лирике Б. Пастернака

4.2.2. Типы вопросов с точки зрения заложенного в них коммуникативного намерения в лирике О. Мандельштама

Выводы

Заключение

Библиография

Приложение

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Вопросительные конструкции как разновидность диалогических форм речи в поэзии Бориса Пастернака и Осипа Мандельштама»

ВВЕДЕНИЕ

Предпосылки исследования

Целое столетие понадобилось филологической науке для того, чтобы подобрать подходящий инструментарий для изучения поэтического языка XX века и провести необходимые исследования в этой области. Лишь на рубеже ХХ-ХХ1 веков был создан ряд обобщающих монографий, в которых серьезно анализировались закономерности эволюции поэтического языка XX века. В частности, коллективом сотрудников Отдела стилистики и языка художественной литературы Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН была опубликована серия «Очерков истории языка русской поэзии XX века» [1990, 1993, 1995а, 19956], которые, по замыслу авторов, должны были стать первым этапом на пути к будущей целостной «Истории языка русской поэзии XX века».

По мнению авторов «Очерков...», эволюция поэтического языка в начале XX века самым тесным образом связана с эволюцией художественного видения и художественного познания мира, которая, в свою очередь, явилась следствием бурных социально-исторических изменений в обществе на рубеже Х1Х-ХХ веков и развития научной мысли в XX веке: «Новое в эпохе — действенный источник новизны поэтического языка. В образной структуре художественных произведений, в самом языке искусства отражаются атмосфера и дух времени («музыка эпохи») и присущее времени направление познающей человеческой мысли. На этом пути рождаются факты поэтического языка, характеризующие определенное время. Они остаются живыми, если они отвечают запросам последующих поколений. Входя в традицию, эти факты становятся чертами целого столетия» [Очерки... 1990: 7].

Эволюция поэтического языка столетия достаточно полно и достоверно отражает: (1) изменение представлений человека XX века о мироустройстве (макромир и микромир), о месте человека в мире (окончательная утрата его центрального положения, восприятие человечества как части природы, а

природы — как части мира); (2) повышенный интерес человека к проблеме времени, его структуре и сущности, что отразилось на изображении мира в движении, в динамике, а не в статике; (3) стремление к познанию мира, к проникновению в скрытую сущность вещей, в скрытые связи и отношения.

Как отмечает И.И. Ковтунова (см.: [Там же: 7]), миры, моделируемые в поэзии XX века, можно условно разделить на три сферы: видимый внешний мир (доступный чувствам), невидимый внешний мир (мир с пространственно-временной неопределенностью, мироздание, космос, Вселенная, а также «мир иной») и внутренний мир человека (отличающийся такой же глубиной, неисчерпаемостью и неопределенностью, как и невидимый внешний мир). Основное внимание уделяется познанию невидимого внешнего мира и внутреннего мира поэтического «я», а, как известно, процессы познания и самопознания находятся в самой тесной связи с такими явлениями, как диалог и внутренняя речь.

С тех пор как М.М. Бахтин [1979: 271] предложил считать диалогичность фундаментальным свойством речевого акта и рассматривать высказывание как звено в цепи речевого общения, как реакцию на предшествующее высказывание, в современной лингвистике значительно возросла роль коммуникативно-функционального подхода в исследовании языка1.

Это стимулировало, в свою очередь, интерес к изучению процесса диалогического общения (см. работы P.O. Якобсона, Ю.М. Лотмана, Н.Ю. Шведовой, Н.Д. Арутюновой, Г.А. Золотовой, Т.В. Булыгиной, Т.Г. Винокур, А.Д. Шмелева и др.), к его моделированию в художественной литературе (см. работы М.М. Бахтина, H.A. Кожевниковой, И.В. Артюшкова, Е.В. Красильниковой, В.В. Краснянского, М.К. Милых, Н.В. Моисеевой, H.A. Николиной и др.), а также положило начало ряду работ, посвященных более глубокому исследованию особенностей внутренней речи и ее влиянию на

1 Правда, М.М. Бахтин настаивал на том, что диалогичность в художественной литературе свойственна прозе, в первую очередь жанру романа, но не лирике; однако это утверждение было оспорено (ср.: [Гаспаров 1979]).

речь поэтическую. Наиболее последовательное выражение идея диалогичности внутренней речи получила в работах, посвященных изучению процессов мышления и речи, сознания, самосознания и самовыражения, поскольку решающая роль диалога в этих процессах представляется неоспоримой (см. работы H.A. Бердяева, И.С. Кона, B.C. Библера, Ю.М. Лотмана, Н.Д. Арутюновой, М.Н. Кожиной и др.). Менее изученной в этом отношении остается речь поэтическая (исключение составляют работы Г.О. Винокура, B.C. Библера, И.И. Ковтуновой, Ю.И. Левина).

Использование внутренней речи и ее моделирование в поэзии имеет очень давнюю историю (см. об этом [Ковтунова 1986]), однако активная реализация потенциальных возможностей, заложенных во внутренней речи, характерна только для поэзии XX века. Очевидно, это связано с изменением позиции лирического «я» в поэтическом тексте, что способствовало появлению ряда особенностей в способах художественного отражения мира: а именно, повышению уровня неопределенности и предикативности текста; активизации тропов (особенно метафоры, метонимии, гиперболы, оксюморона); свободному ходу ассоциаций, диалогизации поэтической речи и т.д.

Одной из причин таких преобразований явилось изменение познавательной и коммуникативной позиции художника слова. Если раньше поэтический текст в основном представлял собой некий отчет о познании мира, когда те или иные реалии действительности, сверенные с эмоциональным настроем автора, им же оцененные и названные, переносятся на бумагу, то поэтический текст XX века стремится отобразить процесс познания и восприятия мира, когда реалии, чувства и связи между ними еще не названы и до конца не оценены, но уже обнаружены поэтом и перенесены на бумагу. «Иногда с чувством стиха срастаешься как с органом каким-то. Каждую лирическую мысль слышишь уже стихом, и тогда нет перехода между образом и исполнением», — писал Пастернак 1 февраля 1914 года в письме Нине Завадской (цит. по [Пастернак 1997: 186]). А в письме к Симону Чиковани 6

октября 1957 года признавался, что при написании «Сестры моей жизни» и «Тем и вариаций» сознательно освободил себя от приобретенных технических навыков и ограничений и сделал своей целью передачу взволнованной разговорной речи во всей ее нетронутости и меткости. Он писал: «Если прежде и впоследствии меня останавливало и стихотворением становилось то, что казалось ярким, или глубоким, или горячим, или сильным, то в названные годы (17 и 18) я записал только то, что речевым складом, оборотом фразы как бы целиком вырывалось само собой, непроизвольное и неделимое, неожиданно-непререкаемое. Принципом отбора (и ведь очень скупого) была не обработка и совершенствование набросков, но именно сила, с которой некоторое из этого сразу выпаливалось и с разбегу ложилось именно в свежести и естественности, случайности и счастьи» (цит. по [Пастернак 1997: 283]). Примером такой «естественности» могут служить следующие строки Пастернака из книги «Сестра моя — жизнь»:

Расколышь же душу! Всю сегодня выпень. Это полдень мира. Где глаза твои? Видишь, в высях мысли сбились в белый кипень Дятлов, туч и шишек, жара и хвои. «Воробьевы горы», 1917 Эта установка на воссоздание в лирическом произведении самого процесса, а не просто результата текстопорождения повлекла за собой активизацию диалогической направленности поэтической речи, которая выражается в распространении диалогических форм и расширении их функций. Диалогические формы речи — это те языковые формы, посредством которых устанавливается прямой контакт между говорящим и слушающим. К ним обычно относят: вопрос, формы второго лица, а также обращение и императив,

2 Тексты Б. Пастернака и О. Мандельштама цитируются по следующим изданиям без указания тома и страниц: Пастернак Б.Л. Собрание сочинений. В 5-ти т. — М.: Художественная литература, 1989-1991. Мандельштам О.Э. Сочинения. В 2-х т. — М.: Художественная литература, 1990. Указания на том и страницы можно найти в таблицах 1 и 2 Приложения, где приведены все рассматриваемые нами вопросительные конструкции.

часто сопровождаемые восклицательной интонацией. Диалогическими их называют потому, что все они, в той или иной степени, требуют ответной реакции со стороны адресата или хотя бы его наличия. Наиболее репрезентативным маркером диалога является вопрос, поскольку он рассчитан непосредственно на ответное речевое действие со стороны адресата. Согласно Ф.С. Лимантову [1975: 76], вопросы выполняют «функцию связующего звена между спрашивающим и отвечающим, между отправителем и адресатом вопросов. Вопрос относится к таким видам информации, которые требуют прямой отнесенности к адресату. Спрашивающий всегда вступает в непосредственный контакт с партнером по общению. Выдвижение вопроса означает, что возникла как минимум межперсональная связь».

Многими учеными, начиная с Платона, отмечалась исключительная познавательная роль вопроса. Известно, что тому или иному суждению всегда предшествует возникновение вопроса, а сразу после его формулировки появляется необходимость представить доказательства и расположить их в правильном порядке. Поэтому представляется уместным указать на очевидную стимулирующую роль вопроса — в данном случае для возникновения нового знания. Постановка вопроса всегда предшествует решению любой практической задачи, вопросы неизбежно возникают и при освоении человеком знаний, уже накопленных обществом, и, по мнению В.Ф. Беркова [1972: 43], «во всех случаях они выступают как неопределенность, неполнота, незаконченность мысли, как отражение движения мысли от незнания к знанию, от знания менее полного и точного к знанию более полному и точному». Одной из предпосылок возникновения вопроса является отсутствие в опыте индивида определенных реакций на актуальное состояние объекта, а также недостаточность сведений о нем или несовместимость уже имеющихся данных об объекте с вновь приобретенными сведениями. «Вопрос является средством фиксации проблемной ситуации (соответственно противоречия между субъектом и объектом)» [Там же]. В то же время, как полагает автор, вопрос,

будучи проявлением диалектического противоречия между субъектом и объектом, характеризуется также стремлением выйти из этого противоречия, потребностью устранить неопределенность и получить новое, более полное и точное знание.

Степень научной разработанности проблемы (категория вопросительности в современной лингвистике)

В науке был затронут большой круг проблем, связанных с вопросительностью: о взаимосвязи вопросов и утверждений, о соотношении в вопросах элементов знания и незнания, о принципах их постановки и классификации. Философы, логики, языковеды в своих исследованиях так или иначе отмечали двойственную природу вопроса, присутствие в нем как знания, так и незнания, видели заложенное в нем противоречие и стремление к его разрешению. Вопрос становился объектом исследования разных научных дисциплин: логики и философии — при анализе форм и законов мышления, психологии, при изучении онтогенеза детской речи и проблем межличностной коммуникации. Однако анализ вопроса исключительно в логико-философском или психологическом аспекте не позволяет в полной мере понять природу вопросительности. Возникает необходимость обратить внимание на условия реализации вопросов в речи.

Лингвистическая наука занимается изучением проблемы вопросительности в рамках синтаксиса предложения, функционально-грамматических исследований, теории коммуникации, фонологи и фонетисты сталкиваются с категорией вопросительности при исследовании интонации.

Многообразие интерпретаций проблемы вопросительности, представленных в настоящее время в научной литературе, объясняется разницей критериев, положенных в основу рассмотрения.

По структуре вопросительные предложения подразделяются на местоименные {Когда вы идете на выставку? ) и неместоименные (Вы идете на выставку?) [Распопов 1953: 4-19; Бах 1961: 101-108]. Противопоставление местоименных и неместоименных вопросительных предложений является не только формальным. В вопросах по-разному выражается неизвестное. Вопросительное слово указывает на неизвестное, не называя его. Ответ на вопрос должен раскрыть конкретное содержание неизвестного. В неместоименном вопросительном предложении неизвестное названо: это определенный предмет, признак, обстоятельство и т.д., интересующее говорящего с точки зрения их реальности, достоверности, соответствия действительности. Ответ на такой вопрос может быть простым подтверждением (да) или отрицанием (нет) высказанного.

Существует несколько классификаций, основанных на типе предполагаемого ответа. А.Н.Гвоздев [1961: 47-48] выделяет общие и специальные вопросительные предложения. Первые допускают в качестве ответа подтверждение или отрицание, вторые требуют сообщения в ответе какой-то новой информации. Коте Шангриладзе (мл.) [1973: 223-227] тоже основывает свою классификацию на типе предполагаемого ответа, но дополнительно учитывает еще и «объем смысловой рекурсии».

К классификациям, учитывающим характер ответа, близки по своей сути классификации по модальному качеству предложения, разработанные М.Н. Орловой [1965: 118-122] и И.П. Распоповым [1970: 90-95]. Субъективно-модальные значения вводятся в вопросительное предложение с помощью интонации, вопросительных частиц, модальных слов. М.Н. Орлова и И.П. Распопов выделяют собственно-вопросительные, удостоверительно-вопросительные и предположительно-вопросительные предложения.

3 Все выделения в тексте диссертации наши (Т. X.), кроме выделений внутри цитируемых фрагментов. При цитации лирических текстов курсивом и подчеркиванием выделен анализируемый материал.

Преимуществом классификаций, учитывающих характер ответа, является то, что они имеют в виду и говорящего, и слушающего. Дифференциация вопросов проводится по модальным характеристикам предложений, не происходит смешения категории модальности с другими языковыми категориями, каждый тип вопроса имеет свои средства выражения. Однако данными классификациями охватываются не все разновидности вопросительных предложений: многочисленные вопросы, не требующие ответа, исчезают из поля зрения исследователей.

Анализ литературы, посвященной описанию вопросительных предложений в современном русском языке, показывает, что наиболее активно разрабатываются классификации с учетом семантики, функционального своеобразия и актуального членения в речи. Одним из главных признаков, лежащих в основе функционально-семантической классификации, является значение вопроса, его коммуникативная направленность, то есть применение как средства языкового общения между людьми.

Такой подход положен в основу классификации, предложенной «Грамматикой русского языка» [1960: 355-356]. Все вопросительные предложения предлагается разделить на три группы: собственно-вопросительные, предполагающие ответ собеседника {Вы все приготовили для купания?)-, риторические вопросы, содержащие в себе такой объем сведений, который заключает ответ, то есть выражающие ответ самим вопросом {Кто не любит веселье?); наконец, вопросительно-побудительные предложения, заключающие в себе оттенок побуждения к действию {Так вы мне дадите книгу?). Эта классификация, безусловно, является последовательной с точки зрения логических представлений: три группы предложений, имея формальные признаки вопроса, отличаются друг от друга по цели высказывания (первое — вопрос, второе — сообщение, третье — побуждение). Однако в намеченную схему укладываются не все функционирующие в речи вопросы.

Е.М. Галкина-Федорук [1958: 113-115], кроме указанных в «Грамматике русского языка», отмечает еще три типа вопросительных предложений: вопросительно-утвердительные, в которых мыслится ответ, подтверждающий ранее высказанное (Ведь вы же сами хвалили Прохорова?); вопросительно-отрицательные, в форме вопроса отрицающие то, о чем спрашивают (Разве можно так делать?); наконец, вопросительно-эмоциональные предложения, в которых вопрос сопровождается добавочными эмоциональными и модальными оттенками (Неужели она ходила в ущелье одна?).

П. Рестан [1972: 132-149] с помощью функционального анализа устанавливает, что вопросы типа «да/нет» образуют в русском языке гибкую асимметричную систему, разложимую на пять формально и функционально противопоставленных друг другу типов. Согласно П. Рестану, эти вопросы делятся на информативные, которые задаются с целью получения какой-либо информации, и неинформативные, представляющие собой эмоциональную констатацию фактов. В свою очередь информативные вопросы подразделяются на чисто-информативные и презумптивно-информативные.

В чисто-информативном вопросе неизвестный спрашивающему элемент раскрывается утвердительным или отрицательным ответом (Сережа здоров?). Презумптивно-информативные вопросы выражают некоторое предположение (Вы были дипломатом?). Презумптивность может быть выражена и эксплицитно, лексическими средствами (наверное, вероятно, значит и др.), и имплицитно (Вы служили в армии?).

Неинформативные вопросы подразделяются П. Рестаном на риторические и нериторические. Вопросы первого типа представляют собой транспонированный чисто-информативный вопрос, их функция — скрытое утверждение или отрицание (Как я могу не любить свою родину?). Нериторические вопросы выражают разные эмоциональные оттенки (удивление, злость, несогласие и др.). Например: Как, вы уже уходите?

Безусловно, классификация П. Рестана остается одним из фундаментальных исследований в области синтаксиса вопросительного предложения, но не может претендовать на полноту охвата материала, так как объект описания ограничен лишь одним типом вопросов — «да/нет». Тем не менее, нельзя не согласиться с автором в том, что при анализе природы вопросительных предложений необходимо учитывать форму и содержание (функцию) в их единстве.

Особый аспект в исследовании функционирования вопросительных предложений затрагивает Г.В. Валимова [1967: 3-5]. В ее работе «Функциональные типы предложений в современном русском языке» исследуются сложносочиненные и сложноподчиненные вопросительные предложения, все части которых выполняют вопросительную функцию (Чего они хотят и что им нужно?), и повествовательно-вопросительные предложения с разнофункциональными частями (Сегодня они таковы, а что будет завтра?). Вопросительными предложениями автор считает предложения с вопросительной главной частью (Кто разберет, что такое женщина и женское сердце?), повествовательно-вопросительными — предложения с вопросительной придаточной частью при повествовательной главной (Ты не знаешь, где находится музей?).

В «Грамматике современного русского литературного языка» [1970: 573] предлагается делить вопросы на две большие группы: собственно-вопросительные предложения, требующие в ответе информации, и несобственно-вопросительные предложения, выражающие субъективно-модальные значения и не направленные на получение нового сообщения. К последним относятся: риторические вопросы, содержащие скрытое утверждение (Разве мы не предупреждали вас?)', вопросы, содержащие внутреннее отрицание (Куда я денусь с детьми?)', вопросы, подтверждающие приказание (Кто посмел спорить?)', вопросы-уяснения (Он все еще не ушел?) и вопросы, выражающие оценку, волеизъявление (Когда же это кончится?).

Думается, однако, что такая излишне дробная классификация несобственно-вопросительных предложений не является необходимой; некоторые типы вопросов пересекаются в своих значениях, например вопросы, подтверждающие приказание, и вопросы, выражающие волеизъявление.

Наиболее полная и последовательная классификация, основанная на данном принципе, представлена в «Русской грамматике» [1980: 390-396]. Там, в частности, отмечается, что в системе вопросительных предложений могут быть выделены функционально-семантические типы, объединяемые на основе первичных и вторичных функций этих предложений. «В своих первичных функциях вопрос направлен на поиск информации, то есть на получение ответа; во вторичных функциях он направлен не на поиск информации, а на ее передачу, на непосредственное сообщение о чем-либо» [Русская грамматика 1980: 394].

Обсуждая проблему классификации вопросительных предложений, нельзя обойти вниманием работу Е.В. Падучевой «Вопросительные местоимения и семантика вопроса» [1981: 80-105]. Исследовательница справедливо отмечает, что, во-первых, значение вопросительного местоимения должно описываться в составе значения вопросительного предложения в целом; и, во-вторых, что семантическое описание требует четкого отграничения вопросительного предложения как синтаксической категории от семантического понятия вопроса как предложения, которое требует информации.

С точки зрения синтаксической структуры Е.В. Падучева предлагает делить вопросы на три класса: общие (Ты решил задачу?), альтернативные (Ты решил задачу или списал?) и специальные (Кто решил задачу?), т.е. вопросы с вопросительным местоимением. Ответом на общий вопрос является утвердительное или отрицательное предложение. Ответом на альтернативный вопрос — одна из альтернатив. Наконец, ответом на специальный вопрос является предложение, которое совпадает по структуре с вопросом, с тем

отличием, что на месте вопросительного местоимения стоит невопросительная именная группа.

Что касается семантического понятия вопроса как предложения, требующего информации, вслед за О. Есперсеном и Я. Хинтиккой, Е.В. Падучева предлагает различать вопросы, т.е. предложения, по своему коммуникативному назначению выражающие собственно вопрос, и интеррогативы, т.е. предложения, имеющие вопросительные элементы в своей структуре, но не обязательно выражающие просьбу об информации. В терминах Хинтикки — предложения со стандартной семантикой и разного рода идиоматические вопросительные предложения соответственно.

Вопросами с нестандартной семантикой автор этой концепции предлагает считать: риторические вопросы {Какое мне дело до вас?); вопросы-просьбы (Вы не могли бы открыть форточку?); вопросы-предложения (Ты не хочешь пойти прогуляться?); вопросы-осуждения (Кто тебя просил лезть не в свое дело?); переспросы (Знаю ли я Петю? Да, знаю.). Сюда же относятся рефлексивные вопросы, т.е. вопросы говорящего к самому себе; либо такие вопросы, на которые он сам собирается тут же ответить (Недостаток молодости в чем состоит? В том, что она с годами проходит.); либо такие, на которые он не знает ответа (Куда же я дел очки?) и многие другие.

Сопоставление описанных выше основных типов классификаций вопросительного предложения позволило прийти к выводам о том, что, во-первых, лингвистическая наука располагает достаточно обширным и разнообразным объемом знаний по проблеме классификации вопросительного предложения и, во-вторых, что существующие на сегодняшний день классификации не способны адекватно описать функциональные, семантические и структурные особенности лирических вопросов. Нас же интересуют особенности функционирования и средства реализации вопросов в поэтической речи.

Лирический вопрос понимается нами как форма обнаружения неопределенности, неясности неких фрагментов действительности или как проявление неудовлетворенности данным положением дел, а также как наиболее явная и непосредственная форма осуществления внутреннего диалога, являющегося одним из видов познания действительности в лирике.

Актуальность данной работы состоит в том, что лирический вопрос как диалогическая форма поэтической речи мало изучен, и прежде всего это касается особенностей его функционирования в поэзии XX века. Проблема, рассматриваемая в настоящей диссертации, не была до сих пор предметом специального научного интереса — ни в исследованиях литературоведческой направленности, ни в работах лингвистического характера или тяготеющих к лингвистике.

Научная новизна исследования заключается в том, что с точки зрения лирической коммуникации вопросительные конструкции в лирике Б. Пастернака и О. Мандельштама рассматриваются впервые, хотя эти диалогические формы на материале отдельных поэтов XIX - начала XX века уже изучались И.И. Ковтуновой. В работе впервые проводится сопоставительный анализ вопросительных конструкций обоих поэтов по следующим параметрам: с точки зрения их темы, структуры, положения в стихотворении и строфе, коммуникативной цели, по наличию маркеров адресованности, ответности/безответности, по тенденции к образованию многозвенных конструкций.

Теоретическая значимость настоящего диссертационного исследования состоит в разработке путей решения актуальных проблем лингвистического анализа поэтического диалога, а также в определении роли вопросительных конструкций в целостной организации лирического текста. Особую значимость представляет и сопоставительный анализ идиостилевых характеристик двух великих поэтов XX века по заданным параметрам.

Практическая значимость работы заключается в возможности применения ее результатов в образовательном процессе — в цикле лекций курса «Филологический анализ художественного текста», при изучении

и _

поэтических идиостилеи, а также в практике художественного перевода.

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Хазбулатова, Татьяна Алексеевна, 2012 год

БИБЛИОГРАФИЯ

Источники

Мандельштам Н.Я. Комментарий к стихам 1930-1937 гг. // Жизнь и творчество О.Э. Мандельштама. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1990. — С. 270271.

Мандельштам О.Э. Слово и культура // Слово и культура: Статьи. — М.: Сов. писатель, 1987. — С. 39-44.

Мандельштам О.Э. Сочинения. В 2-х т. — М.: Худ. лит., 1990. Мандельштам О.Э. О собеседнике // Мандельштам О.Э. Собр. соч. В 2-х томах.

— М.:Худ. лит., 1990а, т.2. — С. 145-151.

Мандельштам О.Э. Разговор о Данте // Мандельштам О.Э. Собр. соч. В 2-х томах. — М.: Худ. лит., 19906, т.2. — С. 214-254.

Мандельштам О.Э. Франсуа Виллон // Мандельштам О.Э. Собр. соч. В 2-х томах. — М.: Худ. лит., 1990в, т.2. — С. 134-141.

Мандельштам О.Э. Полное собрание стихотворений / Вступит, статьи М.Л. Гаспарова и А.Г. Меца. — СПб.: Академич. проект, 1995. — 720 с. Пастернак Б.Л. Собрание сочинений. В 5-ти томах. — М.: Худ. лит., 1989, т.1.

— 751 с.

Пастернак Б.Л. Собрание сочинений. В 5-ти томах. — М.: Худ. лит., 1991, т.4.

— 910с.

Пастернак Б.Л. Стихотворения и поэмы в 2 т. / Сост., подгот. текста и примеч. B.C. Баевского и Е.Б. Пастернака. — Л.: Сов. писатель, 1990, т.1. — 501 с. Пастернак Б.Л. Полное собрание стихотворений и поэм / Вступит, ст. В.Н. Альфонсова; Сост., подгот. текста и примеч. B.C. Баевского и Е.Б. Пастернак. — СПб.: Академич. проект, 2003. — 800 с.

Исследования

Аверинцев С.С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». Два творческих принципа // Вопросы литературы. — М., 1971, №8. — С. 59-65. Аверинцев С.С. Автор // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Сов. энцикл., 1978, т.9. — С. 28-30.

Аверинцев С.С. Пастернак и Мандельштам: Опыт сопоставления. // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. Т. 49. — М., 1990а, №3. — С. 213-217. Аверинцев С.С. Судьба и весть Осипа Мандельштама // Мандельштам О. Э. . Собрание сочинений. В 2т. —М.: Худ. лит., 19906, т.1. — С. 2-64. Азарова Н.М. Конвергенция философского и поэтического текстов ХХ-ХХ1вв. Автореф. дисс. ... докт. филол. наук. —М., 2010. — 44 с. Академическая грамматика русского языка. — М., 1960.

Апресян Р.Г. Проблема «другого Я» и моральное самосознание личности // Философские науки. — М., 1986, №6. — С. 53-59.

Апресян Ю.Д. Языковые аномалии: типы и функции // Res Philologica. Филологические исследования. — M.-JI, 1990. — С. 50-71. Артемова С.Ю. О специфике адресата в посланиях И. Бродского // Иосиф Бродский: стратегии чтения. Материалы международной научной конференции 2-4 сентября 2004 года в Москве. — М.: Изд-во Ипполитова, 2005. — С. 39-43. Артюшков И.В. Внутренняя речь и ее изображение в художественной литературе (на материале романов Ф.М. Достоевского и JI.H. Толстого). — М.: МПГУ, 2003. —348 с.

Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Известия АН СССР. Серия лит. и яз. — М., 1981, т.40, №4. — С. 356-367.

Арутюнова Н.Д., ПадучеваЕ.В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. — М., 1985. —С. 3-42.

Ахапкина Я.Э. Семантика времени в поэтическом тексте (на материале лирики Анны Ахматовой и Осипа Мандельштама акмеистического периода творчества). Дисс. ... канд. филол. наук. — СПб., 2003. — 236 с. Баев Б.Ф. Психология внутренней речи: Дисс. ... докт. психол. наук — Киев, 1966. —454 с.

Баевский B.C. Не луна, а циферблат: Из наблюдений над поэтикой О. Мандельштама // Жизнь и творчество О.Э. Мандельштама. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1990. — С. 314-322.

Баевский B.C., Пастернак Е.Б. Комментарии // Пастернак Б.Л. Стихотворения и поэмы: В 2 т. — Л.: Сов. писатель, 1990. — 501 с.

Баевский B.C. Пастернак-лирик. Основы поэтической системы. — Смоленск: Траст-Имаком, 1993. — 240 с.

Баранов А.Н. Лингвистическая теория аргументации (когнитивный подход): Автореф. дисс.... докт. филол. наук. — М., 1990. — 48 с.

Бах С.А. К вопросу о структуре вопросительных предложений в современном русском языке // Вопросы русского языкознания. — Саратов, 1961. — С. 97107.

Бахтин М.М. Проблема текста. Опыт философского анализа // Вопросы литературы. — 1976, № 10. — С. 122-151.

Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1979. — 424 с. Балаганина Л.Н. Многозвенные вопросительные комплексы в контекстах внутренней речи // http://www.tsu.tmn.ru/frgf/text4.htm

Белый А. Собрание сочинений. Стихотворения и поэмы. — М.: Республика, 1994. —558 с.

Бердник Л.Ф. Риторический вопрос как экспрессивное средство // Риторика и синтаксические структуры. — Красноярск: КГУ, 1988. — С. 96-98. Берков В.Ф. Вопрос как форма мысли. — Минск: БГУ, 1972. — 136 с. Берковский Н.Я. О прозе Мандельштама // Мандельштам Осип. Четвертая проза. — М.: СП Интерпринт, 1991. — С. 201-223.

Библер B.C. Мышление как творчество (Введение в логику мысленного диалога). —М.: Политиздат, 1975. — 300 с.

Библер B.C. Из «заметок впрок». Схема «диалога» как предельной логической формы // Вопросы философии. — 1991, №6. — С. 15-45.

Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Диалогические функции некоторых типов вопросительных предложений // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. — 1982, т.41, №4.-312-322.

Быков Д.Л. Борис Пастернак. — М.: Молодая гвардия, 2005. — 893 с. ВалимоваГ.В. Функциональные типы предложений в современном русском языке. — Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1967. — 332 с. Вахрушев B.C. Одна из точек «духовной карты мира» // Волга. — Саратов, 1980. №8. —С. 185-190.

Виноградов В.В. О теории художественной речи. — М.: Выс. шк., 1971. — 240 с.

Винокур Г.О. Я и Ты в лирике Баратынского (Из этюдов о русском поэтическом языке) // Филологические исследования. — М., 1990. — С. 241249.

Виноградов С.И., Платонова О.В. Средства речевой выразительности //

Культура русской речи. — М.: Норма, 2004. — С. 264-279.

Волков A.A. Виды риторических аргументов // http://www.portal-

slovo.ru/philology/37420.php?ELEMENT_ID=37420

Вроон Р. Знак Близнецов: Опыт интерпретации первого сборника стихов Б. Пастернака // Пастернаковские чтения. Вып. 2. — М.: Наследие, 1998. — С. 334-354

Выготский Л.С. Мышление и речь. — М.: Лабиринт, 1996. — 414 с. Галкина-Федорук Е.М., Горшкова К.В., Шанский Н.М. Современный русский язык: Синтаксис. — М.: Учпедгиз, 1958. — 199 с.

Гаспаров Б.М. «Gradus ad Parnassum» (Самосовершенствование как категория творческого мира Пастернака) // «Быть знаменитым некрасиво...». Пастернаковские чтения. Вып. 1. — М.: Наследие, 1992. — С. 110-135. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки по русской литературе XX века. — М.: Наука, 1994. — 304 с.

Гаспаров М.Л. М.М. Бахтин в русской культуре XX века. // Вторичные моделирующие системы. — Тарту: Из-во Тартуского госуд. ун-та, 1979. — С. 111-114.

Гаспаров М.Л. «Близнец в тучах» и «Начальная пора» Б. Пастернака: от композиции сборника к композиции цикла // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., т. 49. — М., 1990, № 3. — С. 218-222.

Гаспаров М.Л. Лингвистика стиха // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. т. 53. — М., 1994, №6, —С. 28-34.

Гаспаров М.Л. Владимир Маяковский // Очерки истории языка русской поэзии XX века. Опыты описания идиостилей. — М.: Наследие, 1995а. — С. 363-395. Гаспаров М.Л. Поэт и культура. Три поэтики Осипа Мандельштама // Мандельштам О.Э. Полное собрание стихотворений. — СПб.: Академич. проект, 19956. —С. 5-86.

Гаспаров М.Л. О. Мандельштам: Гражданская лирика 1937 года. — М.: Изд-во РГГУ, 1996. — 125 с.

Гаспаров М.Л. Стих Б. Пастернака // Гаспаров М.Л. Избранные труды, том III.

О стихе. — М.: Языки русской культуры, 1997а. — С. 502-524.

Гаспаров М.Л. Стих О. Мандельштама // Гаспаров М.Л. Избранные труды, том

III. О стихе. — М.: Языки русской культуры, 19976. — С. 492-502.

Гаспаров М.Л. Комментарии // Мандельштам О. Стихотворения. Проза. — М.:

Фолио, 2001. — С. 604-710.

Гаспаров М.Л., Поливанов K.M. Из комментария к «Близнецу в тучах» Б. Пастернака // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., т. 57. — М., 1998, № 4. — С. 22-29.

Гаспаров M.JI., Поливанов K.M. «Близнец в тучах» Бориса Пастернака: Опыт комментирования. — М.: Из-во РГГУ, 2005. — 143 с.

Гвоздев А.Н. Современный русский литературный язык. Синтаксис. — М.: Учпедгиз, 1961, ч.2. — 344 с.

Гин Я.И. Избранные работы. — СПб.: Академии, проект, 1996. — 224 с. Гинзбург Л.Я. О лирике. Изд. 2-е. — Л.: Сов. писатель, 1974. — 311 с. Гинзбург Л. Я. О лирике. — М.: Интрада, 1997. — 414 с.

Горелик ЛЛ. Эволюция темы творчества в лирике Пастернака («Близнец в тучах» и «Начальная пора») // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. т. 57. — М., 1998, №4. —С. 12-21.

Горелик Л.Л. Ранняя проза Пастернака: Миф о творении. — Смоленск: Изд-во СГПУ, 2000. —172 с.

Грамматика современного русского литературного языка. — М.: Наука, 1970. — 768 с.

Григорьев В.П. Будетлянин. — М.: Языки русской культуры, 2000. — 812 с. Гумилев Н.С. [Рецензия на «Камень» О. Мандельштама] // Аполлон. — 1914. № 1/2.

Дёринг-Смирнова И.Р., Смирнов И.П. Очерки по исторической типологии культуры... —/.../ —> Постсимволизм (Авангард) —> /.../. — Salzburg: Institut för Slawistik, 1982. — 116 с.

Диоген Лаэртский О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. — М.: Мысль, 1979, —620 с.

Долгополов Л.К. Личность писателя, герой литературы и литературный процесс // Вопросы литературы. — 1974, №2. — С. 104-140.

Долинин A.A. Темные аллюзии в стихотворении Пастернака «Клеветникам» // Стих. Язык. Поэзия. Памяти МЛ. Гаспарова. — М.: Изд-во РГГУ, 2006. — С. 192-193.

Дутли Ральф Еще раз о Франсуа Вийоне // «Сохрани мою речь...». Вып. 2 — М.: Книжный сад, 1993. — С. 77-85.

Дутли Ральф «Век мой, зверь мой». Осип Мандельштам. Биография. — СПб.: Академич. проект, 2005. — 432 с.

Енсен П.-А. По ту сторону «своего» и «чужого»: заметки об эстетике Пастернака // Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia. IV. — Тарту, 1995. — P. 273—283.

Еськова A.E. Языковые показатели силы и слабости лирического героя в поэзии О.Э. Мандельштама. Дисс. ... канд. филол. наук. — СПб., 2004. — 197 с. Жинкин Н.И. О кодовых переходах во внутренней речи // Вопросы языкознания. — М., 1964, №6. — С. 26-38.

Жолковский А.К. Заметки о тексте, подтексте и цитации у Б. Пастернака (К различению структурных и генетических связей) // Boris Pasternak. Essays.— Stockholm: Edited by Nils Ake. Nilsson, 1976. — C. 67-84.

Жолковский А.К. Место окна в поэтическом мире Пастернака // Russian Literature. — Amsterdam, 1978. Vol. VI-I. — P. 1-38.

Жолковский А.К. О трех грамматических мотивах Пастернака // «Быть знаменитым некрасиво...». Пастернаковские чтения. Вып. 1. — М.: Наследие, 1992, —С. 55-65.

Жолковский А.К. Книга книг Пастернака (К 75-летию «Сестры моей — жизни») // Звезда. — СПб., 1997, №12. — С. 193-214.

Жолковский А.К. Избранные статьи о русской поэзии: Инварианты, структуры,

стратегии, интертексты. — М.: Изд-во РГГУ, 2005. — 654 с.

Жолковский А.К. Новая и новейшая русская поэзия. — М.: Изд-во РГГУ, 2009.

— 368 с.

Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Работы по поэтике выразительности: Инварианты — Тема — Приемы — Текст. Сборник статей. — М.: Наука, 1996.

— 344 с.

ЗолотоваГ.А. Грамматика как наука о человеке // Русский язык в научном освещении. — М., 2001, №1 — С. 107-113.

Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. — М.: Изд-во МГУ, 1998. — 528 с.

Золян С.Т. Семантика и структура поэтического текста. — Ереван: Изд-во Ереванского ун-та, 1991. — 316 с.

Иванов Вяч. Вс. О теме женщины у Пастернака // «Быть знаменитым некрасиво». Пастернаковские чтения. Вып. 1. — М.: Наследие, 1992. — С.43-54.

Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. — М.: Языки русской культуры, 1999, т. I. — 911с.

Капрусова М. Н. Нерасслышанные диалоги в стихотворении О. Мандельштама «Слышу, слышу ранний лед...» // Русская филология: Ученые записки кафедры истории и теории литературы Смоленского госуд. педагогич. ун-та. Т. 9. — Смоленск: Изд-во СГПУ, 2004. — С. 186-200.

Караулов Ю.Н. Еще один аргумент // Филологический сборник: (к 100-летию со дня рождения академика В.В. Виноградова). — М.: Изд-во ИРЯ РАН, 1995. — С. 209-219.

Карпенко Е.П. Внутренний диалог в лирической поэзии XX века. Автореф. дисс.... канд. филол. наук. — М., 1991. — 24 с.

Карцевский С.О. Об асимметричном дуализме лингвистического знака. // В.А. Звегинцев. История языкознания XIX-XX вв. в очерках и извлечениях. — М.: Просвещение, 1965. ч.2. — С. 85-90.

Кастанеда К. Учения дона Хуана: путь знания индейцев яки. — М.: Миф, 1991. — 236 с.

Квинтилиан М.Ф. Двенадцать книг риторических наставлений. — СПб: Типография Императорской Российской Академии, 1834, Ч. 1. — 486 с. Кобринский A.A. О двух предполагаемых подтекстах стихотворения Мандельштама «День стоял о пяти головах...» // Кормановские чтения. — Ижевск: Изд-во Удмуртского ун-та, 1995, вып.2. — С. 72-78. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис. — М.: Наука, 1986. — 206 с.

Ковтунова И.И. Некоторые направления эволюции поэтического языка в XX веке // Очерки истории языка русской поэзии ХХ-го века. Поэтический язык и идиостиль. — М.: Наука, 1990. — С. 7-27.

Ковтунова И.И. О поэтических образах Бориса Пастернака // Очерки истории языка русской поэзии ХХ-го века. Опыты описания идиостилей. — М.: Наследие, 1995. —С. 132-207.

Ковтунова И.И., Николина H.A., Красильникова Е.В. Поэтическая грамматика. — М.: Азбуковник, 2005. — 429 с. Конецкий В.В. О смысле вопросительности // http://www.baltkon.ru/about/works/detail.php?ID=213

Корман Б.О. Некоторые посылки изучения образа автора в лирической поэзии

(Понимание лирики как системы) // Проблема автора в художественной

литературе. Вып. 1. — Воронеж: Изд-во ВГПИ, 1967. — С. 7-23.

Корман Б.О. Итоги и перспективы изучения проблемы автора // Страницы

истории русской литературы. — М.: Наука, 1971. — С. 199-207.

Корман Б.О. Литературоведческие термины по проблеме автора. — Ижевск:

Изд-во Удмуртского госуд. ун-та, 1982. — С. 4-5.

Кристаль С.Ю. Текстовое ассоциативное поле в поэтическом дискурсе акмеизма (на примере макрополя «творчество»). Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. — СПб, 2003. — 21 с.

Кузина Н.В. Два поэтических мира: О.Э. Мандельштам и Б.Л. Пастернак (19101920). Дисс. ... канд. филол. наук. — Смоленск, 1997. — 284 с. Левин Ю.И. О частотном словаре языка поэта. Имена существительные у О. Мандельштама // Russian Literature. — The Hague: Mouton, 1972, №2. — С. 536.

Левин Ю.И. Лирика с коммуникативной точки зрения // Structure of texts and semiotics of culture. — The Hague: Paris, 1973. — C. 177-195.

Левин Ю.И., Сегал Д.М., Тименчик Р.Д., Топоров В.Н., Цивьян Т.В. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма // Russian Literature. — Amsterdam, 1974, № 7/8. — С. 47-82.

Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. — М.: Языки русской культуры, 1998. — 823 с.

ЛевинтонГ.А. «На каменных отрогах Пиэреи...» // Russian Literature. — Amsterdam, 1977, vol. 3. — С. 201-237.

Левинтон Г.А. Смерть поэта: Иосиф Бродский // Иосиф Бродский: Творчество, личность, судьба: Итоги трех конференций. — СПб.: Журнал «Звезда», 1998а.

— С. 190-215.

Левинтон Г.А. Три разговора о любви, поэзии и (анти)государственной службе

// Россия / Russia. Вып. 1 (9). — М.: О.Г.И., 19986. — С. 213-288.

Лекманов O.A. Книга об акмеизме и другие работы. — Томск: Водолей, 2000.

— 704 с.

Лекманов O.A. Осип Мандельштам. — М.: Мол. гвардия, 2004. — 255 с. Лимантов Ф. С. Лекции по логике вопросов. — Л.: Изд-во ЛГПИ, 1975. — 112 с.

Лихачёв Д.С. Борис Леонидович Пастернак // Пастернак Б.Л. Собр. соч. В 5-ти т, — М.: Худ. лит., 1989, т.1. — С. 201-237.

Ломоносов М.В. Краткое руководство к риторике на пользу любителей сладкоречия // Ломоносов М.В. Поли. Собр. соч. Труды по филологии. — М-Л.: Изд-во АН СССР, 1952, т. 7. — С. 19-79.

Лотман М.Ю. Мандельштам и Пастернак (попытка контрастивной поэтики) // Библиотека журнала «Таллинн». — Таллинн: Aleksandra, 1996, № 1. — 175 с. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. — СПб.: Искусство, 1996а. — С. 718-727. Лотман Ю.М. <«Дрозды» Б. Пастернака> // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. — СПб.: Искусство, 19966. — С. 727-731.

ЛотманЮ.М. Автокоммуникация: «Я» и «Другой» как адресаты // Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиосфера — история. — М.: Языки русской культуры, 1996в. — С. 23-45.

Мартыненко Ю.Б. Антропонимы в поэзии В. Хлебникова и О. Мандельштама. Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. — М, 2002. — 25 с.

Махлин В. Л. Архитектоника культурно-исторического мышления О.Э. Мандельштама // Творчество Мандельштама и вопросы исторической поэтики. — Кемерово: Изд-во Кемеровского госуд. ун-та, 1990. — С. 4-14. Маслова А.Ю. Введение в прагмалингвистику. — М.: Флинта, 2008. — 148 с. Мельникова Е.М. Лексико-семантическая организация прозаических произведений О. Мандельштама. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. — Ярославль, 2005. — 21 с.

Мец А.Г. Комментарий // Мандельштам О. Полное собрание стихотворений / Вступит, статьи МЛ. Гаспарова и А.Г. Меца. — СПб.: Академич. проект, 1995.—С. 581-613.

МирецкаяЕ.В. Маяковский и Пастернак 1910-20-х гг.: к проблеме соотношения поэтических миров // «Быть знаменитым некрасиво...» Пастернаковские чтения. Вып. 1. — М.: Наследие, 1992. — С. 203-2112. Мусхелишвили Н.Л, Сергеев В.М, Шредер ЮД. Дискурс отчаяния и надежды: внутренняя речь и депрагматизация коммуникации. // Вопросы философии. — М, 1997, № 10. —С. 49-61.

Немировская A.B. Интегративный подход к переводу метафоры в художественном тексте // Вестник Красноярского госуд. ун-та. Сер. Гуманитарные науки. — Красноярск: Изд-во Красноярского госуд. ун-та, 2006, №3. —С. 211-213.

Одоевцева И.В. На берегах Невы. — М.: Худ. лит, 1988. — 336 с.

Орлипкий Ю.Б. Стих и проза в русской литературе. — М.: Изд-во РГГУ, 2002.

— 685 с.

Орлова М.Н. О принципах классификации вопросительных предложений. // Вопросы методологии и методики лингвистических исследований. — Уфа, 1965. —С. 118-122.

Очерки истории языка русской поэзии XX века. Поэтический язык и идиостиль.

— М.: Наука, 1990. — 304 с.

Очерки истории языка русской поэзии XX века. Грамматические категории. Синтаксис текста. — М.: Наука, 1993. — 240 с.

Очерки истории языка русской поэзии XX века. Образные средства поэтического языка и их трансформация. — М.: Наука, 1995а. — 263 с. Очерки истории языка русской поэзии XX века. Опыты описания идиостилей.

— М.: Наследие, 19956. — 371.

Падучева Е.В. Вопросительные местоимения и семантика вопроса. // Разработка формальной модели естественного языка. — Новосибирск: Изд-во ВЦ СО АН СССР, 1981. —С. 80-105.

Панова Л.Г. «Мир», «пространство», «время» в поэзии Осипа Мандельштама.

— М.: Языки славянской культуры, 2003. — 808 с.

Пастернак Б.Л. Собрание сочинений. В 5-ти томах. — М.: Худ. лит., 1989, т.1.

— 751 с.

Пастернак Б.Л. Собрание сочинений. В 5-ти томах. — М.: Худ. лит., 1991, т.4.

— 910 с.

Пастернак Б.Л. Полное собрание стихотворений и поэм. / Вступит, ст. В.Н. Альфонсова. — СПб.: Академич. проект, 2003. — 799 с. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография. — М.: Цитадель, 1997. — 728 с. Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки. — М.: Лабиринт, 1998. — 512 с.

Радбиль Т.Б. «Речь от второго лица»: образ адресата в лирике Бродского. // Иосиф Бродский: стратегии чтения. Материалы международной научной конференции 2-4 сентября 2004 года в Москве. — М.: Изд-во Ипполитова, 2005. —С. 44^8.

Распопов И.П. Типы вопросительных предложений в современном русском языке. Автореф. дис. ... канд. филол наук. — Куйбышев, 1953. — 22 с. Распопов И.П. Строение простого предложения в современном русском языке.

— М.: Просвещение, 1970. — 95 с.

РестанП. Синтаксис вопросительного предложения. — М.: Высшая школа, 1972, — 183 с.

Роднянская И.Б. Автор // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Сов. энцикл, 1978, т. 9. — С. 30-34.

Романова И.В. «Почта в один конец»: коммуникативная структура лирики И. Бродского 1957-1978 гг. // Русская филология: Ученые записки кафедры истории и теории литературы Смоленского госуд. педагогич. ун-та. Т. 9. — Смоленск: Изд-во СГПУ, 2004. — С. 206-220.

Романова И.В. Поэтика Иосифа Бродского: Лирика с коммуникативной точки зрения. — Смоленск: Изд-во СмолГУ, 2007. — 327 с.

Ронен О. Лексический повтор, подтекст и смысл в поэтике Осипа Мандельштама // Slavic Poetics: Essays in Honor of Kiril Taranovsky. — The Hague: Paris, 1973. — C. 367-386. Русская грамматика. — M.: Наука, 1980, т.2. — 709 с.

Русский язык. Энциклопедия — М.: Большая Российская энцикл.; Дрофа, 1997.

— 703 с.

Седакова O.A. «Вакансия поэта»: К поэтологии Пастернака // «Быть знаменитым некрасиво...». Пастернаковские чтения. Вып. 1. — М.: Наследие, 1992.

Семенко И.М. Поэтика позднего Мандельштама. От черновых редакций — к

окончательному тексту. — М.: Ваш Выбор ЦИРЗ, 1997. — 144 с.

Синявский А.Д. Поэзия Пастернака // Пастернак Б.Л. Стихотворения и поэмы.

— М.: Сов. писатель, 1965. — С. 9-62.

Сковородников А.П. Риторический вопрос // Культура русской речи. Энциклопедический словарь-справочник. — М.: Флинта, Наука, 2003. — С. 592-596.

Смирнов И.П. «Метель» Б. Пастернака // Поэтический строй русской лирики.

— Л: Наука, 1973. — С. 236-353.

Смирнов И.П. Порождение интертекста: Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества БЛ. Пастернака. — СПб: Питер, 1995. — 190 с. Солганик Г.Я. Стилистика текста. — М.: Флинта, Наука, 1997. — 256 с. Струве H.A. Осип Мандельштам. — London: Overseas publications, 1988. — 336

Р-

Сурат И.З. Мандельштам и Пушкин. — М.: Изд-во ИМЛИ РАН, 2009. — 384 с. Тарановский К.Ф. О поэзии и поэтике. — М.: Языки славянской культуры, 2000. — 432 с.

Тоддес Е. А. Мандельштам и Тютчев // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. — 1974, № 17 — P. 59-86.

Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. —Л.: Госиздат, 1930. — 333с. Тынянов Ю.Н. Блок // Тынянов Ю.Н. Литературный факт. — М.: Высшая школа, 1993. — С. 224-229.

ТюпаВ.И. Проблема эстетического адресата в творческом самоопределении Мандельштама // Творчество Мандельштама и вопросы исторической поэтики.

— Кемерово: Изд-во Кемеровского госуд. ун-та, 1990. — 144 с.

Успенский Б.А. Поэтика композиции // Успенский Б.А. Семиотика искусства. М.: Языки русской культуры, 1995. — 360 с.

Успенский Ф.Б. Три догадки о стихах Осипа Мандельштама. — М.: Языки славянской культуры, 2008. — 112 с.

Фарыно Е. Два поэтических портрета. (Ахматова —Пастернак) // Boris Pasternak. Essays. — Stockholm: Edited by Nils Âke. Nilsson, 1976. — C. 52-66. Фарыно E. К проблеме кода лирики Пастернака // Russian Literature. — Amsterdam, 1978, vol. VI. — P. 69-101.

Фарыно Е. Греческая губка на зеленой скамейке в «Весне» Пастернака // Dissertationes Slavicae, XIX. Материалы и сообщения по славяноведению. — Szeged, 1988а. — С. 181-221.

Фарыно Е. Иконизм и иконность поэтики Пастернака. // Música Antaqua Europae Orientalis. Vol.2: Acta Slavica. — Bydgoszcz, 19886. — С. 283-298. Фарыно Е. Некоторые вопросы поэтики Пастернака («Вечерело, Повсюду ретиво...») // Dissertationes Slavicae, XIX. Материалы и сообщения по славяноведению. — Szeged, 1988в. — С. 135-180.

Фарыно Е. Дешифровка // Russian Literature. — Amsterdam, 1989, vol. XXVI-I.

— P. 21-49.

Фарыно E. Юрятинская читальня и библиотекарша Авдотья (Архепоэтика «Доктора Живаго» // Сборник статей к 70-летию проф. Ю.М. Лотмана. — Тарту: изд-во Тартусского ун-та, 1992. — С. 385-411.

Фарыно Е. Три заметки к «определениям» поэзии, творчества и души Пастернака // Алфавит. Филологический сборник. — Смоленск: Изд-во СГПУ,

2002, т.4.

Фатеева H.A. Стих и проза как две формы существования поэтического идиостиля. Дисс. ... док. филол. наук. — М, 1996.

Фатеева H.A. Поэт и проза: Книга о Пастернаке. — М.: Новое литературное обозрение, 2003. — 400 с.

Фатеева H.A. От «сложного» к «простому» и обратно: об эволюции художественной системы Бориса Пастернака // Лотмановский сборник. Вып. 3.

— М.: Изд-во РГГУ, 2004. — С. 696-707.

Фатеева H.A. Синтез целого: На пути к новой поэтике. — М.: Новое литературное обозрение, 2010. — 352 с.

Флейшман Л. Борис Пастернак в двадцатые годы. — СПб.: Академич. проект,

2003.—464 с.

Цицерон М.Т. Три трактата об ораторском искусстве. — М.: Наука, 1972. — 472 с.

Черашняя Д.И. Субъектный строй «Разговора о Данте» // Известия РАН. Сер. литературы и языка. Т. 50. — М., 1991, №3. — С. 263-268.

Чернышевский Н.Г. Стихотворения графини Растопчиной // Чернышевский Н.Г. Полное собрание сочинений: В 15 т. Т. 3. — М.: Гослитиздат, 1947. — С. 453-468.

Шангриладзе Кот. (мл.) К вопросу о вопросе. // Теоретические и экспериментальные исследования в области структурной и прикладной лингвистики. — М.: Изд-во МГУ, 1973. — С. 218-229.

Шатуновский И.Б. Основные коммуникативные типы полных (общих) вопросов в русском языке // Русский язык: пересекая границы. — Дубна: Международный университет природы, обще-ства и человека «Дубна», 2001. — С.246-265.

Шатуновский И.Б. Основные когнитивно-коммуникативные типы общих вопросов в русском языке // Диалог: Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии. — М.: Наука, 2005. — С. 502-506. Шмид В. Нарратология. — М.: Языки славянской культуры, 2003. — 312 с. Юнггрен А. «Сад» и «Я сам»: Смысл и композиция стихотворения «Зеркало» // Boris Pasternak and His Times. Selected Papers from the Second International Symposium on Pasternak. — Berkeley: Edited by Laser Fleishman, 1989. — P. 224237.

Якобсон P. Работы по поэтике. — M.: Прогресс, 1987. — 365 с. Brown С. Mandelstam. — Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1973. — 320 p. Childers R., Crone A.I. The Mandel'stam presens in the dedication of «Поэма без героя» // Russian Literature. — Amsterdam, 1984. Vol. VI-I. — P. 69-82. NilssonN.A. Life as Ecstasy and Sacrifice: Two Poems by Boris Pasternak. // Pasternak. A Collection of Critical Essays. — Edited by V. Erlich. Englewood Cliffs, New Jersey: Prentice-Hall, Inc. — P. 51-67.

O'Connor K.T. Boris Pasternak's «My Sister— Life»: the Illusion of Narrative. — Ann Arbor: Ardis, 1988. — 207 p.

Taranovsky К. Essays on Mandelstam — Cambridge (Mass.): Harvard University Press, 1976, — 180 p.

Uzarevic J. К проблеме лирического субъекта в лирике Бориса Пастернака // Studia filologiczne. — Bydgoszcz, 1990.

Zsolt M. Зеркало как метафора познания // Пушкин и Пастернак. Материалы Второго Пушкинского Коллоквиума. — Budapest: Studia Russica Budapestinensia, 1991, №1. — С. 185-192.