Евразийская идеократия и государственно-правовое учение В.С. Соловьева тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 12.00.01, кандидат юридических наук Крымов, Андрей Владимирович

• Крымов, Андрей Владимирович
• кандидат юридических наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат юридических наук Крымов, Андрей Владимирович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ЕВРАЗИЙСТВО: ИСТОРИЯ И ТЕОРИЯ.

§ 1. История и общие замечания по теории евразийства.

§ 2. Теоретические предпосылки евразийской государственно-правовой концепции.

ГЛАВА 2. ЕВРАЗИЙСКОЕ ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОЕ УЧЕНИЕ.

§ 1. О христианских основах евразийского государственного идеала.

Антиномия власти.

§ 2. «Государство правды» и «гарантийное» государство.

§ 3. Правовая доктрина евразийства.

ГЛАВА 3. ИДЕАЛ СВОБОДНОЙ ОБЩИННОСТИ B.C. СОЛОВЬЁВА.

§ 1. Основы философии всеединства.

§ 2. Государственно-правовые взгляды B.C. Соловьёва.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Евразийская идеократия и государственно-правовое учение В.С. Соловьева»

Актуальность выбранной темы исследования объясняется тем, что в современной России и теперь ещё ощущается глубокий ценностный кризис, вызванный крушением советской политической и идеологической системы. Определённая, и не малая часть, общества по-прежнему склоняется к реставрации социалистического режима. Существуют и сторонники возвращения к монархии. Кроме того, несмотря на рост социальной напряжённости и понижение уровня материального благополучия населения, вызванного либерально-демократическими преобразованиями девяностых годов прошлого века, в России имеется значительное число сторонников этого пути развития, желающих заимствовать западноевропейскую систему ценностей и политико-правовых идей, образующих культурную основу наиболее развитых государств в настоящее время.

Помимо этого, каждая новая работа, посвящённая прояснению того или иного аспекта евразийской идеологии, позволяет более объективно оценивать само движение и ту противоречивую эпоху, на фоне которой оно развивалось. В современной научной литературе по-прежнему встречаются самые разные оценки евразийства. Причина этого кроется в неопределённости настоящего исторического момента. До сих пор не получил решения вопрос о месте русской культуры в мире, что препятствует обретению смысла любой созидательной деятельности. И в обществе, и во властных структурах утрачено представление о духовной основе, идейном центре русского самостоятельного бытия. Всё это сказывается на состоянии отечественной государственности, по нашему мнению, ошибочно ориентированной на эгалитарные демократические образцы. В силу этих соображений представляется важным популяризировать государственно-правовое учение B.C. Соловьёва, в котором в полной мере реализуется идея синтеза западноевропейских и восточных культурных достижений, проявившаяся уже в стремлении сочетать традиционную для России монархическую форму правления с христианским пониманием власти как ответственного общественного служения. Всё это дополняется почти классическим либерализмом в сфере правовых взглядов русского философа, его желанием создать доктрину русского христианского правового монархизма.

Крайне негативной тенденцией российского исторического процесса является стремление при смене социально-политических идеалов полностью отказываться от опыта, приобретённого в предыдущий период, и всякий раз начинать с белого листа (1917 и 1991 годы). В связи с необходимостью преодоления этого возрастает актуальность исследований, направленных на поиск примиряющих стратегий общественного развития, на восстановление социального, духовного и политического единства.

Степень научной разработанности проблемы. Пик популярности евразийских идей пришёлся на середину девяностых годов прошлого века. В это время появилось большое количество исследовательских статей и публикаций работ Н. С. Трубецкого, Г. В. Флоровского и П. Н. Савицкого в журналах «Иностранная литература», «Политические исследования», «Знамя», «Новый мир», «Вестник Московского университета», «Наш современник», «Вопросы философии».

Со временем в научной среде обнаружились серьёзные расхождения в вопросах понимания эмигрантского интеллектуального течения: от крайнего неприятия вследствие тоталитарности идеологии (В. А. Сендеров, А. Умланд) до признания в качестве основы для международной деятельности отечественного правительства и создания общероссийского политического общественного движения «Евразия» (А. Г. Дугин).

Отечественный культуролог В. А. Сендеров (действительный член Нью-Йоркской академии наук) и зарубежный исследователь неоевразийства А. Умланд1 полагают, что и классическое евразийство, и его современная интерпретация (А. Г. Дугин) являются разновидностью фашистской идеологии, опасность популяризации которой должна быть очевидна для любого здравомыслящего человека как в России, так и за рубежом. Считая, что в своём стремлении представить альтернативу большевизму в случае его падения в родной стране, евразийцы создали лишь вариацию тоталитарно-рационалистической идеологии, типичной для XX столетия, В. А. Сендеров отвергает любую возможность использования этого интеллектуального наследия2. Н. И. Цимбаев - доктор исторических наук — рассматривает евразийство в качестве разновидности советской идеологии. Отмечая, в качестве достижения евразийства, отказ от старых политических разногласий дореволюционного периода и принятие диктатуры большевиков как факта, Л. И. Новикова (доктор философских наук, Институт философии РАН) полагает, что развивавшиеся лидерами движения идеи органично вписываются в парадигму тоталитаризма3.

Того же мнения придерживается ещё один зарубежный учёный - Л. Люкс, обнаруживший глубокое идейное родство, несмотря на отсутствие непосредственных контактов, между немецким движением периода Веймарской республики, получившим название «Консервативная революция», и евразийцами. «Консервативные революционеры», в число которых включаются Эдгар Юлиус Юнг, Артур Мёллер ван ден Брук, Эрнст Юнгер, Освальд Шпенглер и даже Карл Шмитт4, по мнению Л. Люкса, в своём желании скорейшего падения непрочного либерального режима, установившегося в Германии после поражения в Первой мировой войне,

1 Умланд, А. Концептуальные и контекстуальные проблемы интерпретации современного русского ультранационализма / А. Умланд // Вопросы философии. - 2006. - № 12. - С. 6481.

2 Сендеров, В. А. Евразийство - миф XXI века? / В. А. Сендеров // Вопросы философии. -2001.-№4.-С. 47-55.

3 Евразийство: за и против, вчера и сегодня (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. - 1995. -№ 6. - С. 3-48.

Умланд, А. «Консервативная революция»: имя собственное или родовое понятие? / А. Умланд // Вопросы философии. - 2006. - № 2. - С. 116-126. способствовали тому, что значительная часть интеллигенции приветствовала приход А. Гитлера к власти5.

С достаточно неожиданной позиции евразийство критикуется Н. А. Нарочницкой и К. Г. Мяло, отмечающими его антирусскую направленность: в СССР права представителей русской национальности оказались наименее гарантированными, и именно интересами русского населения постоянно пренебрегало партийное и государственное руководство для умиротворения националистических элит других союзных республик. В связи с этим евразийская стратегия развития, являясь, по сути, продолжением прежней политики советского правительства, угрожает утратой русской идеи, национальной самобытности и «православной вселенскости», заменяя всё это сомнительным исламским либо языческим универсализмом, основанным на постулатах геополитики и фашистской идеологии6.

И. Н. Сиземская (доктор философских наук, Институт философии РАН), отвергая политическую составляющую евразийства, полагает историософию движения, заслуживающей внимательного изучения специалистов7. Основная задача современного этапа развития - возвращение России в общеевропейскую цивилизацию, которое полностью исключается нацеленностью на реализацию евразийского плана государственных преобразований.

Среди известных учёных, отстаивавших тезис о своевременности актуализации евразийства, можно назвать А. С. Панарина - доктора философских наук, сотрудника Института философии РАН. Этот специалист заявлял о возможном примирении ислама и христианства на постсоветском пространстве посредством выявления сферы сверхнациональных и общерелигиозных ценностей, ориентация на которые в совместной

5 Люкс, Л. Евразийство и консервативная революция. Соблазн антизападничества в России и Германии / Л. Люкс // Вопросы философии. - 1996. - № 3. С. 66.

6 Нарочницкая, Н. А. Ещё раз о «евразийском соблазне» / Н. А. Нарочницкая, К. Г. Мяло // Наш современник. - 1995. -№ 4. С. 133.

7 Новикова, Л. И., Сиземская, И. Н. Введение // Мир России - Евразия: Антология / Сост. Л. И. Новикова, И. Н. Сиземская. -М.: Высшая школа, 1995. С. 5-20. созидательной деятельности евразийских народов позволит преодолеть окраинный сепаратизм, этнические и межконфессиональные конфликты. А. С. Панарин подчёркивал необходимость внешнеполитической стратегии, направленной на сближение и взаимовыгодное сотрудничество со странами о тихоокеанского региона . Однако, определяя существо пагубного для России «геополитического сценария», связанного с вооружённой государственной автаркией и активной борьбой за «жизненное пространство», учёный словно забывал о том, что стремление к изоляции и противостоянию западноевропейской цивилизации в определённой мере характерны именно для классического евразийства Н. С. Трубецкого и П. Н. Савицкого.

Все названные авторы занимались исследованием евразийства с позиций, главным образом, философии культуры и политологии, почти не касаясь государственно-правового проекта, предложенного Л. П. Карсавиным, Н. Н. Алексеевым. Эта сторона евразийской концепции подробно рассмотрена в специальных работах С. П. Овчинниковой9, А. А. Горшколепова10, И. В. Новожениной11, И. В. Борщ12. Однако эти авторы убеждены в том, что евразийское государственно-правовое учение представляет собой целостное теоретическое построение, созданное усилиями исключительно Н. Н. Алексеева, оставляя в стороне статьи В. Н. Ильина и М. В. Шахматова. Это не касается И. Н. Борщ, в диссертации которой прослеживается эволюция философско-правовых взглядов Н. Н. Алексеева, и евразийский период его творчества не является в этом плане определяющим. В исследованиях С. П. Овчинниковой и А. А. Горшколепова

8 Панарин, А. С. Россия в Евразии: геополитические вызовы и цивилизационные ответы / А. С. Панарин // Вопросы философии. - 1994. -№ 12. С. 30-31.

9 Овчинникова, С. П. Российская правовая государственность; евразийский проект Н. Н. Алексеева: Дис. канд. юрид. наук: 23.00.02 / С. П. Овчинникова. - Ростов-на-Дону, 2001. - 156 с.

10 Горшколепов, А. А. Идеократическая государственность: Дис. канд. юрид. наук: 23.00.02 / А. А. Горшколепов. - Ростов-на-Дону, 2001.- 175 с.

11 Новоженина, И. В. Государственно-правовое учение Алексеева Н. Н.: Автореф. дис. канд. юрид. наук: 12.00.01 / И. В. Новоженина, - Уфа, 2002. - 22 с.

12 Борщ, И. В. Философия права Н. Н. Алексеева: Дис. канд. юрид. наук: 12.00.01 / И. В. Борщ. - Москва, 2005. - 196 с. модель «идеократического государства» Н. Н. Алексеева рассмотрена как реальная альтернатива доктрине либерального правового государства. Особые преимущества этой модели заключаются в её самобытности и соответствии национальным традициям понимания государственной власти, её смысла и социального назначения.

В настоящей работе содержатся результаты изучения одного из сочинений Н. Н. Алексеева «Основы философии права», опубликованного в 1924 году, т.е. за два года до присоединения автора к евразийской группе. Целесообразность анализа этой книги объясняется тем, что учёный в период с 1926 по 1932 годы сосредоточился на написании статей и монографий, посвящённых, в основном, проблемам государствоведения. В связи с этим можно считать, что H.H. Алексеев в то время полагал все основные вопросы права разрешёнными в своих более ранних произведениях, а в статье

1 7

Обязанность и право» - небольшом исследовании евразийского цикла -прямо предполагается знакомство читателя с работой «Основы философии права». Это справедливо и для исследования, озаглавленного «Религия, право и нравственность»14, важного для понимания теории «правообязанности».

Евразийское движение по-прежнему вызывает споры; к тому же, яркие, поражающие своей новизной толкования российского исторического процесса и неожиданные, почти мистические прозрения евразийцев недостаточно проанализированы специалистами. Рост популярности евразийских идей совпадает с периодами кардинальных изменений господствующей государственной идеологии и объясняется тем, что в этом учении предпринимается попытка обоснования монизма и универсализма в истории Евразии15.

13Алексеев, Н. Н. Обязанность и право / Н. Н. Алексеев // Евразийская хроника / Париж: Евразийское книжное издательство. - 1928. - Вып. X. - С. 19-27.

14 Алексеев, Н. Н. Религия, право и нравственность / Н. Н. Алексеев. - YMCA, PRESS, Paris, 1930.-106 с.

15 Мелих, Ю. Б. Персонализм J1. П. Карсавина и европейская философия / Ю. Б. Мелих. -М.: Прогресс - Традиция, 2003. С. 244.

Не менее сложным представляется и вопрос оценки государственно-правовой составляющей философского наследия В. С. Соловьёва. Сегодня в научной литературе нечасто можно увидеть специальные исследования, посвященные социально-политическим аспектам целостной концепции первого русского философа-систематика. Отчасти это объясняется тем, что со времён обращения к текстам В. С. Соловьёва таких известных русских учёных, как Б. Н. Чичерин16, П. И. Новгородцев17, Н. А. Бердяев, Н. О.

18

Лосский и др., предполагался доказанным отказ самого философа от своих теократических взглядов в последней крупной работе «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории», наполненной христианской эсхатологией. В связи с этим наиболее детального изучения были удостоены собственно философские и этические сочинения В. С. Соловьёва. Исключением являются работы Александра Семёновича Ященко (1877-1934), русского юриста, философа и педагога, предложившего идею синтетической теории права19 и в значительной мере опиравшегося при этом именно на труды «русского Оригена XIX века».

Большинство современных русских учёных единодушно в оценке теократии В. С. Соловьёва как утопии. Знаменательно только, что И. А. Исаев20 в своей работе «Политико-правовая утопия в России (конец XIX — начало XX в.)» определяет её как утопию консервативную, направленную на сохранение существовавшего тогда государственного строя, в то время как В.

16 Чичерин, Б. Н. Мистицизм в науке. Владимир Соловьёв. Критика отвлечённых начал / Б. Н. Чичерин // Вл. Соловьёв: pro et contra. Том II / Сост. и примеч. В. Ф. Бойкова; сост. послесл. и примеч. Ю. Ю. Булычёва. - СПб.: РХГИ, 2002. - С. 533-563.

17 Новгородцев, П. И. Идея права в философии Вл. С. Соловьёва / П. И. Новгородцев // Там же. С. 889-902.

18 Лосский, Н. О. Вл. Соловьёв и его преемники в русской религиозной философии / Н. О. Лосский // Там же. С. 872-888.

19 Ященко, А. С. Философия права Владимира Соловьёва. Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государства / А. С. Ященко; ст., коммент. и сост. А. П. Альбова. - СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России: Алетейя, 1999. - 252 с.

20 Исаев, И. А. Политико-правовая утопия в России (конец XIX - начало ХХв.) / И. А. Исаев. - М.: Наука, 1991.-272 с.

К. Кантор21 отмечает в ней близость идеям либералов-западников. О либерализме концепции B.C. Соловьёва пишет и Е. Н. Цимбаева, считающая автора «Трёх разговоров.» интеллектуальным последователем П. Я.

99

Чаадаева . Таким образом, восприятие философского творчества В. С. Соловьёва далеко не однозначно, а сами тексты по-прежнему нуждаются в кропотливом изучении.

Объектом исследования является российская государственность и система права в их философской обоснованности и социально-культурной обусловленности.

Предметом исследования выступают государственно-правовые концепции B.C. Соловьёва и евразийцев как попытки примирения и согласования культурных традиций Запада и Востока.

Цель исследования заключается в установлении причин кардинальных отличий евразийской модели идеократического государства и идеала свободной общинности B.C. Соловьёва, имевших общую философскую основу - христианскую доктрину всеединства, а также в выявлении значения этих проектов для современного российского государства и права.

Достигнуть заявленной цели представляется возможным после предварительного разрешения ряда задач: осуществить анализ идеократической государственности для выявления идеала, лежащего в её основе, не ограничиваясь при этом исключительно концепцией H.H. Алексеева и привлекая результаты исследования государственно-правовых вопросов, полученные в евразийский период своей научной деятельности М.В. Шахматовым, В.Н. Ильиным и Л.П. Карсавиным;

21 Кантор, В. К. Владимир Соловьёв: имперские проблемы всемирной теократии / В. К. Кантор // Вопросы философии. - 2004. - № 4. - С. 126-144.

22 Цимбаева, Е. Н. Русский католицизм. Забытое прошлое российского либерализма / Е. Н. Цимбаева. - М.: Эдиториал УРСС, 1999. - 184 с.

- определить степень национально-культурной самобытности государственно-правовой программы евразийства и полезности её возрождения в современных условиях;

- установить в какой мере главные разработчики евразийской идеологии ориентировались на традиции русской государственной и правовой мысли;

- сравнить систему государственно-правовых взглядов B.C. Соловьёва и евразийскую теорию государства с целью выявления исходных начал и противоречий обеих концепций, основанных на философии всеединства;

- выяснить, может ли евразийская идеократия рассматриваться в качестве русской альтернативы западноевропейской теории правового государства;

- ответить на вопрос о возможности реализации мероприятий, предложенных B.C. Соловьёвым, евразийцами и направленных на возрождение российской государственности и права посредством непротиворечивого согласования традиций Запада и Востока.

Методологическую базу данного диссертационного исследования образуют общие, специальные и частноправовые методы, используемые учёными для изучения вопросов теории и истории государства и права, истории учений о государстве и праве. В процессе решения исследовательских задач особенно эффективным оказалось применение формально-логического, герменевтического, системно-структурного, исторического и частноправовых (формально-юридического, сравнительно-правового) методов научного познания.

Теоретическую основу этого диссертационного исследования составили труды Б.Н. Чичерина, П.И. Новгородцева, И.А. Ильина, Б.А. Кистяковского, Л.И. Петражицкого, JI.A. Тихомирова, A.C. Ященко, Б.П. Вышеславцева, H.A. Бердяева, С.Н. Булгакова, В.В. Зеньковского, Н.О. Лосского, С.Л. Франка, Ф.А. Степуна - классиков отечественной социально-философской и юридической мысли, а также работы современных российских и зарубежных учёных: Н.М. Азаркина, М.Г. Вандалковской, A.M. Величко, П.П. Гайденко, P.A. Гальцевой, В.Г. Графского, А. Игнатова, И.А. Исаева, В.К. Кантора, Дж.Л. Клайна, А.И. Ковлера, М.А. Колерова, В.А. Лекторского, Л. Люкса, Л.С. Мамута, О.В. Мартышина, H.A. Нарочницкой, B.C. Нерсесянца, С.Н. Пушкина, В.А. Сендерова, Ю.А. Тихомирова, А. Умланда, С.С. Хоружего, E.H. Цимбаевой.

Основными источниками работы стали сочинения ведущих теоретиков евразийства — H.H. Алексеева, Л.П. Карсавина, П.Н. Савицкого, Н.С. Трубецкого, П.П. Сувчинского, М.В. Шахматова, В.Н. Ильина; их критиков -H.A. Бердяева, П.М. Бицилли, A.A. Кизеветтера, Ф.А. Степуна, Г.В. Флоровского и философские труды B.C. Соловьёва.

Научная новизна исследования определяется следующим: государственно-правовые представления евразийцев изучались с позиций их соответствия философии всеединства, заявленной лидерами движения в качестве идейного ядра нового мировоззрения, для чего одновременно проводилось сравнение с идеалом «свободной общинности» B.C. Соловьёва, который ранее евразийцев развил философию всеединства с тем, чтобы применить её для выработки теории христианского правового государства; в работе показано, что евразийцам не удалось определить сущность «идеи-правительницы» (смыслового центра их системы взглядов), необходимой для победы над коммунистической идеологией и создания идеократического государства; наиболее известный и изложенный в программных документах евразийского движения государственно-правовой проект («гарантийное государство» или подлинная евразийская идеократия), авторами которого выступили Л.П. Карсавин и H.H. Алексеев, не рассматривается в качестве единственного, ему противопоставляется концепция «государства правды», предложенная М.В. Шахматовым, которая в большей степени соответствует истории и традициям российской многонациональной государственности;

- в работе изложены результаты анализа правопонимания H.H. Алексеева и показано, что оно сформировались под влиянием западноевропейской философии права, её методологии, практически не связано с российскими правовыми идеалами и оказалось лишено критерия разграничения права и закона, что не позволяет рассматривать «гарантийное государство» в качестве варианта правового государства; в процессе изучения сочинений Л.П. Карсавина и H.H. Алексеева, посвящённых вопросу определения права, были выявлены противоречия в их позициях, что нарушает стройность всей евразийской государственно-правовой идеологии.

Научная новизна исследования находит непосредственное выражение в основных положениях, выносимых на защиту:

1. Раскол нового эмигрантского интеллектуального течения оказался предопределённым по той причине, что философия всеединства, использованная Л.П. Карсавиным для обоснования идейной платформы евразийства, по своему содержанию и в силу глубинной связи с христианством не могла быть логически непротиворечиво согласована с теорией автаркических государств, территории которых представляли собой замкнутые в географическом и культурном понимании месторазвития.

2. Противоречие между философией всеединства и принципом автаркии не позволило евразийцам сформулировать положительную государственную идеологию в качестве альтернативы коммунистической и привело к тому, что проект гарантийного государства («подлинной» евразийской идеократии) может оцениваться только как не содержавший в себе никаких гарантий от превращения в новую форму тоталитаризма.

3. Государственно-правовой проект евразийцев имел в своей основе, как минимум, два теоретически не сочетаемых идеала - «государство правды» и гарантийное государство, раздельное рассмотрение которых позволяет ответить на вопрос о причинах различий в критическом восприятии упомянутой части наследия русской эмиграции.

4. Процесс политизации движения, характерный для второго периода истории евразийства (1925-1929 гг.), послужил причиной того, что концепция «государства правды», разработанная М.В. Шахматовым на основе анализа летописей и иных памятников древнерусской литературы, осталась невостребованной при построении теории идеократии, выполненном Н.С. Трубецким, Л.П. Карсавиным и H.H. Алексеевым.

5. Исследование вопросов сочетания монархии и христианства, а также формулирование государственного идеала русского народа посредством обращения к требованиям бунтовавших казаков и сектантов, осуществлённые H.H. Алексеевым с целью объяснения отказа евразийцев от дальнейшего теоретического развития доктрины российского монархического государства ввиду её исчерпанности, в действительности не содержали в себе никаких доказательств этого, а стремление к разработке теории идеократического государства объяснялось только сложившейся в Европе к концу двадцатых годов прошлого столетия ситуацией, вызвавшей к жизни фашистский и нацистский государственные режимы.

6. Создавший евразийское правопонимание H.H. Алексеев поставил себе задачу разграничить право и нравственность, решая которую, он утратил критерий оценки позитивного права конкретного государства, а именно это представляется наиболее важным для теории правового государства независимо от того, на каких традициях — западноевропейских или самобытных евразийских - она основывается.

7. Идеал свободной общинности B.C. Соловьёва имеет много общего с евразийским государственным проектом, но при этом не содержит в себе противоречий свойственных последнему, поэтому может быть использован для возрождения русской государственности и построения альтернативной модели российского правового государства, соответствующей отечественным историческим и культурным традициям.

Теоретическое значение исследования определяется тем, что сформулированные в нём положения и выводы расширяют и уточняют объём научной информации об истоках и истории российских государственно-правовых учений. Полученные в работе результаты способствуют более полному восприятию и объективной оценке интеллектуального наследия русской эмиграции, включению его в общую историю отечественной государственно-правовой мысли.

Практическая применимость результатов исследования объясняется возможностью их использования в процессе преподавания таких учебных дисциплин, как «Русская философия права», «История правовых и политических учений», «Теория государства и права» и «Отечественная история». Материалы диссертации могут быть использованы при написании курсовых и дипломных работ, учебных пособий.

Апробация и внедрение результатов исследования. Главные положения данной работы нашли своё отражение в научных статьях и выступлениях автора на Всероссийских научно-практических конференциях «Инновации в государстве и праве России» (г. Нижний Новгород, 19-20 апреля 2007 года и 29-30 апреля 2008 года) и Международной научно-практической конференции «Проблемы модернизации российского общества: социокультурные, правовые, экономические, экологические аспекты» (Нижний Новгород, 20 апреля 2006 года). Теоретические положения и выводы этой диссертации используются в научно-исследовательской и педагогической деятельности сотрудников соответствующих кафедр Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского и Нижегородского филиала Государственного университета - Высшая Школа Экономики, что подтверждается актами о внедрении.

Структура диссертационного исследования предопределяется целью, объектом и предметом исследования. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и библиографического списка.

Заключение диссертации по теме «Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве», Крымов, Андрей Владимирович

Заключение

Изучая историю евразийского движения очень сложно отказаться от мысли, несмотря на все уверения Н.С. Трубецкого и П.Н. Савицкого, о стремлении его участников следовать интеллектуальной моде (исключительно европейской, что особенно важно). Евразийская идеология оказалась схожей с мыслями О. Шпенглера (период написания книги «Закат Европы»). Здесь же необходимо вспомнить о набиравшей популярность во всей Европе геополитике. Выводы представителей этой науки также оказались удивительно созвучны евразийским взглядам, кроме этого, следует отметить и то, как внимательно главные идеологи нового направления следили за изменениями политической ситуации в фашистской Италии и нацистской Германии.

В философии права H.H. Алексеева ощущается значительное влияние феноменологии Э. Гуссерля и теории элит В. Парето. В целом, заметно преимущественное обращение учёного-евразийца к немецким и австрийским правоведам, постоянные отсылки к сочинениям которых присутствуют во всех его произведениях. Всё это и сказанное ранее свидетельствует о том, что евразийцы в своих теоретических разработках целиком принадлежали европейской культуре, и весь их бунт сводился только к её формальному отрицанию. В итоге их многообещающее обращение к Востоку оказалось простой декларацией, не подкреплённой никакими дальнейшими изысканиями. Л.П. Карсавин и H.H. Алексеев постоянно критиковали европейские политические процессы, и в результате оба обратились к системе советов, созданной в СССР большевиками, господство которых они считали следствием,западничества, погубившего Российскую империю.

История любой науки (и юридической в том числе) представляет собой процесс постепенного накопления сведений и наблюдений об изучаемом объекте. На основе этого эмпирического материала мыслители постоянно предпринимали попытки создания теорий, с помощью которых можно было объяснить все выявленные факты и спрогнозировать обнаружение новых. Совокупность таких теорий, созданных учёными в отдельных областях исследований, должна послужить базисом для построения общенаучной картины мира. Такой подход оказался эффективным для наук о природе, но его перенос в сферу гуманитарных исследований едва ли будет столь же результативен: «Социологические, этические и юридические теории и конструкции обнаруживают неудержимое, но пагубное стремление к искусственному упрощению вопросов, постоянное тяготение к монизму, к выведению всего научного построения из единого принципа»170. В то время как социальная действительность всегда сложнее и в меньшей степени предсказуема, чем окружающая человека природная среда.

Если история естественных наук представляет собой смену одной долгое время господствовавшей парадигмы другой, для которой прежняя становится лишь частным случаем проявления ещё более общих закономерностей (классическая механика Ньютона и современная физика), то общественные явления допускают разнообразные толкования, что влечёт за собой возникновение новых исследовательских групп и появление различных точек зрения на ту или иную проблему, ни одна из которых не может считаться единственно правильной.

В первой трети XX века, когда юридический позитивизм, психологическая и социологическая теории права подверглись критике, и специалисты отказались от попыток объяснения всех правовых явлений только с позиций названных школ, некоторые учёные пришли к выводу о возможности создания примиряющей концепции (синтетической философии права). Наиболее отчётливо идея синтеза проявилась в работах Александра Семёновича Ященко (1877 - 1934 гг.) - русского философа, правоведа и педагога — в одном из своих главных сочинений прямо заявившего о том, что:

170 Ященко, А. С. Философия права Владимира Соловьёва. Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государства / А. С. Ященко; сост., вступ. ст. и комментарии А. П. Альбова. — СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России: Алетейя, 1999. С. 57.

Во избежание ложной односторонности, необходимо стать на синтетическую точку зрения и искать исчерпывающих и многосторонних определений, которые обнимали бы собою все остальные определения и заключали бы их в себе внутренне-связанными»171. Примечательно, что A.C. Ященко при разработке синтетической теории права и государства опирался, главным образом, на работы B.C. Соловьёва, который стремился построить синтетическую философию. Евразийцы также использовали творческое наследие названного религиозного мыслителя для разрешения противоречий и пытались осуществить тройной синтез:

1) примирение западной и восточной культурных традиций;

2) соединение органической школы в государствоведении и западноевропейского индивидуализма, избежав крайностей этих концепций;

3) раскрытие существа государственной идеологии русского народа, в которой удалось бы совместить иосифлянство, взгляды нестяжателей, сектантство, диктатуру и непосредственную демократию казаков.

Евразийство оказалось в высшей степени противоречивым учением. И противоречивость его объясняется в первую очередь его злободневностью. Возникнув в атмосфере государственного краха и крушения имперской идеологии, в ситуации, когда даже ближайшее будущее родной страны было под вопросом, это мировоззрение оказалось пропитано тоской мыслителей по старой России - России их молодости, невозвратной и поруганной большевиками, преданной бывшими союзниками в Первой мировой войне, испытавшей все беды братоубийства, потерявшей веками формировавшуюся наиболее выдающимися представителями отечественной интеллектуальной элиты государственную и общественную идеологию, утратившую самое важное — духовные ориентиры и шкалу общепризнанных ценностей. Ко всему этому примешивалось чувство вины перед предками за неисполненное

171 Ященко, А. С. Философия права Владимира Соловьёва. Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государства / А. С. Ященко; сост., вступ. ст. и комментарии А. П. Альбова. - СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России: Алетейя, 1999. С. 58. историческое предназначение стать Третьим Римом, объединить славянство и вывести его на историческую арену для культурного созидания и раскрытия миру новых смысловых граней христианской истины. Свершившееся воспринималось ещё тяжелее в силу того, что духовный ренессанс Серебряного века, наполнявший в первое десятилетие нового столетия русскую душу особой, ни с чем не сравнимой надеждой на скорое исполнение всех обетований, был прерван, а его ведущие деятели — пророки новой эпохи - оказались распылёнными по всем странам, обречёнными на неопределённо долгое пребывание вдали от единственной, бывшей для них дороже всего.

Евразийцы начали разработку своего комплексного учения с громкого заявления о разрыве со всеми эмигрантскими организациями, в том числе и старыми политическими партиями, чьи разногласия принадлежали предреволюционному периоду и способствовали Гражданской войне, препятствуя созданию единого фронта борьбы с большевизмом. Само движение было объявлено постреволюционным, его лидеры признали все перемены, произошедшие в России, закономерным итогом избранного элитой Империи ложного («западнического») пути развития. Одним из следствий подобной интеллектуальной установки явилось внимательное отношение ко всем мероприятиям советской власти, так как за исключением атеистической марксистской идеологии во всё остальном, согласно представлениям евразийцев, большевики обнаружили редкое понимание нужд русского народа. Таким образом, первое заблуждение евразийцев заключалось в неверном представлении о жизни новой России, о которой они могли судить только по публикациям в эмигрантской прессе и «тайным» поездкам П.Н. Савицкого в СССР, в действительности совершавшихся под контролем ОГПУ. H.H. Алексеев в своих научных разработках, анализировал тексты Конституций РСФСР и СССР и иные законодательные акты, хотя советская власть особенно в первые годы своего существования в большей степени руководствовалась «революционным правосознанием», а не позитивным правом.

В своей знаменитой статье «Евразийский соблазн» Г.В. Флоровский указал на главную причину неудачи всего движения: «Истину они [евразийцы] хотят найти и расслышать в исторической действительности, в эмпирическом бывании, как его скрытую, но непреложную тему. И потому в их сознании правило исторической чуткости превращается в требование "слушаться" истории, - именно слушаться, не только слушать»172. Этот упрёк в подавленности историей адресован всем евразийцам, которые не только приняли русскую революцию, но и видели в действиях большевиков реализацию жизненной правды (хотя бы и ограниченной).

Оказавшись вдали от России, евразийцы пытались сохранить с ней связь, разрабатывая проекты постсоветского государственного и социального устройства родной страны. Став жертвами катастрофы, разразившейся в результате мировой и гражданской войн, П.Н. Савицкий, Л.П. Карсавин, H.H. Алексеев, Н.С. Трубецкой полагали, что трагедия явилась следствием причин, действия которых в старой Империи никто не хотел замечать. Не желая повторения прошлого, евразийцы стремились идти в ногу со временем. Это и предопределило крах нового мировоззрения, ключевым пунктом которого была теория нового государственного строя — идеократии.

К сожалению, в этой концепции оказалось слишком много исторического (следовательно, несовершенного согласно взглядам самого Л.П. Карсавина), и за победой «государственников» в фашистской Италии и нацистской Германии евразийцы не заметили новой угрозы личности — возвращения старого, но тотального деспотизма. Большевики, возможно, и разрушили общество, построенное на началах индивидуализма, но только для того, чтобы погрузить страну в крайности коллективизма. Л.П. Карсавин, высказав идею о необходимости равновесия этих двух начал в социальной жизни в целях стабильного существования целого, сам же сформулировал положение, согласно которому для перехода к идеократии потребуется период временного, но полного господства одной партии. Эти рассуждения не могут быть согласованы с учением философа об Абсолютном и его творении, т.к. Бог не навязывает себя своим созданиям, уважая их свободу, в то время как идея-правительница деспотически организует всё социальное целое. Таким образом, Л.П. Карсавин, настаивая на соответствии начал общественной жизни онтологии, сам же отступил от собственных принципов.

Евразийцы не сделали конечных выводов из своих размышлений о «новом» государственном строе, по этой причине за них это сделала История: часть молодых сторонников движения заняли последовательно просоветскую позицию (некоторые даже вернулись на родину), другие же с началом Второй мировой войны поддержали нацистов в надежде на то, что те свергнут коммунистический режим в России. Евразийские семинары и группы стремительно теряли популярность в среде эмигрантов и, наконец, прекратили своё существование к середине тридцатых годов прошлого столетия. Лев Платонович Карсавин после недолгого увлечения идеями П.Н. Савицкого и Н.С. Трубецкого (оно продлилось до 1929 года) сосредоточился на чтении лекций для литовских студентов и написании работ, посвящённых Православию, совсем не касаясь проблем социального переустройства мира.

Каждый из крупных учёных (Трубецкой Н.С. и Савицкий П.Н., Карсавин Л.П. и Алексеев H.H.), внёсших существенный вклад в дело разработки социально-политической концепции евразийской группы, по-своему интерпретировал ключевые понятия, а если и сходился в толковании терминов с другими специалистами, то делал иные выводы. Это представляется справедливым, прежде всего, по отношению к вопросам о возможности общечеловеческой культуры и характере противостояния Востока и Запада. Расхождение в понимании и разрешении этих вопросов ставит под сомнение статус евразийства как изначально единого движения.

Если не принимать во внимание первый период его истории, то остаётся констатировать, что в момент теоретического утверждения евразийства позиции JI.IL Карсавина и Н.С. Трубецкого по основным проблемам уже не могли быть согласованы. И последовавший раскол, в числе причин которого называются просоветские взгляды Л.П. Карсавина и его сторонников, в действительности, был вызван противоречием между философией всеединства и автаркией.

Система идей, разработкой которой занимался лидер «парижской группы» евразийства, по своему характеру предполагала существование всеединого субъекта развития: «Субъект исторического развития - всеединое человечество, человечество как конкретное всевременное и всепространственное единство всех своих моментов или индивидуализаций, вплоть до условно-последней, до конкретного индивидуума»173. В противоположность этому Н.С. Трубецкой отмечал: «При- пёстром многообразии национальных характеров и психических типов такая "общечеловеческая культура" свелась бы либо к удовлетворению чисто материальных потребностей при полном игнорировании потребностей духовных либо навязала бы всем народам формы жизни, вытекающие из национального характера какой-нибудь одной этнографической особи»174. Эта проблема стала особо значимой именно для теории идеократического государства. Основой подлинной идеократии H.H. Алексеев, Н.С. Трубецкой и Л.П. Карсавин считали единство государственной сферы и полностью отвергали принцип разделения властей. Во всеобъемлющей концепции теоретика «парижской группы» всеединство и единство любого «качествования» субъекта развития логически связаны. Н.С. Трубецкой же объяснял единство государственной сферы интересами развития

173 Карсавин, JI. П. Философия истории / JI. П. Карсавин. - М.: ACT: ACT МОСКВА, ХРАНИТЕЛЬ, 2007. С. 141.

174 Трубецкой, Н. С. Об истинном и ложном национализме / Н. С. Трубецкой // Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн / Ред.-сост. И. Н. Сиземская, JI. И. Новикова. -М.: Наука, 1993. С. 46. общеевразийской культуры, на этом останавливаясь и замыкая эту культуру в автаркическом месторазвитии.

Таким образом, второе заблуждение евразийцев помешало им примирить традиции Запада и Востока в своей системе (о чём они нередко заявляли в первый период совместной деятельности) и обнажило полное непонимание ими основ той религиозной идеи, на которой желали они утвердить новое государство. Истина христианского вероучения была возвещена через апостолов всему Миру и всем народам, без исключения; место избранного Израиля заняли все люди, принявшие учение распятого Богочеловекк, независимо от цвета их кожи и расовой, национальной принадлежности, — в этом одно из главных отличий Нового и Ветхого заветов. Выражая верность христианским ценностям, евразийцы, тем не менее, не смогли принять христианскую философию истории и взялись за создание учения о месторазвитии, основной признак которого — автаркия, иными словами, самодостаточность и замкнутость в географических пределах. Им же принадлежит и дальнейшее развитие теории культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского. Исключительность русской культуры получила дополнительное подтверждение посредством выделения «срединного материка — Евразии» и образования на его территории посредством сложных процессов ассимиляции туранцев славянами специфической евразийской культуры и государственности. В этой привязанности евразийцев к материальному, к тому, что «от мира сего» и сказалась ограниченность их учения, стало очевидным противоречие между вселенским замыслом и его реализацией, оказавшейся националистической, принадлежавшей целиком эпохе Ветхого завета.

В государственно-правовых концепциях B.C. Соловьёва и евразийцев обнаружилось достаточно много общего, но только идеократический проект критиковался известными русскими философами (H.A. Бердяевым, Г.В. Флоровским, Ф.А. Степуном, И.А. Ильиным), заметившими в нём признаки политического режима, позднее названного тоталитарным. Объясняется это, прежде всего, евразийским убеждением в необходимости периода диктатуры для перехода к новому государственному строю. Эта идея, сформулированная М. Робеспьером, в России оказалась востребованной в проекте декабриста П.И. Пестеля, а позднее использовалась большевиками.

Все евразийцы полагали, что объединяющее миросозерцание возможно отыскать только в Православии, но в рамках православной культуры была создана особая форма правления — теократическая монархия. Уничтожение власти Императора повлекло за собой изживание и православного вероисповедания, начались притеснения Церкви, и в стране на долгие годы утвердился атеизм. Такая ситуация легко объяснялась той же теорией культуры, что была создана, в основном Л.П. Карсавиным. Прежняя российская государственность оказалась сокрушённой, а ведь именно она являлась «формой личного* бытия и личного качествования» русской культуры. Культура, понимаемая как органическое единство, при элиминации одной из её составляющих уже не может существовать. Большевики, осознали этот факт и выдвинули тезис о необходимости создания новой, «пролетарской», культуры. Само советское государство уже более не освящалось в своих основах Православием — весь его облик стал иным. СССР вырос из коммунистической идеологии, и простая замена её на Православие не превратила бы новое государство в евразийскую идеократию.

Кроме того, признавая многонациональность России одним из главных её преимуществ, считая невозможным притеснение какой-либо этнической группы (при этом обладавшей своей религиозной традицией), проживавшей на территории бывшей Империи, евразийцы считали, что единая культура этого «особого мира» должна быть православной в своей основе, что заведомо являлось неосуществимым. В итоге, идея, которая могла бы сплотить всю Евразию, оказывалась чуждой многим народностям её населявшим и, в первую очередь, тем, кто исповедовал Ислам.

Ведущий слой, по мнению евразийцев, должен быть объединён в духовном плане общим мировоззрением. При этом современное состояние духовной жизни в европейских государствах оценивалось учёными как кризисное вследствие отсутствия единого понимания истины или хотя бы пути его обретения. Утверждая то, что в большевистской России, претендующей на роль новой евразийской империи, содержатся зачатки для установления подлинного идеократического строя, евразийцы не предлагали никакой программы культурных преобразований, а между тем, кровопролитная гражданская война и подъём националистических движений явились, по сути, достаточным доказательством отсутствия всякого единства в русском обществе того периода: экономические, политические и культурные разногласия переросли в вооружённые столкновения.

В художественной и научной литературе было развенчано множество утопических учений, а некоторые из них даже ранее того времени, когда были сформулированы. Тем более удивительным оказывается то, что почти очевидная невозможность реализации в действительности проекта евразийского идеократического государства не остановила H.H. Алексеева. Сам учёный не протестовал против сравнения его теоретических построений с идеальным государством Платона, на сходство указал уже H.A. Бердяев в своей статье, посвящённой евразийству: «С точки зрения истории идей в идеократии вы узнаёте старую утопию, изложенную в «Республике» Платона. Совершенное государство Платона есть абсолютная тирания. Правящий слой, который будет носителем истинной евразийской идеологии, и должен создать республику Платоновского типа, управляемую «философами» (такими "философами" будут себя считать все евразийские

175 молодые люди, никогда о философии не помышлявшие)» . В этой же статье автор отмечал то, что созданная в России советская республика — это тоже идеократия с тщательно подобранным правящим слоем.

Неудачными оказались попытки наиболее известных деятелей движения определить содержание идеи-правительницы, верность и готовность жертвовать жизнью ради которой являлись необходимыми условиями для включения в евразийскую правящую элиту. Николай Сергеевич Трубецкой сформулировал понятие «особого мира» как «совокупность народов, населяющих хозяйственно самодовлеющее (автаркическое) месторазвитие и связанных друг с другом не расой, а общностью исторической судьбы, совместной работой над созданием одной и той же культуры или одного и того же государства»176. Затем Н.С. Трубецкой сделал вывод о том, что благо такого «особого мира» как раз и составляет сущность идеи-правительницы. Подобное определение и связанные с ним рассуждения, согласно которым в идеократическом государстве будет существовать лишь одна партия, а точнее, аналог духовного ордена, образованный евразийцами и захвативший власть, дали возможность критикам этого проекта отождествлять его с фашизмом и коммунизмом, так как никаких реальных гарантий защиты населения от тоталитарных методов управления в евразийской доктрине не содержалось. В статье, написанной Н.С. Трубецким, можно встретить и более откровенные высказывания: «Идеократическое государство имеет свою систему убеждений, свою идею-правительницу (носителем которой является объединённый в одну-единственную государственно-идеологическую организацию правящий слой) и в силу этого непременно должно само активно организовать все стороны жизни и руководить ими»177.

Если не касаться различий в частностях, которых не так уж и много, то основное противоречие между государственно-правовой теорией евразийцев и социально-политической составляющей системы B.C. Соловьёва заключается в оценке значения Православия для дальнейшего развития России. B.C. Соловьёв не без основания полагал, что национальная церковь, не опирающаяся на авторитет Вселенской церкви, обречена зависеть от государства по причине того, что иначе ей нечем подкрепить своё влияние в обществе. Состояние распада христианского единства может объясняться только грехами церковных иерархов и заблуждениями верующих, но как только первый раскол произошёл, становится невозможным не допустить дальнейшего дробления. Разделение на Восточную и Западную церкви позднее привело к падению Византии, Реформации и церковному расколу в России. В настоящее время все страны Восточного христианства обладают своими национальными церквями, а до недавнего времени существовало даже две Русские православные церкви. Разрушение единства способствовало ослаблению веры в религиозные ценности. В отличие от евразийцев B.C. Соловьёв считал главной задачей возрождение Вселенской церкви посредством обсуждения и разрешения накопившихся разногласий. Россия и католический мир должны были начать этот процесс, который нельзя рассматривать в качестве отказа от собственной культуры, истории и традиций. Всё это в результате объединения получило бы новый толчок к развитию.

В противоположность этому евразийцы призывали к ещё большему обособлению и разъединению, прекращению всех отношений между церквями до тех пор, пока католики и протестанты не признают авторитет Русской православной церкви и ложность своих взглядов на учение Христа. Молодые эмигранты забыли только о самом главном: единой Восточной церкви уже давно не было и русское Православие разделилось ещё в середине XVII века.

Концепция B.C. Соловьёва в настоящее время оценивается как утопия, но это несправедливо. В действительности, сегодня просто упущена возможность её реализовать. Православие в России утратило статус государственной религии, а общество за семидесятилетний период господства марксистской идеологии стало безрелигиозным в своей основе.

Евразийцы отмечали тот факт, что русскому политическому мышлению соответствуют представления о сильной государственной власти, но, несмотря на исследования М.В. Шахматова, они не заметили главного: отечественный государственный идеал всегда был связан не с силой, но с идеей религиозно-нравственного служения монарха своим подданным, а православная вера царя понималась в качестве основной гарантии против злоупотреблений властью. Попытки же построения аристократической республики всегда заканчивались в России неудачей, следует вспомнить «Семибоярщину» и Кондиции 1730 года. Кроме того, вдохновляясь при создании концепции идеократии примером Италии, в которой к власти пришли фашисты, евразийцы не увидели опасности тоталитаризма.

Признавая влияние системы христианских ценностей на процесс возникновения гражданского общества и правового государства, нужно помнить, что эти ценности провозглашаются основополагающими в современных конституциях вне того мировоззрения, что вызвало их к жизни. Главным стремлением западной философской традиции было и остаётся рациональное объяснение религиозных истин и доказательство необходимости праведной жизни. B.C. Соловьёв в своей работе «Критика отвлечённых начал», напротив, показал, что религия, право и этика неразрывно связаны между собой, поэтому любые попытки их искусственного обособления друг от друга могут привести только к состоянию, «когда всё дозволено» и человек более не является разумно-свободным существом. Непонимание этого послужило причиной того, что евразийцам не удалось разработать единой теории права. Взгляды Л.П. Карсавина, В.Н. Ильина и М.В. Шахматова по этому вопросу соответствовали всей истории самобытной отечественной философии права с её преимущественным вниманием к понятию «Правда», в то время как теория права H.H. Алексеева оказалась западноевропейской по своим источникам и содержанию.

В XX столетии государствоведение как наука было в значительной степени вытеснено политологией. Государство рассматривалось только как средство разрешения некоторых социальных проблем и, по-видимому, полностью утратило своё самостоятельное значение, что нашло новое подтверждение в самом факте крушения тоталитарных политических режимов. В связи с этим усилия современных учёных сосредоточены, главным образом, на создании форм контроля и установлении новых ограничений государственной власти. В итоге государствоведение стало прагматичным, специалисты уже не занимаются проблемами идеального государственного устройства, а сосредоточились исключительно на критике тех проектов, что были созданы ранее. Таким образом, евразийство стало одним из последних интеллектуальных течений, члены которого поставили перед собой задачу теоретически разработать проект идеального государства.

Список литературы диссертационного исследования кандидат юридических наук Крымов, Андрей Владимирович, 2009 год

1. Азаркин, Н. М. История юридической мысли в России: Курс лекций / Н. М. Азаркин. М.: Юридическая литература, 1999. - 528 с.

2. Алексеев, Н. Н. Введение в изучение права / Н. Н. Алексеев. М.: Издание Московской просветительной комиссии, 1918. - 184 с.

3. Алексеев, Н. Н. Идея государства. Очерки по истории политической мысли / Н. Н. Алексеев. Нью-Йорк: Издательство им. Чехова, 1955. — 414 с.

4. Алексеев, Н. Н. На путях к будущей России (Советский строй и его политические возможности) / Н. Н. Алексеев. Париж: Евразийское книгоиздательство, 1927. - 75 с.

5. Алексеев, Н. Н. Основы философии права / Н. Н. Алексеев. СПб.: Лань, 1999.-256 с.

6. Алексеев, Н. Н. Очерки по общей теории государства. Основные предпосылки и гипотезы государственной науки / Н. Н. Алексеев. М.: Московское научное издательство, 1919. - 208 с.

7. Алексеев, Н. Н. Религия, право и нравственность / Н. Н. Алексеев. — YMCA, PRESS, Paris, 1930. 106 с.

8. Алексеев, Н. Н. Русский народ и государство / Н. Н. Алексеев; сост., вступ. ст. и прим. А. Г. Дугина. М.: АГРАФ, 1998. - 640 с.

9. Алексеев, Н. Н. Собственность и социализм / Н. Н. Алексеев. — Париж: Евразийское книгоиздательство, 1928. 82 с.

10. Алексеев, С. С. Философия права / С. С. Алексеев. М.: НОРМА, 1999. -336 с.

11. Арон, Р. Демократия и тоталитаризм / Пер. с франц. Г. И. Семенова. -М.: Текст, 1993.-303 с.

12. Бердяев, Н. А. Дух и реальность / Н. А. Бердяев; вступ. ст. и сост. В. Н. Калюжного. М.: ООО «Издательство ACT»; Харьков: Фолио, 2003. -679 с.

13. Бердяев, Н. А. Судьба России: Сочинения / Н. А. Бердяев; сост., вступ. ст. и комментарии В. В. Шкоды. М.: ЭКСМО-Пресс; Харьков: Фолио, 2000.-736 с.

14. Блехер, Л. И. Главный русский спор: от западников и славянофилов до глобализма и Нового Средневековья /Л. И. Блехер, Г. Ю. Любарский. -М.: Академический проект: Институт Фонда «Общественное мнение», 2003.-604 с.

15. Булгаков, С. Н. От марксизма к идеализму. Статьи и рецензии. 18951903 / С. Н. Булгаков; сост., вступ. ст. и комментарии В. В. Сапова. — М.: Астрель, 2006. 1008 с.

16. Вандалковская, М. Г. Историческая наука российской эмиграции: «евразийский соблазн» / М. Г. Вандалковская. М.: Памятники исторической мысли, 1997. — 350 с.

17. Величко, А. М. Философия русской государственности / А. М. Величко. СПб.: Издательство Юридического института, 2001. — 333 с.

18. Вернадский, Г. В. Начертание русской истории / Предисловие С. Б. Лаврова, А. С. Лаврова. М.: Айрис-пресс, 2004. — 368 с.

19. Волкогонова, О. Д. Образ России в философии Русского Зарубежья / О. Д. Волкогонова. М.: РОССПЭН, 1998. - 325 с.

20. Вышеславцев, Б. П. Кризис индустриальной культуры. Избранные сочинения / Б. П. Вышеславцев. М.: Астрель, 2006. - 1037 с.

21. Гайденко, П. П. Владимир Соловьёв и философия Серебряного века / П. П. Гайденко. М.: Прогресс - Традиция, 2001. - 468 с.

22. Гальцева, Р. А. Очерки русской утопической мысли XX века / Р. А. Гальцева. М.: Наука, 1992. - 204 с.

23. Гийу, А. Византийская цивилизация / Пер. с франц. Д. Лоевского; Предисл. Р. Блока. Екатеринбург: У-Фактория, 2005. - 552 с.

24. Данилевский, Н. Я. Россия и Европа / Н. Я. Данилевский; сост., послесл., коммент. С. А. Вайгачева. -М.: Книга, 1991. 573 с.

25. Ермишин, О. Т. Русская историко-философская мысль (конец XIX -первая треть XX вв.): монография / О. Т. Ермишин. М.: Гуманитарий, 2004.-158 с.

26. Зеньковский, В. В. История русской философии / В. В. Зеньковский. -Ростов-на-Дону: Феникс, 2004. Т. 1.-541 с.

27. Зеньковский, В. В. История русской философии / В. В. Зеньковский. -Ростов-на-Дону: Феникс, 2004. Т. 2. - 539 с.

28. Зеньковский, В. В. Русские мыслители и Европа / В. В. Зеньковский: Сост. П. В. Алексеева. М.: Республика, 1997. - 368 с.

29. Ильин, И. А. Национальная Россия: наши задачи / И. А. Ильин; под ред. О. А. Платонова. -М.: Алгоритм, 2007. 464 с.

30. Ильин, И. А. Общее учение о праве и государстве / И. А. Ильин. М.: ООО «Издательство ACT»: ACT МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006. - 510 с.

31. Исаев, И. А. Политико-правовая утопия в России. Конец XIX начало XX веков / И. А. Исаев. - М.: Наука, 1991.-272 с.

32. Кавелин, К. Д. Наш умственный строй (Статьи по философии русской истории и культуры) / К. Д. Кавелин; сост. и вступ. ст. В. К. Кантора. — М.: Правда, 1989. 656 с.

33. Карсавин, Л. П. Философия истории / Л. П. Карсавин. СПб.: АО Комплект, 1993. - 352 с.

34. Карсавин, Л. П. Сочинения / Л. П. Карсавин; сост., вступ. ст. и прим. С. С. Хоружего. М.: Раритет, 1993. - 496 с.

35. Карсавин, Л. П. Путь православия / Л. П. Карсавин; сост. и вступ. ст. П. О. Николова. М.: ООО Издательство ACT; Харьков: Фолио, 2003. -557 с.

36. Кистяковский, Б. А. Философия и социология права / Б. А. Кистяковский. СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1998. - 800 с.

37. Ковлер, А. И. Кризис демократии: Демократия на рубеже XXI века / А.

38. И. Ковлер. М.: Институт государства и права РАН, 1997. - 102 с. /

39. Козлихин, И. Ю. Идея правового государства: история и современность / И. Ю. Козлихин. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1993.- 152 с.

40. Кольев, А. Н. Нация и государство: теория консервативной реконструкции / А. Н. Кольев. М.: Логос, 2005. - 799 с.

41. Ларюэль, Марлен. Идеология русского евразийства, или Мысли о величии империи / Марлен Ларюэль. М.: Наталис, 2004. - 287 с.

42. Леонтьев, К. Н. Храм и Церковь / К. Н. Леонтьев. М.: ООО «Издательство ACT», 2003. - 636 с.

43. Лосский, Н. О. История русской философии / Н. О. Лосский. М.: Академический проект, 2007. - 551 с.

44. Маритен, Жак. Человек и государство / Пер. с англ. Т. Лифинцевой. — М.: Идея-Пресс: Дом интеллектуальной книги, 2000. 195 с.

45. Мелих, Ю. Б. Персонализм Л. П. Карсавина и европейская философия / Ю. Б. Мелих. М.: Прогресс - Традиция, 2003. - 271 с.

46. Нерсесянц, В. С. История идей правовой государственности / В. С. Нерсесянц. -М.: Финансы и статистика, 1993. 15 с.

47. Никольский, А. А. Русский Ориген XIX века Вл. С. Соловьёв / А. А. Никольский. СПб.: Наука, 2000. - 420 с.

48. Панарин, A.C. Философия политики / А. С. Панарин. М.: Наука, 1994. -366 с.

49. Петражицкий, Л. И. Теория государства и права в связи с теорией нравственности / Л. И. Петражицкий. СПб.: Лань, 2000. - 607 с.

50. Пушкин, С. Н. Историософия евразийства: Взгляд на отечественную цивилизацию. / С. Н. Пушкин. СПб.: Изд. СПбГУ, 1999. - 117 с.

51. Савицкий, П. Н. Континент Евразия / П. Н. Савицкий; сост. А. Г. Дугина. М.: АГРАФ, 1997. - 461 с.

52. Соловьёв, В. С. Избранные произведения / В. С. Соловьёв; сост. А. Н. Ерыгина, С. П. Липового. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. - 544 с.

53. Соловьёв, В. С. О христианском единстве / В. С. Соловьёв. М.: Рудомино, 1994. - 336 с.

54. Соловьёв, В. С. Россия и Вселенская Церковь / В. С. Соловьёв. — Минск: Харвест, 1999. 1586 с.

55. Соловьёв, В. С. Сочинения / В. С. Соловьёв; сост., подготовка текста и примеч. Н. В. Котрелева и Е. Б. Рашковского. М.: Правда, 1989. - Том 2. Чтения о богочеловечестве. Философская публицистика. - 736 с.

56. Соловьёв, В. С. Сочинения / В. С. Соловьёв; общ. ред. и сост. А. В. Гулыги. М.: Мысль, 1990. - Т. 1. - 894 с.

57. Соловьёв, В. С. Сочинения / B.C. Соловьёв; общ. ред. и сост. А. В. Гулыги. М.: Мысль, 1990. - Т. 2. - 824 с.

58. Соловьёв, В. С. Три разговора / В. С. Соловьёв. — М.: Захаров, 2000. — 190 с.

59. Соловьёв, В. С. Философское начало цельного знания / В. С. Соловьёв.- Мн.: Харвест, 1999. 912 с.

60. Сохряков, Ю. И. Национальная идея в отечественной публицистике XIX начала XX вв. / Ю. И. Сохряков. - М.: Наследие, 2000. - 254 с.

61. Степун, Ф. А. Сочинения / Ф. А. Степун; сост. В. К. Кантора. М.: РОССПЭН, 2000. - 998 с.

62. Степун, Ф. А. Чаемая Россия / Ф. А. Степун. СПб.: Изд-во Русского христианского гуманитарного института, 1999. - 475 с.

63. Тихомиров, JI. А. Монархическая государственность / JL А. Тихомиров.- М.: Айрис-пресс, 2006. 624 с.

64. Трубецкой, Н. С. История. Культура. Язык. / Сост. В. М. Живова. М.: Прогресс, 1995.-800 с.

65. Флоровский, Г. В. Из прошлого русской мысли / Г. В. Флоровский; сост. М. А. Колерова, Ю. П. Сенокосова. Москва: АГРАФ, 1998. - 432 с.

66. Франк, С. JI. Духовные основы общества (сборник) / С. JI. Франк; сост. и вступ. ст. П. В. Алексеева. М.: Республика, 1992. - 510 с.

67. Фромм, Эрих. Бегство от свободы. Человек для себя / Эрих Фромм; пер. с англ. М.: ACT: ACT МОСКВА, 2006. - 571 с.

68. Хоружий, С. С. Опыты из русской духовной традиции / С. С. Хоружий. М.: Парад, 2005. - 445 с.

69. Цимбаева, Е. Н. Русский католицизм. Забытое прошлое российского либерализма / Е. Н. Цимбаева. -М.: Эдиториал УРСС, 1999. 184 с.

70. Чичерин, Б. Н. Философия права / Б. Н. Чичерин. СПб.: Наука, 1998. -656 с.

71. Шапошников, JI. Е. Философия соборности: Очерки русского самосознания / Л. Е. Шапошников. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996. - 199 с.

72. Шмитт, Карл. Политическая теология / Карл Шмитт; Пер. с нем. Ю. Коренец, А. Филипповой. М.: КАНОН-пресс-Ц: Кучково поле, 2000. -336 с.

73. Шмит, Карл. Диктатура. От истоков современной идеи суверенитета до пролетарской классовой борьбы / Пер. с нем. Ю. Ю. Коринца; под ред. Д. В. Кузницына. СПб.: Наука, 2005. - 326 с.

74. Шпенглер, О. Закат Европы: в 2 т. Т. 1. / Пер. с нем. И. И. Маханькова. - М.: Айрис-пресс, 2004. - 528 с.

75. Шпенглер, О. Закат Европы: в 2 т. Т. 2. / Пер. с нем. И. И. Маханькова. - М.: Айрис-пресс, 2004. - 624 с.

76. Византизм и славянство. Великий спор. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. -733 с.

77. Владимир Соловьёв: pro et contra. Личность и творчество Владимира Соловьёва в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология / Сост. В. Ф. Бойкова, Ю. Ю. Булычёва. СПб.: Изд. РХГИ, 2002. - Том 2.-1069 с.

78. В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией: Хрестоматия по истории российской общественной мысли XIX и XX веков / Сост. Н. Г. Федоровский. М.: Логос, 2000. - 750 с.

79. Евразийство. Опыт систематического изложения / Ред. П. Н. Савицкий.

80. Париж: Евразийское книжное издательство, 1926. 74 с.

81. Евразийство: Формулировка 1927 г. / Ред. П. Н. Савицкий. Париж: Евразийское книжное издательство, 1927. - 15 с.

82. Евразийство: Декларация, формулировка, тезисы. / Ред. П. Н. Савицкий.- Прага: Евразийское книжное издательство, 1932. 28 с.

83. Евразия: исторические взгляды русских эмигрантов (сборник) / Под ред. Л. В. Пономарёвой. М.: Институт всеобщей истории РАН, 1992. — 180 с.

84. Евразия. Люди и мифы (Сборник статей из журнала «Вестник Евразии») / Сост., отв. ред. С. А. Панарин. -М.: Наталис, 2003. 607 с.

85. Исход к Востоку. Предчувствия и свершения (Утверждение евразийцев. Книга 1) / Общ. ред. Г. В. Флоровского, Н. С. Трубецкого, П. П. Сувчинского и П. Н. Савицкого. — София: Российско-болгарское книжное издательство, 1921. 125 с.

86. Книга о Владимире Соловьёве: Сборник / Сост. Б. Аверина, Д. Базановой. М.: Современный советский писатель, 1991. - 511 с.

87. Мир России Евразия: Антология / Сост. Л. И. Новикова, И. Н. Сиземская. - М.: Высшая школа, 1995. - 368 с.

88. На путях (Утверждение евразийцев. Книга 2) / Общ. ред. Г. В. Флоровского, Н. С. Трубецкого, П. П. Сувчинского и П. Н. Савицкого. Берлин: Геликон, 1922. - 356 с.

89. Нация и империя в русской мысли начала XX века / Сост., прим. С. М. Сергеева, А. В. Ломоносова. М.: Скименъ: ПРЕНСА, 2004. - 350 с.

90. Немецкая классическая философия. Том 1 / Сост., вступ. ст. и комментарии В. В. Шкоды. М.: ЭКСМО-Пресс; Харьков: Фолио, 2000. - 784 с.

91. Политическая история русской эмиграции. 1920-1940 гг.: Документы и материалы / Под ред. А. Ф. Киселёва. М.: Гуманитарный изд. центр ВЛАДОС, 1999.-776 с.

92. Россия и Вселенская Церковь: B.C. Соловьёв и проблема религиозного и культурного единения человечества / Под ред. В. Поруса. М.: Библейско-Богословский институт св. Апостола Андрея, 2004. — 307 с.

93. Россия и Европа: опыт соборного анализа / Сост. П. В. Тулеева. — М.: Наследие, 1992. 565 с.

94. Россия и латинство: Статьи / Общ. ред. Г. В. Флоровского, Н. С. Трубецкого, П. П. Сувчинского, П. Н. Савицкого. Берлин: Евразийское книжное издательство, 1923. - 219 с.

95. Русская идея: Сборник произведений русских мыслителей / Сост. Е. А. Васильев; Предисловие А. В. Гулыги. — М.: Айрис-пресс, 2004. 512 с.

96. Русская философия права: Антология / Авт. и рук. проекта В. П. Сальников; авт.-сост. А. П. Альбов. СПб.: Алетейя: Санкт-Петербургский университет МВД РФ, 1999. - 437 с.

97. Русская философия права: философия веры и нравственности: Антология / Сост. А. П. Альбов. СПб.: Алетейя, 1997. - 398 с.

98. Русские философы (конец XIX середина XX вв.): Биографические очерки. Библиография. Тексты сочинений: Антология: вып. 3. - М.: Книжная палата, 1996. - 325 с.

99. Русский узел евразийства: Восток в русской мысли: Сборник трудов евразийцев. М.: Беловодье, 1997. - 525 с.

100. Алексеев, Н. Н. Записка о суде / Н. Н. Алексеев // Евразийская хроника / Париж: Евразийское книжное издательство. 1927. — Вып. IX. — С. 16-22.

101. Алексеев, Н. Н. Евразийство и марксизм / Н. Н. Алексеев // Евразийский сборник / Прага: Евразийское книгоиздательство. 1929. -Книга 6.-С. 7-16.

102. Алексеев, Н. Н. Евразийцы и государство / Н. Н. Алексеев // Евразийская хроника / Париж: Евразийское книжное издательство. -1927.-Вып. IX.-С. 31-39.

103. Алексеев, Н. Н. Народное право и задачи нашей правовой политики / Н. Н. Алексеев // Евразийская хроника / Париж: Евразийское книжное издательство. 1927. - Вып. VIII. - С. 36-42.

104. Алексеев, Н. Н. О внешней политике СССР / Н. Н. Алексеев // Ежемесячник пореволюционного клуба. 1935. - № 1. - С. 5-6.

105. Алексеев, Н. Н. Обязанность и право / Н. Н. Алексеев // Евразийская хроника / Париж: Евразийское книжное издательство. — 1928. Вып. X. -С. 19-27.

106. Алексеев, Н. Н. Советский федерализм / Н. Н. Алексеев // Евразийский временник / Париж: Евразийское книгоиздательство. 1927. - Книга 5. -С. 240-261.

107. Алексеева, Т. А. Демократия как идея и процесс / Т. А. Алексеева // Вопросы философии. — 1996. № 6. - С. 16-35.

108. Бердяев, Н. А. Утопический этатизм евразийцев / Н. А. Бердяев // Путь. 1927. -№ 8. -С. 141-148.

109. Борщ, И. В. Философия права Н. Н. Алексеева / И. В. Борщ // Государство и право. — 2006. — № 1. — С. 68-75.

110. Вернадский, Г. В. Два подвига св. Александра Невского / Г. В. Вернадский // Евразийский временник / Берлин: Евразийское книгоиздательство. 1925. - Книга 4. - С. 318-337.

111. Вернадский, Г. В. Монгольское иго в русской истории / Г. В. Вернадский // Евразийский временник / Париж: Евразийское книгоиздательство. 1927. - Книга 5. - С. 153-164.

112. Гудков, JI. Д. Русский неотрадиционализм и сопротивление переменам / JI. Д. Гудков // Отечественные записки. 2002. - № 3. - С. 87-102.

113. Графский, В. Г. Интегральная (синтезированная) юриспруденция: актуальный и всё ещё незавершённый проект / В. Г. Графский // Правоведение. 2000. - № 3. - С. 49-64.

114. Дугин, А. Г. Евразийство: от философии к политике / А. Г. Дугин // Независимая газета. — 2001. 30 мая. - С. 8.

115. Евразийство: за и против, вчера и сегодня (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1995. - № 6. - С. 3-48.

116. Жуков, В. Н. Возрождённое естественное право в России конца XIX -начала XX вв.: общественно-политическая функция и онтологическая основа / В. Н. Жуков // Государство и право. 2001. - № 4. - С. 99-106.

117. Зеленко, Б. И. Непростая демократия в России / Б. И. Зеленко // Вопросы философии. 2004. - № 7. - С. 40-47.

118. Игнатов, А. «Евразийство» и поиск новой русской культурной идентичности / А. Игнатов // Вопросы философии. — 1995. № 6. — С. 49-64.

119. Ильин, В. Н. К взаимоотношению права и нравственности / В. Н. Ильин // Евразийский временник / Берлин: Евразийское книгоиздательство. — 1925. Книга 4. - С. 305-317.

120. Ильин, В. Н. М. Л. Магницкий / В. Н. Ильин // Евразийская хроника / Париж: Евразийское книжное издательство. 1928. - Вып. X.

121. Ильин, И. А. Самобытность или оригинальничье? / И. А. Ильин // Русская мысль / Париж. 1927. - Книга 1. — С. 24-30.

122. Исаев, И. А. Евразийство: миф или традиция? / И. А. Исаев // Коммунист. 1991.-№ 12.-С. 106-118.

123. Кантор, В. К. Проблема антихриста как проблема тоталитарного слома европеизма / В. К. Кантор // Вопросы философии. 2001. - № 4. - С. 16-24.

124. Кантор, В. К. Владимир Соловьёв: имперские проблемы всемирной теократии / В. К. Кантор // Вопросы философии. 2004. - № 4.г- С. 126144.

125. Карсавин, Л. П. Основы политики / Л. П. Карсавин // Евразийский временник / Париж: Евразийское книгоиздательство. 1927. - Книга 5. -С. 185-239.

126. Карсавин, Л. П. Религиозная сущность большевизма / Л. П. Карсавин // Звезда. 1994. - № 7. - С. 169-174.

127. Карсавин, Л. П. Феноменология революции / Л. П. Карсавин // Евразийский временник / Париж: Евразийское книгоиздательство. — 1927. Книга 5. - С. 28-74.

128. Киселёв, Г.С. Постмодерн и христианство / Г. С. Киселёв // Вопросы философии. -2001. -№ 12.-С. 3-15.

129. Клайн, Дж. Л. Гегель и Соловьёв / Дж. Л. Клайн // Вопросы философии. 1996. -№ Ю.-С. 84-93.

130. Ключников, С. Ю. Русский узел евразийства / С. Ю. Ключников // Наш современник. 1992. -№ 3. - С. 174-180.

131. Кожинов, В. Историософия евразийцев / В. Кожинов // Наш современник. 1992. - № 2. - С. 140-144.

132. Козлихин, И. Ю. Позитивизм и естественное право / И. Ю. Козлихин // Государство и право. 2000. - № 3. - С. 5-11.

133. Козин, Н. Г. Искушение либерализмом / Н. Г. Козин // Вопросы философии. 2006. - № 9. - С. 47-66.

134. Козловский, В. В. «Третий путь» евразийства / В. В. Козловский, И. А. Савкин // Вече. Альманах русской философии и культуры / СПб.: СПбГУ. 1994. - Вып. 1. - С. 17-25.

135. Колеров, М. А. Братство св. Софии: «веховцы» и евразийцы (1921-1925 гг.) / М. А. Колеров // Вопросы философии. 1994. - № 10. - С. 143151.

136. Костин, Ю. В. Духовно-нравственные основания становления консервативного направления политико-правовой , мысли дореволюционной России / Ю. В. Костин // Государство и право. -2007.-№5.-С. 114-117.

137. Лекторский, В. А. Христианские ценности, либерализм, тоталитаризм, постмодернизм / В. А. Лекторский // Вопросы философии. 2001. - № 4.-С. 3-9.

138. Люкс, Л. Евразийство и консервативная революция. Соблазн антизападничества в России и Германии / Л. Люкс // Вопросы философии. 1996. - № 3. - С. 57-69.

139. Люкс, Л. «Особые пути» пути в никуда? О крахе особых путей России и Германии в XX веке / Л. Люкс // Вопросы философии. — 2001. - № 12. -С. 40-50.

140. Люкс, Л. «Третий путь», или Назад в Третий рейх? / Л. Люкс // Вопросы философии. 2000. - № 5. - С. 33-44.

141. Макаров, В. Г. Геософия П. Н. Савицкого: между идеологией и наукой /

142. B. Г. Макаров, А. М. Матвеева // Вопросы философии. 2007. - № 2.1. C. 123-135.

143. Макаров, В. Г. «Pax rossica». История евразийского движения и судьбы евразийцев / В. Г. Макаров // Вопросы философии. 2006. - № 9. - С. 102-117.

144. Мамут, JI. С. Социальное государство с точки зрения права / JI. С. Мамут // Государство и право. 2001. - № 7. - С. 5-14.

145. Мартышин, О. В. Идейно-политические основы современной российской государственности / О. В. Мартышин // Государство и право. 2006. - № 10.-С. 31-37.

146. Мартышин, О. В. Метафизические концепции права / О. В. Мартышин // Государство и право. 2006. — № 2. — С. 64-71.

147. Мильдон, В. И. Русская идея в конце XX века / В. И. Мильдон // Вопросы философии. 1996. - № 3. - С. 46-56.

148. Нарочницкая, Н. А. Ещё раз о «евразийском соблазне» / Н. А. Нарочницкая, К. Г. Мяло // Наш современник. 1995. - № 4. - С. 128137.

149. Омельченко, Н. А. Споры о евразийстве (опыт исторической реконструкции) / Н. А. Омельченко // Политические исследования. -1992. -№3.- С. 156-163.

150. Панарин, А. С. «Вторая Европа» или «Третий Рим» (Парадоксы европеизма в современной России) / А. С. Панарин // Вопросы философии.- 1996.-№ 10.-С. 19-31.

151. Панарин, А. С. Проект для России: фундаментальный либерализм или либеральный фундаментализм / А. С. Панарин // Знамя. 1993. - № 9. -С. 148-163.

152. Панарин, А. С. Россия в Евразии: геополитические вызовы и цивилизационные ответы / А. С. Панарин // Вопросы философии. — 1994.-№ 12.-С. 19-31.

153. Пантин, И. К. Посткоммунистическая демократия в России: основания и особенности / И. К. Пантин // Вопросы философии. 1996. - № 6. - С. 3-15.

154. Поляков, А. В. Петербургская школа философии права и задачи современного правоведения / А. В. Поляков // Правоведение. 2000. — №2.-С. 4-22.

155. Прохоренко, А. В. Идейные течения эмигрантского россиеведения / А. В. Прохоренко // Философия науки. 2006. - № 3. - С. 145-148.

156. Пушкарёв, С. Г. Россия и Европа в их историческом прошлом / С. Г. Пушкарёв // Евразийский временник / Париж: Евразийское книгоиздательство. 1927. - Книга 5. - С. 121-152.

157. Рашковский, Е. Б. Три оправдания: стержневые темы философии Вл. Соловьёва 1890-х годов / Е. Б. Рашковский // Вопросы философии. — 2001.-№ 6.-С. 94-104.

158. Рикер, П. Торжество языка над насилием. Герменевтический подход к философии права / П. Рикер // Вопросы философии. 1996. - № 4. — С. 27-36.

159. Савицкий, П. Н. В борьбе за евразийство: полемика вокруг евразийства в 1920-х годах / П. Н. Савицкий // Тридцатые годы / Париж: Евразийское книжное издательство. 1931. — Книга 7. — С. 1-52.

160. Савицкий, П. Н. Евразийство / П. Н. Савицкий // Евразийский временник / Берлин: Евразийское книгоиздательство. 1925. - Книга 4. -С. 5-23.

161. Савицкий, П. Н. К вопросу об экономической доктрине евразийства / П. Н. Савицкий // Евразийская хроника / Париж: Евразийское книжное издательство. — 1926. — Вып. VI. — С. 31-38.

162. Савицкий, П. Н. К вопросу о государственном и частном начале промышленности / П. Н. Савицкий // Евразийский временник / Париж: Евразийское книгоиздательство. 1927. - Книга 5. — С. 285-304.

163. Сендеров, В. А. Евразийство миф XXI века? / В. А. Сендеров // Вопросы философии. - 2001. - № 4. - С. 47-55.

164. Сендеров, В. А. Историческая русская государственность и идея «Третьего Рима» / В. А. Сендеров // Вопросы философии. 2006. - № 2. -С. 127-141.

165. Сендеров, В. А. Неоевразийство: реальности, опасности, перспективы /

166. B. А. Сендеров // Вопросы философии. 2004. - № 6. - С. 22-37.

167. Сиземская, И. Н. Политическая доктрина или историософская концепция? / И. Н. Сиземская // Вопросы философии. 1995. - № 6.1. C. 26-28.

168. Соболев, А. В. Евразийские акценты / А. В. Соболев // Вопросы философии. 1995.-№6.-С. 30-31.

169. Соболев, А. В. Князь Н. С. Трубецкой и евразийство / А. В. Соболев // Литературная учёба. 1991. -№ 6. - С. 121-131.

170. Соболев, А. В. Полюса евразийства / А. В. Соболев // Новый мир. — 1991.-№ 1.-С. 181-182.

171. Спикер, М. Христианство и свободное конституционное государство / М. Спикер // Вопросы философии. 2001. - № 4. - С. 38-46.

172. Сувчинский, П. П. Идеи и методы / П. П. Сувчинский // Евразийский временник / Берлин: Евразийское книгоиздательство. 1925. — Книга 4. -С. 24-65.

173. Сувчинский, П. П. Инобытие русской революции / П. П. Сувчинский // Евразийский временник / Берлин: Евразийское книгоиздательство. — 1923. Книга 3.-С. 81-105.

174. Сувчинский, П. П. К преодолению революции / П. П. Сувчинский // Евразийский временник / Берлин: Евразийское книгоиздательство. -1923. Книга 3.-С. 30-51.

175. Сувчинский, П. П. К познанию современности / П. П. Сувчинский // Евразийский временник / Париж: Евразийское книгоиздательство. -1927.-Книга 5.-С. 7-27.

176. Сувчинский, П. П. Монархия или сильная власть / П. П. Сувчинский // Евразийская хроника / Париж: Евразийское книжное издательство. — 1927. Вып. IX. - С. 22-24.

177. Сувчинский, П. П. К типологии правящего слоя новой России / П. П. Сувчинский // Евразийская хроника / Париж: Евразийское книжное издательство. 1928. - Вып. X. - С. 8-14.

178. Степанов, В. Ф. Российский менталитет и особенности российской государственности / В. Ф. Степанов // Государство и право. 2007. — № 4.-С. 99-104.

179. Столович, Л. Н. Об общечеловеческих ценностях / Л. Н. Столович // Вопросы философии. 2004. - № 7. - С. 86-97.

180. Тихомиров, Ю. А. Государство: развитие теории и общественная практика / Ю. А. Тихомиров // Правоведение. 1999. - № 3. - С. 3-13.

181. Топорнин, Б. Н. Сильное государство объективная потребность времени / Б. Н. Топорнин // Вопросы философии. - 2001. - № 7. - С. 324.

182. Трубецкой, Н. С. Мы и другие / Н. С. Трубецкой // Евразийский временник / Берлин: Евразийское книгоиздательство. 1925. - Книга 4. -С. 66-81.

183. Трубецкой, Н. С. О туранском элементе в русской культуре / Н. С. Трубецкой // Евразийский временник / Берлин: Евразийское книгоиздательство. 1925. - Книга 4. - С. 351-377.

184. Трубецкой, Н. С. У дверей (Реакция? Революция?) / Н. С. Трубецкой // Евразийский временник / Берлин: Евразийское книжное издательство. -1923. Книга 3.-С. 18-29.

185. Умланд, А. «Консервативная революция»: имя собственное или родовое понятие? / А. Умланд // Вопросы философии. 2006. - № 2. -С. 116-126.

186. Умланд, А. Концептуальные и контекстуальные проблемы интерпретации современного русского ультранационализма / А. Умланд // Вопросы философии. 2006. - № 12. - С. 64-81.

187. Флоровский, Г. В. Евразийский соблазн / Г. В. Флоровский // Современные записки. 1928. - № 34. - С. 312-346.

188. Хоружий, С. С. Карсавин, евразийство и ВКП / С. С. Хоружий // Вопросы философии. 1992. -№ 2. - С. 78-87.

189. Хоружий, С. С. Карсавин и де Местр / С. С. Хоружий // Вопросы философии. 1989. - № 3. - С. 79-92.

190. Хоружий, С. С. Трансформация славянофильской идеи в XX веке / С. С. Хоружий // Вопросы философии. 1994. - № 11. - С. 52-62.

191. Цыганков, П. А. Между западничеством и национализмом: российский либерализм и международные отношения / П. А. Цыганков, А. П. Цыганков // Вопросы философии 2005 - № 1 - С. 3-18.

192. Черткова, Е. Л. Метаморфозы утопического сознания (от утопии к утопизму) // Вопросы философии. 2001. - № 7. - С. 47-58.

193. Шахматов, М. В. Государство Правды (Опыт по истории государственных идеалов в России) / М. В. Шахматов // Евразийский временник / Берлин: Евразийское книгоиздательство. 1925. - Книга 4. -С. 268-304.

194. Шахматов, М. В. Подвиг власти (Опыт по истории государственных идеалов России) / М. В. Шахматов // Евразийский временник / Берлин: Евразийское книгоиздательство. 1923. - Книга 3. — С. 55-80.

195. Якунин, В. И. Государственная идеология и национальная идея: конституционно-ценностный подход / В. И. Якунин // Государство и право.-2007.-№5.-С. 5-12.1. Q) о

196. Борщ, И. В. Философия права Н. Н. Алексеева: Дис. канд. юрид. наук: 12.00.01 / И. В. Борщ. Москва, 2005. - 196 с.

197. Горшколепов, А. А. Идеократическая государственность: Дис. канд. юрид. наук: 23.00.02 / А. А. Горшколепов. Ростов-на-Дону, 2001. -175 с.

198. Новоженина, И. В. Государственно-правовое учение Алексеева Н. Н.: Автореф. дис. канд. юрид. наук: 12.00.01 / И. В. Новоженина. Уфа, 2002. - 22 с.

199. Овчинникова, С. П. Российская правовая государственность; евразийский проект Н. Н. Алексеева: Дис. канд. юрид. наук: 23.00.02 / С. П. Овчинникова. Ростов-на-Дону, 2001. - 156 с.

200. Сухорукова, О. А. Формирование концепции государства во взглядах евразийцев: 1920-30-е гг.: Дис. канд. ист. наук: 07.00.02 / О. А. Сухорукова. Тверь, 2004. - 194 с.