Изображаемое и рассказывание в прозе Пушкина. "Повести Белкина" тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.08, кандидат филологических наук Смирнова, Наталья Николаевна

• Смирнова, Наталья Николаевна
• кандидат филологических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Смирнова, Наталья Николаевна

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение. С. 2.

Глава 1. Изображаемое в процессе повествования. С

1.1.Повествуемое и повествователи. Проблема точки зрения. С

1.2.Рассказ как предмет изображения. С

1.3.«Истина» и «предмет сам по себе». С

Глава 2. Рассказывание в свете изображаемого. С

2.1. «Ограниченный повествователь» и ирония. С

2.2.«

Заключение. С

Примечания. С

Литература. С

Приложение. С. 169.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Изображаемое и рассказывание в прозе Пушкина. "Повести Белкина"»

ВВЕДЕНИЕ

Проблема повествования применительно к пушкинской прозе закономерно является одной из центральных.1 «Рассказывание» и «рассказчик» — главные ориентиры для исследователей пушкинского повествования.2 В прозе Пушкина чрезвычайно редки любые формы «всезнания». Повествование ведется через посредников, часто весьма многочисленных, что (как это уже многократно отмечалось) предполагает отсутствие дидактизма, авторского «указующего перста», и, как результат, — смысловую многогранность. Все это общеизвестно. Поражает, однако, обилие смыслов, выявляемых, в частности, в «Повестях Белкина», их противоположность, взаимоисключительность, категоричность самых различных оценок, что, как кажется нельзя полностью отнести на счет различий исследовательских позиций и пристрастий.3 Психологическая проза М.Ю. Лермонтова, проза Л.Н. Толстого, не говоря уже о произведениях многочисленных пушкинских современников, — все это, в известном смысле, вызывает гораздо меньше разногласий, чем простая с первого взгляда, скупая на детали проза Пушкина.

Так, о «Повестях Белкина», несмотря на многочисленную литературу, было справедливо сказано: «Спорно прежде всего истолкование их литературного замысла: являются ли «Повести» пародиями на определенные литературные направления и даже на отдельные произведения (...), содержат ли они лишь общие пародийные

элементы, или, являясь отражениями подлинной жизни, не ставили пародийных задач?» А также: «Написаны ли «Повести» единым стилем и с единых литературно-идеологических позиций, т. е. с позиций самого Пушкина, или каждая из них отражает в какой-то мере личность «рассказчика», а все вместе — личность Белкина, — этот вопрос требует еще внимательного и объективного рассмотрения» (Пушкин. Итоги, 1966, 483).4

Нельзя не согласиться, что сам факт такого рода признания удивителен, так как речь идет о главном— об истолковании общего литературного замысла. Следовательно, «Повести Белкина» представляют собой огромную загадку, причем начиная с самых первых и общих вопросов, касающихся даже не столько того, как изображено, сколько непосредственно что. И безусловно: спорность истолкования напрямую соотносится с проблемами повествования.

Вопрос о повествовании обширен. Предметом настоящей работы является выяснение характера сосуществования двух основных его сторон: изображаемого (объектная сторона) и рассказывания (субъектная).5 Объект повествования— результат, изображенное (как процесс — изображаемое), к которому субъект выражает некое отношение в процессе повествования. Субъект повествования, таким образом, это условный, абстрактный повествователь, рассказывающий,

(присутствующий в любом тексте, независимо от способа ведения повествования), через призму которого изображенное осознается читателем. Эти две стороны (субъектная и объектная), как правило, существуют в разных временах, которые соотносятся между собой в едином повествовательном времени (или: во временном континууме повествования). Характер такого соотношения определяется всем комплексом художественных особенностей произведения, где жанровые черты не всегда являются определяющими.

Кроме жанрового, рассматривающегося в основном, в синхронном плане, существует еще и аспект исторической динамики соотношения названных сторон повествования. Так, в литературе XIX века происходит сдвиг форм условного «Я»-повествования в сторону создания иллюзии непосредственного изображения благодаря различным способам «бессубъектного» повествования.

Но вернемся к жанровому аспекту. В.В. Кожинов отмечает, что «для повести характерна более активная роль автора, повествователя, рассказчика» (по сравнению с романом, например) (Кожинов, 1982, 71 ).6 «...В повести речевая активность автора всецело адресована читателю-собеседнику, — считает И.Б. Роднянская, — авторское «говорение» со всех сторон обтекает слова героев как демонстрируемые читателю цитатные «островки»; изложение преобладает над изображением (выд. мной, — Н.С.), диалогическое взаимодействие персонажей не организованно в самостоятельные мизансцены» (Роднянская, 1978, 31). Из этого можно предположить, что в повести рассказывание должно

определять характер изображаемого, так как субъект повествования всецело объемлет изображаемое в акте своего «говорения». Но даже такое закрепленное за жанром соотношение не позволяет поставить все повести (хотя бы и только по этому признаку) в один ряд.7

В самом деле, понятие субъекта повествования слишком условно, чтобы с его помощью однозначно определять организацию того или иного жанра. Яркий пример— пушкинская повесть, и «Повести Белкина» в частности, где субъект повествования не является простой суммой всех наличествующих и перекликающихся друг с другом рассказчиков.

Многими учеными отмечалась многоуровневая система повествования в «Повестях Белкина». Речь, разумеется, идет далеко не только о номинальных, заявленных рассказчиках-посредниках, вроде «девицы К.И.Т.» или «подполковника И.Л.П.», а также самого Белкина. Имеется в виду, как правило, характер повествования, «мерцающего», переливающегося, различными «голосами» и оттенками смыслов, не сводимых к интенциям заявленных рассказчиков. Об этом, так или иначе, говорили почти все исследователи «Повестей», только характер «несводимости» определялся по-разному. Исследователи, делающие акцент на разграничении голосов автора и персонажей (в том числе и указанных рассказчиков), видят причину несводимости суммы голосов к единому субъекту повествования именно в факте авторского присутствия; автор возвышается над изображаемым, иронизирует, «стирает «указующий перст»» «повествователя» (Хализев, Шешунова, 1989, 42)

(здесь «повествователь» — уже не субъект повествования, но только один из нескольких голосов, звучащих в произведении).

Традиция разграничивать голоса автора и персонажей (в том числе и рассказчиков как персонажей) в прозе Пушкина, в целом, восходит к трудам В.В.Виноградова, впервые осуществившего глубокий анализ стилистической структуры образов повествующих. Ученый впервые детально продемонстрировал факт «наличия промежуточной призмы между Пушкиным и изображаемой действительностью» (Виноградов, 1941, 538) в «Повестях Белкина». Полемизируя с широко распространенными ранее (да и теперь еще нередко подспудно лежащим в основе некоторых суждений) мнением, что в «Повестях Белкина» «нет ничего белкинского» (выражение Н.И. Черняева8), В.В. Виноградов справедливо полагал: «Как алгебраический знак, поставленный перед математическим выражением, образ Белкина не мог не предопределить направления понимания текста, не мог не изменить соотношения структурных элементов в стиле повестей» (Виноградов, 1941, 538). При этом «множественность» субъектов повествования создает многопланность сюжета, многообразие смыслов. Эти субъекты, образующие особую сферу сюжета, сферу литературно-бытовых «сочинителей» — издателя, автора и рассказчиков, — не обособлены друг от друга как типические характеры с твердо очерченным кругом свойств и функций. В ходе повествования они то сливаются, то контрастно противостоят друг другу» (Виноградов, 1941, 539). Ученым были выявлены стилистические особенности повествования, свойственные каждому из заявленных «субъектов» (а также и то многое, что их

объединяет), и доказано, что благодаря этой сложной структуре, «подвижности и смене субъектных ликов, благодаря их стилистическим трансформациям, происходит постоянное переосмысление действительности, преломление ее в разных сознаниях. Действительность выступает в меняющихся формах понимания» (Виноградов, 1941, 539).

Соответственно, и «автор» (не Пушкин), согласно В.В. Виноградову, — субъект повествования (в уже оговоренном выше абстрактном смысле: субъект, а не «субъект», не «рассказчик» как один из многих) — являет собой некий угол зрения на изображаемое, притом весьма подвижный, меняющийся в зависимости от свойств самого изображаемого: он «имманентен изображаемому миру, реалистически рисует этот мир в свете его социально-языкового самоопределения и тем сближается со своими «героями». Но не сливается с ними и не растворяет их в себе (...). Он как бы колеблется между разными сознаниями образов героев и в то же время идеологически отрешен от них всех, становясь к ним в противоречивые отношения, меняя в движении сюжета их оценку. Субъект повествования у Пушкина становится формой внутреннего раскрытия и идейного осмысления исторической действительности. Он также многозначен, противоречив и изменчив, как она. (...). Получается иллюзия «многоголосой» субъективности или, вернее, характеристической объективности повествования, называющего вещи их бытовыми именами, пользующегося всем разнообразием присущих изображаемой среде и ее героям характеристик и определений» (Виноградов, 1941, 539).

В дальнейшем исследователи часто слишком прямолинейно трактуют авторскую сферу в «Повестях Белкина», исходя из апиорного утверждения, согласно которому, все, что по ряду причин не входит в компетенцию («кругозор») персонажа (соответственно, и рассказчика), автоматически является авторским. Деление происходит по принципу «автор» — «ограниченный повествователь».9 Мотивировкой при этом являются только исследовательские предположения: могла или не могла данная мысль принадлежать рассказчику... Иногда предпочитают механически распределять «текст» между рассказчиками разных уровней (повествующими персонажами, рассказчиками-посредниками и Белкиным-»сочинителем»); все это как будто бы следует традиции стилистического анализа В.В. Виноградова, но ускользает из вида то, ради чего подобные разграничения были нужны: идея «многоголосого» повествования. Таким образом, «алгебраическим знаком» становится уже не Белкин, а сам «автор», правда, в разных случаях, у разных исследователей по-разному понятый, но часто и впрямую как Пушкин (Ср.: рассуждение В.Е Хализева и C.B. Шешуновой о «пушкинской печали, навеваемой представлением об ограниченности кругозора провинциального русского писателя» (!) ).

Поиски объективной инстанции в повествовательной структуре закономерно восходят к структурализму. Только здесь ею (объективной инстанцией) является не Автор (Пушкин), а «надпозиция» — конструкт действительности. Так, по мнению Ю.М. Лотмана, «... в «Повестях Белкина» каждый рассказ имеет трех повествователей: лицо, рассказавшее его Белкину (лица эти хотя и закодированы инициалами, но

социально и психологически конкретизированы), сам Белкин и Пушкин. Кроме того, в тексте фигурируют герои, которые своей прямой речью часто очень существенно деформируют точку зрения повествования. Рассказ строится так, что каждая из этих точек зрения, присутствуя в нем, по разному акцентируется в разных частях текста. В пределах одной и той же фразы могут выступать различные точки зрения. Этим создается и акцентация специфики субъективных позиций и объективная «надпозиция» — конструкт действительности» (Лотман, 1970, 334). Итак, с точки зрения структурализма, автор— всего лишь одна из возможных позиций в тексте, которая тем не менее противопоставляется всем другим (позициям рассказчиков, персонажей) на основе все того же априорного (и потому негласного) утверждения возможности-невозможности отнесения того или иного высказывания (и точки зрения) на счет автора либо персонажа.

И лишь очень немногие из исследователей не замыкаются в жестких рамках разграничений типа «автор» — «рассказчики» (и «персонажи»), а обращает внимание на саму природу несводимости смысла (и смыслов) повествуемого к сумме (или разности) повествующих.10

Идеальный случай— когда изображаемое предстает «в форме факта» (выражение A.A. Тарковского),11 создавая иллюзию саморазвивающегося события в его непосредственной данности. В «Повестях Белкина», однако, рассказывание, то есть функция субъекта повествования, не совпадающего «ни с конкретным рассказчиком в

сказовых формах, ни с реальным автором произведения» (Гей, 1989, 7), обязательно накладывает отпечаток на «саморазвитие».

Это явление, думается, нельзя полностью свести к проблеме точек зрения (разве только для того, чтобы описать структуру текста),12 так как тогда требовалась бы максимальная определенность в рассмотрении субъектной организации произведения, но которая не всегда в нем подразумевается. В «Повестях Белкина» она нарочито декларируется в предисловии «От издателя» (Белкин-повествователь, слышавший истории от разных «особ»), но в текстах повестей не существует такой субъектной организации, которую можно было бы описать в терминах типа «план автора», «персонажный план», «план рассказчика» и т.п. «Прямого авторского слова» в «Повестях» нигде нет (речь не идет об его имитациях), есть только слово Белкина-повествователя, которое, во-первых, не имеет необходимой для сказовых форм самоидентичности (иначе — последовательно выраженной характерности), чтобы выглядеть словом «ограниченного рассказчика» со всеми вытекающими последствиями: ирония, пародийность; а во-вторых, неявное присутствие рассказчиков-посредников, в свете вышеназванного качества, не только еще более затрудняет рассмотрение субъектной выявленности, но и делает его бесполезным. Между этими двумя субъектными «инстанциями» (повествователь — рассказчик-посредник) в текстах повестей нет никаких отношений: часто это дает повод отождествлять, явно или неявно, рассказчиков-посредников с Белкиным (более всего это, конечно, относится к образу подполковника И.Л.П., так как вехи его (его ли?)

биографии во многом сходны с вехами биографии белкинской). Но и разделять рассказчика-посредника и повествователя, выискивая разницу в точках зрения, не имеет смысла: разница обусловливается не названными «субъектами». Тогда какова их роль?

Полагаем, что в этом и заключается главная проблема. Не стоит, видимо, сводить все к констатации факта повествовательной иерархии рассказчиков, так как это само по себе ничего не объясняет. В этой связи было бы целесообразным подвергнуть рассмотрению следующие вопросы:

а) каково соотношение повествуемого (в том числе и непосредственно изображаемых событий) и многочисленных рассказчиков; насколько актуальна постановка проблемы точки зрения при рассмотрении пушкинского повествования;

б) что представляет собой изображаемое в качестве одной из сторон повествовательного процесса, можно ли говорить о его самостоятельном значении в произведении;

в) что представляет собой рассказывание, являет ли оно единую позицию по отношению к происходящему, изображаемому, или построено по каким-либо иным принципам;

г) какова в этой связи природа заложенных в повествовании предпосылок взаимоотношения повествователя и читателя.

Заключение диссертации по теме «Теория литературы, текстология», Смирнова, Наталья Николаевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ I

Пушкинское повествование, как правило, отличает одна важная у особенность, а именно: неопределенность субъектной организации (структуры). Это означает, что наличные в повествовании позиции (точки зрения) не всегда определяются, а точнее, как правило, не определяются заявленными в нем субъектами. Разумеется при этом выделение точек г зрения возможно, но оно не оправдывает своей задачи — описания структуры повествования. Без четкого соответствия значений элементам данной структуры (когда элементы оказываются в отдельности от своих значений) само структурирование, очевидно, является бесполезным и бессмысленным.

Особенно ярко проявляется эта особенность пушкинского повествования в "Повестях Белкина", где имеет место разветвленная субъектная структура, но при этом практически полностью отсутствуют какие-либо попытки мотивировать ею разницу в точках зрения. Наиболее 4 заметно это несоответствие на уровне предполагаемого взаимодействия рассказчика-посредника и повествователя. До сих пор исследователи сталкиваются с трудностью поиска каких-либо отношений между двумя этими инстанциями, но определенности в этом вопросе не прибавилось ни на йоту. Сказав, что Белкин дословно (будто с диктофона) зафиксировал речь своих рассказчиков, мы сталкиваемся с непреодолимыми противоречиями, так как далеко не все в "Повестях" соответствует компетенции этих субъектов. Напротив, отрицать их роль— было бы неконструктивно, потому что время от времени звучит именно их слово (как, например, в начале "Станционного смотрителя"), хотя и плотно сплавленное со словом самого Белкина, но тем не менее вполне различимое на фактическом уровне. Тогда какова роль этих "призрачных" субъектов? Стоит ли полагать, что подобная структура была просто скопирована Пушкиным с образцов, принадлежащих перу В. Скотта и В. Ирвинга, но при этом само повествование его не интересовало, как утверждает В. Шмид?

При более пристальном рассмотрении повестей оказывается, что вместо одной истории, рассказанной в каждой из них, можно обнаружить несколько, причем в их одновременном и взаимонеисключающем сосуществовании. При этом разные истории и, соответственно, смыслы, выявляются на грани буквального и фигурального значений сказанного повествователем слова, на грани иронии и серьезности, когда одна и та же история может быть прочитана одновременно в нескольких ключах. Но, что важнее всего, она все же остается одной историей, историей, в которой встречаются во взаимоотражении разные истории и разные времена. Как ни странно, на этом примере вполне подтверждается теоретическое положение, сформулированное М. Бланшо как "тайный закон рассказа":". Характер рассказа ни в коей мере не прочувствован, когда в нем видят истинное описание исключительного события, которое имело место и которое пытаются изложить. Рассказ— отнюдь не отчет о событии, но само это событие, приближение к этому событию, место, где последнее призвано произойти — пока еще грядущее событие, посредством притягательной силы которого рассказ, и он тоже, может надеяться стать реальностью» (Бланшо, 1997, 10-11).

Главным предметом изображения становится сам рассказ. Повествователь как зеркало: он отражает события и читательскую реакцию одновременно. Но, как уже говорилось, эти столь различные позиции нельзя приписать ни одной из заявленных инстанций: разница определяется не названными субъектами. Повествователя, однако, нельзя уличить в некомпетентности: он пересказывает то, что ему стало известно, но нельзя точно определить, что же было на самом деле. О произошедшем рассказано так, как оно было видно одним лицам, а затем рассказано и пересказано другими. При этом мы не можем даже с уверенностью утверждать, что рассказчики-посредники были очевидцами изображаемых событий, что, например, именно подполковник И. Л. П. был другом Сильвио, а не слышал эту историю еще от кого-то.

Все это вовсе не означает полной неопределенности, когда с успехом можно предложить любую трактовку событий, отыскать какой угодно смысл.

Если попытаться пренебречь особенностями повествования, не обратить внимания на необычную роль рассказчиков, да и самого повествователя, а целиком сконцентрироваться на сюжете, сюжетных реминисценциях, например, или событиях "самих по себе", то в результате таких изысканий исследователь неизбежно сталкивается с первичными жанрами и вполне характерными, традиционными для них ситуациями.

Так, в "Гробовщике" будет виден нравоучительный рассказ с элементами очерка (бытоописание, нравоописание), в "Станционном смотрителе" — притчу, но только уже не о Дуне, а о Самсоне Вырине, который не мог понять и не понял, что в жизни все бывает иначе, чем в притче и т. д.

В "Повестях Белкина" буквальное значение словно бросает вызов фигуральному, ирония — серьезности, повествование (рассказ и пересказ) — событиям "самим по себе".

Ироничность "Повестей", хотя и довольно тонко завуалированная, дает в определенной степени основания поднимать проблему "ограниченного повествователя". Иногда кажется, что такой тип повествователя вполне закономерен в этом произведении. Этому пониманию во многом способствует то обстоятельство, что долгое время существовала традиция рассматривать "Повести Белкина" в пародийном ключе, берущая свое начало, главным образом, от исследований русских формалистов. Как было показано впоследствии — уже в рамках структурализма — в этом случае возникает ироническое отношение, представляющее собой результат несоответствия сказанного "ограниченным повествователем» определенной норме-знанию, входящей в компетенцию «надпозиции», в частности, абстрактного автора.

Нельзя сказать, что такой принцип повествования вовсе был чужд литературе первой трети XIX века. В большей степени он, конечно, был свойственен литературе романтизма. Это был не просто повествовательный принцип, но производная от тотального принципа романтической иронии. Любопытно, что несколько позже в трактате "Страх и трепет" (1843) С. Кьеркегор затрагивал проблему повествователя, не отдающего себе отчет в том, что он говорит, то есть повествователя с ограниченным знанием и пониманием. В трактате в центре внимания находится библейская история о жертвоприношении Авраама и понимание ее современным датскому философу обществом. Кьеркегор размышляет о кажущейся простоте ветхозаветного повествования, об обескураживающей и труднообъяснимой словами традиционной проповеди самоотверженности (если это только самоотверженность) Авраама, о том, что история эта абсолютно не исчерпывается пониманием, что Авраам оказался готовым принести в жертву Господу лучшее, что у него было — своего сына. Выходит, что всякий отец, выслушавший "вдохновенную" пасторскую проповедь в подобном ключе, может со спокойной совестью принести в жертву своего сына, а именно : то лучшее, что у него есть. Кьеркегор размышляет об абсурдности пасторской проповеди, так как такой священник не знает, что он говорит. Смысл повествования об Аврааме неведом ему, неведом, главным образом, в том, что он понимает веру как просто готовность пожертвовать лучшим, в то время как Авраам верит, что Господь не допустит смерти его сына. Иначе, говорит Кьеркегор, не была бы столь велика его радость при чудесном обретении Исаака. Несмотря на древность библейского повествования, в нем существует непреходящий человеческий смысл, на который не обращает внимания проповедник, не знающий, что он говорит. "И отчего только нет поэтов, которые могли бы решиться на то, чтобы использовать подобные ситуации вместо той глупости и ерунды, что заполняет собой комедии и романы! — восклицает философ. — Комическое и трагическое соприкасаются тут друг с другом в абсолютной бесконечности. Проповедь священника сама по себе и для себя вполне могла быть смешной, но по своему воздействию она стала просто бесконечно смешной; и все же это было вполне естественно» (Кьеркегор, 1993, 31).

В этом рассуждении знаменательно не только указание на повествовательную ситуацию, но и путь понимания в подобных случаях, когда наиболее очевидное кажется непонятным до абсурда. Истина человеческого смысла становится здесь самым простым и очевидным ключом к пониманию, но парадоксально, что именно в этой простоте заключается ее непреодолимая сложность.". Я не приписал бы никакой ценности — ни самой по себе, ни для себя — той трудности, которая, даже после ее преодоления, не уводит умника дальше точки, куда с легкостью добирается самый простой и заурядный человек (Кьеркегор, 1993,34).

Ироничность пушкинского повествования, в конце концов, факт не абсолютный. Грань иронии и серьезности "стерта" истинным белкинским простодушием. Видеть в нем "ограниченного повествователя" — только одна часть истины, притом не самая значительная. Как уже говорилось, часто ирония обнаруживает абсурдность читательского ожидания иронии, высвечивает его поверхностный взгляд на вещи в которых заключается истина. В рассказывании содержится еще и тайна особого знания Белкиным своих персонажей, "в чем-то, может быть, более близких и гораздо более понятных ему, Белкину, чем нам, его современным читателям" (Гей, 1989,154). Здесь снова и снова отражается та же коллизия, что и в современной Пушкину ситуации, когда разные времена пребывают в отношениях взаимонепонимания, но при этом с необходимостью вливаются в один язык, которым рассказываются истории. Вероятно, эти "языки" действительно были одинаково хорошо знакомы Белкину, иначе в повествовании не было бы столь явных следов читательского простодушия.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Смирнова, Наталья Николаевна, 1999 год

ЛИТЕРАТУРА

1. Пушкин. Полное собрание сочинений. М.-Л., АН СССР, 1937-1959.

2. Аберт, 1990 — Аберт Г. В.А. Моцарт. Ч. II. Кн. 2. М., 1990.

3. Аверинцев, 1994— Аверинцев С.С. Авторство и авторитет.— В кн.: Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. С. 105-125.

4. Аверинцев, Роднянская, 1978— Аверинцев С.С., Роднянская И.Б. Автор.— Краткая литературная энциклопедия. М., 1978. Стлб. 28-34.

5. Алешкевич, 1987— Апешкевич A.A. Из наблюдений над критико-полемической прозой Пушкина 1830 года.— В сб.: А.С.Пушкин. Проблемы творчества. Калинин, 1987. С. 95-105.

6. Алешкевич, 1988— Алешкевич A.A. Болдинские полемические заметки Пушкина 1830 года (От «Опровержения на критики» к «Опыту отражения некоторых нелитературных обвинений»). Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Рига, 1988.

7. Альтман, 1936— Альтман М. Роман Белкина. (Пушкин и Достоевский).— Звезда. 1936. N 9. С. 195-204.

8. Арзамас, 1994 — «Арзамас». Сборник в двух книгах. М., 1994.

9. Ахматова, 1936— Ахматова A.A. «Адольф» Бенжамена Констана в творчестве Пушкина.— Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. Вып. I. М.-Л., 1936. С. 91-114.

Ю.Барт, 1994— Барт Р. Смерть автора.— Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994. С. 384-391.

11. Барт, 1994— Барт Р. Эффект реальности.— Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.( 1994. С. 392-400.

12. Бахтин, 1979— Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности.— Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 7-180.

13. Бахтин, 1979 — Бахтин М.М. К методологии гуманитарных наук. — Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 361-373.

14. Белова, 1996— Белова H.A. Анекдот в системе литературных жанров начала XIX в. (Эволюция повествовательной формы прозы A.C. Пушкина и анекдот). — В сб.: Литературно-философские проблемы в контексте современных духовных исканий. Нижневартовск, 1996. С. 29-35.

15.Белькинд, 1985— Белькинд B.C. Авторская мысль в «Станционном смотрителе». — Русский язык в эстонской школе. Таллин, 1985. N 2. С. 3-6.

16. Белькинд, 1968— Белькинд B.C. Образ «маленького человека» у Пушкина и Достоевского (Самсон Вырин и Макар Девушкин). — В кн.: Пушкинский сборник. Псков, 1968. С. 140-157.

17. Бергсон, 1992 — Бергсон А. Смех. М., 1992. — 127 с.

18.Берковский, 1985— Берковский Н.Я. О «Повестях Белкина».— Берковский Н.Я. О русской литературе. Л., 1985. С. 7-111.

19. Благой, 1955— Благой Д.Д. Мастерство Пушкина. М., 1955. С. 223-246.

20.Бланшо, 1997— Бланшо М. Пение сирен. Встреча с воображаемым.— Бланшо М. Последний человек. СПб., 1997. С. 5-16.

21. Большакова, 1998— Большакова А.Ю. Теории автора в современном литературоведении. — Известия АН. Серия литературы и языка. 1998. Т. 57. N 5. С. 15-24.

22.Борев, 1970— Борев Ю.Б. Комическое или о том, как смех казнит несовершенство мира, очищает и обновляет человека и утверждает радость бытия. М., 1970.

23. Борев, 1981 — Борев Ю.Б. Искусство интерпретации и оценки. Опыт прочтения «Медного всадника». М., 1981.

24. Боцяновский, 1922— Боцяновский В. К характеристике работы Пушкина над новым романом. — В кн.: Sertum bibliologicum в честь президента Русского библиологического общества профессора А.И. Малеина. Пг., 1922. С. 183-193.

25.Бочаров, 1985— Бочаров С.Г. О смысле «Гробовщика».— Бочаров С.Г. О художественных мирах. М., 1985. С. 35-68.

26. Бочаров, 1974 — Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина. Очерки. М., 1974.

27. Бочаров, 1969— Бочаров С.Г. Пушкин и Гоголь («Станционный смотритель» и «Шинель»), — В кн.: Проблемы типологии русского реализма. М., 1969. С. 210240.

28.Бремон, 1972— Бремон К. Логика повествовательных возможностей. В кн.: Семиотика и искусствометрия. М., 1972. С. 108-135.

29.Булгарин, 1830— <Булгарин Ф.В.> Анекдот. — Северная пчела. 1830. N 30, 11 марта. (В отделе «Смесь».)

30.Вацуро, 1994— Вацуро В.Э. «Повести покойного Ивана Петровича Белкина». — Вацуро В.Э. Записки комментатора. Спб., 1994. С. 29-48.

31. Вацуро, 1994— Вацуро В.Э. Простодушие гения.— Вацуро В.Э. Записки комментатора. Спб., 1994. С. 116-118.

32.Вегнер, 1995— Вегнер М.О. Предки Пушкина.— В кн.: Род и предки A.C. Пушкина. М., 1995. С. 109-241.

33. Виноградов, 1980— Виноградов B.B. Стиль «Пиковой дамы».— Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М., 1980. С. 176-239.

34. Виноградов, 1941 — Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М., 1941.

35. Винокур, 1929— Винокур Г.О. Пушкин-прозаик.— Винокур Г.О. Культура языка. М„ 1929. С. 284-303.

36. Висковатов, 1899— Висковатов A.B. Историческое описание одежды и вооружения российских войск. [Издание 2-е.] Спб., 1899. Ч. 5.

37. Вяземский, 1882— Вяземский П.А. Полное собрание сочинений. Спб., 1882. Т. VII.

38.Гей, 1989— Гей Н.К. Проза Пушкина: Поэтика повествования. М., 1989.

39. Гей, 1975 — Гей Н.К. Художественность литературы. Поэтика. Стиль. М., 1975.

40.Гершензон, 1919— Гершензон М.О. «Станционный смотритель». — Гершензон М.О. Мудрость Пушкина. М., 1919. С. 122-127.

41.Гершензон, 1919— Гершензон М.О. «Метель».— Гершензон М.О. Мудрость Пушкина. М., 1919. С. 128-137.

42. Гершензон, 1926 — Гершензон М.О. Статьи о Пушкине. М., 1926.

43. Гиппиус, 1966 — Гиппиус В.В. «Повести Белкина». — Гиппиус В.В. От Пушкина до Блока. М.-Л., 1966. С. 7-45.

44.Гиршман, 1977— Гиршман М.М. Гармония и дисгармония в повествовании и стиле. — В кн.: Теория литературных стилей. Типология стилевого развития XIX века. М., 1977. С. 362-382.

45.Глассэ, 1997— Глассэ А. О мужичке без шапки, двух бабах, ребеночке в гробике, сапожнике немце и о прочем. — Новое литературное обозрение. N 23. 1997. С. 92-117.

46.Глассэ, 1997— Глассэ А. О мужичке без шапки, двух бабах, ребеночке в гробике, сапожнике немце и о прочем. — Новое литературное обозрение. N 28. 1997. С. 47-75.

47. Гордлевский, 1951 — Гордлевский В.А. Кто такой Кирджали? (Историко-фолькпорный комментарий).— В кн.: А.С.Пушкин. 1799-1949. Материалы юбилейных торжеств. М.-Л., 1951. С. 261-281.

48. Григорьев, 1967— Григорьев A.A. Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина. Статья первая: Пушкин. Грибоедов. Гоголь. Лермонтов. — Григорьев A.A. Литературная критика. М., 1967. С. 157-203.

49. Гроссман, 1923— Гроссман Л.П. Искусство анекдота у Пушкина.— Гроссман Л.П. Этюды о Пушкине. М,- Пг., 1923. С. 37-75.

50. Гроссман, 1929— Гроссман Л.П. Исторический фон «Выстрела».— Новый мир. 1929. N 5. С. 208-223.

51. Груздев, 1922— Груздев И. О приемах художественного повествования.— Записки передвижного театра П.П. Гайдебурова и Н.Ф. Скарской. [Пг.], 1922. N40. С. 2-3; N41. С. 2-3.

52.Гукасова, 1973 — Гукасова А.Г. Болдинский период в творчестве A.C. Пушкина. М.. 1973.

53.Гуревич, 1983— Гуревич A.M. Тема маленького человека у Пушкина и ее романтический подтекст. — Известия АН СССР: Серия литературы и языка. 1983. Т. 42. N5. С. 433-443.

54.Гуревич, 1975— Гуревич A.M., Курилов A.C. Теоретико-литеатурные взгляды русских писателей первой половины XIX в. — В кн.: Возникновение русской науки о литературе. М., 1975. С. 375-411.

55.Давыдова, 1988— Давыдова Т.Т. Жизненные истоки художественного в эпическом произведении. (Автор и герой в прозе A.C. Пушкина). — Болдинские чтения. Горький, 1988. 69-78.

56.Дрозда, 1981 — Дрозда М. Нарративные маски в «Повестях Белкина». — Wiener Slawistischer Almanach. 1981. Bd. 8. С. 261-268.

57.Дружинин, 1983— Дружинин A.B. А.С.Пушкин и последнее издание его сочинений. — Дружинин A.B. Литературная критика. М., 1983. С. 31-83.

58.Дюркгейм, 1994— Дюркгейм Э. Самоубийство: Социологический этюд. М., 1994.

59. Ермакова, 1995— Ермакова H.A. Тема русского романа в нарративной структуре «Пиковой дамы».— Гуманитарные науки в Сибири. 1995. N4. С. 2933.

60.Жилякова, 1983— Жилякова Э.М. О новеллистической природе «Повестей Белкина» (Пушкин и В. Скотт). — В кн.: Проблемы литературных жанров. Материалы науч. межвуз. конф. 28- сент. — 1окт. 1982 г. Томск, 1983. С. 36-37.

61.Жолковский, 1994 — Жолковский А.К. Блуждающие сны. М., 1994. — 430 с.

62. Измайлов, 1979— Измайлов А.Е. Бедная Маша. Российская, отчасти справедливая повесть. — В кн.: Русская сентиментальная повесть. М., 1979. С. 223-230.

63.Ингарден, 1962 — Ингарден Р. Исследования по эсетике. М., 1962.

64.Искоз, 1910 — Искоз A.C. История села Горюхина. — Пушкин A.C. Собр. соч. В 6 т./ Под. ред. С .А. Венгерова. Спб., 1910. Т. 4. С. 237-246.

65. Искоз, 1910а— Искоз A.C. «Повести Белкина». — Пушкин A.C. Собр. соч. В 6 т./ Под. ред. С.А. Венгерова. Спб., 1910. Т. 4. С. 184-200.

66. Кандинский-Рыбников, 1993— Кандинский-Рыбников A.A. Учение о счастье и автобиографичность в «Повестях покойного Ивана Петровича Белкина, изданных А.П.» М., 1993.

67.Качурин, 1987— Качурин М.Г.Явное и скрытое в пространственно-временной структуре реалистического повествования.— В сб.: Пространство и время в литературе и искусстве. Теоретические проблемы. Классическая литература: Методические материалы по теории литературы. Даугавпилс, 1987. С. 71-73.

68.Кожинов, 1982 — Кожинов В.В. Голос автора и голоса персонажей. «Привычное дело» Василия Белова (1968).— Кожинов В.В. Статьи о современной литературе. М., 1982. С. 65-82.

69. Кожинов, 1982— Кожинов В.В. Проблема автора и путь писателя. На материале двух повестей Юрия Трифонова (1976).— Кожинов В.В. Статьи о современной литературе. М., 1982. С. 212-234.

70. Кожинов, 1964— Кожинов В.В. Сюжет, фабула, композиция.— Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Кн. 2. Роды и жанры литературы. М., 1964. С. 408-485.

71. Кулешов, 1994 — Кулешов В.И. Пушкин: Жизнь и творчество. М., 1994.

72.Курилов, 1979— Курилов A.C. Теория романтизма в русской критике второй половины 20-х — начала 30-х годов. — История романтизма в русской литературе. Вып. II (1825-1840). М., 1979. С. 224-257.

73.Кьеркегор, 1993 — Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1993. — 383 с.

74.Левкович, 1988 — Левкович Я.Л. Автобиографическая проза и письма Пушкина. Л., 1988.

75. Лежнев, 1937— Лежнев А. Проза Пушкина. М., 1937.

76.Лернер, 1935— Лернер H.О. К генезису «Выстрела».— Звенья. T. V. М.-Л., 1935. С. 125-133.

77.Лопатто, 1918— Лопатто М.О. Повести Пушкина: Опыт введения в теорию прозы. В кн. : Пушкинист. Историко-литературный сборник. Под ред. С.А. Венгерова, Вып. III. Пг., 1918. С. 3-50.

78.Лосев, Шестаков, 1965— Лосев А.Ф., Шестаков В.П. История эстетических категорий. М., 1965.

79. Лотман, 1070— Лотман Ю.М. Стуктура художественного текста. М., 1970.— 384 с.

80. Лотман, Цивьян, 1994 — Лотман Ю. М., Цивьян Ю.Г. Диалог с экраном. Таллин, 1994.

81.Любович, 1937— Любович Н. «Повести Белкина» как полемический этап в развитии пушкинской прозы. — Новый мир. 1937. N 2. С. 260-274.

82.Маймин, 1984 — Маймин Е.А. Пушкин. Жизнь и творчество. М., 1984.

83. Манн, 1961 — Манн Т. Искусство романа. — Манн Т. Собрание сочинений в 10 т. Т. 10. М„ 1961. С. 272-287.

84.Манн, 1994— Манн Ю.В. Автор и повествование.— В кн.: Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. С. 431-480.

85. Манн, 1976 — Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. М., 1976. — 376 с.

86.Манн, 1975— Манн Ю.В. Проблема истоизма в философской критике Н.И. Надеждина. — В кн.: Возникновение русской науки о литературе. М., 1975. С. 272-297.

87. Маркович, 1993— Маркович В.М. О трансформациях «натуральной» новеллы и двух «реализмах» в русской литературе XIX века. — В кн.: Русская новелла. Проблемы теории и истории. Спб., 1993. С. 113-134.

88.Маркович, 1989— Маркович В.М. «Повести Белкина» и литературный контекст. — В кн.: Пушкин. Исследования и материалы. Т. XIII. Л., 1989. С.63-87.

89.Мелетинский, 1990— Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. Л., 1990. — 279 с.

90. Миллер, 1902— Миллер П.И. Встреча и знакомство с Пушкиным в Царском Селе. (Из воспоминаний лицеиста за 1831 год.)— Русский архив. М., 1902. Кн. III. N10. С. 232-235.

91.Михайлова, 1974— Михайлова Н.И. Типология повествования в художественной прозе A.C. Пушкина. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1974.

92. Михайлова, 1977— Михайлова Н.И. Образ Сильвио в повести A.C. Пушкина «Выстрел».— В сб.: Замысел, труд, воплощение... /Под. ред. В.И. Кулешова. М„ 1977. С. 138-151.

ЭЗ.Мосалева, 1995— Мосалева Г.В. Особенности и тип повествования в «Выстреле» А.С.Пушкина.— Кормановские чтения. Вып. 2. Ижевск, 1995. С. 118-127.

94.Надеждин, 1830— <Надеждин Н.И.> H.H. О настоящем злоупотреблении и искажении романтической поэзии.— Вестник Европы. 1830. N 1. С. 3-37. N 2. С. 122-151.

95.Надеждин, 1830 а— <Надеждин Н.И.> H.H. «Евгений Онегин», роман в стихах. Глава VII, сочинение Александра Пушкина.— Вестник Европы. 1830. N 7. С. 183-224.

96. Николаев, Курилов, Гришунин, 1980— Николаев П.А., Курилов A.C., Гришунин A.J1. История русского литературоведения. М., 1980.

97.0всянико-Куликовский, 1909— Овсянико-Куликовский Д.Н. Художественные мистификации Пушкина. — Овсянико-Куликовский Д.Н. Собрание сочинений. Т. 4. Спб., 1909. С. 55-60. 98.0ганян, 1958— Оганян Л.Н. Новые архивные материалы о герое повести A.C. Пушкина «Кирджали». — В кн.: Пушкин на Юге. Труды пушкинских конференций Кишинева и Одессы. Кишинев, 1958. С. 37-56. 99. Одинцов, 1966— Одинцов В.В. Диалог у Пушкина.— Известия АН СССР.

Серия литературы и языка. 1966. Том XXV. Вып. 5. С. 410-417. 100.Одинцов, 1966 а— Одинцов В.В. Язык персонажей и речевая

индивидуализация. — Русский язык в школе. М., 1966. N 2. С. 22-28. ЮЮксенов, 1934— Оксенов И. «Кирджали». — В кн.: Пушкин, 1834. Л., 1934. С. 50-64.

Ю2.0ксман, 1931— Оксман Ю. «Повести покойного И.П. Белкина».— Путеводитель по Пушкину. (A.C. Пушкин. Полное собрание сочинений в 6 т. Т. 6.) М.-Л., 1931. С. 282-283. 103.Павлова, 1977— Павлова Н.С. Совмещение разных точек зрения в стиле.— В кн.: Теория литературных стилей. Типология стилевого развития XIX века. М., 1977. С. 308-339.

Ю4.Падучева, 1996— Падучева E.B. Семантические исследования. (Семантика времени и вида в русском языке; Семантика нарратива). М., 1996.

Юб.Петровский, 1925— Петровский М.А. Морфология пушкинского «Выстрела». — Проблемы поэтики /Под ред. В.Я. Брюсова. M.-J1., 1925. С. 173204.

Юб.Петрунина, 1987— Петрунина H.H. Проза Пушкина: (Пути эволюции). Л., 1987.

Ю7.Поволоцкая, 1995— Поволоцкая О.Я. Гробовщик: коллизия и смысл.— Московский пушкинист. М., 1995. Вып. 1. С. 53-67.

Ю8.Подцубная, 1988— Поддубная Р.Н. Сказочный сон Адрияна Прохорова (О специфике новеллистической поэтики «Гробовщика»). — В сб.: Поэтика жанров русской и советской литературы. Вологда, 1988. С. 17-34.

109.Позднякова, 1995— Позднякова О.И. «Повести Белкина» А.С.Пушкина в ситуациях литературной полемики конца 20-х— начала 30-х годов XIX века. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1995.

11 О.Попова, 1997— Попова И.Л. Смех и слезы в «Повестях Белкина». — Новое литературное обозрение. N 23. М., 1997. С. 118-121.

111.Прокудин, 1975— Прокудин С.Б. К вопросу о повествовательной структуре «Повестей Белкина». — В сб.: По законам жанра. Тамбов, 1975. С. 76-91.

112.Пушкин. Итоги и проблемы..., 1966— Пушкин. Итоги и проблемы изучения. М.-Л., 1966, — 663 с.

11 З.Реформатский, 1922— Реформатский A.A. Опыт анализа новеллистической композиции. Вып. 1. М., 1922. — 20 с.

114.Рикер, 1995— Рикер П. Повествовательная идентичность.— Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М., 1995. С. 19-37.

115.Риффатерр, 1997— Риффатерр М. Истина в диэгесисе.— Новое литературное обозрение. N 27. М., 1997. С. 5-22.

116.Русская повесть, 1973— Русская повесть XIX века. История и проблематика жанра. /Под ред. Б.С. Мейлаха. Л., 1973.

117.Селезнев, 1974— Селезнев Ю. Проза Пушкина и развитие русской литературы. (К поэтике сюжета).— В сб.: В мире Пушкина. М., 1974. С. 413446.

118.Сидяков, 1968— Сидяков Л.С. Поэма «Домик в Коломне» и художественные искания Пушкина рубежа 30-х годов XIX века. — Пушкинский сборник. Псков, 1968. С. 3-14.

119.Сидяков, 1960— Сидяков Л.С. Пушкин и развитие русской повести в начале 30-х годов XIX века. — В кн.: Пушкин. Исследования и материалы. Т. III. М.-Л., 1960. С. 193-217.

120.Сидяков, 1973— Сидяков Л.С. Художественная проза А.С.Пушкина. Рига, 1973.

121.Скотт, 1962 — Скотт В. Собрание сочинений в 20 тт. Т. 7. М.-Л., 1962.

122.Слонимский, 1963— Слонимский А. Мастерство Пушкина. М., 1963. С. 501525.

123.Слюсарь, 1990— Слюсарь A.A. Проза А.С.Пушкина и Н.В. Гоголя: Опыт жанрово-типологического сопоставления. Киев, Одесса, 1990.

124.Смирнов, 1993— Смирнов И.П. О смысле краткости.— В сб.: Русская новелла. Проблемы теории и истории. СПб., 1993. С. 5-13.

125.Соломонова, 1994— Соломонова B.B. Обытовление мифа в повести A.C. Пушкина «Станционный смотритель». — В кн.: Человек. Культура. Слово: Мифопоэтика древняя и современная. — Омск, 1994. Вып. 1. С. 70-74.

126.Степанов, 1962 — Степанов Н.Л. Проза Пушкина. М„ 1962.

127.Степанова, 1974— Степанова К. Очерк как жанр описательный. — Жанровое новаторство русской литературы конца XVIII — XIX вв. Л., 1974. С. 48-57.

128.Сурат, 1985— Сурат И.З. Бедный смотритель (О литературном фоне повести А.С.Пушкина).— В сб.: Литературные произведения XVIII— XX вв. в историческом и культкрном контексте. М., 1985. С. 46-50.

129.Сурков, 1987— Сурков Е.А. Архаические жанровые формы в повестях Пушкина и Гоголя («Станционный смотритель» и «Шинель»).— В сб.: Проблемы исторической поэтики в анализе литературного произведения. Кемерово, 1987. С. 48-59.

130.Сурков, 1983— Сурков Е.А. «Станционный смотритель» А.С.Пушкина (Поэтика сюжета и характера). — В сб.: Проблемы литературных жанров: Материалы 4-й научной межвузовской конференции 28 сентября — 4 октября 1982 г. /Под ред. Ф.З. Кануновой. Томск, 1983. С. 37-38.

131.Тарковский, 1967— Тарковский A.A. Запечатленное время.— Вопросы киноискусства. N 10. М., 1967. С. 79-102.

132.Томашевский, 1956-1961 — Томашевский Б.В. Пушкин. Опыт изучения творческого развития. Кн. 1 (1813-1824). М.-Л., 1956. Кн. 2 (1824-1837). М.-Л., 1961.

133.Трубецкой, 1952— Трубецкой Б. Новые архивные материалы о Кирджали.— Литературное наследство. Т. 58. М., 1952. 333-337.

134.Тудоровская, 1973— Тудоровская Е.А. Время «Повестей Белкина».— В кн.: Вопросы литературы и фольклора. Воронеж, 1973. С. 220-223.

135.Тынянов, 1929 — Тынянов Ю.Н. Архаисты и новаторы. Л., 1929.

136.Тынянов, 1977— Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

137.Тынянов, 1937— Тынянов Ю.Н. Проза Пушкина.— Литературный современник. N 4. М., 1937.

138.Тюпа, 1983— Тюпа В. И. Притча о блудном сыне в контексте «Повестей Белкина». — Болдинские чтения. Горький, 1983. С. 67-81.

139.Узин, 1924— Узин B.C. О «Повестях Белкина». Из комментариев читателя. Пб., 1924.

140.Урнов, 1977— Урнов Д.М. «Точное слово» и «точка зрения» в англоамериканской повествовательной прозе. — В кн.: Теория литературных стилей. Типология стилевого развития XIX века. М., 1977. С. 340-360.

141.Успенский, 1995— Успенский Б.А. Поэтика композиции.— Успенский Б.А. Семиотика искусства. М., 1995. С. 9-218.

142.Утехин, 1982 — Утехин Н.П. Жанры эпической прозы. Л., 1982.

143.Фрайзе, 1996— Фрайзе М. После изгнания автора: литературоведение в тупике?— Автор и текст. /Под ред. В.М. Марковича и Вольфа Шмида. Спб., 1996. С. 25-32.

144.Хаев, 1984— Хаев Е.С. Идиллические мотивы в произведениях Пушкина рубежа 1820-1830-х годов. — Болдинские чтения. Горький, 1984. С. 98-109.

145.Хализев, 1989— Хализев В.Е., Шешунова C.B. Цикл A.C. Пушкина «Повести Белкина». М., 1989.

146.Ходасевич, 1924 — Ходасевич В.Ф. Поэтическое хозяйство Пушкина. Л., 1924.

147.Ходасевич, 1922— Ходасевич В.Ф. Статьи о русской поэзии. Пг., 1922.

148.Цявловский, 1962— Цявловский М.А. Статьи о Пушкине. М., 1962.

149.Черняев, 1900— Черняев Н.И. Критические статьи и заметки о Пушкине.

Харьков, 1900.

150.Чудаков, 1981— Чудаков А.П. К поэтике пушкинской прозы.— Болдинские чтения. Горький, 1981.

151.Шварцбанд, 1993— Шварцбанд С. История «Повести Белкина». Иерусалим, 1993.

152.Шкловский, 1937 — Шкловский В.Б. Заметки о прозе Пушкина. М., 1937.

153.Шкловский, 1983 — Шкловский В.Б. О теории прозы. М., 1983.

154.Шкловский , 1966— Шкловский В.Б. Повести о прозе: Размышления и разборы. Т., 2. М., 1966.

155.Шлегель, 1936 — Шлегель Ф. Фрагменты. — Литературная теория немецкого романтизма. Л., 1934. С, 169-185.

156.Шмид, 1989— Шмид В. Проза и поэзия в «Повестях Белкина».— Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т. 48. N 4. М., 1989. С. 316-327.

157.Шмид, 1996— Шмид В. Проза Пушкина в поэтическом прочтении «Повести Белкина». Спб., 1996.

158.Шоу, 1996— Шоу Т. Проблема единства позиции автора-повествователя в «Евгении Онегине». — Автор и текст. /Под ред. В.М. Маркович и Вольфа Шмида. Спб., 1996. С. 114-131.

159.Штрайх, 1935— Штрайх С. Знакомец Пушкина И.П. Липранди. — Красная новь. 1935. N2. С. 212-218.

160.Шубин, 1971— Шубин Э.А. О рассказе и устном повествовании.— В кн.: Поэтика и стилистика русской литературы. Л., 1971. С. 312-320.

161.Шустрова, 1988— Шустрова Т.И. О роли вымышленного автора «Повестей Белкина». — В кн.: «Болдинские чтения». Горький, 1988. С. 119-125.

162.Эйдельман, 1972— Эйдельман Н.Я. «Где и что Липранди?»— В кн.: Пути в незнаемое. Сб. 9. М., 1972. С. 125-158.

163.Эйхенбаум, 1924— Эйхенбаум Б.М. Иллюзия сказа.— Эйхенбаум Б.М. Сквозь литературу. Л., 1924. С. 152-156.

164.Эйхенбаум, 1921— Эйхенбаум Б.М. Проблемы поэтики Пушкина.— В кн.: Пушкин. Достоевский. Пб., 1921. С. 76-96.

165.Эко, 1988— Эко У. Заметки на полях «Имени розы».— Иностранная литература. 1988. N 10. С. 88-104.

166.Яковлева, 1982— Яковлева М.В. Эпическое сознание А.С.Пушкина в «Повестях Белкина». — В кн.: Проблемы метода и жанра. Томск, 1982. Вып. 9. С. 89-104.

167.Яковлева, 1983— Яковлева М.В. Эпическое сознание А.С.Пушкина в «Повестях Белкина». — В кн.: Проблемы метода и жанра. Томск, 1983. Вып. 10. С. 112-122.

168.Якубович, 1926— Якубович Д.П. Предисловие к «Повестям Бекина» и повествовательные приемы В. Скотта. — Пушкин в мировой литературе. Л., 1926. С. 160-187.

169.Якубович, 1928— Якубович Д.П. Реминисценции из Вальтер Скотта в «Повестях Белкина». — В кн.: Пушкин и его современники. Материалы и исследования. Вып. XXXVII. Л., 1928. С. 100-118.

170.Booth, 1968— Booth W.C. Distance and Point-of-View: An Essay in Classification. — In: The Theory of the Novel./ Ed. by P. Stevick. N.Y., 1967. P. 87107.

171.Brooks, 1987— Brooks C. Irony as a principle of structure.— In: Keesey D. Contexts for criticism. Palo Alto, 1987. P. 82-90.

172.Champigny, 1972 — Champigny R. Ontology of the narrative. An analysis. Mouton, 1972.

173.Dolezel, 1967 — Dolezel L. The typology of the narrator: point of view in fiction. —

\

In: To honor Roman Jacobson. Essays on the occasion of his seventieth birthday. 11 Oct. 1966. The Hague; Paris; Mouton, 1967. Vol. 1. P. 541-542.

174.Eng, Hoik, Meijer, 1968— Eng Jan van der, Hoik A.G.F. van, Meijer Jan M. The Tales of Belkin byA.S. Pushkin. The Hague; Paris, 1968.

175.Fitzgerald F. Scott. The Great Gatsby. — Wordsworth Editions Ltd., 1993.

176.Friedman, 1967— Friedman N. Point of view in fiction. — In: The theory of the novel./ Ed. by P. Stevick. N. Y., 1967. P. 108-137.

177.Haard, 1979— Haard E.A. de. On narration in «Voina i mir».— Russ. lit.— Amsterdam, 1979. Vol. 7. N 11. P. 95-120.

178.Hayman, 1987— Hayman D. Re-forming the narrative: Toward a mechanics of modernist fiction. Ithaca; L., 1987.

179.Kellogg, 1966 — Kellogg R., Scholes R. The nature of narrative. N.Y., 1966.

180.Lednicki, 1956 — Lednicki W. The Prose of Pushkin. — Lednicki W. Bits of Table Talk on Pushkin, Mickiewicz, Goethe, Turgenev and Sienkiewicz. The Hague, 1956. P. 1-32.

181 .Lednicki, 1956 — Lednicki W. The snowstorm. — Lednicki W. Bits of Table Talk on Pushkin, Mickiewicz, Goethe, Turgenev and Sienkiewicz. The Hague, 1956. P. 3359.

182.Lintvelt, 1981 — Lintvelt J. Essai de typolgie narrative: Le «point de vie». Theorie et analyse. P., 1981.

183.Lubbook, 1957 — Lubbock P. The craft of fiction. N.Y., 1957.

184.Mendilow, 1972 — Mendilow A.A. Time and the novel. N.Y., 1972.

185.Prince, 1982— Prince G. Narratology: The form and functioning of narrative. B., Mouton etc., 1982.

186.Rossum-Guyon F. van. Point de vue on perspective narrative: Theories et concepts critiques. — Poetique. P. 1970. N 4. P. 476-497.

187.Toolan, 1992 — Toolan M.J. Narrative: a critical linguistic introduction. L., 1992.

Г1Г\1Л n/NM/r-I 11 л г—

i iPwj iu/î\crmt:

ое>

199

Но пгёмъ утешусь я въ тиши* Что знаю силу вдохновенья И жаръ восторженной души. ОтнынЪ остаюсь безмолвным*, Йезумной не пленюсь мечтой : Я звукомъ дикимъ и нестройным* Любви не оскорблю святош

Л

ПРОЗА.

Нохъ песгастнаго подъ новый го,4&.

СИзъ Картинг Жан-Поля Рнхтера.)

Старецъ стоялъ подъ окномъ ^ въ пол* ночь на новый годъ* и съ Горышмъ отчаяа шемъ смотрЬлъ на неподвижное , вЪчнп цвЬшущее небо, и оттуда на безмолвную, чистую, обеленную землю л на которой никому теперь не были столько чужды радость и сонъ, сколько ему , ибо егй гробь стоялъ близь него : не юношескай зелень > но старческШ снЪгь лежалъ на немъ , и онъ уносылъ съ собою изо всЪхъ богатствъ жизни однЪ только заблужде-тя , преступлешя и недуги — разоренное N0 15. Н

200

ШЪло \ Запустившую душу , грудь найоеН-» ную ядоиь и возраспгъ раскаяния. Прекрасные дни юности мелькали предъ нимъ, какъ привидЪшЯ, и манили его опять кь тому прелестному утру, когда отецъ въ первых^ р&Зъ поставилъ его. на ра-спупхш жизни , вправо ведущеМъ по Сол* нечной стезъ добродетели въ дальнюю мирную страну , полную свЪта и жатвы и полную Ангеловъ ; влЬво же свйдящемъ въ кротовую нору порока, въ черный вертепъ , полный точащагося яда , полный гнЪздящихся змъй и мрачныхъ, уду-» шающихъ паровъ.

Ахъ ! змЬи висЪЛи у него на груди и капли яда на язык£: Онъ зйалъ теперь , ГдЪ онъ былъ 1

Безчувственный , съ неизрекаемою скорб'ио 1 воскликнулъ онъ къ Небу : «Отдай мою юность ! о отецъ мой ! поставь меня опять на распуппи, дабы я могъ выбрать иначе !»

Но его отецъ и его юность были уже далеко. Онъ видЬлъ блудящхе огни , ска-кавппе по болошамъ , угасавиие на клад-бищЬ , и говорилъ: «ето буйные дни мои.'»

AH

201

Онъ вндЪлъ падавшую съ неба звезду, свер» кавшую въ своемъ паденш и разсыпавшую-ся наземлЬ: «егао я!» сказало сердце его, облитое кровью, и змеиные зубы раскаяния глубже еще впились въ раны.

Распаленное воображеше представляло ему лунатиковъ , бЪгающихъ по кровля»^ : вЫпреная мельница угрожала раздробить его размахнутыми крыльями и запавшее въ опустЪломъ жилищЪ мертвыхъ страшилище принимало иа себя Мало Помалу черты его.

Посреди сихъ ужасныхъ судорогъ, вдруГъ отдалась съ башни музыка На новый годъ, какъ отдаленное церковное nt-Hie. Кроття, ппшя движешя Пробудились въ немъ. — Онъ про&елъ взоры по небосклону вокругъ широкой земли; Ьспомнилъ о друзьяхъ своей юности , кой , счастливее и лучше его, были теперь наставниками земли , отцами счаспгливыхъ дЪтей , благословляемыми мужами J вспомнилъ — и воскликнулъ : «О! и я бы Мои., еслибъ захот£лъ , продремать ету первую ночь , также какъ и вы , съ сухими глазами! — ахъ! я бы Могъ быть счастливь, дражай-mie родители 1 когда бы исполнялъ ваши новогодныя желания и наставлешя !о

Н 2

А'}Ъ

202

Въ лихорадочном« ваепоминанш о дняхъ юности ему показалось, что на кдадбищЬ всгааетъ страшилище, имеющее черты его: cyeBfcpie , мечтающее1 ночью подъ новый годъ видеть духовъ будущности, превратило cié страшилище въ жн-ваго юношу.

Онъ не могъ смотреть болЪе;. — за-крылъ глаза; —' потоки горячихъ слезъ брызгали изъ нихъ, растопляя снегъ; онъ вздыхалъ — и вздыхалъ тихо , безутешно , безчувственно: «Воротись тольк^, воротись опять, юность !»

- - - И она опять воротилась : ибо ето былъ только страшный сонъ подъ новый годъ. Онъ былъ еще юноша ; только — заблужденЫ его были не сонъ / — Но онъ благодарилъ Бога , что , будучи юнъ еще, можетъ пока воротиться назадъ съ грязныхъ путей порока и вступить снова на солнечную стезю, ведущую въ богатую страну жатвы.

Воротись съ нимъ , юный читатель ! если стоишь на его пути лукавомъ ! Сей ужасный сонъ будетъ некогда твонмъ су-

дьею: и если ты тогда съ сокрушетемъ звать будешь: «воротись , прекрасная юность!» •—ахъ> она не воротится! —

Я. //.

Афоризмы.

СС г НЬмецкаго.)

Есть актеры, которые во все время игры безперерывно хлопочушъ о силь-яомъ впечатдЪнш въ зритель, и симъ ви-дамъ своимъ обыкновенно жертвуютъ истиною ; есть и писатели л все дЪлаюпре единственно для еФФекта. У нихъ все какъ будто на показъ: ихъ сравнешя идутъ на цыпочкахъ , чтобы хоть полу-вершкомъ казаться выше ; ихъ размышле-шя шагаютъ на ходуляхъ л чтобы отли-чип!ься отъ обыкновеннаго здраваго смысла. Никакъ не по душЪ имъ ст^на просто билая — самый шинокъ, со свиной головою па вывъскъ, они готовы украсить драгоценными коврами. Такая неумерен*«

4V5

V i

30

«Возсглань » ОН1> рекъ : «несчастным край !

Твоя оковы сокрушились.

Я йнядъ йвоимъ ко МнЬ мольба^

И , верный сёрд^еыъ Небесамъ ,

Дарк} тебЪ пр^ва свободы: .

Да впредь подъ ддаш'ю Моей;

Вкушая миръ ошрадныхъ дней,

Твои блаженствуют!, народы.» , ;

Волко&й

ПРОЗ А;

' i* 11 Щ

■•ц Щ

4à à s 1С Мёр nid., I

. :ï

J ' VJ

СA n о л л о су ИЛЬИ ty Попов у.) |

■т

Среди пустынНыхъ top* ; отдЪдаюД| 1Дик1> Валенщю ошъ долййъ Новой Касгаи^' Л1И , возвышается монастыре Giefi^eroBiÉ ( dès Ciënfuegos ). Шгнайные йаступа^ тёльнйй войною, ^ДаЯйвийЬся oriib опу-стс>Шенйой обителиотшельники оста~| вили 6вой йирныя кёлЫ:1фефков6' ¿аросл$ дикой травою, всЬ свяЩен ныя yKpaiiieiiiitJ Олтарй расхищены ; средивсеобщего 'ра'зЧ| руШёшя вь глубин« святйлиЩа! Обтгй

■»■m

велось одно только большое Распяпие изъ чернаго мрамора;

Гусарской И0лк1» * йъ кЬтороМъ килъ Адберть ; расположился отдыхать вокругъ монастыря; молодой оФицеръ учреди лъ свой бивакъ перед* разрушенною па-иертвю церкви.

(\. I. . .. '

: ., Иыла ночь : звезды сверкали во мракЪ лазури^ подобно блесткамъ на черной одеж-дъ вдовы Севильской ; луна тихо скользила ¡по небу и доказывала бледные свои д«а--рога, подобИг . натянушаго лука. Ал-бвртъ, простертый у полупотухшаго Ы'ня :бШачнаго:^; лежалъ завернувшись ёъ длинную .бьлуго епанчу, свою ; голова его ^гаойлеиная покоилась на с&дл& вЪрнаго товарища; пО Ьременамъ слышны были тольКо. крик* пронзительный кузйечика , ржа-коней, привязанных!» къ кОльямь пике-и Изрьдка окликъ стражи.

• Время текло ; Албёртъ думаль о свЬ-ЬйМилой, о своей Ыгой невЪстЪ, о ея вьр-иости; думалъ о своей Елеоййрй: ея прелестной улыбки на устахъ., ей голубйхъ глазъ и длинной косы русой не могли заменить для его сёрдца ни величественная

ч

32

красота женъ Риискихъ, . ни очаровЯ-» телышя прелести обигпатедьницъГрензды. Въ сладкйхЬ меЧтахъ О любви , о родинЬ угке начийалъ. Ьнъ засыпаШц когда вЁтеръ, дующШ си моря, быстро Гойя густыя ДождевыЯ Облака, навелъ бурю на Фран* цузсьмя биваКН« АлбертЪ встаешь; желая укрыться отъ дождя , лившагося ручьями^ онъ осматривается кругомъ, и. видитъ церковную дверь полуотверсшою. Вхрдццгы

.1

Въ церкви было мрачно1 и сыро? яркш молнш , проникавш1я сквозь расдис-ныя стекла окончинь,' освещали одни лишь каменныя -гробницы древнихъ Рыцарей и поруганный олтарь Госиоденв. Находясь одинъ въ семи печалвномъ мъсшъ v молодой воинъ не могъ не ощутить не-водьиаго трепета: никакая сила ,разсудка не' можете удалить его отъ чувствъ наших*.* От» вошел> въ .трапезу^ которой ¡молчать nie было нарушено только шумомъ, раздававшимся отъ его походки , и звуком* шпоръ его. Часы пробили полночь. Ал-бертъ съ содрогай1емъ выелуша.гь зву-,:. ки , и двенадцать ударовъ медленно отозвались въ серебриномъ колокольчик®. Тогда дверь ризницы, сирыпя на своихъ крючь-

4 да"?

-m

яхъ r jiacmB6pii.iàciî : Твящённикь, Ьблёчён= ный въ чёрную ризу* сь сёребряныЙ-Ь крестом*, вышелъ oiririt^à; несй святую ча-îiiy съ осйящёнными Дарами ; пОходка erd была .lérkii ; его cmdrtbi ; kàcàrict камен-йыхъ п.1итт» > rte производили НИ йалейша-го звука между гробницами:

Шсгпавии-в ёЙсуДъ йа й.*тарь; Священ* йикъ Обратился въ ту ёторойу, где был« Албе^Шъ и, казалось, манили его къ себе; Сей по йёволвной^ дйткетю лриблиЗйлёя i И прек^онийъ колена на ступени блта^ ря * Внимали ¿нушающему бдагоговеше гласу служйтёлй нёбес£; йроизносив-Шаго М(1лйтвЫ ¿а умершйхъ. ВоспЬмина-тя о днйхъ' йности пробудили благогове-П1е въ Алберте, и ойъсвоимй Ответами йрМнялъ учаспиё ви богослужёнт ^ точно какъ бы Находясь въ хоре Д^аконовъ и под-д!акоНовъ. Служба окончилась; Священникъ, йроизнеёпш Отпускъ среди церкви безлюдной; обратился къ офицеру и сказала:

»»Молодой чужестр^нецъ ! бЛаГочёсти-Ыя услугатобой оказанная Мне, извела! *ою д^шу изъ ^темницы; Въ продолже-Ме двухъ Мтовъ ^очнымъ покая!пемъ иску-N0 21. В

-1-7-9

34

палу я нресипуплеше свое ирошивъ строги хъ праиилъ монастырскихъ ; въ продолжен^ двухъ вЪковъ ожидалъ помощи смерт-наго , чтобы оковчить святое жертвоприношение; каждую ночь звучала полночь и въ продолжеше двухъ вековъ ни одно человеческое существо не являлось; явился ты одинь. Преклонивъ колена предъ олгаа-ремъ Существа милосердаго, ты помогь Ангелу Хранителю моему разрешить узы* теснивпия доселе мою душу и преграждавшая путь въ небесную обитель. Да< не останется твое благочеспи'е безъ награды! Я могу открыть тебе одно — и только , не больше: спрашивай, о чемъ хочешь ведать, и немедленно ошвешъ получишь.«

4

I

Алберть зашрепешалъ ; потомъ ободрившись (человекъ всегда желаетъ знать то , чего для, своего ¿счасппя никогда бы 8нать недолженъ), сказалъ: »Отецъ мой! объяви, когда настанешь конецъ моей жизни!« «— Мой сынъ! — отвечалъ Священ-цикъ голосомъ тихимъ и печальнымъ: —чего требуешь ты? Но тебЬ угодно; и такь знай : черезъ три года въ етотъ же самый день, когда первые лучи солнца про-

1

по

йгмб№ёялня.> землю'у-! швом душа предает ничтожеству бренную свою одежду. — ^ <2*лзал» cíe и тихо , исчезъ старецъ,,, не оставив* никакого признака, которой по-«азывалъ бы, вошелъ ли онъ въ гробницу, лливознесся на небо»

п Адберть выщелт» ийъ церквй съ д^ -шею, :исполненноде; мрачной задумчивости; надежд» юности его, теперь должны умереть. вЫпределахътеснаго круга. Онъ последовал* за своими товарищами ; казался хааднокровенъ, неустрашим* въ сражетяхъ* 1й1Кймьу быть 'Может*, не былъ. никогда« лонепоказывалътойдерзости безраз-судной, которая заставляешь искать смерти. Его сердце было исполнено го-ресшнкмъ отвращешемъ огйь жизни, коея loneifbj уже определенный и ему изве-fomtft-не могъ быть ни отдаленъ , ни |Л|шбяиженз» Миръ возвратилъ его от* i снова .увиделъ онъ Елеонору, ;»»Ыпорую столько любилъ во дни счастливого неведШия и надеждъ б^зпредельныхъ; 0тецъ молодой; девушки напомнил* воину* Итоона его любезная; она сама закрасневшись сказала ему, что была его невестой» Мать Адберта, его дряхлая мать* Ш В 2

36

кбторай ых(д-ЬлласЬ > ч»тк умирающш, глаза ел насладятсй ЪчаЬИмеМЪ единСшвениаго сына ~ она равнымъ обрМоМъ ЙШоми-на.1#?,ему и первую любовь и : первый .-же» лан!й ¡его юности. ЙСй тщетно: Албертв оставался равнодушными Къ дружба отца) къ любви Подруги дЪтсшва къ НЬжносгаи Матери , ббзпрестанко думай о рОковомъ часе > КЪ которому день ото днй . становился ближе й ближе» Наконецъ, спустя два года посл£ пагубной -ночИ; съ ОгаЧаятемъ въ сердце Онъ повлекся ¿к церковь и тамъ предъ олтаремъ поклялся ЁлеонорЬ въ верной верности» Сьзамб-шагПельствомъ произнёсъ онъ клятву * зная > что смерть въ конце тоЬ>же года ее уничтожить»

Все думалй 5 Что въ сердцЪ Албёрша обитаешь счаспие ; но етО сердце пре* исполнено было горести. Подвигами служ* бы Албертъ достигъ первыхъ степе* ней воинскихъ; имен1е доброй матёрц ьды лалось его собственностью; онъ обладали женою, которую любила страстно : ■ веб $ по видимому, соединилось для того$ .чтобы доставить ему возможность наслаждать* ся полнымъ блаженствомъ въ здешней жизни*

I

т

щ

i t i"'

Цакднецъ , что со$щавляещъ верхъ бла?оволуч*1Я супругов*, то довершило его одачая.1Ие: Елеонора сделалась беременною; она» увиделч? рождеше сына, которому предназначена возрастать цо смерти родителя , и Албертъ не. цогъ переносишь новаго счасппя, ■ которое было для него злополуч1емъ величайшим^.. Долгск таилъ, анъ скорбь сердца ; она раздирала его дущу, и страдашя, его все еще оставались тайною для семейства ; наконецъ не могъ уже долее хранить сего притвор-наго спокойств1я: мать первая заметила, чщо онъ скрываешь горесть , и. це, замед-лида сказать q томъ молодой его супруга. Не смотря, на все ихъ трогательны« просьбы , Албуертъ удЬль скрыть въ своем* сердцЪ сщрашную тайну, отравлявшую счарппе ^го жизци,

' Одинъ лить мес/щъ времени: оставалось ему любишь свое семейство, заботиться объ устроенш судьбы его на будущее годы вечной съ нимъ разлуки ; его благоразумная прозорливость привела въ лорндокъ дела семейственныя, и онъ, равнодушный къ жалкцмъл суетамъ Mipa, покорный судьбе своей, ожидалъ послед-

за

няго часа съ стоическим* равнодушием*. Умеренность в* близкой смерти розара-> шила покой душе его — так* бываешь съ человеком* при наступденш бедствщ, давно ожидаемаг-о. < ■■■■■■■ ■ ;■■ -

Прошел* месяцъ; последнее солнце' закатилось для Алберта :' тогда, собрав* все свои силы, онъ призвал* мать и же-, ну, открыл* им* роковую хпайиу и при-? готовился к* смерти. '

Широкая терраса простиралась м»' востоку перед* его домом*; он* при^цт зал* туда йринести софу и селъ между дряхлою своей матерью, терявшею сына,' и изнемогшею от* горести жздою, лцша-кицеюся подпоры.

£ак* печально было их* прощанье! как* еша последняя ночь казалась им* шо длинною, то короткою, смотря по тому, какъ они быди волнуемы то сщра^омъ, що надеждою !

Гдаза Адберща зрели , как* взощда и потом* исчезла серповидная, бледная лу? уа, кощорою, щри года назад*, онъ любовался во время бурной ночи, проведенной близь развалин* монастыря въ горах* Ва-денщи.

/-■а-

¡йХ»}.....,... ,...

Ч ' <

- ' Между тем* горизонт* вспыхнул* пламенем* Авроры ; пеше птицъ, сребро-звучные крики петуха возвестили несчастному Алберту возрождеше Природы, а он*» . . . он* должен* был* умереть !

Час* его насталь» . . лучь, блеснув-шш с* востока, простерся по небу и как* бы указал* светозарный , райскш , путь душе, оставлявшей землю. Тогда глаза его с* судорожным* движешем* закрылись^ легкш трепет* тихо пробежал* по его охладевшим* членам*. . . Но вот* послышалсязвук* трубы, полом* смешанный шумь, говор*; звоцкш голос* громко кличет* : Албертъ !.. Албершь ! . . ,

Алберт* открывает* глаза: он* на-дрдвдся среди веселой, деревни, , озаренной первыми лучами восходящаго солнца, лежа у цотухшаго о^ня бивачнаго. Звуки труб* его полка возглашали гром,кую даснь о пробуждении Д1аиы» и дружестй голос* Алфреда с* учаспием* спрашивал*: »Ал-бершь { каково провел* ты ночь ?«

Быв* слишком* утомлен* сновидешя ми ночи, молодой Офицера» насилу встал* ¡ы От» р* признашельностпо сжал* холод

49

ром рукою ру^у друга;} цо сердце рю

рре^ени ыувсщврвало вцестЬ, и радрс^ь и печаль; ибо, ерли; возвращцлис!» утраченныя цгцрацы ж#знц 4 гао.дро^ будившие*., он* потерял* супругу # рьща, рщрдь ему .^юбе^ных^.

(Съ Франц. В. Прахрвъ.) ;

> • . * . * « . *

С О $ Р Е МЕЦН АЯ Ц С Т д £ I я,;

МолдавЫ и ВцлахЛя, ц иагалск сцхъ ст^ицх^ эозстацщ рр&есцаЩ

(Язъ тетради журнала, Жоцкаще-

псап геушу. 1828 '

Вццадаше образованная М1ра ныне устремлено, ца рба Киржесщв^ , о кашо-ЧцмЪрены мы предложишь нЬкогпорыя с^едашя. РоссШско-Турец^ая $рйна ^астЫ врзнцеда из* р|пнршешй,; в* см про-

вирцш находились к* об£им^ великим* Державам* 4 и он« же бцли црзорищём* ш?р-вых!) военцьц* де^ствШ.

Древнейшая история племен*, на пространстве земли, между реками Дунаем*,